в руку узника сизо привычно легла тяжелая рукоять пистолета.
Он вопросительно взглянул на коридорного.
- Браунинг, - пояснил тот. - На крайний случай...
Сунув пистолет за пояс, Солоник наконец выглянул наружу. Коридор был пуст. Удивительно, но даже телевизионные мониторы не выдавали привычного мерцания. Первый пост, второй, третий...
Никого. Минуты, прошедшие с момента выхода из камеры, казались часами. Коридоры, которым, как кажется, никогда не будет конца, посты, пролеты, лестницы, зловещие звуки шагов...
Вскоре оба остановились перед огромной бронированной дверью. Порывшись в карманах, "реке" извлек набор отмычек. Амбарный замок в тяжелых ушках поддался без скрежета, так же, как и сама дверь - она плавно и беззвучно отъехала. За ней оказалась площадка, жаркая и пыльная, и лестница, уходящая наверх.
Опрокинутый над столицей купол июньского неба, подкрашенный по краям неровным желтым заревом, выглядел ноздреватым и блеклым. Мелкие звезды сливались с электрическими огнями, и от этого зрелища на душе делалось тоскливо и тревожно.
- Быстрей, быстрей, давай... - нервно торопил коридорный.
Неожиданно он нырнул куда-то в сторону, в темноту, а вынырнув через мгновение, поставил на крышу большую спортивную сумку. Рванул замок молнию", извлек кусок брезента, бросил его на колючую проволоку.
- Давай же... - в голосе коридорного звучал неподдельный страх.
Первым полез Солоник, за ним - сопровождающий: сперва перекинул через колючку сумку, затем перелез сам. Александр Македонский взглянул вниз: ярко освещенная улица казалась совершенно пустынной...
В руках "рекса" появилась скрученная альпинистская веревка. Он торопливо размотал бут, щелкнул карабинчиком, пристегивая его к какой-то железяке рядом с собой. Пару раз дернул, проверяя на прочность. Убедившись, что все в порядке, бросил конец вниз.
- Ну, с Богом!
Взявшись за веревку, беглец встал на край крыши и принялся медленно, осторожно спускаться. Он даже не догадался вытянуть ноги, и уже через пару секунд сильно ушибся коленями о стену, но боли не почувствовал.
Спускался долго: так, во всяком случае, показалось ему самому. Тонкая веревка острой бритвой резала ладони, ноги нелепо болтались, проваливаясь в зияющую пустоту, тело раскачивалось, как маятник...
Пятый этаж, четвертый, третий... Справа - зарешеченные глазницы неосвещенных окон, над головой - сочащееся желтой сукровицей небо, внизу какие-то строения, медленно выплывающие из темноты.
Второй этаж - осталось несколько метров. Сейчас, сейчас, еще чуть-чуть - и можно прыгать вниз.
Прыжок - двухскатная металлическая крыша будочки запела, завибрировала под ногами. Солоник, потеряв равновесие, скатился вниз, но удивительно четко зафиксировал тело на ногах.
Неужели свершилось?! Подняв голову, беглец увидел, как "реке" перебрасывает свое тело через парапет крыши. Взялся за конец веревки, натянул, чтобы тому было проще спускаться. Ожидание длилось целую вечность Солоник не считал, сколько времени прошло с того момента, когда он покинул камеру.
Да и кто бы на его месте вел отсчет времени? А внизу их уже ждали: темный мертвый контур припаркованной неподалеку иномарки внезапно ожил, на мгновение мигнув фарами, и беглецы поняли - это за ними.
Спустя мгновение недавний узник спецкорпуса сизо и его помощник уже сидели в теплом темном салоне, а еще через несколько секунд машина, тихо заурчав двигателем, медленно покатила по ярко освещенной улице.
Ехали минут двадцать, потом свернули в какой-то дворик.
- Выходи и быстро в "скорую", - последовала короткая и бесстрастная команда водителя, и по интонациям Солоник определил: команда эта относится исключительно к нему.
Слева действительно стоял реанимобиль, борт его белел на расплывчатом фоне серой стены, на матовых окнах виднелись кресты цвета сырого мяса.
Он подошел к задней дверце - она тотчас же открылась, и из темноты к нему протянулись руки, втягивая в чрево реанимобиля.
- Быстро раздеться, лечь на носилки...
Беглец медлил, но невидимые спасители подгоняли его. Судя по интонациям, они нервничали не меньше его самого.
Шорох срываемой одежды, прикосновение простыни к обнаженному телу, сладковатая вонь кислородной маски, напяленной на лицо...
Над головой взвыла сирена, и вскоре реанимобиль, отбрасывая на асфальт и стены домов тревожные синие проблески, растворился в ночи...
Машина с красным крестом, продолжая разбрасывать вокруг себя пронзительные всполохи, мчалась по московским улицам. На крыше то и дело завывала сирена, а в голове беглеца ржавым гвоздем засели привычные мысли.
Лишь один он, таинственный суперкиллер, знает, кем был все это время на самом деле и какую работу выполнял; лишь один он знает, кто стоит за ним; лишь один он знает, почему ему устроили этот побег... В конце концов, он - один из немногих, понимающих конечную цель появления на свет себя самого, но в новом облике - Александра Македонского.
Перед мысленным взором пронеслась длинная череда суматошных дней и событий безвозвратно минувшего прошлого: что-то он, Александр Солоник, знал наверняка, о чем-то лишь догадывался, а о чем-то приходилось только предполагать.
Впрочем, за достоверность предположений никто не мог поручиться в точности, даже он сам...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
15 мая 1988 года в 17 часов 34 минуты по московскому времени у офиса влиятельного коммерческого банка в самом центре Москвы остановился роскошный темно-синий "Мерседес" с тонированными антрацитно-черными стеклами. Вне сомнения, владелец машины был человеком серьезным, влиятельным и далеко не бедным - а значит, по теперешним неспокойным временам имел все основания опасаться за свою жизнь. Именно потому "Мерседес" внешне выглядел тяжеловато, что вообще характерно для бронированных машин. Позади вызывающе шикарного автомобиля катила скромная, неприметная в московской автомобильной сутолоке молочная "девятка" с вооруженной охраной.
Дверца автомобиля медленно открылась, и из него вышел тщательно причесанный вальяжный господин: клубный пиджак с золотыми пуговицами, дорогой "роллекс" на запястье, отливающая тусклым золотом заколка стодолларового галстука, самодовольное лицо, подчеркнутая уверенность движений все это свидетельствовало о том, что посетитель банка человек явно преуспевающий.
Обладатель клубного пиджака сделал водителю и охране привычный знак рукой: ждите тут, я ненадолго. Остановился, брезгливо поморщился, вдыхая пахнущий бензином и гудроном воздух и, толкнув стеклянную дверь офиса, вошел внутрь.
Охране и водителю действительно не пришлось скучать: хозяин пробыл в банке совсем недолго - в 17 часов 52 минуты он уже возвратился. Выходил господин из офиса не один - рядом, подчеркнуто демонстрируя почтительность, семенил невысокий верткий молодой человек, по виду мелкий клерк. Он что-то доказывал визитеру, но тот, казалось, его не слушал, но механически кивал головой, поддакивал, а мыслями, видимо, был где-то далеко.
Не доходя нескольких метров до "Мерседеса", они остановились. Лицо молодого приобрело жалкое и просительное выражение - дескать, обождите хоть минуточку, я еще не все сказал.
Хозяин "Мерседеса" повернул к спутнику холеное лицо, но в этот момент нечто совершенно неожиданное заставило его резко обернуться в сторону...
Пронзительно скрипнули тормоза, и на противоположной стороне тихой улочки остановилась потрепанная зеленая "копейка" с номерным знаком, облепленным жидкой грязью. Стекло задней дверцы быстро опустилось, и оттуда мгновенно высунулся тупой ствол "Калашникова" с пламегасителем. И тут же гулкая очередь пропорола обманчивую тишину спокойной московской улицы. Мужчина в клубном пиджаке нелепо взмахнул руками, словно хватаясь за воздух, но отброшенный пулями свалился на бетонные плиты. Несколько одиночных выстрелов - и молодой спутник уже лежал под передним колесом "Мерседеса" с простреленной головой.
Все произошло молниеносно. Охрана, не сориентировавшись в обстановке, так и не успела что-либо предпринять. Спустя несколько секунд со стороны зеленой "копейки" что-то протяжно ухнуло - с таким звуком обычно стреляет армейский гранатомет. В белую "девятку" охранников ударил плотный огненный смерч, и машина сопровождения, перевернувшись набок, мгновенно загорелась.
Расправа заняла не более двадцати-тридцати секунд - в 17 часов 56 минут зеленая "копейка", взвизгнув по асфальту протекторами, набирая скорость, уже уносилась с места трагедии...
Пожилой мужчина явно начальственного экстерьера, взяв в руки пульт дистанционного управления, щелкнул кнопкой "стоп-кадра" - картинка горящей машины охраны застыла на огромном телеэкране.
Удивительно, но расстрел преуспевающего банкира и взрыв машины сопровождения, произошедшие вчера возле известного в Москве коммерческого банка, удалось случайно записать на видеопленку: сразу несколько скрытых камер наружного видеоконтроля бесстрастно фиксировали трагедию. Кадры эти и стали основными вещественными доказательствами.
Пожилой мужчина вновь перемотал кассету, в который раз сосредоточенно просматривая террористическую акцию. Нажимал на "стоп", фиксируя малейшие детали. Вновь перематывал пленку назад, сверял цифры минут и секунд, мерцающие в правом нижнем углу кадра. Казалось, он хотел найти что-то новое, то, что сразу не бросалось в глаза, но тем не менее способное пролить свет на то, что произошло. Ему хотелось рассмотреть исполнителей, но - тщетно.
Ничего нового: ничем не примечательная зеленая "копейка", ствол автомата, выглядевший в кадре немного смазанным, окровавленные бетонные плиты перед офисом, столб огня над молочной "девяткой"...
Щелчок кнопки дистанционного пульта - изображение, стянувшись в одну микроскопическую точку, исчезло.
- Явно профессионалы, - вздохнул пожилой мужчина и, повертев пульт в руках, положил его на телевизор. Затем неторопливо прошелся по кабинету, задумчиво изучая узор ковровой дорожки, ведшей от огромного стола к двери мореного дуба.
Дойдя до книжного шкафа, он мельком взглянул на собственное отражение в стекле. Хозяину кабинета обычно нравился собственный интеллигентный вид, более подходящий университетскому профессору нежели ответственному государственному лицу, - и хорошо отточенная мягкость движений, и тонкие поджатые губы, и большие, хотя и глубоко посаженные глаза... Но теперь он выглядел слишком усталым и потому остался недовольным собой. Сердито отвернулся от собственного отражения и, пытаясь сосредоточиться, окинул взглядом привычную обстановку кабинета.
Над столом, покрытым зеленым сукном, с четырьмя телефонами и дорогим письменным прибором, висел огромный портрет Дзержинского. На окнах гофрированные белые занавески. Обстановку кабинета дополняли несгораемый шкаф у двери в комнату отдыха, машинка для уничтожения бумаг в углу, пара кресел, стулья... Неприязненно взглянув на "Железного Феликса", хозяин всего этого казенного великолепия вновь вернулся к столу и погрузился в чтение служебных бумаг...
Сегодня у этого человека были все основания для скверного настроения. Неделю назад ему, генерал-майору, заместителю начальника Главка Центрального аппарата КГБ СССР было поручено составить подробный меморандум по общей картине организованной преступности и криминогенной ситуации и вынести резюме. Вообще-то структура, именуемая в просторечии бессмысленно-пугающим словом "органы", в прежние времена, как правило, не занималась ничем подобным: для борьбы с преступностью существуют младшие братья из милиции. Но теперь самое высокое начальство пришло к выводу, что отечественный криминалитет, именуемый в последнее время модным заграничным словечком "мафия", превратился в столь серьезную силу, что стал угрожать самим основам государственности. Именно поэтому стратегические вопросы и были переданы в введение структуры, отвечавшей за государственную безопасность. Были, конечно, и другие причины: в прессе, на телевидении и в Верховном Совете советских чекистов не ругал только ленивый - от бывшего коллеги, генерала Олега Калугина, до школьных уборщиц. Ничего не поделаешь, веяние времени, - к подобному следовало относиться как к стихийному бедствию. Правда, тут, на Лубянке, на здоровую и нездоровую критику реагировали весьма болезненно; накал общественных страстей мог спровоцировать соответствующие оргвыводы. И потому необходимо было во что бы то ни стало доказать общественную и государственную полезность "конторы" в ее теперешнем состоянии. Руководство Комитета схватилось за оргпреступность железной хваткой: это был реальный шанс сохранить штаты, размеры финансирования, поддержать пошатнувшийся авторитет "органов". А еще - изменить невыгодный имидж "душителей демократии", "тайной полиции" и "опричников" на более привлекательный - "неподкупных рыцарей по борьбе с мафией".
Многоопытные чекистские аналитики однозначно просчитали наиболее вероятный сценарий дальнейших событий: еще несколько лет - и лидеры этой самой отечественной мафии превратятся в одну из самых влиятельных сил в стране, которая неотвратимо катится в пучину бандитского беспредела.
Генерал-майору КГБ, известному на Лубянке под оперативным псевдонимом "Координатор", предстояло изучить предоставленные референтурой совсекретные документы и видеозаписи (одну из которых он только что просматривал) и составить подробный меморандум на имя председателя Комитета.
Документы, видеозаписи и аналитические прогнозы изучались им долго и предельно тщательно. Чем подробней прояснялась общая картина, тем мрачней вырисовывалась ситуация. И не только будущая, но и сиюминутная. Не зря вся документация имела грифы "совершенно секретно" и "особой важности". Попади она в прессу - и вселенский скандал неминуем.
Казалось, бандиты имеют все: совершенную спецтехнику, транспорт, оружие, деньги, многочисленные связи среди коррумпированных сотрудников МВД и Прокуратуры, наемных профессионалов, многие из которых, кстати говоря, переметнулись в криминальные структуры из "компетентных органов".
1 2 3 4 5 6