OCR Денис
«Эрик Ластбадер. Сирены»: АСТ; Москва; 1994
ISBN 5-88196-244-3
Оригинал: Eric Lustbader, “Sirens”
Аннотация
За преступником тянется кровавый след, убийства не поддаются никакой логике ни по выбору жертв, ни по невообразимой жестокости. И вот новое преступление: зверски изнасилована и убита молодая девушка. Какое отношение имеет к этим жертвам известная в городе рок-группа «Хартбитс»? Сумеет ли популярная голливудская звезда Дайна Уитней, обнаружившая в музыкальной колонке расчлененный труп своей подруги, разгадать эту головоломку?
В очередном романе Эрика Ластбадера «Сирены» детектив мастерски переплетен с эротикой, а тонкий психологизм с юмором.
Эрик ван Ластбадер
Сирены
Часть 1
Молнии
Молнии -
вчера полыхавшие на востоке,
сегодня уже на западе.
Каикаку
Глава 1
Дайна Уитней сбавила скорость, вписываясь в крутой поворот дороги, поднимавшемуся по заднему склону холма. Как и предсказывали, жара спала сразу же после наступления сумерек, и душный, пропитанный запахом горелой резины воздух отступил на восток, туда, откуда его принесло; свежий ветер с океана омывал холмы и долины вокруг Лос-Анджелеса.
С вершины Беверли Хиллз казалось, будто расплывчатые огни под качающимися верхушками пальм уносились прочь, исчезая в туманной дали.
Выйдя из поворота, Дайна с нежностью подумала о своем серебристом «Мерседесе», выводя его на середину извилистой ленты дороги. Она слушала хриплый рев двигателя и вспоминала строчку из Яна Флеминга: «Она вела машину, как мужчина, с чувственным наслаждением...» Или что-то в этом роде. Фраза напомнила ей о Марионе, режиссере «Хэтер Дуэлл» — фильма, в котором она снималась. Последние шесть недель она много работала над лентой и лишь недавно вернулась со съемок, проходивших на затопленных солнцем холмах к северу от Найса. Марион, имевший репутацию человека, создающего ощущение максимальной правдоподобности в каждой из своих картин, тем не менее настоял на том, что все интерьеры надо снимать в Голливуде.
— Там я могу контролировать время, задерживать солнце в небе, управлять ветром, вызывать дождь, — объяснял он Дайне в день возвращения. — Когда снимаешь фильм на природе, все время сталкиваешься с ее капризами. Я же хочу контролировать абсолютно все. В этом, в конечном счете, и заключается преимущество Голливуда.
Он расхаживал взад и вперед перед Дайной, уговаривая ее так энергично, что походил на паровую машину, работающую на полной мощности.
— Однако такой контроль требует немалых усилий. Находясь в Голливуде, забываешь о реальности. Чем больше отдаешься этому месту, тем больше оно засасывает тебя — как шлюха высшего класса. И ты чувствуешь себя так хорошо, что не хочешь, чтобы это ощущение прекращалось.
Дайна вспомнила, как ее агент Монти впервые заговорил об этом проекте. «Риджайна Ред» с ее участием только что вышла на экраны и получила превосходные рецензии критиков. Это был блестящий, противоречивый фильм, полный блеска и остроумия. Но еще более важным было то, что в нем она сыграла свою первую главную роль и, как указывал сам Монти, достигла поворотного момента в карьере.
— Я думаю, ты готова, — сказал он ей однажды за завтраком в Ма Мэйсон, — превзойти свой успех в «Риджайне Ред». — Дайне приходилось наклоняться вперед, чтобы за звоном стаканов и то усиливающимся, то стихающем гулом манерных светских голосов услышать, что он говорит. Вокруг прогуливались, время от времени присаживаясь за столики, заказывая, кто коктейль из виски и мятного ликера, кто простой аперитив, представители высшего общества Беверли Хиллз, совершавшие утренний моцион. — Не подумай, что я недооцениваю ту работу, — продолжал Монти. — Любая картина, снятая Джефри Лессером, привлекает всеобщее внимание. Просто я считаю, что тебе пора браться за нечто более серьезное, чем боевик из серии пиф-паф! Пойми это. Я просто утопаю в море сценариев для тебя.
— Что ты говоришь, — рассмеялась она.
— Нам следует вести себя осторожно и предусмотрительно. Нет ничего проще, чем найти для тебя картину сейчас. Но мы не должны вляпаться в какое-нибудь дерьмо. Ты хочешь узнать, что я имею в виду? Я уже сказал, приходи ко мне в контору. Там этого добра лежат целые горы. Лос-Анджелес перемалывает сценаристов пачками, превращая их в котлетный фарш. Я уже несколько месяцев не могу наткнуться ни на одну стоящую идею.
Разумеется, как он того и хотел, она слышала, что за этим «но» кроется нечто невысказанное, но не собиралась доставлять ему удовольствие, приставая с расспросами.
Она чувствовала себя точно собака на привязи, зная, что отчасти это чувство объясняется скукой от вынужденного безделья, в то время как Марк был по уши в работе, снимая новую грандиозную политическую картину. Последнее обстоятельство, казалось, только усиливало ее недовольство.
— Я не желаю, — резко возразила она, — ждать целый год, пока тебе подвернется мифический проект, о котором ты мечтаешь. Я хочу работать. Если дело и дальше пойдет так, как сейчас, я просто свихнусь.
Именно тогда Монти вдруг улыбнулся. Дайна подумала, что его улыбка просто неотразима. Она была широкой, во все лицо, но главное — в ней присутствовала необычайная теплота. Когда Монти улыбался так, Дайна безоговорочно верила каждому его слову, впрочем, он умудрялся заставить кого угодно поверить, что такая улыбка предназначается именно этому человеку и никому больше.
— Что ты думаешь, — спросил он весело, — насчет того, чтобы начать работу прямо сейчас? — С этими словами он вручил ей папку со сценарием в голубом переплете.
— Ты — просто скотина, — ответила она, смеясь.
Монти согласился дать ей на прочтение и размышление всего одни сутки, и она знала почему: он не хотел, чтобы ее возбуждение успело улечься.
Вдали от его офиса во время завтрака на Малибу, он поинтересовался: «Ну, как тебе это понравилось?»
По его лицу она уже видела, что он сам думает на сей счет и решила слегка подразнить его: «Не знаю. Я еще не закончила».
— Черт возьми, Дайна. Я говорил тебе! — вдруг он осекся, увидев перед собой ее смеющееся лицо. — Ага. Ну что ж, возможно, если я отвечу на имеющиеся у тебя вопросы, то это поможет тебе принять решения.
С чувством внутреннего удовлетворения она продолжала безмятежно потягивать кофе со льдом.
— Кто снимает фильм?
— Марион Кларк.
Ее брови удивленно поползли вверх. «Тот англичанин, который ставил „Стоппред“ на Бродвее пару лет назад?»
— Он самый, — Монти кивнул. — Тогда он получил «Тони».
Дайна все еще была озадачена. «Что он делает здесь? И при чем тут кино?»
Монти пожал плечами. «Очевидно, при том, что он хочет этим заняться. К тому же этот фильм не первый для него. Он уже снял два, хотя, впрочем, они не в счет: у него было слишком мало денег. Но на сей раз „Твентиз Сенчури Фокс“ не поскупилась».
— Как они вышли на Кларка?
— Хм... — его карие глаза скользнули в сторону и уставились на залитую ярким утренним светом гладь Тихого океана, туда, где несколько чаек беспорядочно кружили над самой поверхностью воды в поисках завтрака. — Его нашел продюсер. По-видимому, он имел возможность ознакомиться со сценарием и внести в него существенные изменения. Затем, заручившись поддержкой продюсера, он приступил к полнокровной работе над текстом, с результатом которой, — Монти кивнул маленькой птичьей головкой, при этом его впалые щеки задрожали, словно пытаясь стряхнуть вечный загар, — ты только что ознакомилась.
— Этот продюсер, — сдержанно поинтересовалась Дайна. — Кто он такой?
Монти смущенно почесал широкий нос, выбил короткую дробь вилкой на деревянной крышке столика. "Послушай, Дайна... — начал было он.
— Монти...
Он хорошо знал этот требовательный и предупреждающий тон и сказал, точнее, выдавил из себя: «Рубенс».
— О, господи! — Монти вздрогнул от ее крика и вцепился пальцами в край стола с такой силой, что они побелели. — Этот сукин сын пытался затащить меня к себе в постель с тех пор, как я появилась здесь! И вот теперь ты предлагаешь мне сниматься в его фильме? Я просто не могу в это поверить!
Она вскочила с места откинув стул назад одним движением бедер без помощи рук и, торопливо выбравшись из ресторанной суматохи на мягкий песок, зашагала прочь. Прочь от дороги, по которой с шипением и свистом одна за другой проносились машины, направлявшиеся в сторону бульвара Сансет.
Очутившись на пляже, Дайна нагнулась, сняла туфли и двинулась навстречу набегающим на берег волнам прибоя. Подобравшись к ним вплотную, она почувствовала, что песок под ее ногами стал другим: плотным и не таким теплым. Еще шаг — и через мгновение она очутилась по щиколотку в воде, приятно пощекотавшей ей пятки. Дайна поежилась, испытывая ужас при мысли о работе с Рубенсом. Она так старательно избегала его, но теперь, похоже, отступать было некуда. Ее гнев на Монти был направлен не по адресу, и внезапно Дайне стало стыдно за то, что она накричала на него.
Она скорее почувствовала, чем действительно увидела, что он, выйдя из ресторана, следует за ней. Ему было трудно идти по песку: Дайна издалека слышала его частое и тяжелое дыхание. Запоздало она вспомнила о сердечных таблетках, которые он регулярно принимал.
— Мне кажется, — мягко произнес он, — что ты ведешь себя немного как примадонна. Эта роль может оказаться решающей в твоей жизни. Ты...
— Мне не нравится, что ты начинаешь строить планы у меня за спиной.
— Мы с Рубенсом старые друзья. Я знаю его уже лет десять, а то и больше. Если ты посмотришь на мое предложение без эмоций, Дайна, ты поймешь, что это именно то, что тебе нужно.
Ее гнев вспыхнул с новой силой. «Что Рубенс знает обо мне, как об актрисе? Я прекрасно понимаю, на что он рассчитывает».
— Мне кажется, что ты заблуждаешься на сей счет.
Дайна лишь махнула рукой, отметая его возражения. «Один приятель пытается выгородить другого». Она отвернулась, избегая его настойчивого взгляда. В голове у нее царил полный хаос. «Имя Рубенса, — подумала она с горечью и злобой, — открывает любую дверь в Голливуде. Но какие двери оно открывает в моей душе?»
Неестественно яркое небо на западе над океаном походило на театральные декорации, напоминая Дайне о тяжелой борьбе, которую ей пришлось выдержать на пути от постоянных отказов к эпизодическим, а затем второстепенным ролям.
Солнечные лучи золотили горбинку у нее на переносице и превращали ее яркие фиалковые глаза в темные, почти черные. Ее обычно такие чувственные губы были сейчас плотно сжаты.
После долгой паузы она заговорила низким, угрожающим голосом: «Я — не шлюха, — сказала она. — Если Марион Кларк хочет, чтобы я снялась в „Хэтер Дуэлл“, он, черт возьми, может сам позвонить тебе!»
— Именно так, — хладнокровно ответил Монти, — он и поступил.
* * *
Марион Кларк оказался совсем не таким, каким она его представляла. Прежде всего, он был гораздо старше и к тому же обладал незаурядной внешностью. На его морщинистом лице выделялся длинный аристократический нос, а мягкие седые с металлическим отливом волосы были зачесаны на лоб, как у римского сенатора. Дайна с удивлением спрашивала себя, не происходит ли он от старинного и знатного английского рода и не пал ли он жертвой в Голливуде, подобно тому, как великолепный дикий зверь падает, сраженный пулей невежественного белого охотника.
Она смотрела в его проницательные голубые глаза, похожие на маленькие кусочки льда, и думала: «Нет, только не с такой отталкивающей физиономией». Но потом он заговорил, и лед растаял, превратившись в стремительный ручей и лучистую радугу.
Их первая встреча произошла в студии, где предстояло снимать все интерьерные сцены. Марион был погружен в изучение сценария, однако, как только Дайна представилась, он тут же вручил папку худому плешивому, несмотря на молодой возраст, помощнику и, решительно взяв ее за руку, повел прочь от скопления людей. По тому, как он вел ее, указывая дорогу не столько словами, сколько пальцами, Дайне показалось, что она поняла, какого рода руководства актерами ему хотелось осуществлять.
— Как хорошо ты знаешь сценарий? — поинтересовался он спокойным, бесстрастным голосом.
Она смущенно улыбнулась. «Боюсь, у меня не было времени выучить свою роль».
Однако, прежде чем она успела закончить эту фразу, он уже энергично потряс головой: «Нет, я говорю о другом».
Дайна ждала, что Марион пустится в объяснения, но он опять притих. Со стороны казалось, что он с головой ушел в собственные мысли. Наконец они дошли до паутины улиц, которая по замыслу какого-то телевизионного продюсера должна была изображать один из районов Нью-Йорка. Дайна, впрочем, не находила в ней ни малейшего сходства с любой из частей этого города, в которых ей доводилось бывать. Прожектора были установлены, но не горели. Только что вымытый асфальт блестел. Вдруг все огни вспыхнули одновременно, и почти тут же длинный черный «Линкольн» проскользнул мимо Дайны и Мариона так медленно, что шорох покрышек был едва слышен. Кто-то потребовал еще воды. Огни погасли.
— Итак? — произнес Марион резко.
Дайна не могла понять, чего он от нее хочет. «Мы сейчас устроим пробу?» — поинтересовалась она.
— Ты помнишь сцену, — сказал он так, словно все время думал именно об этом, — начинающуюся сразу, после того, как твоего мужа застрелят?
— Когда я поворачиваюсь и кричу на Эль-Калаама?
— Да.
— Я не...
Однако он начал разыгрывать эпизод, не дожидаясь ее ответа, и Дайне ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Так же, как и большинство режиссеров, с которыми ей приходилось иметь дело, он работал скорее в соответствии с собственными мыслями, не обращая внимания на окружающих.
У Дайны появилось ощущение, что ее затягивает в какую-то трясину и, окончательно растерявшись, она начала паниковать, позабыв все реплики и действия.
Так продолжалось до тех пор, пока какая-то фраза, произнесенная Марионом, не пробудила Дайну, и в то же мгновение Хэтер Дуэлл перестала быть для нее загадкой. Она поняла замысел Мариона, стремившегося показать ей, что слова сами по себе не имеют значения, и сделать ясным для нее сущность характера Хэтер, чтобы увидеть, сможет ли Дайна справиться с ролью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93