Помещение было обставлено мебелью, стилизованной под старинную, но с современной мягкой кожей на сидениях и спинках. Кое-где стояли японские лакированные столики со старинными письменными принадлежностями. В одной из ниш в стене стояла скульптура актера театра Кабуки в натуральную величину, в настоящей одежде и в парике. В центре комнаты была лакированная и позолоченная фигура Будды. Как ни странно, комната создавала впечатление не лавки старьевщика, а какой-то удивительной гармонии.Посреди комичны стоял японец довольно свирепого вида. Он стоял в напряженной позе и не скрывал этого.— Быстро же ты обернулся, Тик-Тик, — сказал японец. — Быстрее некуда.И тут она узнала его:— Конни? Конни Танака?— Он самый! — ответил Конни, кланяясь по японскому обычаю, и очень растерялся, когда Жюстина бросилась к нему с протянутыми руками.Николас рассмеялся:— Видел бы ты себя сейчас, Танака-сан!— Это и есть новая квартира? — спросила Жюстина. — Она просто грандиозна.— Ты еще не все видела, — поспешил ее заверить Николас.— Тик-Тик! — укоризненно сказал Конни, потом повернулся к Жюстине. — Не думай, что я не рад тебя видеть, — сказал он, целуя ее в щеку. Потом опять повернулся к Николасу: — Я прочел то, что ты мне дал, Тик-Тик. Я работал быстро, но, должен признаться, куда мне до тебя? Скажи мне, почему ты здесь? Я думал, ты появишься только через несколько дней.— Мы работаем по ускоренному расписанию, — объяснил Николас, располагаясь в роскошном кресле а-ля Людовик XIV. — Дорокудзай спалил наш дом прошлой ночью.Конни в сердцах бросил эпитет по-японски, которого Жюстина не поняла.— Я приготовлю чай, — сказал он.Жюстина повернулась к Николасу. Ее глаза потемнели от затаившегося в них ужаса. Она вся дрожала:— Почему ты мне этого раньше не сказал?— А какой смысл? — оправдывался Николас. — Ты бы только еще больше разволновалась. А тебе надо было поспать.— Но, Ник, как он узнал, куда я направляюсь? — На ее лице было написано страстное желание услышать, что это все была шутка или хотя бы страшный сон, от которого она должна скоро пробудиться.— Боюсь, ты ему сама об этом и сказала, — сказал Николас. Однако он решил ей ничего не говорить, что она указала Сендзину место, где были скрыты изумруды Со-Пенга. Зачем ей чувствовать унижение?— О Господи! Ник, а что я ему еще сказала? Я ничего не помню!— Откуда мне знать? — мягко ответил он. Плечи Жюстины поникли. Она внезапно почувствовала усталость. Просто удивительно, какую физическую нагрузку дает порой страх, подумала она. Но тут Конни вернулся с подносом, на котором стояло все необходимое к чаю, и Жюстина немного восстановила душевное равновесие.До чего мудро поступают японцы, прибегая к чайной церемонии в трудную минуту, подумала она. И культурно, и мудро. За то время, которое требуется для того, чтобы выполнить массу мелких, но важных манипуляций, связанных с церемонией, дух освобождается от тревоги, возвращается на дорогу мысли, которая выведет из затруднения.После того, как чай был заварен, все формальности соблюдены, ароматная жидкость выпита, Николас рассказал Конни о том, что произошло, а также о том, что за этим кроется по его мнению. Жюстина о многом этом слышала в первый раз, и по телу ее прокатилась дрожь, будто от глотка неразбавленного виски.— Что бы ты мог поручить мне сделать, Тик-Тик? — спросил Конни, когда Николас закончил.— Ты это уже делаешь, — ответил Николас, глядя ему прямо в глаза. — Мне нужны наличные деньги, кредитные карточки, водительские права. Все это для меня организуют в офисе. Мне надо провернуть много дел, и сделать их могу только я один. Не присмотришь ли ты за Жюстиной, пока я этим занимаюсь?— Ник! — воскликнула Жюстина, прежде чем Конни мог ответить. — Я хочу быть с тобой. Я не могу вот так сидеть, как кукла без всякой пользы, пока ты...Николас подошел и сел с нею рядом. Взял за руку.— Вовсе не без пользы, — сказал он тоном, которому она привыкла безоговорочно подчиняться. — У каждого из нас есть своя роль. Твоя — сидеть. Главное, чтобы каждый из нас сыграл свою роль как можно лучше.Жюстина кивнула, глядя ему прямо в глаза.— Может, ты оторвался от этого друга, когда примчался сюда? — высказал предположение Конни. — Я знаю, за тобой невозможно угнаться. А поскольку ты потерялся, то почему бы тебе не остаться в этом качестве? Избегай...— Он меня найдет, Конни, — заверил его Николас. — Куда бы я ни скрылся, он найдет меня. Все это дело времени.— Но мы можем...— Нельзя избежать неизбежного, — перебил его Николас. — Просто потратишь зря энергию, если попытаешься сделать это. А нам эта энергия весьма пригодится в ближайшее время. — Он ссутулился, стараясь не смотреть на перепуганное лицо Жюстины. — Цель перед нами одна — играть игру. НАШУ игру. Не в прятки, а в три листа. В основе ее — обман зрения. Мы ему покажем семерку бубен, а когда он изготовится нас срезать, то обнаружит, что это на самом деле туз пик.— Сильная карта. В ней — смерть, — согласился Конни. — Хороший план.— Должен быть, — сказал Николас. — Единственный, который может сработать.Конни собрал чашки и исчез за старинной японской ширмой, на которой были изображены белые цапли, летящие над сверкающим золотом и зеленью морем. Николас повернулся к Жюстине и посмотрел на нее долгим взглядом: — Ты просто не представляешь себе, до чего ты мне дорога.— Ник, Ник, — повторяла Жюстина, пряча у него на груди лицо, мокрое от слез. — Я так боюсь. Ты ко мне наконец вернулся, и я должна быть счастлива. Но я чувствую, что Сендзин близко, и я так боюсь, так боюсь...Николас нежно притронулся пальцем к ее губам.— Тсс. Помолчи. Успокойся. Не теряй веры. * * * "Памятка для себя, — послышался трескучий голос Барахольщика. Эта памятка, как и все другие, была датирована. «Что касается вирусной атаки на компьютер в „Сато“. Дал дискету с записью атаки Мики. Позвонить через два дня... Памятка для себя: звонил Мики. Пока никаких результатов. Говорит, структура вируса совсем незнакомая. Это плохо. Однако хорошо, что Мики интересно заняться этим делом и загнать сосунка в угол. Звонить ежедневно... Памятка для себя: Мики говорит, что вирус способен к мутациям, он поселяется на компьютерной программе, проникает в защитную систему и приспосабливается к ней... Памятка для себя: согласно Мики, вирус предназначен для разрушения компьютерных программ. Это своего рода звено в коммуникативной цепочке между защищенными файлами и теми, у кого на руках вирус. Час от часу не легче. Мики работает день и ночь, пытаясь разгадать этот механизм... Памятка для себя: я думаю, Мики уже находится близко к разгадке тайны вируса. Считает, что дискета, на которой записана атака на „Сато“, зафиксировала испытание вируса. Также очевидно, что вирус еще не доведен до совершенства. Говорит, что знает только одного парня — только одного — который способен сотворить нечто подобное: вирус, адаптирующийся к программе. Настоящий компьютерный гений. Работает в научно-исследовательском отделе „Накано“. Случайность? Вряд ли. Надо позвонить Нанги...»Запись кончилась, но в воздухе, кажется, повисла невидимая энергия. Первая запись была сделана в тот день, когда Нанги встретился с ним в электронных джунглях Акихабары, последняя — за день до его исчезновения.Нанги смотрел, не отрываясь, на крошечный магнитофон. Они находились в офисе Томи в здании полиции. Сама хозяйка офиса ходила взад-вперед в таком волнении, что Нанги, несмотря на его собственную озабоченность, заметил это:— В чем дело?Томи грустно усмехнулась.— Ничего особенного, — ответила она, поджав губы, — но если сказанное Мики — правда, то найти того, кто создал этот супервирус, нам не составит особого труда. Я его знаю.Нанги поднял голову. Томи перестала носиться по комнате, остановилась, подбоченясь.— И не надо на меня так смотреть. Я даже знаю, как этот вирус называется: ИУТИР. Расшифровывается так: Искусственный Универсальный Тактический Интегрированный Разрушитель. По-моему, я ничего не напутала. Мой приятель описал его как адаптирующийся вирус. Он использует защитную систему компьютера для внедрения в программное обеспечение. Слово «адаптирующийся» повергло меня в шоковое состояние.— Твой приятель создал этот ИУТИР? — переспросил Нанги. Его спокойный голос заставил Томи вздрогнуть. Она кивнула:— Его имя Седзи Кикоко, но все называют его Негодяем. Работает в научно-исследовательском отделе «Накано». Я его сто лет знаю. Старый, проверенный друг. Я просто не верю, что он знает, для каких целей используется его программа.— Должен знать, — возразил Нанги, глядя ей прямо в глаза. — Этот вирус — настолько новое слово в компьютерном деле, что только он один может оценить полностью диапазон его использования.Томи кивнула, соглашаясь. Она тяжело опустилась в кресло, провела рукой по волосам. Какая-то пустота воцарилась в ее душе.— Я должна поговорить с ним, выяснить...— Рано, — прервал ее Нанги.Томи навострила уши:— Что у вас на уме?— Я просто думаю, что мы оказались вплетены в такой крупномасштабный заговор, что пересечь его — вне нашей компетенции. — Он взглянул на нее. — Теперь я понимаю, что такое стоять между мишенью и стрелком. Николас был прав. По дороге в аэропорт он просветил меня на этот счет. Нас с ним не прихлопнули только благодаря нашему чистому везению. Операция тщательно спланирована заранее.— О какой операции вы говорите?Нанги уперся руками и подбородком в набалдашник своей трости.— Я еще и сам не очень представляю, насколько широко раскинута сеть, — медленно произнес он, — и каковы конечные цели ловцов. Нечто аналогичное этому замечательному супервирусу. Как и консультант Барахольщика по компьютерному делу, Мики, я вижу структуру, но не очень уверен, что понимаю предназначение.Он взглянул на часы, поднялся. Положил в карман магнитофончик.— Пойдемте. Пора пожинать плоды нашей собственной операции.Мадзуто Иши, вице-президент компании «Сато», ждал их в доме Нанги. Уми угостила его чаем и сладостями, удобно устроив в комнате, выстланной татами, которая обычно служила местом проведения секретных совещаний.Одна из стен открывалась на веранду, отделанную лакированным деревом, откуда был выход во внутренний садик. Иши попивал чай и любовался азалиями и пионами. Когда в комнату вошли Нанги и Томи, он вскочил на ноги, отвесил низкий поклон. Поскольку Иши и Томи не знали друг друга, Нанги познакомил их с надлежащей торжественностью.Вошла Уми и принесла еще чаю. Села рядом с Нанги. Наконец Нанги перешел к делу:— Какие новости?Иши улыбнулся, достал видеокассету из тонкого дипломата.— Все здесь, Нанги-сан, — сказал он, подавая ее с поклоном. — Все вышло, как вы и предсказывали.Нанги одобрительно крякнул, взял кассету, вставил ее в видеоприставку, стоящую сверху телевизора с большим экраном. С помощью дистанционного управления Нанги запустил кассету, опять усевшись рядом с Уми.— Смотрите повнимательней, — предупредил он. Цветная таблица сменилась изображением. Томи сразу поняла, что это не любительская съемка, а работа профессионала. И мастера слежки.Они сразу узнали Восточный сад императорского дворца. Затем в кадре появился Иши, а немного погодя — и Икуза. В нижней части кадра появились цифры: число, месяц, час и минуты, когда производилась съемка, — чтобы не возник вопрос, когда и с какой целью происходила встреча. Резким жестом Икуза сунул Иши толстый конверт. Иши открыл его и показал в сторону камеры толстую пачку иен. Оператор сразу же дал ближний план.Двое мужчин поговорили немного, прогуливаясь по саду. Пленка не имела звуковой дорожки. Наконец Иши и Икуза расстались. Камера проводила Икузу до его машины, которая скоро тронулась и исчезла. Затем камера вернулась к Иши, проводила его до машины и осталась с ним.Машина Иши остановилась где-то на узкой улочке. Иши посмотрел на часы. Скоро в кадре появилось новое лицо. Человек открыл дверцу машины Иши, залез внутрь. Крупным планом лицо человека: Хагава-Ловкач, известный букмекер, заправила игорного бизнеса, связанный с преступным миром. Хагава что-то сказал Иши. Тот без слов протянул ему конверт, тот же самый конверт, что Икуза передал Иши. Хагава открыл его, дважды пересчитал деньги, коротко кивнул, сунул деньги обратно в пакет, а пакет — в карман. Затем вылез из машины. Машина Иши уехала за пределы кадра. Конец.— Господи Иисусе! — выдохнула Томи.Нанги поклонился своему вице-президенту:— Прекрасная работа, Иши-сан.Крошечный человечек поклонился в ответ еще более низко.— Спасибо, Нанги-сан. Целостность «Сато Интернэшнл» должна быть сохранена любым путем. Атака на корпорацию — личное оскорбление каждому ее служащему, принимающему интересы корпорации близко к сердцу. Я глубоко польщен вашим доверием. То, что удалось сделать мне, — пустяк по сравнению с тем, что предстоит сделать вам.— Каждый индивидуум — часть сообщества, — откликнулся Нанги, очевидно польщенный словами Иши. — Вклад каждого, сделанный от чистого сердца, одинаково значим. Это — один из фундаментальных законов «Сато Интернэшнл».— Каким образом вы смогли все это подстроить, Нанги-сан? — не смогла удержаться от вопроса Томи.Нанги повернулся к ней с улыбкой:— Эта была идея Николаса. Вы ведь хорошо знакомы с тактикой айкидо? Эта борьба по справедливости называется искусством концентрических кругов. Она использует инерцию противника против него самого, таща его на себя, вместо того чтобы делать более трудные вещи, отпихивая его от себя или отбрасывая в сторону. Мы использовали точно такую же тактику. Вместо того, чтобы отбивать атаки Икузы и переходить в контратаки, мы, наоборот, потянули его на себя, апеллируй к его жажде власти и злорадному чувству, разгорающемуся в нем при виде наших бед. — И он рассказал о том, каким образом Иши удалось войти в контакт с Икузой. — История Иши сразила его наповал, потому что он увидел в ней способ использовать Иши против нас. Как мы и подозревали, Икуза решил через Иши пронюхать о наших стратегических планах в борьбе против него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79