В последний раз – несколько дней назад; она была одна и направлялась в долину. А, судя по экипировке, думаю, что она все ещё там.
Я взглянул в указанном направлении. С того места, где мы находились, долина выглядела огромной.
– Куда, по-вашему, она могла пойти? – спросил я. Несколько мгновений он смотрел на меня, потом ответил:
– Вероятно, в каньон Сипси. Как раз там обнаружено одно из окон. – Он явно наблюдал за моей реакцией.
– Одно из окон?
Он загадочно улыбнулся.
– Да. Одно из окон в другое измерение. В моей памяти отчётливо всплыло то, что произошло среди руин Селеетины. Я придвинулся поближе к Дэвиду:
– Кто знает обо всём этом?
– Очень немногие. Пока, в основном, всё на уровне слухов, интуиции, обрывков информации. Никаких рукописей никто не видел.
Большинство из тех, кто приезжает сюда в поисках Десятого откровения, ощущают, что их ведёт что-то, и они искренне стараются постичь Девять откровений, хотя и жалуются, что совпадения ведут их некоторое время, а потом всё обрывается. – Он усмехнулся. – Но ведь, это происходит со всеми нами, не так ли?
– Десятое откровение касается полного осознания и понимания всего – улавливания таинственных совпадений, растущего духовного сознания на Земле, исчезновений, связанных с Девятым откровением, – с более высокой перспективы другого измерения. Это поможет нам понять причины происходящих изменений и с большей отдачей участвовать в них.
– Откуда вы знаете?… – спросил я. Бросив на меня пронзительный взгляд, он неожиданно зло отрезал:
– Знаю!
Ещё секунду-другую его лицо оставалось напряжённым, потом смягчилось. Потянувшись к котелку, Дэвид налил две чашки кофе и подал одну мне.
– Мои предки жили в окрестностях этой долины многие тысячи лет, – заговорил он. – Они верили, что этот лес – священное место на пути между верхним миром и средним миром, находящимся здесь, на Земле.
Наши люди приходили в долину, чтобы получить ответы на наиболее важные вопросы, обрести особый дар, излечиться от болезни или узнать, по какой тропе им следует идти в жизни.
– Мой дед, – продолжал индеец, – рассказывал мне о шамане, который пришёл из какого-то дальнего племени и научил наш народ искать то, что он называл состоянием очищения.
По его совету люди пускались в путь, прихватив в собой только нож, – а путь начинался как раз отсюда, – и шли до тех пор, пока животные не подавали им какого-нибудь знака, и они следовали этим знакам и, в конце концов, находили то, что они называли священным входом в верхний мир.
Если они оказывались достойными, если они очищались от низменных чувств, говорил шаман, им даже могло быть дозволено войти туда и пообщаться с предками, и там они могли вспомнить не только свои собственные видения, но и видение всего мира.
Разумеется, всё кончилось, когда пришёл белый человек, – после секундной паузы добавил он. – Уже мой дед не мог вспомнить, как это делается, а я – тем более не могу. В общем, нам, как и всем остальным, приходится только воображать себе, как что было.
– Значит, вы тоже приехали сюда в поисках Десятого откровения? – спросил я.
– Конечно… конечно! А для чего же ещё? Но, похоже, я только и делаю, что прощаю – как будто кто-то наложил на меня епитимью.
Его голос снова зазвучал холодно и резко, и мне вдруг показалось, что он говорит не столько со мной, сколько с самим собой.
– Всякий раз, как я пытаюсь сделать шаг вперёд, какая-то часть меня не может преодолеть злобы и ярости, порождённых тем, что произошло с моим народом.
Время идёт, а ничего не меняется. Как могло случиться, что нашу землю украли, а нашу привычную жизнь разрушили? Как, почему это было допущено?
– Мне очень хотелось, чтобы этого никогда не было, – сказал я.
Он обвёл взглядом окрестности и едва заметно усмехнулся:
– Я верю вам. Но всё же, во мне так и поднимается ярость, при одной лишь мысли о том, что творят с этой долиной…
– Видите этот шрам? – вдруг спросил он, указывая на своё лицо. – В тот день я мог бы избежать драки. Это были накачавшиеся спиртным техасские ковбои. Я мог бы уйти, если бы не ярость, вспыхнувшая во мне.
– А разве большая часть долины не относится к заповеднику? – удивился я.
– Чуть меньше половины, к северу от реки, но политики постоянно грозятся продать её или разрешить её, так сказать, освоение.
– А другая половина? Кому она принадлежит?
– Долгое время ею владели частные лица. Теперь эти земли пытается скупить некая корпорация, зарегистрированная за пределами США. Мы не знаем, кто стоит за всем этим, но некоторым из нынешних хозяев земель в долине предлагают просто фантастические деньги.
Глянув по сторонам и, словно решившись, он произнес:
– Я хочу, чтобы в прошедших трёх столетиях все происходило иначе. Меня бесит, что европейцы обустраивались на этом континенте, презрев тех, кто уже жил здесь.
Я хочу, чтобы всё было иначе, как будто могу что-то изменить в прошлом. Наш образ жизни имел огромное значение.
Мы постигали ценность воспоминания. То было величайшее послание, которое европейцы могли бы воспринять от моего народа, если бы только удосужились остановиться и послушать.
Под звук его голоса я опять словно бы начал грезить наяву. Двое людей – индеец и та же белая женщина, которую я уже видел, – разговаривали на берегу небольшой, но бурной реки.
Позади них вздымался густой лес. Через некоторое время, стали подходить другие краснокожие; они кольцом окружили собеседников и внимательно слушали.
– Мы можем исцелить это! – говорила женщина.
– Боюсь, нам известно ещё слишком мало, – возразил индеец. На его лице читалось глубокое уважение к белой женщине. – Большинство других вождей уже уехали.
– Но почему нет? Вспомни, сколько мы спорили. Ты же сам сказал, что если вера достаточно велика, то мы можем исправить это.
– Да, – подтвердил он, – однако вера – это уверенность, порождённая знанием того, каким должен быть порядок вещей. Предки знали это, но среди нас слишком мало тех, кто достиг этого знания.
– Но, может быть, мы можем достичь этого знания теперь! – умоляюще воскликнула женщина. – Мы должны попытаться!
Мои мысли прервало оживление на мосту, где несколько мужчин в форме рейнджеров «Службы леса вышли навстречу пожилому мужчине в отнюдь не походных брюках и накрахмаленной рубашке. Седые волосы незнакомца были аккуратно подстрижены. Я заметил, что он чуть прихрамывает.
– Видите этого человека – там, с рейнджерами? – спросил Дэвид.
– Вижу. А что?
– Я вижу его здесь уже в который раз за последние две недели. По-моему, его зовут Феймэн. Фамилии не знаю. – Дэвид наклонился ко мне, и в его голосе я впервые за все время услышал полное доверие:
– Послушайте, происходит нечто странное. Вот уже несколько недель Служба леса, похоже, считает, сколько туристов уходит в лес. Такого ещё никогда не было, а вчера один человек сказал мне, что Служба полностью перекрыла доступ в его самую дальнюю восточную часть.
Там есть места, от которых до ближайшего шоссе добрый десяток миль, так что рисковать забираться в эту чащобу охотников немного. Более того, оттуда стал доноситься какой-то странный звук.
– Что это за звук?
– Не знаю. Большинство людей воспринимает его, как нечто чуждое, диссонирующее.
Внезапно он поднялся на ноги, и торопливо принялся снимать палатку.
– Что это вы делаете? – поинтересовался я.
– Я не могу оставаться здесь, – отозвался он, сворачивая тент. – Я должен идти в долину.
Впрочем, мгновение спустя он прервал свое занятие и снова взглянул на меня:
– Послушайте… Вам следует знать кое-что. Этот Феймэн… Я несколько раз видел с ним вашу приятельницу.
– И…?
– Они просто разговаривали. Но, повторяю вам, здесь что-то не так.
Он продолжал укладывать палатку. Пару секунд я молча смотрел на него. Я не знал, что и думать обо всём этом, но чувствовал, что Дэвид прав: Чарлин где-то в долине.
– Подождите минутку, – обратился я к Дэвиду, – я пойду с вами, вот только прихвачу своё имущество.
– Нет, – отрезал он. – Каждый должен ощутить долину сам. Сейчас я не могу взять вас с собой. Я должен найти своё собственное видение.
– Вы можете сказать мне, где точно находится каньон Сипси?
– Просто идите мили две вдоль реки до её северного притока. По нему пройдёте ещё с милю и окажитесь у самого входа в каньон Сипси.
Я кивнул и пошёл было прочь, но он остановил меня, положив руку на плечо.
– Слушайте, – быстро проговорил он, понизив голос. – Вы найдёте вашу приятельницу, если сумеете повысить свой энергетический уровень. Там, в долине, есть особые места, которые помогут вам сделать это.
– Окна в иное измерение?
– Да. Там вы можете открыть для себя перспективу Десятого откровения. Но для того чтобы отыскать эти места, вы должны понять истинную природу проявлений своей интуиции и научиться удерживать эти мысленные образы.
Кроме того, присматривайтесь к животным, и вы начнёте вспоминать, чего ради вы пришли в эту долину… почему все мы находимся здесь – вместе.
Но, будьте крайне осторожны. Постарайтесь, чтобы они не заметили, как вы входите в лес. – На мгновение он задумался, потом продолжал: – Там, в долине, находится ещё один человек – мой друг Кэртис Уэббер. Если увидите его, скажите, что мы с вами общались и что я его непременно разыщу.
Слегка улыбнувшись на прощание, он снова занялся палаткой.
Мне хотелось уточнить, что он имел в виду, говоря о проявлениях интуиции и о наблюдении за животными, однако, Дэвид, похоже, не хотел встречаться со мной глазами и не поднимал головы.
– Спасибо, – сказал я.
Не отрываясь от дела, он поднял одну руку и помахал мне.
Я тихо прикрыл за собой дверь мотеля и шагнул навстречу лунному свету. От прохладного воздуха и напряжения по всему телу волной пробежал озноб.
«Зачем я это делаю?» – подумал я. Ведь, нет никаких доказательств того, что Чарлин всё ещё находится в долине и что подозрения Дэвида обоснованны.
Но я, как говорится, нутром чуял, что действительно здесь что-то не так. На протяжении нескольких часов я обдумывал, не стоит ли связаться с местным шерифом.
Но, что я ему скажу? Что моя приятельница исчезла, что её видели входящей в лес, причём без всякого принуждения, по доброй воле, хотя, возможно, у неё и правда какие-то проблемы? И что весь сыр-бор загорелся из-за малопонятной записки?
Для того чтобы прочесать эти дебри, потребуется не одна сотня людей, и я знал, что никто не возьмётся за такое трудоёмкое дело без основательных причин.
Я приостановился и взглянул на почти полную луну, поднимавшуюся из-за деревьев. Мой план заключался в том, чтобы перебраться через реку гораздо восточнее поста рейнджеров, а затем пробраться в долину по главной тропе.
Я рассчитывал, что луна будет освещать мне путь, но никак не думал, что она будет светить так ярко. Видимость была прекрасная – по меньшей, мере ярдов Ярд – 0,91 метра.

на сто.
Обогнув угол паба, я направился туда, где стояла палатка Дэвида. Теперь там не было ничего. Индеец даже рассыпал на этом месте листья и сосновые иголки, чтобы не осталось и следа после него.
Чтобы перейти реку там, где я планировал, мне предстояло преодолеть около сорока ярдов в пределах прямой видимости рейнджеров.
Отсюда их пост был, как на ладони, а через его боковое окно хорошо просматривалось то, что происходило внутри помещения, где находились двое рейнджеров. Один из них, поднявшись из-за стола, взялся за телефон.
Пригнувшись как можно ниже, я взвалил на плечи рюкзак и осторожно ступил сначала на прибрежный песок; а потом и в воду. Ноги скользили на гладких речных камешкак, порой я едва не падал, споткнувшись о топляк.
Целый хор древесных лягушек и сверчков сопровождал меня. Я снова глянул на домик рейнджеров: они были заняты разговором, не подозревая о моем побеге.
В самых глубоких местах вода доходила мне лишь до бёдер, и, чтобы пересечь реку, достигавшую футов тридцати в ширину; мне понадобилось всего пара минут.
Я нырнул в небольшой соснячок на берегу и осторожно двинулся вперёд, пока не вышел на ведущую в долину туристскую тропу.
Она терялась в темноте, и когда я глянул туда, на восток, в голове моей зашевелилось ещё больше сомнений. Что это за Таинственный звук, так тревожащий Дэвида? На что я могу наткнуться во мраке этой чащобы? Но я отогнал страх. Я знал, что должен идти вперёд.
В качестве своеобразного компромисса, я прошёл по тропе с полмили, потом, свернув с неё, углубился в лес, поставил палатку и провёл в ней оставшуюся часть ночи, несказанно довольный, что могу, наконец, снять и просушить свои мокрые ботинки. Продолжить путь было разумнее днём.
Проснувшись на рассвете, я задумался о загадочных словах Дэвида относительно удержания интуитивных ощущений; лёжа в спальном мешке, я пытался проанализировать своё собственное понимание Седьмого откровения.
Согласно ему, каждый из нас, досконально разобравшись в своём прошлом, может найти в нём моменты и детали, определившие его жизнь, карьеру, отношения с другими людьми, места жительства, поведение в той или иной ситуации.
И тогда, если это понимание пришло, интуиция, или «внутренний голос», будет подсказывать, куда следует направиться, что сделать или с кем поговорить, чтобы найти ответ на тот или иной вопрос.
Вслед за этим, разумеется, должно произойти какое-либо совпадение, объясняющее, почему следует поступить именно так, а не иначе, дающее новую информацию, как-то связанную с данным вопросом, и, таким образом, помогающее сделать очередной шаг в жизни.
Значит, нужно постоянно прислушиваться к «внутреннему голосу»?
Выбравшись из спального мешка, я откинул полог палатки и выглянул наружу. Ничего необычного, вроде бы, не происходило. Тогда, я вылез из палатки на ядрёный осенний воздух, вернулся к реке и умылся её прохладной водой.
Потом, собрав свои пожитки, вскинул на спину рюкзак и двинулся на восток, жуя плитку сухого завтрака и стараясь держаться, как можно ближе к окаймлявшим реку высоким деревьям.
Я прошёл около трех миль, когда вдруг отчётливо ощутил всем своим существом тревогу и страх, а вслед за ними – усталость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31