– Как только перережут эту транспортную артерию, так сразу можно сливать воду. Это конец! – с паническими оттенками в голосе обсуждали эту проблему специалисты из штаба обороны ПМР.
А почему бы не провести временную дорогу (рокаду) в объезд опасного участка? Это была одна из гениальных мыслей Славка, которые уже основательно задолбали весь личный состав отряда. Даже Лупинос не уловил сути этого рацпредложения.
– Нам – то что с того? Мы по этой шоссейке не болтаемся. Пусть у аборигенов голова болит.
Но Славко уже завелся. Он тщательно изучил обстановку на местности и обнаружил, что его план верен. Недалеко от этого открытого участка был пологий склон. Если за его обратным скатом проложить рокаду, то она станет недоступной для огня даже артиллерии. Достаточно всего одного грейдера, чтобы сделать обыкновенную грунтовую дорогу.
Все это Славко попытался объяснить товарищу Андреевой, которая как всегда была окружена разношерстной толпой просителей. Начальник штаба смерила худого паренька в очках оценивающим взглядом. Будучи женщиной солидных объемов, она испытывала смутное недоверие к дохлякам и очкарикам.
– Нет, нам этот план не годится, – решительно заявила она. – Мы будем стоять за нашу республику до последней капли крови!
Рокадная дорога так и не была построена. Даже после установления перемирия на ней продолжали гибнуть люди от пуль и мин. Но это воспринималось не иначе, как героическая смерть за свободу республики.
АРТЕМЕНКО ВЯЧЕСЛАВ ВИТАЛИЕВИЧ псевдо «СЛАВКО „1956 г р. старший лейтенант КГБ, ушел из органов в знак протеста горбачевским реформам. Образование высшее. Владеет несколькими европейскими языками. Теоретик «войны в толпе“. Крупнейший в Европе специалист по стрелковому оружию. Поэт. Журналист. Хобби: изготовление миниатюр холодного оружия. Женат, имеет дочь.

ГЛАВА 6

«Снабженец» лежал в кровати и читал найденный в тумбочке прошлогодний «Огонек», когда дверь распахнулась от сильнейшего удара ногой. В номер ввалились люди в масках и с пистолетами в руках. На четверых была военная форма «песчанка», остальные – в гражданском.
– Ручонки на прилавок!
Уже через мгновение «снабженец» упирался руками в стену, широко расставив голые ноги. Один из спецназовцев всунул ему между ног здоровенный тесак. Оперативник в гражданском пододвинул к себе стул и сел, внимательно разглядывая документы задержанного.
– Повернись!
Спецназовец с автоматом рывком за шиворот развернул «снабженца», усадил его на стул и навис над ним.
– Вино значит приехали закупать? – приторно вежливым тоном начинает допрос опер.
– Да, вино…
– Та – ак, а это что? Удостоверение Киевского управления СБУ. Вином интересуется Киевское управление?
«Снабженец» заерзал на стуле, пытаясь выиграть время, чтобы успокоиться.
– Я прошу вас представиться.
– Градов… Валера. Приднестровский комитет безопасности. Коллега ваш, так сказать. Что это вы так не уважаете нас? Инкогнито, в сражающуюся республику. У нас, как – никак, война идет. Расстреливаем мы шпионов – то.
– Украина не находится в состоянии войны с Приднестровьем.
– А блокаду Украина осуществляет. В том числе с помощью СБУ. Козлы демократы и суки кооператоры… Развалили нашу страну. Теперь сюда приехали разваливать? Заготовитель! Барыга гребанный! Сейчас с нами поедешь. На Днестр прогуляемся. Я протоколов не составляю. Не умею и не люблю. Подлая пуля румынского снайпера… Прямо в затылок.
– Товарищ… – «заготовитель» подскочил со стула, попытавшись сделать шаг в направлении опера.
Стоявший за спиной спецназовец резко ударил его в спину автоматом и усадил на место.
– Ты не дергайся. Не в Киеве ужо. Одевайся. Хотя… зачем?
Опер пододвинул стоящую на столе бутылку с минералкой и налил в стакан, стараясь успокоиться.
– Ты кого пасешь, мусор? Военные объекты? Система охраны штабов и административных зданий?
– Нет, нет, совсем нет… экстремистские группировки с Украины. УНСО. Мы… я… совсем не хочу вмешиваться в ваши дела. Поверьте, я глубоко сочувствую героическому приднестровскому народу. И все мои товарищи… и руководство тоже…
– Так, это уже теплее, – подбодрил коллегу опер, тем не менее сохраняя металлические нотки в голосе. К кому на контакт приехал?
– Я их не освещаю, я должен был просто наблюдать. Я вообще не по этой линии.
– Ты знаешь, дорогой, мне эти твои линии глубоко чужды. Ты сопли лучше подбери, мусор. Кто тебя сюда привез? С кем успел встретиться?
– Я извиняюсь. Вы вроде тоже как… мусор.
– Ну ты, обмылок. Я охотник и воин, а ты паразит. Ты с оперативкой и близко не срал. Дисидентов по кабакам спаривал, идеолог. Тот раздельненский опер сейчас дома сидит. А ты его сдать стесняешься. Он тебя первый сдал. Иначе откуда мы здесь?
Однако офицер СБУ, похоже, уже оправился от первого потрясения и попытался перехватить инициативу.
– Я хотел бы поговорить с вашим руководством.
– Я сам себе руководство! Я тебя, падла, шлепну и отвечать ни перед кем не буду. Садись!
Опер вытыщил из висевшей на животе кобуры пистолет, резко передернул затвор и ткнул стволом в ноздрю «снабженца».
– Пиши! Телефон, фамилию. Кто тебя здесь прикрывает? Пиши!
В глазах задержанного появилось тоскливое выражение безысходности. Он молча полез за ручкой и бумагой.
«Стучал» киевский гость долго и с видимым усердием. Наблюдавший за ним Валера Градов думал о сущности человеческой психологии. За время военного конфликта он успел уже заметить, что все наставления по методике проведения допроса ни на что не годятся. Как правило, допрашиваемые не развязывали языки даже под изощренными пытками. Более того, от пыток они еще больше озлоблялись и расколоть их было невозможно. И вот перед ним сидит редчайший экземпляр, который дает показания под давлением всего лишь угрозы применения физического насилия. Даже обидно, что такие кадры работают в его родном ведомстве.
Прочитав показания «заготовителя», Градов снисходительно посмотрел на допрашиваемого:
– Не дрожи, мент. Я с этим никуда не пойду. Пока! Но тебя чтобы в Тирасполе не было. В шесть утра дизель идет. Собирай шмотки и двигай на вокзал. Там доспишь.


* * *

Утром в школу, где расположился штаб отряда УНСО, пришел спецназовец из батальона «Днестр», одетый в черную полевую форму. В ПМР их называли «дельфинами». Вытерев беретом вспотевшую коротко стриженную голову, он спросил пана поручника. В руках парень держал бутылку коньяка «Белый аист».
– Ха, гоблинам Лебедя – привет! – вышел ему навстречу Спис.
– Привет, Серж. У меня к тебе базар есть. С глазу на глаз.
Поручник повернулся к курившему у окна Студенту. – Микола, ты не в обиду – покури на балконе. – Ты за кого меня маешь? – обиженно буркнул унсовец и, пнув ногой балконную дверь, удалился.
«Дельфин» достал стаканы, резким ударом о спинку кровати отшиб горлышко у бутылки и налил коньяк.
– Давай бахнем. Знаешь, вчера наши накрыли в гостинице одного лоха из СБУ. Он пасет вас здесь. Опер всю ночь «стучал» как дятел нашему Меньшикову. Похоже, кто-то из твоих хлопцев поставлял оперу лапшу. Будь осторожнее.
– Разберемся, – нахмурил брови Спис. И, отхлебнув из стакана добрый глоток, продолжил. – Так, у меня к тебе просьба. Подкинь мне (жестом имитирует бросок гранаты, показывает три пальца и рисует в воздухе контуры ящика).
– Сделаем.
– И еще (показывает пакеты, бикфордов шнур, взрыв).
– Много не обещаю. Пришлешь ко мне хлопцев. Ну, бывай, Серж. Разберись у себя в команде.


* * *

К обеду в школе появился Лупинос. Со вчерашнего вечера его не было видно. Поэтому приход дяди Толи привлек внимание, значит что-то произошло. Опасения довольно скоро подтвердились. В комнату, которая раньше была учительской, начали по очереди вызывать стрельцов отряда. Пол был тщательно застелен газетами. За столом, на котором в беспорядке стояли консервные банки с тушенкой и томатным соком, сидели Лупинос и хорунжий.
Первым вызвали Сергея Списа.
– Поручник, что вы делали в пятницу в 511 номере?
Унсовец обалдело уставился на Лупиноса, пытаясь вспомнить хоть какую – нибудь подробность из того бурного дня.
– И действительно, нашли с кем дружбу водить, – укоризненно качает головою хорунжий, – Вот он вас и застучал.
Зрачки Сергея почти вылезли из орбит от удивления. Он явно «не догонял» смысла происходящего. Столь искренняя обалделость выглядела довольно убедительно.
– Хорошо, – закончил допрос дядя Толя. – Садитесь с нами за стол, будете членом трибунала.
Поручник Спис, по – прежнему не понимая в чем дело, сел на предложенный ему стул.
– Очень рад, Серж, что не ошибся в тебе, – стиснул ему локоть хорунжий. Позовите следующего!
Вошел один из унсовцев.
– Разрешите доложить…
– Скорпион, что ты делал в пятницу в 511 номере?
– Я не брал. Меня попросили подержать. Пан поручник. Я сразу же подумал, что вы знаете…
– Хорошо, садись, потом с этим разберемся. Ешь.
Скорпион удивленно посмотрел на присутствующих, потом вышел позвать следующего. Вошел Ровер.
– Ровер, что ты делал в пятницу в 511 номере? – тем же ровным тоном продолжал поручник.
– А что, Лукьян вам не сказал? Он говорил, что это нужно для организации. Только это не в гостинице, а на хате было.
– Хорошо, зови следующего.
Ровер окликнул Рудого. Тот боком протиснулся в дверь и стал озираться.
– О, а что это вы пол газетами застелили?
– Чтоб ковер не испачкать, – без тени иронии ответил Лупинос.
И снова поручник приступил к делу.
– Что ты делал в пятницу в 511 номере?
– Так это же просто мой старый знакомый, – смутился Рудый. – Он теперь юрисконсультом работает в одной фирме.
– Приехал сюда с целью покупки вина?
– Так он вам уже рассказал?
– Да, побеседовали. Садись, ешь.
С места поднялся Лупинос.
– Бойцы, друзья, братья, – принялся нагонять туману Лупинос. – В это тяжелое для нас, нашей Отчизны и прогрессивного человечества время хотелось бы поговорить с вами о непреходящих ценностях. Дело в том, что дзен бывает истинным и не дзен. Вначале было слово, сказал Господь устами евангелиста Иоанна. А я скажу вам, что этого слова было достаточно. Мудрец учит молчанием. Молчание есть основание морали. А ежели кто усомнится в суде своем…
– Сука вне закона, – безапелляционно заявил Скорпион.
– Так об чем же ж и речь, – согласился Лупинос. – Друзья мои, я призываю вас к молчанию. Дело не в протокольных подробностях. Дело в философии. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать вам на прощание.
– Так мы ж хотели поговорить, – напомнил Рудый.
– Так поговорили уже, – поднялся со стула поручник.
Отделившись от стены, хорунжий бесшумно подошел к Рудому и накинул ему нашею удавку. Рудый захрипел, судорожно дергая ногами.
– Ноги держи, – заорал Меценат.
– Кто-то идет.
Зомби быстро включил на всю катушку радио.
Тело Рудого завернули в ковер и сунули под кровать. Проходя мимо, Скорпион лягнул труп ногой и процедил:
– Так тебе и надо, стукач поганый!

ГЛАВА 7

Как это обычно бывает, больше всего потерь республика стала нести именно в период перемирия. Жертвами террористических акций, спланированных и осуществленных спецподразделениями Молдовы, стали политические деятели ПМР, твердо стоявшие на проукраинских позициях. Первым пришло известие об убийстве председателя Слободейского исполкома, начальника штаба УНСО Остапенко. Его в упор расстреляли из проезжавшей мимо машины. Затем, в результате умело подстроенной автокатастрофы, погиб полковник Кучер, головной атаман Черноморского казачьего войска. Такую же автокатастрофу, но уже на территории Украины, устроили заместителю командира УНСО Приднестровья майору Майстренко.
На центральной магистрали, как раз недалеко от зоны ответственности унсовцев, на противотанковых минах подорвались и сгорели два КАМАЗа с гуманитаркой, на которую у руководства УНСО были свои планы. Это переполнило чашу терпения.
Вечером, после очередной политбеседы, Лупинос молча встал и направился к выходу, по пути взяв со своей кровати снайперскую винтовку.
Еще вчера, присматривая с Артеменко место для будущей рокадной дороги, он заприметил лежавший в нескольких десятках метров от дороги насквозь проржавевший кузов «Жигулей». На абсолютно ровном участке это было практически единственное место, где можно укрыться человеку. Кузов стоял так давно, что к нему привыкли и не замечали. Позвав Зомби,Лупинос передал ему винтовку показал цель. Выйдя на открытое место, Зомби лег и, держа перед собой винтовку, пополз по-пластунски. Может быть это было излишней предосторожностью, но Зомби был твердо уверен, что береженного Бог бережет. Особенно на войне. Да и лишняя тренировка не помешает.
Под кузовом, куда он с большим трудом втиснулся, было довольно сухо, но сильно воняло затхлостью. Зато обзор был великолепен. К тому же, в случае перестрелки, кузов мог прикрыть. Он хотя и прогнивший, но все же железный.
До рассвета оставалось еще часов пять. Зомби жалел, что у него нет прицела ночного видения, а обычный прицел в темноте был бесполезен. Поэтому снайпер даже не стал укреплять его на СВД, надеясь только на механический прицел.
Лежать было неудобно и, чтобы не затекали ноги, приходилось постоянно переворачиваться с боку на бок. Зомби, всем телом ощущая идущий холод от непрогревшейся еще земли, пожалел, что не догадался прихватить с собой из отеля свое байковое одеяло.
Только под утро, когда Зомби, при всей его терпеливости и поразительной собранности, до чертиков надоело это ночное бдение в обнимку с СВД, со стороны шоссе послышалось приглушенное рокотание мотора. Машина шла с потушенными фарами, и это сразу же привлекло внимание снайпера.
«Странно, почему водитель не включает огни?» – подумал Зомби, сразу же сжимаясь словно пружина.
Впрочем, такое поведение водителя машины было вполне объяснимым: он пытался проскочить простреливаемую зону, не привлекая к себе внимание артиллерийских корректировщиков. Самому себе мотивировав поведение водителя, он опять расслабился, перенеся внимание на противоположную от шоссе сторону, откуда ожидал появление диверсионной группы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31