Потребовалось вмешательство Эндерби, чтобы положить конец этим настойчивым расспросам.– Послушайте, дети мои, мы не должны слишком увлекаться отвлеченным теоретизированием, иначе мы можем провести за этим занятием весь день! – воскликнул он, посмотрев на часы. – Крис, а как насчет американцев: нужно их поставить в известность или нет? Если мы решаем не сообщать ничего губернатору, какова будет наша позиция по отношению к доблестным союзникам?«Джорджа спас звонок в конце урока», – подумал Гиллем.При упоминании о Кузенах Уилбрахем взвился, как разъяренный бык при виде красной тряпки. Гиллем догадался, что он предчувствовал возникновение этого вопроса, и заранее решил, что зарубит его на корню.– Боюсь, об этом не может быть и речи! – резко выкрикнул он даже не подумав, прежде чем высказаться. – Категорически. И причин для этого огромное множество. Одна из них – разграничение сфер деятельности. Гонконг – наша территория. Американцы не имеют там никаких прав. Абсолютно. Другая – Ко – британский подданный и может рассчитывать на то, чтобы мы оградили его от посягательств на его права. Возможно, это звучит немного старомодно. Но честно вам скажу: меня это не волнует. Если втянуть в это дело американцев, их не остановишь. Такое уже бывало. Одному Господу известно, чем это может закончиться. Третья причина – маленький протокольный вопрос. – Он говорил об этом с иронией, будто хотел разбудить отклик в душе бывшего посла, пытаясь перетянуть его на свою сторону. – Совсем небольшой вопросик, Эндерби. Если мы ставим в известность американцев и при этом не сообщаем ничего губернатору… Если бы я был губернатором и оказался бы в таком положении, я бы немедленно подал прошение об отставке. Это все, что я могу сказать. Вы поступили бы точно так же. Я в этом уверен. И вы тоже знаете, что это так.– При условии, что вам так или иначе стало бы об этом известно, – уточнил Эндерби.– Не сомневайтесь, я бы узнал. Начать с того, что они поспешили бы заслать туда побольше своих людей, обшарили бы его дом и установили бы там аппаратуру для прослушивания. В Африке мы пару раз привлекали их в подобных случаях. И это всегда заканчивалось катастрофой. Полной катастрофой. – Он положил руки на стол перед собой, одну на другую – так первоклассников учат сидеть за партой, – и сердито уставился на них.В этот момент раздалось страшное шипение и тарахтение, как будто заработал подвесной лодочный мотор, – произошел какой-то сбой в одном из электронных глушителей, делающих подслушивание невозможным. После паузы все наладилось.– Да, не завидую я тому, кто решился бы провести тебя подобным образом, Крис, – негромко откликнулся Эндерби.Наступила напряженная тишина, которую никто не спешил прервать. Он смотрел на Уилбрахема с улыбкой, в которой проглядывало восхищение.– Я согласен с предыдущим выступавшим, – неожиданно для всех высказался Лейкон.«Они знают, – спокойно подумал Гиллем. – Джордж их уломал. Они знают, что он договорился с Мартелло, и они знают, что он не скажет об этом, потому что решил сделать все по-тихому».Но в тот день Гиллем очень многое понимал не так, как оно было на самом деле. И если Министерство финансов и Министерство обороны с некоторой опаской согласились с общим мнением по этому, казалось бы, несложному вопросу: «Американцев надо держать на расстоянии», – сам Смайли не захотел присоединиться к единодушному хору, и это было непонятно.– Все это хорошо, тем не менее остается весьма щекотливый вопрос о том, что делать со сведениями, имеющимися в нашем распоряжении, – сказал он. – В том случае, разумеется, если вы решите, что наша служба не должна продолжать расследование, – добавил он с сомнением в голосе, приведя всех в полное замешательство.Гиллем почувствовал некоторое облегчение, когда увидел, что Эндерби тоже ничего не понимает.– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? – сердито спросил он, на минуту потеряв способность понимать все подводные течения в дискуссии и просчитывать происходящее на несколько ходов вперед.– Ко имеет деловые интересы во многих странах Юго-Восточной Азии, – напомнил ему Смайли. – Посмотрите на первую страницу моей докладной. – Все послушно подчинились и зашуршали страницами. – Мы располагаем информацией о том, что он контролирует через посредников и подставных лиц некоторые прелюбопытнейшие компании – такие, например, как ночные клубы в Сайгоне, авиакомпанию во Вьентьяне, имеет несколько танкеров в Таиланде…. и в деятельности некоторых этих компаний можно не без оснований найти не только чисто деловые, но и политические мотивы, а это уже самым непосредственным образом затрагивает интересы американцев. И мне, естественно, понадобятся ваши письменные распоряжения, если вы хотите, чтобы я нарушил наши обязательства по существующим двусторонним соглашениям с США.– Продолжайте, – властно бросил ему Эндерби и вынул новую спичку из коробка.– Спасибо, я считаю, что сказал все, что хотел, – вежливо ответил Смайли. – Ведь все предельно просто. Если исходить из того, что мы не получим разрешения продолжать расследование, что, как говорит Лейкон, является наиболее вероятным исходом этого совещания, как я должен поступить? Выбросить полученные разведывательные данные в мусорнуюкорзину? Или передать их нашим союзникам в соответствии с существующими соглашениями об обмене информацией?– Союзники! – с горечью воскликнул Уилбрахем. – Это они-то союзники? Да ты же держишь пистолет у нашего виска, понимаешь ты это или нет?Твердый ответ Смайли прозвучал совершенно ошеломляюще, особенно по сравнению с бесстрастным и даже пассивным поведением на протяжении всего совещания.– У меня есть указание Комиссии постараться вoccтaновить наше сотрудничество с американцами. Вы сами записали в должностной инструкции, что я должен приложить все усилия, чтобы снова сделать возможными те особые отношения и возродить тот дух взаимного доверия, которые существовали до Хейдона. «Чтобы мы снова могли занять свое место застолом среди сильнейших» – так вы сказали. – Он смотрел прямо в глаза Эндерби.– Место за столом среди сильнейших, – эхом отозвался кто-то из сидящих за столом – совсем новый голос. – Если хотите знать, так я вам скажу, что это не стол, где сидят сильнейшие, а жертвенный алтарь. Мы уже принесли в жертву этому и Ближний Восток, и Африку. Все во имя особых отношений.Но Смайли, казалось, не слышал. Он снова впал в состояние мрачного безразличия, всем видом выражая несогласие с происходящим. Казалось, скорбное выражение его лица говорит: иногда бремя моих обязанностей становится мне просто не по силам.Большинство присутствующих снова помрачнели. Кто-то пожаловался, что накурено и нечем дышать. Послали за служащим.– В чем дело? Почему вентиляция не работает? – сурово спросил Эндерби.– Из-за отсутствия запасных частей, сэр, – объяснил служащий. – Мы подали заявку давным-давно, сэр. Я припоминаю, это было незадолго до Рождества, сэр, – значит, скоро будет год. Ну конечно же, я понимаю, что это не оправдание, сэр.– Господи Боже мой, – вымолвил Эндерби. Принесли чай в протекавших бумажных стаканчиках. На сукне оставались мокрые пятна. Гиллем отдался мыслям о несравненной фигуре Молли Микин.Было уже почти четыре часа, когда Лейкон, похожий на командующего, объезжающего свои войска, оглядел всех немного надменным взглядом и предложил Смайли изложить «очень четко, чего же именно вы хотите и о чем просите – чисто практически, Джордж. Давайте сформулируем ваши пожелания и попытаемся найти приемлемое решение».Если бы Смайли говорил горячо и эмоционально, это неизбежно привело бы к поражению. Он, казалось, тоже это понимал.– Во-первых, нам нужно, чтобы вы подтвердили наше право и дали разрешение неофициально вести работу в Юго-Восточной Азии. Так, чтобы губернатор мог сказать, что он не имеет к нам никакого отношения. – Взгляд в сторону парламентского заместителя министра. – Во-вторых, нам нужно разрешение на то, чтобы навести кое-какие справки внутри страны.Все головы поднялись, как по команде. Представители Министерства внутренних дел сразу же начали проявлять беспокойство. Почему? Кто? Как? Какие справки? Если это в самой Англии, то вопрос должен быть передан представителям родственной службы. Человек из Службы безопасности, Преториус, сразу же пришел в сильнейшее волнение.– Ко изучал право в Лондоне, – не отступал Смайли. – У него остались связи, дружеские и деловые. И, разумеется, нам нужно будет выяснить, кто эти люди. – Он взглянул на Преториуса. – Мы ознакомим родственную службу со всеми сведениями, которые нам удастся получить" – пообещал он. И вернулся к изложению своих пожеланий. – Что касается денег, то в моей докладной содержится вся информация о средствах, которые понадобятся нам прямо сейчас, включая разбивку по статьям расходов и приблизительную оценку того, что может потребоваться в случае разных непредвиденных обстоятельств. И наконец, мы просим, как на правительственном, так и на местном, гонконгском, уровне разрешить возобновить работу нашей гонконгской резидентуры в качестве передовой базы данной операции.Все были потрясены. Это последнее пожелание было встречено молча, да и Гиллем был ошеломлен. Ни разу, ни на одном из совещаний в Цирке, во время подготовки к этому заседанию, ни на встрече с Лейконом, насколько было известно Гиллему, никто, включая и самого Смайли, даже намеком не говорил о возобновлении деятельности Хай Хейвен или создании другой штаб-квартиры, которая стала бы преемником старой резидентуры. Снова послышался возмущенный ропот.– Если нам не разрешат этого, – закончил Смайли, перекрывая протестующие возгласы, – если резидентскую сеть нельзя вернуть, мы просим, по крайней мере, согласия вести работу в Колонии при помощи нелегальных агентов. Желательно, чтобы местные власти об этом не знали, но необходимо одобрение и покровительство со стороны Лондона. Все существующие агенты и источники информации должны быть узаконены задним числом. В письменном виде, – закончил он и встал, бросив суровый взгляд на Лейкона.И снова Гиллем и Смайли мрачно устроились в фойе, на том же диванчике цвета лососины, на котором, словно попутчики в поезде, начали сегодняшний день.– Почему? – негромко спросил Гиллем.Но, во-первых, задавать Джорджу Смайли вопросы в тот день было просто признаком дурного тона, а во-вторых, это было строжайше запрещено суровым предупреждением над их головами.«Подумать только, так глупо просчитаться: замахнуться на слишком многое – и в результате остаться с носом, – в унынии размышлял Гиллем. – Ты сам вырыл себе яму. Бедняга Джордж: постарел, да и вообще уже не тот. Единственная операция, которая могла помочь нам снова вернуться к жизни… Жадность – вот что тебя сгубило. Жадность, когда старый шпион захотел вернуть все разом. Конечно, я его не брошу, – думал Гиллем. – Я не сбегу с тонущего корабля. Мы заведем ферму и будем выращивать цыплят. Молли может вести бухгалтерию, а Энн в сельской тиши может крутить романы с наемными работниками».– Как вы себя чувствуете? – обратился он к Смайли.– Чувства тут дело десятое, – ответил тот. «Большое спасибо,» – подумал Гиллем.Прошло двадцать минут. Смайли не пошевельнулся. Голова опустилась на грудь, глаза закрылись – можно было подумать, что он молится.– Может быть, вечером стоит устроить себе выходной? – предложил Гиллем.Смайли только нахмурился.Появился служащий и пригласил их вернуться в комнату заседаний. Во главе стола теперь сидел Лейкон, он вел себя как большой начальник. Эндерби сидел через два места от него и вполголоса разговаривал с Хаммером. Преториус был похож на грозовую тучу, за его мрачностью были видны вспышки молний, а его спутница поджала губы, всем своим видом выражая неодобрение, возможно, даже сама не сознавая того. Лейкон, чтобы все замолкли, пошелестел лежавшими перед ними бумагами и, как судья, который хочет подольше помучить и заинтриговать аудиторию, прежде чем объявить главное решение комитета, начал в деталях зачитывать все выводы, к которым пришли члены Комиссии.Министерство финансов заявило серьезный протест (это занесено в протокол) в отношении нарушений Джорджем Смайли правил использования средств, находящихся на счете для финансирования операций. Смайли должен также иметь в виду, что любые запросы относительно права на проведение расследований и получения информации в Англии должны заранее согласовываться со Службой безопасности, а не «предъявляться с бухты-барахты в ходе заседания комитета в полном составе, поскольку заседание комитета – это не цирк и никому не нужно, чтобы новоявленные фокусники извлекали кролика из шляпы на глазах у изумленной публики». О воссоздании гонконгской резидентуры не может быть и речи. Да даже из соображений практических, из-за простого отсутствия времени, такой шаг сейчас невозможен. За этим заявлением, казалось, скрывался намек, что Смайли не должен был высказывать этого бесстыдного требования. Вопрос принципиальный, потребуются консультации на самом высоком уровне, и поскольку Смайли совершенно недвусмысленно выступил за то, чтобы не ставить губернатора в известность о фактах, обнаруженных его ведомством (реверанс Лейкона в сторону Уилбрахема), было бы очень трудно представить убедительные факты в пользу возобновления работы резидентуры в обозримом будущем, особенно в свете широкой огласки эвакуации Хай Хейвен, к сожалению, имевшей место.– Я с величайшим сожалением вынужден принять ваше решение, – мрачно откликнулся Смайли.«Господи, ну что же он не борется, – подумал Гиллем, – уж погибать – так с музыкой!»– Принимайте его, как вам угодно, – ответил Эндерби, и Гиллем мог бы поклясться, что в глазах и у Эндерби, и у Хаммера он заметил торжествующие огоньки.«Ах вы, сукины дети, – подумал он, не пытаясь подыскать более изысканную форму для чувств. – Уж вы-то не получите по знакомству бесплатных цыплят с нашей с Джорджем фермы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97