Элеонор уверена, что женщина, прежде чем исчезнуть, выкрикнула: «Бойся Огненной ведьмы!» Затем на сестру набросилось это отвратительное чудовище. По счастью, оно улетело через несколько секунд после того, как Элеонор потеряла сознание. Когда лошадь вернулась без всадницы, поднялась тревога, и ее нашли израненной, но, слава Богу, живой. Когда сестру привезли домой, она все еще находилась без чувств, но затем немного оправилась и, прежде чем доктор дал ей снотворное, рассказала об ужасном событии.
Брейтуейт смотрел на нас в совершеннейшем отчаянии.
— Чем можно объяснить все эти ужасы и как долго ждать того момента, когда птица принесет смерть на своих крылах?
— Возьмите себя в руки, сэр, — жестко произнес Холмс. — Тот кошмар, который вам пришлось пережить, повлиял на присущий вам дар рассуждать здраво. Меня же не напугало столь неожиданное воплощение в жизнь древней легенды.
На некоторое время мой друг задумался, устремив взгляд в потолок, затем произнес:
— Ваши слуги, сэр… Не появились ли недавно среди них новые лица?
— Прошлой осенью мы наняли грума — Джонсон его имя. До него появилась помощница кухарки — шотландка, которую зовут Макгрегор. Но это было три года тому назад. Остальные четверо находятся у нас еще со времен моего отца.
— Не оставлял ли кто-нибудь службы в вашем доме в недавнем прошлом? — продолжал задавать свои вопросы Холмс.
— Вскоре после Рождества мне пришлось уволить Адамса — помощника дворецкого. — С этими словами Брейтуейт показал на графин, стоящий на столике у камина. — Он похищал мое виски, не предполагая, с какой тщательностью каждый вечер Пейнтер замеряет остаток. Адамс, естественно, все отрицал, но с тех пор кражи не повторялись.
— Вы, очевидно, интересовались, что произошло с помощником дворецкого после этого? — спросил Холмс. — Не может быть, чтобы вы не наводили справок о нем.
— Через месяц после того как Адамс оставил мой дом он отплыл из Ливерпуля в Америку, — ответил Брейтуейт. — Поступил стюардом на судно.
— Значит, нам придется вести поиск в ином направлении, — сказал Холмс. — Не могли бы вы предоставить возможность Ватсону и мне пожить недолго в Милдред-холле?
— Это большая честь для меня, — с чувством произнес Брейтуейт. — Ваше присутствие принесет мне спокойствие.
Холмс обратился ко мне:
— Возвращайтесь в Кендал, Ватсон, и организуйте доставку сюда нашего багажа. А теперь с вашего позволения, Брейтуейт, и с вашей помощью я начну свои изыскания, связанные с этой столь интересной, хотя и чрезвычайно злобной птицей.
РАССКАЗ ЭЛЕОНОР БРЕЙТУЕЙТ
Теперь я обязан поведать о некоторых событиях, имевших место во время моего отсутствия. Когда я отбыл в Кендал, Холмс спросил Брейтуейта, не восстановила ли его сестра силы настолько, чтобы иметь возможность побеседовать с ним. При выяснении этого вопроса оказалось, что Элеонор уже проснулась и находится в своей комнате.
Элеонор Брейтуейт исполнилось двадцать три года. Это была спортивного вида темноволосая девушка с красивым волевым лицом и ясными карими глазами. Однако когда Холмс впервые увидел мисс Брейтуейт, ее лицо покрывали ужасные раны, одна из которых оказалась совсем рядом с правым глазом. Он участливо спросил ее о состоянии здоровья и поинтересовался, может ли она ответить на его вопросы.
— Я постараюсь, мистер Холмс, если это поможет разрешить ужасную загадку, — слабым голосом ответила Элеонор. — Хотя не знаю, что можно добавить к рассказу моего брата.
— Это мы увидим, — мягко сказал Холмс. — Начнем с той женщины, которая стащила вас с лошади. Вам удалось увидеть ее лицо?
— Всего лишь на долю секунды до того, как она нанесла удар. Лицо было отвратительно грязным. Ей на вид лет шестьдесят, и я ее определенно не знаю.
— Чем она вас ударила?
— Возможно, палкой, не уверена, там было что-то острое…
Холмс осторожно развернул ее голову. Основные раны располагались вертикально; среди них было несколько глубоких царапин, протянувшихся от левого уха к углу рта.
— Похоже на шипы ежевики, — заметил он. — Прекрасно. Можете ли вы припомнить, что произошло в тот промежуток времени, когда птица улетела, а вы еще оставались в сознании?
В ответ Элеонор отрицательно покачала головой:
— Я помню лишь стук копыт убегающей лошади и крик филина. После этого наступил полный провал, и я очнулась уже в постели. — После короткой паузы она добавила: — О да. Я еще слышала громкий хохот.
Холмс внимательно посмотрел на нее:
— Хохот может быть весьма разнообразным. Не могли бы вы описать его подробнее?
— Злобный, мстительный смех, — ответила она, — очень высокой тональности.
— Смех старухи?
— Совершенно верно — смех старой женщины.
Холмс поднялся и успокаивающе коснулся ее руки.
— Теперь отдыхайте. Здесь вы в полной безопасности, а я сделаю все, что в моих силах, для защиты вашего брата.
Он оставил молодую женщину на попечение ее горничной и спросил Брейтуейта, нельзя ли побеседовать с человеком, возглавившим поиски. Это был Пейнтер; он же отправлял телеграмму. Седоволосый, довольно пожилой человек, он служил в семье с того времени, когда Брейтуейт был еще ребенком. Несмотря на преклонный возраст, Пейнтер сохранил энергию и подвижность.
— Генри, парнишка, работающий в конюшне, поднял тревогу, сэр, — объяснил он. — Мы знали, каким путем мисс Элеонор будет возвращаться с фермы Лоумэна, — мимо пруда, через Ведьмин лес и затем по луговине.
Холмс поднял на него глаза и переспросил:
— Ведьмин лес?
— Да, сэр. Он называется так потому, что там в шалаше обитала Маргарэт Сеймур — Огненная ведьма. Это она…
— Я знаком с этой легендой, — прервал его Холмс, — но мне было неизвестно о том, что лес имеет к ней отношение. Заканчивайте рассказ о поисках.
— Мы приближались к лесу, когда я услышал, как Генри зовет меня, он обогнал остальных, — продолжил Пейнтер. — Генри стоял на коленях рядом с мисс Элеонор, лежавшей на краю конной тропы. Мы доставили ее домой и вызвали доктора. Была слишком поздно для того, чтобы отправлять телеграмму мистеру Брейтуейту. Но поутру мы это сделали немедленно.
— Вы упомянули о конюхе; кто, кроме него, участвовал в поисках? — спросил Холмс. — Кто еще вас сопровождал?
— Бейтс, лесничий, — он в тот вечер находился в Холле, — ответил дворецкий, — кроме него других мужчин рядом не оказалось.
Когда Пейнтер вышел, Холмс внес какие-то заметки в записную книжку и обратился к Брейтуейту, который присутствовал при разговоре:
— Грум появился среди вашей прислуги сравнительно недавно. Что вы можете сказать о нем?
— Он прошел выучку в конюшнях сэра Генри Гудмэна недалеко от Коннистон-холла, — ответил Брейтуейт. — Сэр Генри рекомендовал мне его, когда мой старый грум умер. Он женат, живет в коттедже на территории поместья и первоклассно справляется со своими обязанностями. Представьте себе…
— Я привык следовать логике, а не воображению, — прервал Брейтуейта довольно невежливо Холмс. — Сейчас я хотел бы побеседовать с грумом.
Мы нашли его в то время, когда он седлал лошадь, которую нанял Брейтуейт, чтобы добраться от Манчестера до Милдред-холла. Видимо, грум готовился вернуть ее хозяевам. Это был сухой, жилистый человек с нездоровым цветом лица и очень сутулой, напоминающей ненатянутый лук спиной. Холмс поинтересовался, почему он не принял участия в поисках Элеонор Брейтуейт и где он находился в то время.
— Я был по пути домой в свой коттедж, — ответил грум. — Я ничего не знал об этом до своего возвращения в Холл утром.
— В таком случае, кто же позаботился о лошади, когда та после несчастного случая прискакала без всадницы?
— Генри, парень, работающий в конюшне. После такой короткой поездки всего-то и нужно было расседлать да отвести в стойло.
— В какой части поместья находится ваш коттедж? — продолжал расспрашивать Холмс.
— Примерно в полумиле в том направлении.
— Следовательно, в стороне Ведьминого леса, — уточнил Холмс. — Понятно. Не удалось ли вам заметить в том месте чего-нибудь необычного?
Грум отрицательно покачал головой:
— Было темно, и я никого не видел.
Холмс кивнул с видимым удовлетворением, но, уже выходя вместе с Брейтуейтом из конюшни, он вдруг повернулся к Джонсону и спросил:
— На каком торговом судне вы служили, когда повредили себе спину?
— На пароходе «Леонора», приписанном к порту Уайтхейвен. — Грум не мог при этом скрыть своего изумления, но, прежде чем он успел поинтересоваться, откуда Холмсу стало об этом известно, мой друг-покинул конюшню.
— А я и не знал о том, что Джонсон раньше был моряком, — заметил Брейтуейт по пути к Милдред-холлу.
— Во-первых, я заметил у дверей конюшни искусно завязанные морские узлы, — ответил Холмс. — Во-вторых, его невысокий рост говорит о том, что он не мог служить в Королевском военно-морском флоте, следовательно, он работал на торговых судах. В-третьих, его физическое состояние в настоящее время таково, что он вообще не может служить на флоте, а это означает, что он раньше был вполне здоров и получил травму уже будучи моряком. Его морское прошлое может иметь прямое отношение к нашему делу, кроме того, мне хотелось поближе познакомиться хотя бы с одним обитателем поместья, используя свой метод.
Джонсон, несомненно, расскажет все остальным, и, если причина всех несчастий лежит у порога вашего дома, виновный, ощутив грозящую опасность, может совершить ошибку. Теперь мне хотелось бы познакомиться с теми местами, где произошли эти странные инциденты.
Брейтуейт прежде всего провел Холмса к тому месту, где была найдена Элеонор. Сыщик исследовал грунт, но спасательная команда затоптала все, что могло представить собой какую-либо ценность. Выпрямившись, Холмс посмотрел на видневшийся в некотором отдалении ряд невысоких деревьев.
— Полагаю, что это и есть Ведьмин лес, — заметил он.
— Да. За ним находится водоем, на берегу которого стоит ферма Лоумэна.
Затем они направились к тому месту в лесу, где Брейтуейт впервые увидел старуху. Кругом были заросли ежевики и сухого папоротника-орляка. Начав поиски с того места, где, по словам Брейтуейта, скрылась старуха, Холмс обнаружил на ветке лоскут материи.
— Дешевая хлопчатобумажная ткань машинной выработки. Произведена, я почти уверен в этом, на одной из ткацких фабрик Ланкашира, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Продолжавшийся полчаса поиск не принес никаких дополнительных результатов. Путники вышли из леса, и перед ними открылось озеро. Оно имело форму овала ярдов четыреста в длину и примерно наполовину меньше в его самой широкой части. Берега по всему периметру водного пространства заросли вереском. Холмс двинулся вдоль края кустарников на некотором расстоянии от них. Затем он остановился, извлек лупу и исследовал отпечатки, оставленные ботинками на мягкой почве.
— Размер семь, подошвы фирмы «Данлоп», — пробормотал Холмс. — Следы оставлены женщиной или мужчиной маленького роста, нельзя, впрочем, исключить и ребенка. Нет сомнения в том, что этот человек бежал. След исчезает по мере того, как почва становится все более твердой. Можно предположить, что следы идут вокруг озера или уходят в направлении холмов. — Он скопировал рисунок подошвы. — Очень распространенный узор, но факт может оказаться полезным, если мы найдем ботинки, оставившие эти следы.
— Я, конечно, имею весьма ограниченный опыт в том, что касается духов, но все же осмелюсь высказать сомнение в том, что любимой обувью этих созданий являются ботинки, произведенные в Нортхэмптоне через триста лет после их кончины. Мы, Брейтуейты, имеем дело с людьми, живущими рядом с нами, хотя не спорю — люди эти обладают очень злобным духом. Нам остается посетить лишь ферму Лоумэна.
Самого Лоумэна дома не оказалось, но его жена охотно ответила на все вопросы Холмса. Она сама не видела в округе чужаков и выразила уверенность в том, что муж и сыновья обязательно рассказали бы ей, если бы повстречали незнакомца. Поухаживав за больной дочерью фермеров, мисс Элеонора уехала. Это было около семи часов вечера. Время, за которое она доскакала до места нападения, примерно соответствовало тому времени, которое потребовалось лошади, чтобы домчаться одной до Милдред-холла. Напоследок Холмс спросил ее, не доходили ли до нее слухи о необычно большой птице, летающей в округе.
— Нет, сэр, — ответила женщина, покачав головой. — Нам доводилось видеть канюков высоко на холмах, но они редко спускаются сюда в долину.
Поблагодарив женщину, Холмс и Брейтуейт направились в Милд-ред-холл, где я их и застал по возвращении. Теперь вновь как участник событий я могу продолжить повествование от первого лица».
Глава 5
Отчаянный стук в дверь взорвал царящую в доме тишину. Гулкие удары сопровождались непрерывным звоном электрического звонка. Мальтрейверс, увлеченный «Огненной ведьмой Эттуотера», пропустил мимо ушей раздавшийся секундой раньше визг шин по каменным плитам мостовой и резкий звук захлопнувшейся дверцы машины. Недовольный неожиданной помехой, он отложил «Огненную ведьму» и направился к дверям. На пороге стояла Шарлотта Куинн с искаженным ужасом лицом.
— Слава Богу, вы дома… — выдавила она. — Мне срочно нужен телефон.
Прежде чем Мальтрейверс успел произнести хоть одно слово, Шарлотта оттолкнула его и вбежала в дом. Пройдя следом, он застал ее в гостиной в состоянии крайнего возбуждения.
— Где же он? — выкрикнула Шарлотта. — Где телефон?
— На рояле… а что, собственно, произошло, черт побери?
Она, не отвечая, кинулась к аппарату и замерла, положив на него руку, стараясь беззвучно глотнуть воздуха.
— Кому вы хотите звонить?
— Полиции. — Она зарыдала, слезы душили ее.
— Полиции? — Мальтрейверс положил ладонь на ее руку, не давая поднять трубку. — Подождите, скажите вначале мне.
Рука Шарлотты на какой-то момент напряглась, но потом бессильно упала.
— Я сегодня звонила Чарльзу на работу и рассказала все о Дженнифер и Дагги Лиддене. — Ее голос сорвался. — Чарльз назначил мне встречу в Карвелтон-холле сразу по возвращении из офиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28