Я понятия не имел, что ему рассказать. Слишком широко разевать пасть не
следовало, ибо кое-что из происшедшего было отнесено к строжайшим секретам.
Всех нас заставили дать подписку о неразглашении, а это не шутка.
Но мистер Миллис не давал мне собраться с мыслями. Он болтал без умолку.
Я узнал, что его жене нездоровится, что Уолтер был их единственным
ребенком, а сам он - крупной шишкой в строительном бизнесе и прочее, и
прочее.
Мне он не понравился. Уолтер был отличным парнем, но папаша выглядел
надутым индюком, только и знающим, что распространяться об акциях, биржевых
сделках, ценах на недвижимость и тому подобное.
Он желал знать, как скоро, по моему мнению, добыча марсианского урана
станет рентабельной. Я честно признался, что очень не скоро.
- Видите ли, Первая экспедиция провела лишь рекогносцировку, - объяснил
я. - Вторая занималась картографическими работами и подыскивала место для
будущей базы. Конечно, дело будет продолжено. Я слышал, что в Третьей
стартует добрая сотня ракет. Но Марс - это далеко не подарок.
Мистер Миллис, конечно же, не согласился. Земля испытывает энергетический
голод, и потому дела пойдут куда быстрее, чем я думаю.
Внезапно он спросил:
- Кто был лучшим другом Уолтера в вашей экспедиции, мистер Хаддон? Ведь у
него были там друзья?
Он спросил это извиняющимся, почти жалобным голосом, и хотя он и был
надутым индюком, моя неприязнь к нему мгновенно улетучилась.
- Брейк Джерден, - сказал я. - Брейк был сержантом в нашем отряде, и они
с Уолтером с самого начала держались вместе.
Мистер Миллис кивнул и больше не возвращался к этой теме. Он указал в
сторону далекого озера и сообщил, что мы почти приехали.
Это оказался не просто дом, а большой особняк. В гостиной нас ожидала
миссис Миллис. Она была бледной, молодящейся особой из числа тех, кто вечно
занят только собой. Она изобразила на лице вселенскую скорбь и простонала,
что очень рада видеть друга ее бедного Уолта. И хотя ее супруг был индюком,
мне показалось, что он переживает потерю сына куда больше, чем эта дамочка.
Он проводил меня в одну из спален и предложил немного передохнуть перед
обедом, тем более что родители Брейка еще не приехали.
Я сидел на диване, оглядывая комнату. Она была куда шикарнее всех, что
мне доводилось видеть. Теперь, когда я познакомился с обитателями этого
роскошного особняка, мне стало понятно, почему Уолтер свихнулся.
Он был хорошим парнем, но слишком темпераментным и, как я понимаю теперь,
немного избалованным. Дисциплина тренировочной базы оказалась для него
черсчур жесткой, и пережитый надлом должен был рано или поздно сказаться.
Так и произошло.
Я глядел из окна на бассейн и теннисный корт и задавался вопросом: кому
это нужно теперь, когда Уолтера нет. Даже странно - имея все это, он кончил
фактически самоубийством.
Я прилег на кровать, отогнув покрывало, чтобы не испачкать его ботинками
- снимать их было неохота. От мысли о предстоящем обеде "в тесном семейном
кругу" было тошно. Что хуже всего, я понятия не имел, какова официальная
версия случившегося.
"Командование Второй экспедиции с глубоким прискорбием сообщает, что Ваш
сын умер героем - его пристрелили как бешеную собаку..."
Чушь, конечно, они придумали что-то другое. Но что? Дьявол, рассердился
вдруг я, почему эти совершенно посторонние люди не хотят оставить меня в
покое? Почему я должен отдуваться один? Врач-психолог в госпитале
посоветовал мне поскорее забыть обо всем, а они заставляют меня вновь и
вновь переживать случившееся. Черт бы их всех побрал, почему бы не поехать
спокойно домой и послать всех подальше?.. Но я не мог.
Не исключено, что лучше всего рассказать правду. Ведь Уолтер был далеко
не единственным, кто свихнулся в марсианской пустыне. В последние два
особенно жутких месяца у многих поехала крыша. И было с чего!
"Третья экспедиция не прилетит!"
"Мы завязли в этом дерьме по уши, а эти сволочи не хотят послать нам
помощь!"
Только об этом и говорили в те дни на нашей базе. И тому были веские
причины. Четверо из нас загнулись от лихорадки, припасы кончались,
медикаменты тоже. Все чаще по вечерам мы поднимались на соседние холмы и
глядели в небо, ожидая ракет, которые все не прилетали.
На Земле произошла небольшая заминка. Чисто техническая - не уставал
объяснять нам полковник Николс (он стал нашим командующим после смерти
генерала Райена). Все проблемы уже решены, толковал он, и ракеты, вероятно,
в пути. Надо еще чуть-чуть продержаться...
Держаться? Этим мы только и занимались, поскольку работники из нас были
уже никакие. По ночам мы лежали на койках в одном из металлических бараков
и слушали, как заходится кашлем бедняга Лассен.Атам, за стенами, выл и
хохотал ветер, несясь через ледяную пусты ню.
Однажды вечером Уолтер сказал, с тоской глядя в окно:
- А если Третья не прилетит, а? Неужто мы будем здесь сидеть и гнить? У
нас есть четыре ракеты - места хватит для всех. Лицо Брейка помрачнело.
- Уолт, сколько можно болтать? Лучше поспи.
- А ты мне рот не затыкай! Мы тебе не герои из вшивого боевика. Если о
нас забыли на Земле, почему мы должны сидеть сложа руки?
- Мы должны ждать, - терпеливо ответил Брейк. - По нашим сведениям, три
ракеты вот-вот прибудут.
Мне кажется, всего этого кошмара не случилось бы, если б однажды ночью
один из парней не ворвался в барак с воплем: "Они здесь! Они сели на запад
от гряды скал!"
Когда мы сломя голову прибежали туда, ракетами там и не пахло. Вместо них
мы обнаружили лишь воронки от небольших метеоритов.
Думаю, наших ребят это потрясло. Сам я в это время лежал без сознания с
острым приступом лихорадки. И только спустя пару часов узнал, что на базе
вспыхнул бунт.
Когда надо мной склонился Брейк, я увидел, что на его плече висит
винтовка, а на рукаве красуется повязка "Военная полиция". Я спросил, что
случилось. Он объяснил: речь идет о захвате ракет.
- Уолтер? - догадался я, и Брейк с мрачным видом кивнул.
- Да, возглавляет бунтовщиков. Чертов идиот!
- Даже не верится, - пробормотал я. - Для таких дел у него вроде бы кишка
тонка.
- С дисциплиной этот парень был всегда не в ладах, - процедил Брейк. -
Нам повезло, что у заговорщиков такой дерьмовый лидер... Пока, Фрэнк,
увидимся позже.
Мы увиделись позже, но не совсем так, как я ожидал. До этого целый день я
слышал выстрелы за стенами барака, а затем прозвучал вой сирены, по
коридору пронесся топот, и краулеры куда-то укатили.
Собравшись с силами, я оделся и с трудом дотащился до выхода из барака.
Машины направлялись в сторону ракет. Рядом остановился джип, и капрал
втащил меня внутрь.
- Эти чертовы глупцы украли ружья! - заорал он. - И теперь пытаются
захватить ракеты, чтобы улететь на Землю!
Я смутно помню бешеную тряску по дороге к месту боя. Когда мы подоспели,
все, к счастью, было кончено. Несколько парней суетились рядом с опорами
ракеты, копая в земле яму. Стоящий неподалеку майор Вейлер хрипло
выкрикивал приказ за приказом. Но никто его не слушал.
На краю ямы лежали восемь человек, и большинство из них были мертвы.
Уолтер был застрелен прямо в сердце. Как вождь бунтовщиков, он первым
бросился в атаку и был почти сразу же убит. Один из наших полицейских также
скончался от ран, а на кителе другого расплывалось красное пятно. Это был
Брейк.
Он умер этой же ночью, не приходя в сознание, и чуть позже отдал концы
бедолага Лассен. Я сам едва дотянул до утра, уже почти не надеясь
выкарабкаться.
Когда рассвело, выяснилось, что от нашего отряда в четырнадцать человек
осталось всего пятеро...
Ну как могло руководство NASA обнародовать такие факты? Впрочем, и нам
самим не очень-то хотелось вспоминать о марсианском бунте. Но сейчас я
попал в нелепое положение. Придется беседовать одновременно с родителями и
Брейка, и Уолтера. Конечно же, они захотят узнать, как погибли их сыновья.
А правда в том, что они попросту убили друг друга.
Так что же им сказать? Я знал только, что командование официально
сообщило о некоем "несчастном случае". Но как он расшифровывался в
извещениях, направленных родственникам, я и понятия не имел.
К двум часам я неохотно спустился в гостиную. Здесь меня уже ждали
родители Брейка. Мистер Джерден оказался высоким костлявым мужчиной со
спокойными голубыми глазами - такими же, как у его сына. Он не сказал и
двух слов, но его миниатюрная, склонная к полноте супруга говорила за
обоих.
Она сообщила, что я выгляжу точно так же, как на фотографиях, которые
Брейк присылал из Центра подготовки, и что у нее, слава Богу, остались три
дочери, две из них вышли замуж, одна живет в Милуоки, другая - на
побережье, а Брейка она назвала в честь героя одной из книг Стивенсона.
Чтобы остановить этот словесный поток, я соврал, что читал эту книгу, и
высказал мнение, что Брейк- прекрасное имя.
Миссис Джерден посмотрела на меня сияющими глазами и согласилась:
- Да, чудесное имя.
Обед прошел замечательно. Хозяева уставили стол всеми возможными яствами,
о которых на Марсе я и думать забыл. Затем мы уселись на веранде, мужчины
достали сигары - и все дружно посмотрели на меня.
Вздохнув поглубже, я спросил, известно ли им, что случилось с их
сыновьями. Мистер Миллис ответил - нет, им сообщили только о несчастном
случае.
Это облегчило мою задачу. Я уселся поудобнее, буквально пронзаемый
взволнованными взглядами.
- Это была та самая случайность, что происходит раз в сто лет. Вы знаете,
что на Марс метеориты падают куда чаще, чем на Землю. Его атмосфера очень
разрежена, и камни из космоса не успевают сгореть до подлета к поверхности.
Так случилось, что один из метеоров попал в цистерну с горючим, и она
взорвалась. Я был в это время болен, сам ничего не видел, но мне рассказали
товарищи.
Бедняги-родители слушали затаив дыхание, и я продолжил свою небылицу:
- Двое наших парней потеряли сознание и могли сгореть, если бы не
подоспели остальные и не залили их пеной из огнетушителей. Пострадавших
быстро оттащили от цистерн, но внезапно рядом взорвался еще один бак. Двое
спасателей погибли на месте. Это и были Брейк и Уолтер. Они умерли
мгновенно и без мучений.
История звучала настолько нелепо, что я опасался, что мне не поверят. Но
никто не сказал ни слова, пока мистер Миллис не выдавил:
- Так вот что произошло... Выходит, Господь был милостлив к нашим
мальчикам и подарил им безболезненную смерть?
- Да, - сказал я. - Они умерли очень быстро.
- Но тогда я не понимаю, почему командование не рассказало нам правду.
Странно...
У меня был готов ответ и на это:
- Все засекречено, потому что руководство NASA не хочет, чтобы люди знали
о метеоритной опасности на Марсе.
Миссис Миллис поднялась и сказала, что она дурно чувствует себя и просит
извинить - ей надо отдохнуть. Она надеется еще раз увидеться со мной завтра
утром.
Вопросов ко мне больше не было, и после обмена ничего не значащими
фразами я с огромным облегчением поднялся и, попрощавшись с четой
Джерденов, вернулся в свою комнату.
Внезапно в дверь постучали. Это был отец Брейка. Он пытливо посмотрел на
меня.
- Вы все это придумали, мистер Хаддон?
От этих глаз некуда было скрыться, и я признался.
- Да, - сказал я. - Все придумал, от первого слова до последнего.
- Я понимаю, у вас наверняка есть серьезные поводы для этого, - глухо
сказал он. - Скажите мне только одну вещь. Как бы там ни происходило на
самом деле, Брейк вел себя правильно?
- Он вел себя как мужчина, - искренне ответил я. - Он был лучшим из нас,
с самого начала и до самого конца.
Мистер Джерден долго испытывающе смотрел на меня, а потом слегка кивнул.
Я понял, что он поверил. На прощанье он еще раз пожал мне руку.
- Все правильно, сынок. Так и должно было быть. Брейк прожил хорошую
жизнь.
Закрыв за ним дверь, я едва не взвыл от отчаяния. Все, я сыт этим по
горло!
Я написал записку - благодарил хозяев и просил простить, - а затем
торопливо спустился вниз и тихонько выскользнул наружу. К счастью, меня
никто не заметил.
Было уже довольно поздно, и на шоссе было мало машин, но один из
грузовиков остановился на мою поднятую руку. Водитель сказал, что едет в
сторону аэропорта. Он спросил меня, на что он похож, этот Марс, и я
ответил, что там чертовски одиноко.
Ночь я провел в кресле в зале ожидания, и впервые за долгое время кошмары
не посетили меня. А днем я уже был дома, в Огайо, и полагал, что мучения
мои кончились.
Дело шло к вечеру, когда я въехал в Хармонвилл. Мои родители не знали,
что я прилечу в Кливленд ранним рейсом, и потому мне пришлось их долго
ждать в аэропорту.
При въезде в поселок я увидел большой транспарант над Маркетстрит:
"Хармонвилл приветствует героев космоса!"
Герой космоса - это был, по-видимому, я. Все газеты пестрели подобными
заголовками. Забавно. Мы сидели, втиснутые в тюремную клетку нашего отсека,
и ни черта не делали, а вот теперь стали "героями".
Под транспарантом стояли молодые люди в красивой униформе - оркестр
местного колледжа. Я не сказал ничего, но отец, похоже, заметил ненависть в
моих глазах.
- Фрэнк, понимаю, что ты устал, но эти ребята - твои друзья, и они горят
желанием выказать тебе гостеприимство!
А мне только что было так хорошо! Я ехал в машине по своей стране с милым
мне названием Огайо, с ее аккуратными деревеньками, пшеничными полями и
многочисленными фермами. При виде этой патриархальной глубинки слезы
навернулись мне на глаза и я почти успокоился. Но теперь с ужасом понял,
что мне вновь придется говорить о Марсе, чтобы ему гореть в адском огне!
Отец остановил автомобиль, и оркестр грянул марш. Мистер Робинсон, наш
мэр, а по совместительству дилер фирмы "Шевроле", пошел нам навстречу. Он
прочувственно потряс мне руку:
- Приветствую тебя дома, Фрэнк! Ну и как там было, в небесах?
- Там было чертовски холодно, - сказал я.
1 2 3 4