https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkalo-shkaf/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Я не соображал, что делал, – качая головой и дернув плечом в сторону конвойного, который с вежливым безразличием разглядывал стену напротив, проговорил он так тихо, что Хайд наклонился еще ближе. Если в комнате установлены жучки – скорее всего, так оно и есть, хотя видеокамеры нигде не видно, – то голос Касса вряд ли можно разобрать. Это хорошо.
– Постарайся не падать духом, Фил, – с деланным простодушием произнес он. – Не может быть, чтобы так уж плохо...
В уши Хайда текли еле слышные слова Касса.
– ...главным образом, в Кашмире... там самые высокие шишки владеют землей и крестьянами, которые выращивают зелье... не думали, что все так кончится, ни она, ни я. Не думали, что так... – Голос дрогнул, и, к удивлению Хайда, он поднял на него глаза, полные слез. Касс сердито вытер глаза и мокрые губы. – Господи, все было залито кровью, но это не я! – гневно выдохнул он. – Я бы никогда... – Он передернул плечами. – Похоже на меня?
Хайд напряженно слушал. Это не игра. Если только Касс не учился у Гилгуда, его горе было неподдельным – трясущиеся щеки и полные слез глаза говорили о невыносимом страдании. Черт, бедняга ее любил!
– Они... хочу сказать, утверждают, что ты... знаешь, потерял голову от ярости? Поссорились...
– Нет.
Он замолчал. Хайд медленно кивнул. Шмыгавший носом Касс понял и, тяжело дыша, снова уронил голову на руки. Хайд, наклонившись к нему, потрепал его по руке. Как-бы случайно дотронулся до «Ностромо». Касс понял жест и всхлипнул. «Наш человек».
– Подсыпали... в бокал... – прошептал он, – ...очнулся, она мертвая. – Его было еле слышно. Хайд посмотрел на дверь. Если они заподозрят или заинтересуются, то скоро явятся прервать разговор или просто приказать перестать шептаться. – ...Муж владеет... его семья... – Он внезапно выпрямился, вытирая лицо. – Хватит обо мне, – громко заявил он. – Сам виноват. Черт побери, Пат, спасибо, что приехал... рад видеть тебя, даже в этой ситуации. Жаль, что пришлось сообщить дядюшке Питеру. Тот участок все еще за ним?
Чуть помедлив, Хайд ответил:
– А-а, тот самый... за ним. Ты же знаешь дядюшку. Торчит на нем все время. Не знаю только, что он там выращивает...
– Я знаю.
Закурив последнюю сигарету, Касс смял пачку и бросил на стол.
– Я принес тебе еще – купил в самолете. «Ротманс» – помнится, тебе нравились.
Смятая пачка была из-под «Силк Кат». Хайд, казалось, огорчился.
– Спасибо, Пат, – рассмеялся Касс. Улыбаясь конвойному, он распечатал блок и протянул ему пачку.
– Джавал достал мне «Силк Кат». А это, Джавал, тебе...
– Спасибо, господин Касс.
Конвойный, улыбаясь, вернулся на свое место у двери. Хайд вынул руку из кармана, оставив там смятую пачку из-под «Силк Кат». Потом собрал со стола целлофановую обертку купленного в самолете блока и сунул ее в рюкзак.
Хайд откинулся на стуле, глядя на жадно курившего Касса, чуть веселее глядящего в будущее, каким бы оно ему ни представлялось.
– Принести что-нибудь еще, если мне дадут прийти?
– Кое-что из квартиры, если тебя пустят.
– Кого повидать... в представительстве? – Касс отрицательно замотал головой. – Кого-нибудь еще? Адвокат у тебя есть? – Касс кивнул. – Нормальный? – Касс снова кивнул.
Джавал вежливо кашлянул.
– Время, Пат, – натянуто пояснил Касс. Нервно сглотнул. – Еще раз спасибо, дружище. Какой молодчина, что приехал. – Он встал, протягивая руку. Рука чуть дрожала. Манжета засалена. – Гостиница ничего? – спросил он с деланной небрежностью.
– Дыра, – невинно ухмыляясь, ответил Хайд. Ладно, не обижаюсь – в нынешних условиях. Знаешь, я, пожалуй, позвоню дядюшке Питеру, скажу, что ты держится, ну и сообщу все, что увидел и услышал. Черт с ними, с деньгами, а? И постараюсь получить разрешение принести тебе вещи из квартиры... одежку и что еще, а?
– Смену нижнего белья... жаль, что нельзя принести телек и видеомагнитофон. – Касс выразительно щелкнул пальцами. – Если попадешь, проверь, перекрыл ли я воду, ладно?
– Трубы здесь не замерзают, верно? О'кей, посмотрю. Знаю, есть такие, что беспокоятся... вроде тебя... Буду завтра, о'кей?
– Да. Еще раз спасибо, Патрик... спасибо.
В глазах Касса опять блеснули слезы, у него перехватило голос. Хайд повернулся и последовал по коридору за Джавалом. Другой конвоир повел Касса в его камеру.

* * *

Он ее не убивал. Наоборот, речь идет о наркотиках и Шармаре, который связан с этим делом, по крайней мере, как производитель. С этого и началось. Потом Касс потерял осторожность, потому что влюбился. Воспользовавшись этим, ему подстроили ловушку. Шармар – министр туризма и гражданской авиации, следующий лидер Конгресса, а возможно, и следующий премьер-министр Индии?..
Интересное дело...
...стоило того, чтобы убить кинозвезду, даже если она твоя жена, дабы закрыть ей рот и убрать за решетку ее дружка из британской разведки.
Выйдя на ослепительный утренний свет и глядя через несущую шоколадные воды реку на затянутый дымкой город, даже издали гудевший, как рой насекомых, Хайд испытывал нечто вроде блаженства.
Шармар, должно быть, – скорее всего, так оно и есть – очень большой шалун. Ухмыляясь про себя, Хайд сунул руки в карманы и, сутулясь под липнувшим к спине рюкзаком, двинулся к ближайшей автобусной стоянке. Нащупал пальцами смятую пачку из-под сигарет.
Прочти написанное Кассом, только когда сядешь в автобус, приказал он себе. Терпение... потом пойдешь на квартиру, проверишь, нет ли наблюдения, и попытаешься попасть внутрь. В видеомагнитофоне, или на спрятанной в телевизоре пленке, или под раковиной. Что-то на Шармара...

* * *

Обломки разбросало на сотнях акров сельскохозяйственных земель. На зеленом пшеничном поле выступали только сравнительно крупные детали фюзеляжа «Боинга» средней дальности. На лежавшем, словно забытый лемех, хвосте сохранился буквенный символ «Индийских авиалиний». Опаленные косые литеры – ИА – будто кричали о большой беде. Шармар вздрогнул. Он брел по молодой пшенице, печально качая головой перед камерами, выражая сдержанными жестами соболезнования индусам и сикхам. Под ногами хрустело стекло или что-то еще.
Кабина экипажа лежала на боку. Как треснувшее яйцо со знакомой картины Босха, подумал он. Такое сравнение было скорее плодом внутреннего нервного напряжения, нежели результатом ужасного зрелища. Кабина находилась в сотнях ярдов от него, оцеплена, вокруг нее кишели расследующие катастрофу специалисты и полицейские. Мелькающие по зеленому полю тюрбаны сикхов рядом с обломками казались неуместно нарядными.
– Да, да... ужасно, – без конца невнятно повторял он. – Какая трагедия.
Сообщения информационных агентств уже кишели предположениями и домыслами. Общее мнение – несомненно, справедливое – сходилось на том, что это дело рук сикхских сепаратистов. Самолет летел из Амритсара в Дели, и большинство пассажиров, как было установлено, составляли индусы. Всего несколько месяцев назад объектами диверсий были автобусы и небольшой пригородный поезд. Всего лишь десятки погибших. Теперь же сразу восемьдесят невинных жертв – все, кто был на борту. В груди клокотала ярость, не оставляя места чувству вины или рассудку – только возмущению убийством...
Ни в чем неповинных людей. Примявшее молодые побеги пшеницы развернувшееся сари, синее с золотой ниткой, и мертвое тело. Молодая женщина, разбитая, как кролик, оброненный с высоты хищной птицей. Несмотря на жару, его трясло. В памяти с детства осталась картина: мертвый кролик, мягкий, бесформенный, словно лишенный костей, а шерстка почти совсем гладкая. Подняв глаза к солнцу, он тогда увидел черное пятно – хищника, обронившего свою жертву.
Пройдя немного дальше, он остановился на еще незатоптанном клочке поля и огляделся вокруг. Пенджаб. Житница Индии, мятежные обитатели которой в большинстве своем желали создания Халистана – самостоятельного государства сикхов. На ближайшей дороге цепочкой выстроились военные грузовики, вокруг рассыпались солдаты. Военное положение, хотя там, куда они прибыли, одни мертвецы. По полю и вокруг хвоста и кабины экипажа сновали с похожими на черные кувшины камерами на плечах телеоператоры. В.К.Шармар вытер скомканным платком лоб и руки. Нудно, как оса, над местом бедствия жужжал вертолет.
Перед ним с телекамерой на плече возник краснолицый англичанин с растрепанными светлыми волосами. Тут же появился микрофон. Шармар не расслышал имени репортера, разобрал лишь последовавшие инициалы.
– ...Би-би-си, потом – телевизионные новости, министр Шармар.
– Да, да. – Он чувствовал, что, как и подобает, выглядит погруженным в раздумье. Так оно и было: он не притворялся.
– Министр, вы можете подтвердить?..
Сикхские террористы... о, да, вполне определенно.
– Расследование продолжается, – тихо произнес он. – Имеются показания очевидцев взрыва... – Репортер слушал со скучающим видом, это ему уже известно. – ...по предварительным данным, взрыв произошел в главном отсеке. В целях расследования изъят предмет ручного багажа. Все остальное в данный момент относится к области предположений.
– Никто не брал на себя ответственность, министр? Ни одна из сепаратистских групп?
Он печально покачал головой. Целью в конечном счете был террор, а не реклама – создать в Пенджабе невыносимую обстановку, даже в условиях военного положения.
– Нет. Никто не заявлял об ответственности. Не следует делать скороспелых выводов...
– Даже в свете недавних зверств, министр?
– Боюсь, что, во всяком случае, я, как министр правительства, не могу позволить себе необоснованных предположений.
Он слегка отвернулся, снова предавшись грустным размышлениям. Репортер, казалось, разочарованно отступился, но, когда Шармар вместе со старшим по званию армейским офицером и управляющим «Индийскими авиалиниями» направился дальше, камера вдруг снова оказалась у него перед носом. К нему протиснулся обгоревший под солнцем белобрысый репортер с микрофоном.
– Не могли бы мы сделать для завтрашней главной сводки новостей кусочек о состоянии здоровья премьер-министра Чопри и вашем будущем, министр?
Мгновенный соблазн, не нашедший даже выражения во взгляде. Вместо этого сердитый взгляд оскорбленной добродетели.
– Считаю неуместным обсуждать данный вопрос на месте трагедии. А теперь прошу извинить...
Шармар направился к обломкам кабины экипажа. Здесь, вблизи нее, была видна смешанная с зеленью вздыбленная земля. Позади него репортер произносил перед камерой полные утешения и сочувствия вводные слова, адресованные британской публике. Странно, что они называли себя англичанами, тогда как Индия правильнее знала их как британцев. Британский... даже то, что произошло здесь, было частью их проклятого наследия, доставшегося Индии. Британская Индия – от Гималаев до Тамилнада, от устья Инда до устья Ганга – только-только начала разваливаться на куски. То, что было перед ним – это отвалившееся от фюзеляжа треснувшее яйцо, расплескавшиеся в воздухе белок и желток из человеческих тел, – будет повторяться снова и снова, возможно, вечно... Он яростно сжал кулаки в карманах костюма. В предвидимом будущем, в новом тысячелетии, Британской Индии предстоит по-прежнему быть раздираемой на части!
– Да, да, – невнятно отвечал он представляемым ему криминалистам, стоя под нависшей над ними отвалившейся кабиной пилотов. – Да, понимаю... да, конечно...
Обломки заливал ослепительный солнечный свет, как в каплях росы отражаясь в осколках стекла, кусках пластика и металла, золотя бока кабины экипажа. В полуденных лучах поля казались темно-зелеными. Попытка представить место происшествия столь безобидным была одновременно трогательной и нереальной. Индия, пытающаяся излечить себя...
Нелепость... лирика, мысленно восклицал он. Добиться этого можно только ценой больших усилий.
Поблизости жужжали камеры, бормотали в микрофоны репортеры, перекрывая жужжание мух, облепивших обломки и высохшие пятна того, что раньше было человеческой кровью.

* * *

Квартира Касса находилась в малоэтажном современном доме на краю дипломатического квартала Чанакьяпури неподалеку от представительства Верховного комиссара. Те, кто имел в Дели дипломатический статус, жили поблизости от места работы – а у Касса было дипломатическое прикрытие. Ему, может быть – всего лишь может быть, – потребуется войти в нее, но она под наблюдением и, вероятно, напичкана сигнализацией. Наблюдение скрытое. Чтобы его обнаружить, Хайду потребовался час. Авот здесь, на узкой улице близ Чандни Чоук, обнаружить наблюдение никак не получалось. По улице, ведущей к главному базару, день и ночь валила толпа.
Внутри смятой пачки «Силк кат» Хайд нашел клочок бумаги с нацарапанными Кассом двумя адресами. Связники, хотя никакого представления, что за люди и насколько надежны. Не должностные лица... из коренных жителей... по крайней мере, что-то знают о связи В.К. Шармара с маковыми делами в Кашмире. Толкаемый со всех сторон, он остановился в вечерней толпе. Извинения сливались в непрерывный гул. Он поглядел на окна второго этажа деревянного здания с крытым балконом, зажатого между магазином, торгующим разными поделками ручной работы, и бакалейной лавкой. Под ними в узкой грязной витрине выставлены шали и яркие ткани. У стены, задрав тощую ногу, помочился пес и, шарахаясь в толпе в ожидании пинков, побежал прочь. Почесав в затылке, Хайд вытащил из заднего кармана туристский план города. Висевший на плече рюкзак то и дело задевали пешеходы.
Медленно огляделся по сторонам, вроде бы заблудился. За длинной тележкой с грудой завядших овощей обнаружил физиономию, которую искал. Он почти не пытался уйти от хвоста – в конечном счете, город принадлежал им, а не Хайду, и пока что слежка велась из простого любопытства. Кроме посещения Касса и прогулки, восхищенно разинув рот, по городу, он ничего не предпринимал. Их было всего двое, они, по очереди меняясь местами, следовали за ним в потрепанном «форде» и пешком. Протиснувшись сквозь толпу, он встал в тени под балконом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46


А-П

П-Я