Неужели Мухрыгин не ш
утил, и его дружки изо дня в день поджидают меня у Катькиного подъезда?
«В будку заходить нельзя, Ц трусливо подумал я. Ц Это отрежет пути к отс
туплению». Домой! Скорей!
Я суетливо сунул очки в карман и с ловкостью фигуриста скользнул за будк
у. Из подворотни доносились мрачные и невнятные голоса.
Ц …долго еще?
Ц …околеешь тут совсем…
Ц …братва, он не придет…
Ага, «братва»! Так и есть, меня поджидают! Мурашки забегали вверх и вниз по
моему телу, будто тоже хотели спрятаться.
Ц …надо домой к нему… тогда уж верняк…
Вот это новости! Домой! А я-то тешил себя надеждой, что мой дом Ц моя крепос
ть.
Я начал красться вдоль фасада. Надо убираться отсюда, и поскорее! Но куда?
Искать спасение. Но где?
На освещенном пятачке сгрудилось несколько таксофонов. Я нащупал в карм
ане жетоны и, уняв дрожь в пальцах, принялся накручивать номер Рыбкина. Те
лефоны, как назло, не работали. На мои мольбы откликнулся лишь пятый по сче
ту аппарат.
Ц Меня п-преследуют, Ц задыхаясь, прошептал я, как только Рыбкин снял тр
убку. Ц Сделай что-нибудь!
Ц Старик, Ц Рыбкин зевнул, Ц ты дома?
Ц Да в том-то и дело, что нет! Ко мне вот-вот нагрянут… Посмотри, там никого
нет у моего подъезда?
Виталька посерьезнел и отошел к окну.
Ц Темень такая. Ничего не видно.
Ц Что же мне делать?
Ц Старичок, такие дела с налету не делаются. Да и как я тебя спасу? У меня с
амого положение Ц полный швах. Со всех сторон, как говорится, по швам трещ
у. Да еще Лариса…
Я понял, что родственница поэта оказалась отнюдь не поэтической натурой
и Виталька залез в долги. Моя последняя надежда таяла на глазах, но это лиш
ь обострило инстинкт самосохранения.
Сунув в щель очередной жетон, я набрал номер Леньки Тимирязьева. Он долго
не подходил.
Ц Харе, Ц наконец раздалось в трубке странное ругательство.
Ц Леня! Ц крикнул я. Ц Загибаюсь! Надо переночевать позарез! Хоть где-н
ибудь!
Ц Внимаю тебе, брат мой, Ц вдумчиво произнес мой друг.
Я оглянулся по сторонам и застрекотал, как телеграфный аппарат:
Ц Так можно я к тебе? Только на одну ночь? У тебя мать дома?
Ц Женщина, породившая меня, находится в моей обители, Ц продолжал Тимир
язьев, но внезапно осекся и горячо зашептал: Ц Старик! Ты не удивляйся! Эт
о я для Саиры стараюсь. Ты, если что, зови меня Савана Равана дас. Понял?
Я опешил. Так вот до чего довело моего друга скромное увлечение кроссвор
дами. До какой-то «саванны-раванны». М-да. Но мое собственное положение от
этого не улучшилось.
Ц Так как с ночевкой, уважаемый Равнина?
Ц Я готов принять тебя, брат мой, Ц продекламировал Ленька.
Видимо, Саира появилась на кухне.
Я хотел уже положить трубку, но Тимирязьев шепотом добавил:
Ц Только, старик, умоляю, без твоих штучек!
Через полчаса я звонил в дверь тимирязьевской квартиры. Открыла мне мать
новоявленного эзотерика.
Ц Здравствуй, Сенечка, Ц поприветствовала она меня. Ц А Леня-то наш сов
сем сума сошел. Заперлись с этой самой Саирой в туалете, что-то бормочут и
капают воском в унитаз. Прямо не знаю, что с ними делать…
Из санузла действительно доносилось двухголосое нестройное пение и зв
ук весенней капели. Я подошел и постучался:
Ц Лень! Ты живой там?
Ц Надо сначала сказать: «Харя», Ц буркнула мать Тимирязьева и пошлепал
а по коридору в свою комнату.
Ц Эй ты, харя! Ц позвал я.
Бормотание за дверью усилилось, потом щелкнула задвижка, и я увидел Тими
рязьева и Саиру в нелепых одеждах. Они внимательно изучали нутро унитаза
. Ленька сунул руку по локоть в воду, покопался и вытащил на свет застывшую
восковую кляксу.
Ц Скандхи, Ц проронил он.
Ц Майя, Ц возразила Сайра и едва не обмакнула в воду свои прекрасные во
лосы.
Ц Послушай, ты, Саванадас! Ц не выдержал я. Ц Не видишь, гости к тебе?
Ленька приложил палец к губам и вышел в прихожую.
Ц Старик, потерпи. Сейчас она спать ляжет, и мы с тобой мяса пожрем.
Ц Что, тоже в туалете?
Ц Ну почему, в ванной…
Я чуть не задохнулся от хохота, на мгновение даже забыв, почему я оказался
у Леньки. На фоне странной перемены в моем друге бандитские рожи казалис
ь сущими пустяками.
Мимо меня, покачивая бедрами, затянутыми в цветастую тряпицу, прошествов
ала Саира. В одной руке она несла замысловатый светильник, в другой Ц мис
очку с какой-то желтой кашицей.
Ц Опять завтрак нубийского крестьянина? Ц поинтересовался я у Леньки.
Ц Или, может, ужин?
Ц Прасад, Ц коротко и невразумительно ответил мой друг. Ц Сначала она
покормит божества, а потом поест сама.
Я, все еще стоя в ботинках, спросил:
Ц Ну что, мы так и будем торчать в прихожей?
Ц В комнату нельзя, Ц предостерег меня Саванна Ц Равнинадас. Ц Пошли
в ванную.
Тимирязьев встал на табурет, отжал вентиляционную решетку и вытянул из п
аутины коробку от стирального порошка. Из нее он извлек полкруга «Одесск
ой».
Ц Вот! Ц торжествующе прошептал он, хищно сверкнув глазами. Ц Приходи
тся прятать. Если Саира найдет, будет грандиозный скандал.
Ц Зачем тебе все это? Ц удивился я. Ц Мало, что ли, на свете нормальных ба
б?
Ц Люблю я ее, старик, Ц грустно ответил Тимирязьев. Ц Вот и из ресторана
ушел. Она говорит, что это Ц майя. А наша цель, наоборот, нирвана…
Ц На что же ты живешь?
Ц Община кормит, Ц важно изрек мой индийский друг.
Ц А что с саксофоном? Ц спросил я, вспомнив, как совсем недавно Ленька ис
полнял мне свои безумные композиции.
Ц На антресолях.
Раванадас вышел из ванной и через полминуты вернулся с красным ящичком в
руках. Тимирязьев бережно открыл ящичек, и моим глазам предстала малень
кая изогнутая штуковина.
Ц Это мумуй, Ц прошептал Тимирязьев и коснулся штуковины губами.
Он закрыл глаза, оттянул пальцами пластинку, торчащую из мумуя, и раздул щ
еки. От кафельных стен отразился противный дребезжащий звук. Внезапно дв
ерь ванной распахнулась, и нашим глазам предстала разъяренная мадемуаз
ель Ы. Я почти понял бедного Леньку. Она была хороша даже в невменяемом сос
тоянии.
Ц Брат Савана, Ц гневно обратилась восточная красавица к моему другу,
Ц что это вы тут делаете?
Ц Ме-медитируем, Ц пробормотал мумуист, пряча за спину кусок колбасы.
Ц Час медитации наступит, когда скроется последняя звезда! Ц строго за
метила Саира и с треском захлопнула дверь.
Ц А у тебя-то что стряслось? Ц спросил Тимирязьев после паузы, желая пер
евести разговор на другие рельсы.
Ц Мне надо скрыться на несколько дней, Ц ответил я и соврал: Ц Бабы одол
ели. Не разберешься.
Мне не хотелось посвящать Леньку в подробности моего бегства. Какой от э
того толк? Ленька все равно не поймет. Его лысеющая головенка до отказа за
бита сейчас любовью. Вернее, скандхами, майями и мумуем.
Ц Ты что же, решил ко мне перебраться? Ц Его лицо стало встревоженным.
Ц У тебя найдется для меня местечко?
Тимирязьев замер. Я даже подумал, что он решил нарушить запрет и заняться
медитацией, хотя последняя звезда еще не скрылась. Но Ленька внезапно вы
шел из транса и проговорил:
Ц Разве что в ашрам тебя пристроить…
Ц Куда-куда?
Ц В общину нашу. Только тебе надо пройти очищение голодом и… холодом. А д
ля этого потребуется примерно дней пять-шесть.
Еще не хватало! Я и сейчас-то с трудом выдерживаю Ленькины чудачества. А е
сли меня будет окружать полсотни таких вот мумуистов со своими мумуями?
Я же просто свихнусь! К тому же испытание голодом и холодом Ц одно из самы
х моих нелюбимых. Вслух же я сказал:
Ц Нет, Леня, извини. Так долго я ждать не могу. Мне надо срочно.
Тимирязьев вдруг засуетился, нервно поглядывая в раковину.
Ц Пора делать буйсук, Ц наконец выдавил он.
Ц Давай-давай, Ц я с пониманием отнесся к Ленькиному желанию. Ц Чувств
уется, что плохое дело буйсуком не назовут.
Ц Да нет, ты не так понял, Ц смутился он, увидев мою ухмылочку. Ц Буйсук н
е подразумевает телесного контакта.
Ц Жаль, Ц разочарованно протянул я и с надеждой спросил: Ц А звонки по т
елефону твой буйсук подразумевает? Или для этого надо использовать муму
й?
Савана Равана дас виновато улыбнулся.
Ц Телефон я тебе сейчас принесу. Но только, старик, ночевать придется зде
сь.
Я с тоской заглянул в эмалированную посудину, которая должна была стать
моей постелью на эту ночь. Ее дно было заботливо присыпано мелким речным
песком.

Глава 32
Педагоги умирают последними

В ашраме наверняка еще хуже, подумал я, устраиваясь в ванной на собственн
ом пальто. Что ж, будем стоически относиться к действительности и радова
ться мелочам. По крайней мере, я еще жив. А это уже не так плохо. И не так мало.
Однако проблема более комфортабельного убежища, где бы я мог укрыться от
мухрыгинских дружков, не отпала. Я решил позвонить мадам Колосовой. Она н
аверняка что-нибудь придумает. Главное Ц соврать убедительно.
К моему удивлению, Кэт совершенно спокойно отреагировала на мое абсурдн
ое желание отдохнуть где-нибудь в середине зимы.
Ц Только, Ц добавил я, Ц это должно быть очень тихое место, понимаешь? Л
ес километров на двадцать вокруг. Устал от беготни… Отдохнуть хочу. И как
можно дешевле.
Ц То есть бесплатно, Ц докончила мою мысль Катька.
Ц Это было бы совсем хорошо.
Ц Есть у меня такое местечко, Ц обрадовала она меня. Ц Только на электр
ичку придется основательно потратиться. Тебя устроит поездка за сто пер
вый километр?
Ц А что там такое? Ц перепугался я.
Ц Там у меня дедушка живет. Афанасий Никитич. Ты его сразу узнаешь, он ход
ит в таком коричневом беретике…
Ц Прямо какое-то «Хождение за три моря»… А это удобно?
Ц Кому как, Ц туманно ответила мадам Колосова. Ц Если тебя не устраива
ют удобства на улице, поезжай в санаторий.
Катька сообщила мне, как добраться до бывшего колхоза «Путь к рассвету»,
где жил Афанасий Никитич. На прощание она сказала:
Ц Ну ты надолго-то не пропадай, чудила.
Я пообещал.
Завтракать я не стал, хотя Ленькина мама настойчиво упрашивала меня прой
ти в ее комнату и «съесть хотя бы яишенку». Сам Тимирязьев молча глодал ка
кой-то обшарпанный стручок. До моего друга этим стручком уже, видимо, лако
мились таинственные божества. Саира не показывалась. Из туалета опять до
носились булькающие звуки.
Сегодня я должен был покинуть Москву и очутиться на «пути к рассвету». Та
к, кажется, называется колхоз Катькиного деда. Я мог бы уехать инкогнито, н
икого не предупреждая, но выработанная за годы привычка взяла верх. Ни од
ного дела мы не можем провернуть, не поставив в известность начальство. Я
позвонил в школу и попросил оформить отпуск за свой счет.
Ц Все шутите, Ц начал «К в кубе», но трубку из его слабых рук вырвала заве
дующая учебной частью.
Ц Имейте в виду, Арсений Кириллович, Ц сказала Римма, Ц я отпущу вас тол
ько через мой труп. Вернее, через ваше увольнение. По собственному…
Я пораскинул мозгами на тему, что важней Ц жизнь или работа. В конце концо
в, мы работаем только для того, чтобы есть. А вот с жизнью дела обстоят неск
олько сложнее. И не мне решать, в чем смысл жизни и ее предназначение. Это, в
озможно, мне предстоит узнать у Афанасия Никитина. А если меня лишат жизн
и мухрыгинские друзья, то я так и останусь в неведении.
Ц Что ж, увольняйте, Ц согласился я. Ц Только за документами я приду поп
озже.
С легким сердцем я покинул тимирязьевскую квартиру. Заезжать домой не хо
телось. Во-первых, я боялся, а во-вторых, остатки зарплаты были при мне. Тог
да вперед, на Курский вокзал!
На вокзале, углядев мой роскошный галстук, за мной тут же увязались двое б
омжей.
Ц Да ты же пьяный, Ц бросил один из них конкуренту, словно это обстоятел
ьство имело решающее значение.
Ц Нет! Ц гордо объявил второй. Ц Я с похмелья!
Скрывшись от этих милейших людей в зале игровых автоматов, я вдруг вспом
нил о Марии Еписеевой. Знала бы она, какие страдания я терплю из-за нее! Пер
ед моим мысленным взором вереницей проследовали все мои дамы, и я поспеш
ил приобрести баночку пива. Когда я открывал ее, в моей, отягощенной за пос
леднее время думами, голове почему-то появилось некое подобие невеселог
о афоризма: «Никогда женщина не напишет некролога человеку, умершему от
алкоголизма». Такими заметками наверняка балуются только мужчины…
Моя электричка отходила только через полчаса. Я подошел к стойке одной и
з забегаловок, теснившихся вокруг пригородных касс, и поставил банку с п
ивом на стол. А потом заказал все, что пожелала моя измученная душа. Точнее
, то, что имелось в ассортименте.
Поглощая вокзальную снедь, я меланхолично подумал, что еда, в сущности, за
урядное убийство. Мы грубо откручиваем редиске голову, безжалостно расч
леняем нежно-розовое тельце сосиски, равнодушно отгрызаем зеленую попк
у соленого огурца, жадно пьем кефирную кровь. Или пивную… Я отхлебнул пив
а и на этой грустной мысли закончил трапезу. После чего с наслаждением за
курил и, вполне умиротворенный, двинулся на платформу. По пути я купил пак
ет гречневой крупы, батон колбасы и, на всякий случай, пол-литра водки. Для
контакта с дедушкой.
Наконец показалась красная мордочка электрички. На платформу повалил н
арод, я с сомнением вглядывался в своих будущих попутчиков Ц вроде бы пр
еследования не наблюдалось.
Довольно долго мы тащились по Москве. От нечего делать я рассматривал лю
стры в окнах домов, обступивших железную дорогу. Все они были почти одина
ковые. Одни похожи на гигантских пауков, другие Ц на исполинские груши. У
меня на кухне висела «груша», а в комнате Ц «паук». Вернусь ли я когда-ниб
удь к себе домой?
Когда за окнами потянулись поля, в вагон вошла девушка с пачкой книжек и г
азет. Книгоноша была закутана в пуховый платок, перевязанный крест-накр
ест. На ногах у нее красовались обрезанные валенки. Лицо девушки приняло
одухотворенное выражение, словно она вознамерилась исполнить ораторию
Баха, но вместо этого девица звонко запричитала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44