Берта взглянула на меня, ее маленькие глазки сверкнули.— Ты можешь ошибиться и позволить непрошеным жуликам войти, — продолжил я, — но я не считаю тебя настолько глупой, чтобы позволить кому-нибудь выйти с духовым ружьем, не заметив его.Берта обдумала мои слова, затем медленно усмехнулась.— В таком случае, оно спрятано, — изрекла она, — и должно быть где-то в квартире.— Если кто-либо не вытащил его через крышу.Берта сказала:— Он послал за своим страховым агентом. Хочу сделать ему заявление. Буду рада, когда он придет и я смогу убраться к чертям.— А как насчет полиции?— Об этом ни слова, — сказала Берта. — Он не желает слышать о полиции. Хочет сохранить это в секрете. Ну а ты, черт побери, что и кому хочешь доказать?— О чем ты?— О Филлис Крокетт, дорогой мой, — сказала Берта. — Она с тебя глаз не сводила и вела себя так вызывающе, что противно смотреть. Боже мой, я не понимаю, что ты с этого поимеешь. Ты же мальчик-с-пальчик.Дин Крокетт может поднять тебя одной рукой. Он сделает из тебя два пирога с потрохами.— Только полтора, и без начинки, — уточнил я.— Хорошо, полтора без потрохов, — сказала Берта. — Но… — Она вдруг замолчала и задумчиво оглядела миссис Крокетт. — У Дина Крокетта есть все для семейного благополучия, — изрекла она. — А у его жены ничего нет.— Ты хочешь наставить меня на путь истинный? — спросил я Берту.— Да. Я хочу, чтобы ты поговорил со страховым агентом, когда он придет. Лучше, если это сделает мужчина.Дверь лифта открылась, и в сопровождении Мелвина Отиса Одни из него вышел человек в строгом сером костюме. Он выглядел так, будто собирался лечь спать, но его подняли и велели прийти сюда. Крокетт поверх голов подозвал нас и представил. Страхового агента звали Уильям Эндрю. Он сделал какие-то записи и начал задавать вопросы.— Во сколько вам обошелся нефритовый Будда? — спросил он Крокетта.— В девять тысяч, — ответил тот не моргнув глазом.— Резной нефрит?— Нефрит очень высокого качества, — уточнил Крокетт. — Во лбу рубин.— У вас недавно украли такого же нефритового Будду? — спросил страховой агент.— Да. Это был его двойник.— Они похожи?— Да.— Во всех деталях?— Я сказал вам, это близнецы.— Но того вы оценили в семь тысяч пятьсот, — заметил страховой агент.Крокетт поморгал с минуту, но быстро нашелся:— Девять тысяч долларов — это общая сумма, в нее входит стоимость и нефритового Будды, и духового ружья.— Понятно, — согласился страховой агент. — Девять тысяч долларов за оба предмета. Значит, за духовое ружье — пятнадцать сотен.— И еще стрелы, — добавил Крокетт.— О да. Сколько стрел?— Шесть.— Вы можете определить, сколько за духовое ружье и сколько за стрелы?— Нет, — коротко сказал Крокетт. — Не могу. На самом деле обе вещи бесценны. Стрелы пропитаны ядом, который не полагается ввозить в нашу страну. Это полностью оснащенное духовое ружье абсолютно уникально.Его невозможно заменить. Это…— Знаю-знаю, — прервал страховой агент. — Я просто пытаюсь обосновать оценку для нашей компании.Все в порядке. Пятнадцать сотен за духовое ружье со стрелами и семьдесят пять — за нефритового Будду. — Он взял кожаный чемоданчик-дипломат, вынул из него бланк и начал торопливо писать, используя дипломат как письменный стол.— О, не обязательно делать это сейчас, ночью, — вдруг смягчившись, разрешил Крокетт. — Я, знаете ли, очень разволновался. В сущности, звонить вам особой нужды не было, но…— Нет-нет. — Страховой агент ненадолго оторвался от писания, чтобы взглянуть на Крокетта с приятной улыбкой. — Мы для этого и существуем, такое обслуживание мы и стараемся обеспечить… Подпишите здесь, мистер Крокетт, и мы пришлем чек по почте. Больше мы вас не побеспокоим.Крокетт прочел заявление и подписал его. Страховой агент открыл свой дипломат, сунул в него бумагу, поклонился каждому, произнес: «Доброй ночи… Хотя правильнее сказать, с добрым утром» — и направился к лифту.Берта выглядела «умирающим лебедем», поэтому я сказал Крокетту:— Я полагаю, нам тут больше делать нечего.— Какого черта нечего! — огрызнулся он. — Я хочу вернуть свое имущество.Я улыбнулся Берте и пояснил Крокетту:— Коммерческий директор фирмы — она.— Что вы имеете в виду? — спросил Крокетт.— Я имею в виду, — ответил я, — что вы наняли наше агентство, чтобы не пропускать незваных посетителей, а не для того, чтобы вернуть украденную собственность. Если хотите поручить нам отыскать ваши вещи, то это отдельная работа.Его лицо вспыхнуло, он шагнул было ко мне, но остановился.— Будь я проклят, вы правы, — сказал он. — Полагаю, я должен перед вами извиниться, Лэм. Я недооценил вас, когда встретил.— Оставим это, — промолвил я.Берта произнесла с гордостью:— Насчет Дональда многие ошибаются. Он невысокого роста, но крепок и умен, как черт.— Смени пластинку, Берта, — попросил я.— Я-то насчет него не ошиблась, — сказала Филлис Крокетт, подавая мне руку. — Я сразу узнаю талантливых людей. Доброй ночи, мистер Лэм. Я рада была познакомиться с вами. Уверена, что утром мой муж обсудит с миссис Кул все деловые вопросы. — Она повернулась к Берте: — Доброй ночи, миссис Кул.Я крикнул Мелвину Отису Олни, провожавшему страхового агента:— Задержите лифт, Олни, мы спустимся вместе и сэкономим один спуск.— Хорошо, задержу, — пообещал Олни.Я постарался избежать рукопожатия Крокетта, чтобы не дать ему возможности покалечить мне руку. Мы пожелали друг другу доброй ночи, вошли в лифт, и дверь закрылась. Страховой агент посмотрел на меня и улыбнулся:— Возьмите мою визитную карточку. Я знаю ваше агентство, но буду рад получить вашу личную визитку, если вы не против. Просто чтобы иметь точные сведения.Я дал ему одну из наших карточек. Мы спустились в вестибюль, и Олни повел частный лифт обратно вверх.— Вы с этого много имеете? — спросил я Уильяма Эндрю.— Слава Богу, да, — ответил он. — Перепадает все время. Возьмем хотя бы Дина Крокетта. Он набивает квартиру редкостями, которые насобирал в разных частях света. Время от времени возвращается домой и начинает просматривать свои сокровища. Думает, что они стоят миллион долларов. А мы даже не пытаемся предложить снизить цену. Это хороший бизнес. Никто не украдет это барахло целиком, но часто то одно, то другое пропадает, и мы выплачиваем завышенную страховку. Но страховые взносы у нас так велики, что выплаты окупаются с лихвой. Ко всеобщему удовольствию. Мы можем влипнуть только в случае пожара. Но дом Крокетта пожаробезопасен… Мы готовы оценить его «сокровища» в миллион долларов, но если он завтра умрет и его движимое имущество пойдет с молотка, знаете, сколько удастся выручить за все это? — Эндрю постучал по чемоданчику-дипломату, куда он спрятал заполненное Крокеттом заявление. Я ничего не ответил, и Эндрю продолжил: — За все охотничьи трофеи — не больше десяти тысяч долларов. Это духовое ружье он раздобыл в куче утиль-сырья и хлама. Заплатил только за провоз. Глава 4 Когда я на следующее утро вошел в контору, Элси Бранд сказала:— Берта рвет и мечет.— Чего ей надо?— Тебя.— Зачем?— Кража на приеме.— Я думал, она сама собирается заняться этим, — усмехнулся я. — Газеты намекают, что была нанята только она.Элси обычно старается не обсуждать наши с Бертой отношения, но на сей раз сказала сдержанно:— Сегодня утром она иного мнения.— Прекрасно. Отправляюсь к ней.Я подошел к кабинету Берты, выполнил церемонию стука в дверь и вошел.— Боже мой! Ты пришел почти вовремя! — истерически завопила Берта.— Что стряслось на сей раз?— Этот проклятый Будда и духовое ружье.— Ну и что с ними?— Мы должны их вернуть.— А на деле он вовсе не желает их возвращать, — сказал я. — Если Крокетт получит ружье и Будду обратно, ему придется вернуть страховой компании девять тысяч долларов.— Мне он сказал, что хочет их вернуть.— Так почему бы не вернуть ему их?— Не гни со мной такую линию. Как ты, черт побери, собираешься найти эти вещи? Пока ты не втерся в агентство, у меня был почтенный, заурядный бизнес. Учет векселей, подготовка счетов, проверка свидетельств.— И заурядные доходы, — напомнил я.— После того как ты начал работать на меня по своим методам, мы приобрели славу сумасшедшего дома.Я посмотрел на ее кольца с крупными бриллиантами. Берта проследила за моим взглядом и вдруг оскалилась:— Ладно, Дональд. Подо мной земля закачалась. Каким образом ты сумеешь провести подобное дело, не привлекая полицию?Она оттолкнула свое скрипучее вращающееся кресло от стола, встала и принялась ходить взад-вперед по кабинету странной походкой — крупным шагом вперевалку.— У него было пятьдесят два гостя, — сказал она. — Нет, еще больше. Шестьдесят два. Все с приглашениями. Я следила за каждым из них. Все они, как он сказал, «столпы порядочности»… И один из этих чертовых «столпов порядочности» украл нефритового Будду и духовое ружье. Теперь Крокетт желает их вернуть. Что ты сможешь предпринять, если нельзя обращаться к полиции? Без нее ты даже не проверишь ломбарды, а эти вещи в ломбард не попадут. Они уже в частной коллекции одного из этих гостей.— Если это духовое ружье не находится в квартире Крокетта, спрятанное где-нибудь под кроватью или в другом укромном месте, — предположил я.— Нет, — опровергла она. — Я намекнула, что один из гостей мог его спрятать, и они сегодня утром перевернули весь дом. Заглянули в каждый уголок.— Попробуй дать объявление в газету, — предложил я. — «Просьба к тому, кто неумышленно ушел с редкой вещью с приема, устроенного общеизвестной светской особой, сообщить через почтовый ящик 420 за вознаграждение…»Берта одарила меня свирепым взглядом:— Не шути.— Я и не шучу, — сказал я. Берта запыхтела. — Это неплохой, логически обоснованный совет, — продолжил я. — Ты не желаешь ему последовать, но у тебя ведь нет ничего другого.— Я не желаю ему последовать! — воскликнула она. — Ты тоже один их тех, кто собирается вернуть это барахло. Я свою часть работы выполнила и не собираюсь тащить на себе весь груз общего бизнеса. — Я поднял брови. — Я стояла там на больных ногах перед проклятым лифтом, была любезной с прибывающими людьми, с улыбкой просила показать приглашение… Не вешай мне лапшу на уши, Дональд Лэм! Именно тебе придется вернуть эти вещи, а я намереваюсь с этой минуты заняться другими делами. Когда этот проклятый Отис Олни говорил со мной, я намекнула ему, что за эту часть бизнеса отвечаешь ты.— Прелестно! — резюмировал я, усаживаясь в кресло и закуривая сигарету. — И как ты ладишь с Одни?— Я ненавижу его до мозга костей. Это сверхлицемерное, учтивое, грошовое, раболепствующее барахло.— И фотограф тоже?— Фотограф очень мил, — не согласилась она.— Он был там прошлой ночью?— О, конечно. Снимал там повсюду.— Личный фотограф?— Смотря что ты понимаешь под словом «личный».Крокетт хотел получить эти снимки. Крокетт желает, чтобы его каждую минуту фотографировали.— Под каким предлогом была устроена вечеринка? — спросил я.— Он только что вернулся. Изучал дикарей Хусиса, привез массу снимков. Женщины с корзинами на голове. Женщины, голые сверху до талии. Убитые животные.Крокетт, поставивший ногу на грудную клетку туши, с ружьем в руке и глупой улыбкой.— Ты видела эти снимки?— Не все. Когда прибывали гости, я дежурила у проклятого лифта. Потом поднялась и стояла около входа в лифт в верхнем холле, так что проследила за всеми, кто пришел позже.— Такие были?— Одна пара.— Где он путешествовал?— Где-то в Африке. Или на Борнео. Или где-то еще.Я никогда не интересовалась географией.— Между Африкой и Борнео огромное расстояние, — не удержался я.— Между твоей болтовней и возвращением украденных вещей тоже огромное расстояние, — съязвила Берта.— Какой-нибудь флаг у него был? — спросил я. — Флаг клуба приключений или что-нибудь в этом роде?— О, конечно, — подтвердила Берта. — Без этого не обходится. Они снимают на кинопленку, как молодец втыкает флагшток в землю, а затем — как он там развевается, и некоторые считают это важной церемонией.— И потом забирают его?— Забирают.— Кто эти некоторые? Ты знаешь?— Черт побери, нет. Кто-то из олухов, вылизывающих крокеттовский зад. Он глава одного проклятого клуба.Я поднялся, потянулся, зевнул и сказал Берте:— Ладно, беру эту неразбериху на себя. Тебе не по душе мое предложение насчет объявления в газете, не так ли?— Убирайся! — рявкнула она. — Не то я начну швырять в тебя чем попало.Я вышел из конторы попить кофе и купил утреннюю газету. Мелвин Отис Олни, специалист по связям с общественностью, знал свое дело. Веселая вечеринка с танцами была описана в обычном стиле и проиллюстрирована фотографиями Дина Крокетта-второго, поставившего ногу на грудную клетку великолепного редкого животного, а также втыкающего в землю древко флага Международного клуба доброй воли, который, кажется, был организован с целью содействовать международной дружбе через распространение знаний об обычаях, общественном развитии и культурных ценностях разных народов и рас.Я вернулся в своей кабинет и спросил Элси:— Что ты знаешь о нашем архивариусе?— О Еве Эннис? Немного.— Она давно у нас работает?— Около шести недель.— Как реагирует на Берту?— Ужасается.— Как относится ко мне?— А ты сам определить не можешь? В конце концов, — произнесла она с достоинством, — я секретарь, а не сводня.— Запомни, — сказал я, — это бизнес.— Могу вообразить! — фыркнула она презрительно.— Пригласи ее сюда, — велел я Элси, — и держи ушки на макушке. Можешь участвовать в беседе.Она посмотрела на меня с любопытством:— К чему все это?— Приведи ее сюда, и узнаешь. Я ее не напугаю, как думаешь?— Думаю, что нет.— Ну так приведи.Элси вышла и скоро вернулась с Евой Эннис.Я осмотрел ее довольно внимательно. Гибкая, с хорошей фигурой, сознающая свою сексуальную привлекательность и скрывающая это под притворно-застенчивым выражением лица. Одета в облегающий свитер с высоким воротником, жакет и юбку.— Вы хотели меня видеть, мистер Лэм?— Присядьте, Ева, — пригласил я. — Я хочу поговорить с вами.Она завлекательно улыбнулась, выставила бюст, затем посмотрела на Элси.— Присядьте и вы, Элси, — сказал я.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4