Вы же знаете Веспер: стоит ей куда-нибудь просунуть пальчик — глядишь, она уже целиком туда пролезла.— Но зарплата у помощницы мэра не такая большая, чтобы закончить хотя бы обычный колледж, не говоря уж о Йельском или Колумбийском университетах.Архам кивнул.— Жена как-то говорила мне, что ей повезло. Кандидат, у которого она работала, был избран. Веспер, естественно, произвела на него благоприятное впечатление, и он дал ей рекомендации в фонд, который помогал нуждающимся студентам. Она, конечно же, все это заранее рассчитала. Скажите, Веспер и сейчас по-прежнему все рассчитывает? Она же без этого не может — Боль Джона была почти ощутима, и Кроукеру стало жаль его. Этот человек по-прежнему испытывал сострадание к своей бывшей жене.— Мне трудно судить. Скажите, вы не знаете, как называется тот фонд?На лице Архама появилась задумчивая серьезность.— "Акшен"? «Андовер»? Помнится, начинается на "А", как моя фамилия. — Он щелкнул пальцами. — «Авалон»! Точно! Как в «Короле Артуре».Кроукер опешил на мгновение. «Авалон лимитед» — название международного концерна, торгующего оружием. И так же называется фонд, несколько лет плативший стипендию Веспер. Случайное совпадение? В мире детектива случайных совпадений не бывало. А не крал ли Дедалус из своей собственной организации, из УНИМО, и не разбогател ли, продавая ворованное через «Авалон лимитед»?— Мистер Кроукер, она вовсе не плохая, — упавшим голосом проговорил Джон, — Плохо то, что с ней произошло. Это ведь не одно и то же, верно?— Да, верно.Огромный человек растворился в тени здания, которому предстояло скоро с грохотом рухнуть, так же как рухнул мир Архама. * * * Усиба ушел, чтобы возвратиться с Тецуо Акинагой, оябуном клана Сикей. При тех тайных взаимоотношениях, которые сложились у него с Акирой Тёсой, это было трудное решение. Но признание Ёсинори в том, что Тёса привлек Тати Сидаре, нового оябуна клана Ямаути, к операции по уничтожению Николаса Линнера, не оставляло ему выбора.Правда была в том, что Усиба не верил в чью-то способность — тем более мстительно настроенного Тёсы — справиться с таким человеком, как Николас Линнер. Усибу не убедили аргументы Тёсы о необходимости уничтожения Линнера. И дело было вовсе не в легковесности аргументов. Просто Усиба достаточно хорошо знал, что у Тёсы, как и у обреченного на вечные неудачи рехнувшегося Томоо Кодзо, пытавшегося убить Линнера в первый день Нового года, свои, отличные от высказываемых, причины желать Линнеру гибели. И последняя правда заключалась вот в чем: Усиба не верил, что можно взять личный реванш. Такой реванш не отвечал догматам канрёдо, кредо самураев из числа высших сановников, с этим кредо он жил всю свою жизнь. Такой реванш противоречил всему, что он наблюдал в жизни. Да и много ли людей, снедаемых жаждой мести, приходилось ему встречать? Одного-двух можно было без особого труда вспомнить, не больше.Усиба всю жизнь боролся с американцами, однако одержимость, которая теперь редко встречалась, была для него тяжким крестом. Но и те, кто подгонял моральные принципы к системе своих взглядов, были обречены.Ему сразу вспомнились Кодзо и Тёса. Усиба верил, что мораль должна быть абсолютной, как догмы канрёдо или буддизма, по которым жил мир и расцветало человеческое сердце, иначе это будет не жизнь, а так — существование, подобное существованию органа, законсервированного в формальдегиде.Усиба думал, что Тёса извлечет урок из всего происшедшего с Кодзо, но Тёса был упрям. Кроме того, в нем сохранилась еще юношеская самонадеянность, и он считал, что бедствия и смерть можно удержать на расстоянии вытянутой руки простым усилием воли. В этой самоуверенности Усиба не усматривал ничего, кроме опасности, и у него не было ни малейшего желания быть втянутым в водоворот событий, который будет вызван безответственным поведением Тёсы.Усиба смотрел сквозь тонированное стекло автомобиля, но не замечал великолепия толпы, фланирующей по Омотэсандо, одному из самых широких и красивых проспектов Токио. Он был погружен в собственные мысли, думал о Тёсе и Акинаге, о том, как сильно изменилось его настроение после покушения на жизнь кайсё, которое вынудило Оками спасаться бегством.У Тецуо Акинаги был солидный бизнес в Токио, но самой любимой отраслью для него оставалась торговля через сеть мелких магазинов и лавочек. Это при его прямом участии они, размножившись, рассыпались по всему городу. Сейчас он занимался «Большими белыми людьми».Неожиданно для Усибы автомобиль остановился. Водитель открыл для него заднюю дверцу, и он вышел, внезапно почувствовав в горле исторгнутую желудком непереваренную пищу.Предприятие «Большие белые люди» находилось в Харадзюку, неподалеку от Мэидзи Сиринэ. Пройдя по оживленной улице, Усиба зашел в дом. «Большие белые люди» специализировалось на стирке нижнего мужского белья. Заплатив за месяц вперед, клиент получал ключ от одного из множества ящиков, размерами и формой напоминающих ящики в любом почтовом отделении. Клиент платил сто иен, но зато, сунув в ящик грязное белье, через сорок восемь часов получал его чистым и аккуратно выглаженным. Как говорил Акинага, бизнес этот быстро развивался, потому что часто стали воровать белье, развешанное для просушки.— Кто бы мог подумать, что такое будет? — усмехнулся Акинага. — Но тем не менее, мне это пошло на пользу — предприятие приносит хороший доход и выгодно: белье остается в сохранности.Усиба и Акинага разговаривали в одной из задних комнат «Больших Белых Людей». Воздух был пропитан запахом моющих и отбеливающих веществ, здание сотрясалось от мощного грохота машин.Акинага разливал чай. Сидели они в низких креслах около коротконогого столика. Эта современная мебель была сделана в Японии и удивительным образом сочетала в себе традиционное японское чувство прекрасного и европейский вкус.На столике стоял телефон и маленькая тарелка с лепешками, сладость которых должна была нейтрализовать горечь матя, зеленого чая. Мужчины, поглощенные ритуалом чаепития, не разговаривали. После того как с чаем было покончено, та же молоденькая женщина, которая принесла чай, убрала столик.Когда они остались одни, Усиба сказал:— Мне необходимо серьезно поговорить с вами.Акинага слегка наклонил голову — это был единственный жест, которым он выразил удивление.— Для меня это большая честь — то, что вы пришли ко мне, дайдзин, — с почтением произнес он. — До меня недавно дошли слухи, что Тёса что-то замышляет, но он часто поступает поспешно и необдуманно. — Всегда сдвинутые брови Акинаги слегка поднялись, как будто он говорил о капризном ребенке. — Не сотворил ли он и на этот раз какую-нибудь глупость? — Эти слова он произнес таким тоном будто ждал, что у него попросят тряпку, чтобы вытереть зад ребенку после случившейся маленькой неприятности.— Кажется, он каким-то образом заручился поддержкой нового оябуна Тати Сидаре для того, чтобы уничтожить Николаса Линнера.Казалось, у Акинаги сейчас отвиснет челюсть, но он лишь сильней нахмурился, между его бровями пролегли две вертикальные складки.— Так. Это самое невероятное, что только можно придумать. Я ведь предостерегал его от подобного безумства, Но, кажется, Тёса теряет голову, когда речь заходит о Николасе Линнере.— Видимо так, — уныло проговорил Усиба. — Неужели Сидаре так легко мог поддаться давлению?Акинага пожал плечами.— Несомненно. Он хорошо соображает, честолюбив, но молод. Его наставником был оябун из Кумамото. Это же захолустье! У него нет того авторитета, который был у Кодзо, и понадобится время для того, чтобы его приобрести: наверное, Сидаре решил, что будет лучше, если он начнет согласовывать действия своего клана с действиями клана Тёсы. Он начнет поддерживать с ним постоянный контакт и в итоге попадет под его влияние. — Акинага сменил положение своих костистых рук на столе. — В конце концов Тати поймет, в какую ловушку попал, но будет поздно — он потеряет контроль над Ямаути. Тёса приберет его к рукам.Боль в желудке Усибы вспыхнула с такой силой, что он вынужден был прижать его рукой под столом.— Для того, чтобы никто не присваивал себе власть, Микио Оками и создал тайный совет, — сказал он. — Кайсё поставил перед собой цель: прекратить бесконечную войну между главными оябунами. Но, кажется, теперь, без Оками, чтобы привести вас в чувство, нужна война.— На это мне нечего сказать. Нам нужно воздействовать и на Сидаре, и на Тёсу, но по-разному.Усиба склонил голову, покоряясь неизбежному.— Я пришел к тому же выводу.— Поэтому я вдвойне рад, что вы обратились ко мне, — с теплотой в голосе произнес Акинага. — Это дело не терпит отлагательства. Вот что я предлагаю. Позвольте мне заняться Сидаре. Если я сунусь к Тёсе, он может рассердиться. Если он сейчас стремится к власти, то с ума сойдет, когда узнает, что кто-то из оябунов тайного совета ведет какое-то расследование.Усиба не очень-то был доволен этим предложением, но не сказал ни слова. Как старший уважаемый член Годайсю, он выступал лишь в роли советчика и миротворца. Конечно, Наохиро надеялся, что Акинага возьмет на себя Тёсу, самому ему не хотелось заниматься этим человеком. Но, с другой стороны, действия Тёсы, которые могли привести к краху Годайсю, очень его волновали. И сейчас он очень досадовал на Тёсу, что тот с ним даже не посоветовался.Слушая монотонный гул моющих машин, Усиба думал о том, что сумеет получить немалое удовольствие, изобретая метод, с помощью которого приведет Тёсу к повиновению.Поднявшись, он поблагодарил Акинагу. Теперь у них был совместный план действий, и они договорились подробно информировать друг друга обо всем, что произойдет. * * * Когда Кроукер вернулся в отель, он узнал, что Маргарита все еще не появлялась. Но никто ее из гостиницы не выписывал. Детектив взял распечатку компьютерного сообщения, которая ждала его у дежурного, спустился на лифте этажом ниже и направился к номеру Маргариты. Огляделся — коридор был пуст. Детектив вынул связку отмычек и без усилий открыл замок.Комната была чистой и прибранной. Две шоколадные конфеты валялись на покрывале нетронутой постели, здесь же лежал поднос для завтрака. Он прошел в ванную. Мыло было неразвернуто, не тронут и рулон туалетной бумаги. Ни тем, ни другим, явно, не пользовались. Кроукер вернулся в комнату и подошел к сменному шкафу. Никаких вещей в нем не оказалось, и детективу стало ясно, что Маргарита в этом номере не появлялась, никто не приносил сюда ее чемоданов, хотя, он собственными глазами видел, как водитель лимузина Дедалуса заносил их в отель. Значит, в отеле ее зарегистрировал шофер. Это могло означать только одно: женщина знала, что ее преследуют с того самого момента, когда его такси последовало за ее лимузином от аэропорта.Вернувшись в свою комнату, Кроукер ополоснул лицо холодной водой и заказал обед. До того времени, когда он должен был позвонить в офис Дедалуса и договориться о свидании с Веспер, оставалось еще два часа.Он закрыл глаза, но сердце билось так тяжело, что он вынужден был сесть и сделать глубокий медленный вдох. Его мысли были заняты Веспер, Чем больше он узнавал ее, тем очаровательней — и опасней — она ему казалась. По-видимому, она стала женщиной Дедалуса с тех пор, как появилась в Йельском университете с деньгами «Авалона». А этот «Авалон», как он считал, был собственностью Годайсю. Но что ее связывает с «Морганой»?Лью облизал губы и почувствовал солоноватый привкус. Так бывало всегда, когда он попадал в тяжелое положение. От мыслей о Веспер Архам его прошибал холодный пот. Такого не бывало с ним с того самого случая, когда он впервые убил человека, одного наркомана, который страшным ударом лома по черепу свалил на землю его партнера. Тогда он только начинал служить в полиции, это было много лет назад.Принесли обед, и Кроукер с жадностью набросился на еду, одновременно просматривая распечатку — в ней был список зарегистрированных за последние три месяца телефонных переговоров. Он и сам толком не знал, что там ищет, но ничего необычного не нашел. Ни одного звонка сенатору Дедалусу, президенту или кому-нибудь, связанному с организованной преступностью. Его интересовали звонки, которые повторялись либо в течение одного месяца, либо из месяца в месяц. Таких было несколько, но они ни о чем не говорили: звонили поставщикам продуктов, виноторговцам, в прачечную и т. п. Но в чем можно подозревать представителей легального бизнеса? И все же несколько звонков в Лондон привлекли его внимание. Согласно записи, это были звонки в «Мэлори Энтерпрайзес», что в Хаммерсмите. Может быть, это ничего не значит, а может быть...Кроукер взглянул на часы. В Лондоне уже вечер. Он снял телефонную трубку, пробился на международную линию и набрал номер.— Мэлори, — ответил чистый женский голос с английским акцентом.— О, привет, это Филип Мэрлоу. Я из «Моргана инк.». Правда, я здесь недавно работаю. Я говорил с...— Подождите, пожалуйста, минуточку.Некоторое время трубка молчала, потом в ней послышался голос.Говорил мужчина:— Мэрлоу? Филип Мэрлоу? Вас зовут как американского детектива.— Угу, верно. Но нас не путают. — Кроукер попытался улыбнуться.— Я ничего не слышал о вас, Мэрлоу. С какого времени, говорите, вы там работаете?— Я там не работаю, — буркнул Кроукер и бросил трубку. Опустил взгляд на распечатку.Итак, «Мэлори Энтерпрайзес» каким-то образом связана с «Моргана инк.». Детектив задумчиво развернул листок. Он поступил к нему от женщины, которая, как он полагал, была именно Веспер. Зарегистрированные телефонные переговоры, за исключением, как он полагал, хаммерсмитского номера «Мэлори Энтерпрайзес», были абсолютно бесполезны в расследовании. Она фальсифицировала материал. Умная девочка, но, кажется, не совсем.Покончив с едой, детектив вынул карточку, которую дал ему Дедалус, и набрал номер офиса сенатора. Секретарь сказала, что Дедалус еще не прибыл, но предупредил ее о звонке Кроукера. Детектив назвал секретарю место, где намерен встретиться с Веспер, и, повесив трубку, глубоко задумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58