– Я должна извиниться за него, – сказала Анна, – но были некоторые проблемы. Я все вам расскажу.
И так она и сделала.
– Понимаю, – протянула мисс Корнель. – А что бы вы делали, случись наоборот? Простите мне нескромность, но ребенка вы бы оставили?
– Внебрачного? – спросила Анна. – Нет, вряд ли. Я не знаю. Но все равно, сейчас-то все в порядке.
– Позвольте мне тогда пожелать вам счастья, – улыбнулась мисс Корнель.
– Между прочим, – заметила Анна, – мне кое-что осталось неясным. Кажется, у него там был Хейзелридж.
– Инспектор Хейзелридж?
– Да. Надеюсь, он не думает. Нет, это невозможно.
– Что невозможно?
– Не может же он думать, – Анна неуверенно усмехнулась, – что Боб. Короче, что у него на совести эти убийства.
– Конечно нет, – протянула мисс Корнель. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, как у неё чуть напряглись мышцы нижней челюсти и ушел в себя взгляд серых глаз. – А у него есть повод так думать?
– Тут вот в чем дело, – пояснила Анна. – Нам обоим пришлось многое скрывать. Каждый раз, когда что-то происходило, мы оказывались в это замешаны. Тогда в субботу утром.
Она пояснила, что произошло в субботу утром, с откровенностью современной девушки, и мисс Корнель неуверенно заметила:
– Это значит, что вы обеспечиваете друг другу алиби?
– Вот именно, – сказала Анна, – а это звучит не слишком правдоподобно, я знаю. Но в тот вечер, когда убили мисс Читтеринг, все железно. Мы ужинали в одном ресторанчике на Флит стрит. Боба там хорошо знают. И он заказал по телефону стол на без четверти семь.
– И вы были там в это время?
– Думаю, чуть раньше. Кельнер – он же брат хозяина – сказал Бобу что-то вроде: «Вы как всегда вовремя», – а Боб ответил: «У вас часы спешат. Мы пришли даже раньше. Когда мы садились за стол, было примерно без двадцати семь. А туда мы шли пешком.»
Также как и Хейзелридж, миссис Корнель могла понять, когда кто-то говорит правду. Помолчав, она встала, подошла к буфету и вернулась с темною квадратною бутылкой в руке.
– Нужно выпить за здоровье счастливой пары. Вы пока откройте, я схожу за бокалами.
Через несколько минут она вернулась с двумя бокалами зеленого стекла. Налив в каждый пальца на три, придвинула Анне тот, что стоял ближе, заметив при этом:
– И не портите это водой!
Анна глотнула и поперхнулась.
– Крепко как!
– Я думаю, – гордо согласилась мисс Корнель. – Это настоящий довоенный «Глен Лайвет». Получила я эту бутылку в тридцать восьмом году, когда выиграла турнир в Отертоне.
Они пили в почтительном молчании.
– Это было за ваше здоровье, – нарушила тишину мисс Корнель. – А теперь ещё по одной за здоровье вашего будущего.
– Я бы лучше не. – попыталась перебить Анна.
– Ничего, покрепче уснете, – бодро настаивала мисс Корнель.
– Да, – пожаловалась Анна, – я уже и так ничего не вижу.


III

– Скотланд-Ярд?
– Да, Скотланд-Ярд слушает. Дежурный у телефона.
– Это срочно. Соедините меня пожалуйста.
– Объявить тревогу?
– Нет, это не сигнал «девять – девять – девять», если вы его имеете в виду, – сказал Боун. – Мне нужно срочно связаться с инспектором Хейзелриджем.
– Постараюсь его найти.
– Это по делу об убийстве в Линкольнс Инн.
– Минутку, пожалуйста.
Наступила пауза, потом что-то щелкнуло и новый голос произнес:
– Инспектор Пикап слушает. Чем могу служить?
Боуну уже приходилось слышать это имя одного из коллег Хейзелриджа. Он начал:
– Это Боун. Нужно срочно связаться с инспектором Хейзелриджем.
– Боюсь, пока это невозможно, – ответил Пикап. – Этим вечером инспектор должен вернуться из Норфолка.
– Когда приходит его поезд?
– Прибыл четверть часа назад. Инспектор остановил состав где-то по пути и звонил сюда, чтобы на вокзале его встречали с машиной. Но куда поедет, не сказал.
– А где сержант Пламптри?
– Сержант Пламптри поехал его встречать.
– Черт возьми, – протянул Боун.
– Если у вас есть какая-то информация, – предложил инспектор Пикап, можете передать её мне. Я замещаю инспектора Хейзелриджа на время его отсутствия.
Боун колебался. Представил, как по телефону пытается объяснить постороннему человеку, как движется шуруп по наклонной плоскости. Или факт, что люди, долго игравшие в гольф, развивают сильные запястья. А когда играют правой рукой, левое запястье у них сильнее правого.
– Нет, – протянул он, – ничего срочного.
И повесил трубку. На миг ему пришло в голову связаться с дежурным по вокзалу Ливерпуль стрит, но едва рука его потянулась к телефону, он сообразил, что сейчас состав уже убран от перрона и все пассажиры разошлись.
Оставалось только действовать самому.
Свою машину Боун держал в частном гараже неподалеку от дома. Это был «моррис» 1937 года, который не годился в короли автострад, но надежная машина, если с ней умело обращаться.
Боун рассудил, что в этот поздний час движение на Блефферс Бридж будет небольшим. Надеялся, что с фарами у него все в порядке. Раньше никогда он не ездил в Севенокс по шоссе, но знал, что это к западу от Мейдстона, и решил, что если ехать по Олд Кент роад на Нью Кросс и свернуть направо на Льюишем, то окажется неподалеку от цели. Ну а там придется поспрашивать.
Переехав Темзу, обогнул круговую развязку возле Элефант энд Кастл, зиявшую пустотой в холодном неоновом свете. Только потом позволил себе на миг задуматься над тем, что делать, когда будет на месте.
Что, если найдет обоих спокойно спящими в постели? Может быть, попросить Анн Милдмэй немедленно вернуться с ним в Лондон? И таким образом предупредить мисс Корнель? И даже если выводы, к которым он пришел, верны, грозит ли Анне какая-то опасность?
Осторожно, кошка!
«Грозит ей опасность или не грозит, – говорил себе Боун, поворачивая на трамвайных путях в Льюишеме, – там она оказалась по моей вине, и я отвечаю, чтобы с ней ничего не случилось. Лучше б дать обоим знать, что я там, разместиться где-нибудь в саду и переждать до утра. Сомневаюсь, что мисс Корнель на что-то отважится, видя меня под окнами».
Где же Хейзелридж?
Встречная машина дорожников, запоздавшая с возвращением, подсказала ему дорогу, и Боун направился на юг к Бромли.
В мыслях он опять вернулся к мисс Корнель.
Как же все они могли быть так глупы, чтоб не видеть то, что было прямо под носом? Разумеется, ни одно из её алиби гроша ломаного не стоит. Первое – в субботу, когда с ней дежурил Эрик Даксфорд. Боун представлял, что это значило. Эрик, несомненно, явился в контору, минут десять покопался для приличия, а потом собрался и отправился на свою вторую работу. Боун даже вспомнил, что в дневнике Эрика была запись на 11 часов 13 февраля – как раз на ту субботу. И случайно ли мисс Корнель дежурила со столь удобным партнером? Вряд ли. Ведь дежурить должна была мисс Читтеринг. По словам мисс Корнель, та просила подменить её. Но какую версию могла бы предложить мисс Читтеринг – если б кто-то догадался её спросить?
Не по этой ли причине мисс Читтеринг.
Внимание! Развилка. «Севенокс-9 миль». Уже близко.
Нет, на той субботе нужно было сосредоточиться с самого начала. Ведь они же знали, что Смоллбон был в живых до самого того утра. Вместо этого все пытались узнать, где провел он следующую неделю, и никому в голову не пришло.
Но часто ли случается, что простейшая разгадка – и есть верная?
Чего они только не нафантазировали про ключ от ящика! Ведь единственным, кто мог им завладеть простейшим образом, была мисс Корнель. Или вот проблема – как заманить Смоллбона на место в нужное время? Кто мог легче назначить встречу, как не мисс Корнель? Или о том, как письмо, бросающее тень на Боба, попало под стол мисс Корнель? И почему не было найдено раньше нужного момента?
А тот вторник, когда погибла мисс Читтеринг. У мисс Корнель вообще не было алиби. Именно простота её плана и сделала её неуязвимой. Видимо, в тот вечер она вообще не пошла на вокзал Чаринг Кросс. Зачем это ей? С тем же успехом она могла сесть в поезд на Лондон Бридж или Ватерлоо. Был лишь некоторый риск, что среди попутчиков окажется кто-нибудь знакомый. Так что суматоха, вызванная отключением тока, ей пошла на пользу.
Теперь внимание. Это где-нибудь поблизости. Боун вспомнил, как сержант Пламптри описывал свой визит в Севенокс и его слова, что вилла мисс Корнель лежит к северу от города. Нужно будет свернуть налево.
Фары осветили указатель, и сразу вслед за этим Боун заметил полицейского, скрытого в тени живой изгороди.
Боун резко затормозил.
– Простите, я разыскиваю виллу «Ред Рафс». Там живет некая мисс Корнель.
– Пятьсот ярдов дальше и направо, – невозмутимо ответил полицейский.
Боун поблагодарил и уже тронулся с места, когда вдруг сообразил, что должен был бы взять того с собой.
И тут в голову ему пришла другая мысль. Полицейский на его вопрос ответил мгновенно. И не было похоже, чтобы он находился на обычном обходе. Скорее уж он там за кем-то следил.
Вот оно.
Аккуратный палисадник. Низкая подстриженная живая изгородь. Боун заглушил мотор и неслышно проехал последние ярды. Потом вышел и погасил фары.
В стеклах окон по фасаду отражался лунный свет, так что видно не было, есть ли свет за шторами.
«Вряд ли, – решил Боун, – в доме слишком тихо».
Приближаясь по мощеной дорожке к дому, он представлял в душе образ мисс Корнель, выходящей из дверей с улыбкой на губах и тяжелой клюшкой в мускулистой руке.
Лунный свет и фантазия!
И тут двери тихо отворились – но вышел из них инспектор Хейзелридж…



16. Позднее
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

I

По совету своих юристов в случае мисс Корнель суд ограничился одним обвинением – в убийстве Маркуса Смоллбона.
По настоятельному совету своих адвокатов мисс Корнель созналась.
Потому после формального слушания судья Арботнот вынес смертный приговор.
А министру внутренних дел доложили, что хотя все известные обстоятельства душевного состояния приговоренной – ее фанатическая привязанность к бывшему работодателю и отсутствие каких-либо корыстных мотивов преступления – недостаточны, чтобы объявить её недееспособной из-за нарушений психики, – тем не менее следует удовлетворить прошение о помиловании. По зрелом размышлении министр внутренних дел изменил приговор на пожизненное заключение.
В тот день, когда это стало известно, состоялся любопытный разговор.


II

– Вы когда-нибудь допускали, что убийства мог совершить сержант Коккерил? – полюбопытствовал Боун.
– Да, в начале он был в числе первых, – согласился Хейзелридж. – А что?
– Теперь это уже вопрос чисто теоретический. Но мотив у него был – очень схожий с мотивом мисс Корнель. Вы знали, что в первую войну он был ординарцем Абеля?
– Да. Мы это выяснили.
– И у него были все возможности.
– Верно. А как вы пришли к выводу, что он не убийца?
– Когда я услышал его пение, – сказал Боун. – Этот человек-художник. Никто, исполняющий Баха, как он, не смог бы удавить человека стальной удавкой. Это сугубо утилитарный способ убийства. Художник бы слишком уважал красоту человеческого горла. Мог в приступе ярости застрелить или проткнуть клинком, или. Ну чего вы смеетесь?
– Продолжайте, продолжайте, – извинился Хейзелридж. – Слушать вас – одно удовольствие. Уверяю, вы прекрасно бы вписались в нашу новую школу. Пикап вечно пересказывает мне их теории. Если следовать им, любое расследование превратилось бы в комбинацию анализа и гипноза.
– Вы смеетесь, – обиженно заметил Боун, – но если думаете, что это ерунда, так что сами вы делали на том концерте? Я вас там видел.
– Если вас так это интересует, – сказал Хейзелридж, – то я делал там то, что давно собирался-выяснял, как сержант Коккерил проводит свои субботние утра.
– Как проводит.
– Да. Вам не показалось странным, что он появляется в конторе в половине десятого – десять, потом на два – три часа исчезает и опять появляется в половине первого? Чем, вы думали, он в это время занят?
– Пожалуй, именно об этом я никогда не задумывался, – признал Боун. Но вижу по вам, что собираетесь сообщить.
– Он ходил на репетиции, – гордо сообщил Хейзелридж. – Но я выяснил, что это ещё не все. Один из его соседей, тоже поющий в этом хоре, всегда подвозил его на машине, потом поджидал и отвозил домой. Некий полковник Линкольн. Очень приличный человек и безупречный свидетель. Машину он всегда ставил на Нью Сквер, пока Коккерил запирал контору. Говорит, что Коккерил никогда не заставлял себя ждать больше пары минут.
– Этого вполне достаточно.
– И до того я был практически уверен, – продолжал Хейзелридж, – это только все подтвердило. Не раз я говорил, что главным моим кредо было то, что оба убийства совершило одно и то же лицо. Признаю, в свете того, что нам было известно, Коккерил вполне мог убить Смоллбона. Но ни в коем случае не мог проделать этого с мисс Читтеринг.
– Послушайте, мне только что пришло в голову, – заметил Боун. – Ведь привратник Мейсон не был с ним в конторе.
– Я знаю, что вы хотите сказать. Мне это тоже пришло в голову. Что Коккерил прекрасно мог придушить мисс Читтеринг, пока Мейсон возился снаружи с голубем. На следующий вечер я это проверил. У него было около четырех минут. Вполне возможно – с точки зрения детективной истории. Но кроме неправдоподобия был тут ещё один фактор, который его исключал. Я пошел проверять с Мейсоном, и тот был абсолютно уверен, что все окна в здании оставались темными. Над дверью в секретариат есть застекленное окошко, так что снаружи свет там был бы виден. Довод совершенно очевидный. Когда мисс Корнель ликвидировала мисс Читтеринг, она погасила свет и заперла дверь, рассчитывая, что труп найдут не сразу. Останься он там до утра, было бы гораздо труднее проверить все алиби.
– Да уж. Между прочим, как она попала в здание, что её при этом никто не видел?
– Я бы сказал, что она просто не уходила. Видимо, сидела где-нибудь в укромном месте и ждала, пока все стихнет.
– Как бесчеловечно, – вздохнул Боун. – И что за нервы!
– Чемпионат среди женщин по гольфу развивает не только сильные запястья, – заметил Хейзелридж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27