Когда занимаешься магией, Василий, необходимо платить тайным силам за их помощь. Но чем платить? Жителям призрачного мира не нужны золото и почести. Они забирают у мага то, чего желают больше всего – жизненную энергию. Глядя на меня, ты можешь подумать, что я дряхлый старец, но это не так. Мне едва исполнилось сорок, хотя по внешнему виду мне можно дать все шестьдесят. Так же и мой учитель – он был немногим старше меня нынешнего в те годы. Но он не колебался, когда добровольно сокращал срок жизни, отпущенный ему Богом. У него была мечта – умереть на родине, и он думал, что тайные знания помогут нам, римлянам, изгнать арабов из Месопотамии и освободить его родной город. Его мечта не сбылась, он умер изгнанником, впавшим в немилость, и единственным человеком, оплакавшим его, был я, его ученик. Магия не сделала моего учителя богатым, счастливым и бессмертным. Она прельстила его иллюзией всемогущества, истощила его силы, украла у него молодость и здоровье, озлобила его, превратила в раба тайных сил, которые он призывал всякий раз, когда творил свои заклятия. Нет цели, которая оправдывала бы применение магии, Василий. Твой предшественник Михаил считал меня великим чародеем. Но он понимал, что одна магия не способна сохранить Римскую империю. Есть вещи, которые могущественнее любого колдовства, Василий, – это справедливость и любовь. Увы, в наше время они почти исчезли.– И все же ты согласился найти медальон Юстиниана и передать его мне.– А знаешь, почему? Наши дни коротки. Я, последний из магов-воителей, скоро отправлюсь в мир иной. Прошло бы десять, двадцать, пятьдесят, сто, двести лет, и какой-нибудь гробокопатель, роясь в старых каменоломнях, рано или поздно отыскал бы Звезду Орка. Что тогда случилось бы с империей? Кто остановил бы Зло, скрытое в этом медальоне? Уж лучше пусть медальон еще при моей жизни навсегда покинет пределы Империи, а заодно и сокрушит наших врагов.– Ты хочешь зла нашим соседям. – Василий шутливо погрозил магу пальцем. – Это не по-христиански.– Всю свою жизнь я мечтал о том, что наша империя однажды вернет себе силу и могущество. Меня пугала мысль, что жадные орды варваров уничтожат Ромею так же, как четыре века назад они разорили Западную империю. Ты бывал в Риме, Василий? Город, который пятьсот лет правил всем миром, сегодня похож на жалкую фракийскую деревню; по его улицам бродят козы, великолепные храмы древности лежат в руинах. Мне нестерпима мысль о том, что Бог прогневается на нас настолько, что попустит всем этим арабам, болгарам, огузам, сельджукам, норманнам ступить на священную землю города Константина не как пленным рабам, а как победителям. Я служил империи верой и правдой, используя свои знания. А христианское милосердие… Можно любить того, кто мечом вырежет твое сердце – он лишь приблизит твою встречу с Богом. Но я не могу полюбить тех, кто без колебания устроит конюшню в храме Святой Софии или станет жарить свой варварский обед на костре из икон. Знаешь ли ты, что сделали арабы с Александрийской библиотекой? Они сожгли ее. Их предводитель сказал, что все, что нужно знать человеку, есть в Коране, остальное следует бросить в огонь. Сотни тысяч бесценных трудов по философии, астрономии, математике, медицине, истории, богословию, стихи великих поэтов сгорели в пламени Мусейона в один день. А между тем арабы не самые дикие из окруживших нас варварских народов – они так же, как и мы, верят в единого Бога и не оскверняют христианских храмов. Чего же нам ожидать от северных язычников, этих полулюдей, когда они придут на нашу землю? Так пускай же римская магия сокрушит их, если римское оружие не может до них дотянуться!– Твои слова мудры и проникновенны, – почтительно сказал Василий, очарованный речью старика. – Я преклоняюсь перед тобой.– Ты ведь пришел за медальоном, – ответил старик. – Он здесь, в этой комнате.– Я боюсь касаться его.– Не бойся. – Теофил встал, подошел к низкому комоду на гнутых золоченых ножках, открыл один из ящиков и вынул уже знакомый Василию металлический футляр. – Медальон должен получить хозяина. Чтобы стать хозяином медальона, его следует надеть на шею. Вот тогда проявится его сила.– Но в чем она заключается?– Ты очень хочешь знать это, Василий?– Признаться, да.– Я могу сказать тебе очень немного. Одно я знаю точно – медальон не есть творение человеческих рук. Это было известно еще этрускам. Он случайно оказался в нашем мире. У него есть свойство управлять потоками Силы, которые проходят между нашим миром и потусторонним миром. Он вроде как ключ, открывающий Проход. Об этом знали маги, подарившие его Юстиниану. То был третий год великой чумы, опустошавшей империю. Медальон спас самого Юстиниана и всю Ромею от гибели, однако держать его при себе дальше было смертельно опасно, и Юстиниан приказал замуровать Звезду Орка в крипте. Остальное ты знаешь.– Выходит, ты не можешь сказать, в чем секрет медальона?– Не могу. Я не знаю этого. В моих книгах об этом нет ни слова.– Жаль, – вздохнул Василий. – Император очень любопытен.– И мне жаль, что я не могу удовлетворить любопытство Божественного.– Тем не менее басилевс знает о тебе. Он в скором будущем пожелает видеть тебя и, может быть, осыплет тебя милостями.– Василий, я стар. Каждый вечер я ложусь спать с мыслью, что утреннего пробуждения не будет. Басилевс сделает меня счастливейшим человеком, если позволит мне доживать мой век в этом доме, наедине с моими книгами и моими воспоминаниями.– И все же, будь я на твоем месте, я бы поспешил взять от жизни все, что она еще может тебе дать. – Евнух оглядел атриум и протянул руку: – Пока же я забираю у тебя твое сокровище.– Я отдаю его с радостью. – Теофил передал ларец начальнику разведки. – Ты оказываешь своей стране великую службу, Василий.– Что должен знать мой человек, который отправится к архонту руссов?– Только то, что этот медальон защитит носящего от любой опасности. Пусть архонт руссов будет думать, что ему подарен могущественный талисман. Язычники обожают разные обереги.– Хорошо, я запомню. Прощай, Теофил.– Прощай.– Подумай о том, что я тебе сказал. Император помнит о тебе.– Поблагодари его. И скажи, что я слишком устал, чтобы хорошо служить ему. Свой последний долг империи я отдал сегодня.– Я скажу, обещаю.– Я верю тебе. Прощай!Уходя, Василий заметил, как глаза старика, мутные и безразличные, внезапно ожили, наполнились мягким светом, будто озарившим сухое суровое лицо Теофила. Он внезапно напомнил начальнику императорской разведки изображения пророков с церковных фресок. Поеживаясь от овладевшего им внутреннего холода и прижимая к себе кошель с ларцом, Василий покинул дом чернокнижника. Ступая мелкими шажками, он быстро спустился по переулку к набережной. Здесь он огляделся по сторонам и, убедившись, что никто его сейчас не может видеть, пронзительно свистнул. Из темноты раздался ответный свист, и очень скоро три закутанные в темное фигуры вынырнули из темноты и встали перед Василием.– Он дома, – сказал евнух. – С ним только слуга. Вы двое, – и он указал сначала на одного из своих людей, затем на другого, – идете к нему. Сделайте все быстро и бесшумно. Я бы не хотел, чтобы старик умер тяжело. Даруйте ему легкую смерть. А ты, – и евнух повернулся к третьему, – будешь сопровождать меня. Капитан Зенон ждет нас. Чего стоите?– Господин, мы бы хотели узнать, когда нам можно получить обещанную плату, – без тени робости осведомился один из выбранных Василием убийц.– Утром, – быстро ответил евнух. – А пока попробуйте отыскать что-нибудь ценное у старика. Хотя… – И тут Василий невесело усмехнулся: – Не думаю, что ваша добыча будет богатой. Пока держите этот солид, хватит на то, чтобы помянуть старика в какой-нибудь корчме. Идем, Еремей, нас ждут.«Старик попрощался со мной, – думал евнух, уходя с набережной в сторону военной гавани, – верно, он знал, что его ждет. Знал, и не подал вида, что его страшит будущее. Так ли тяжел груз лет, что под его гнетом жизнь теряет свою притягательность? Боже мой, о каком грузе лет я говорю – ведь он не старше меня, просто магия выпила из него жизнь! Или же старик знает что-то такое о мире за порогом смерти, чего не знает никто? Надо было расспросить его. Конечно, он знает все. Он наверняка видел тот мир. Жаль, теперь уже поздно возвращаться. Теофил, почему ты не согласился! Это не я приговорил тебя – это твоя гордыня сократила твои дни… Справедливость и любовь в наше время почти исчезли? Хм, хорошо сказано. Божественному понравится такое изящное выражение. А варвару Хельгеру понравится твой подарок, Теофил, ха-ха-ха!»– Ты смеешься, господин? – отозвался Еремей.– Нет, – ответил евнух и сердито сверкнул глазами. – Я сочиняю эпитафию.
Хеландия капитана Зенона вышла из военной гавани Константинополя еще до рассвета. Вместе с ларцом Зенон получил от евнуха Василия два запечатанных тубуса, которые следовало передать варду Софронию Синаиту, императорскому посланнику в Восточных землях. Один из тубусов был с императорской печатью – это была грамота о назначении Софрония послом басилевса в земли руссов. Второй тубус был залит сургучом без всяких печатей. Он предназначался секретному агенту в Киеве, которого знал только Софроний. Капитан Зенон также получил от Василия устное сообщение для будущего посла. В этом тубусе были деньги – плата агенту. Никаких письменных распоряжений от себя начальник разведки передавать не стал.Через шесть дней корабль капитана Зенона вошел в порт Херсонеса. А еще через два дня византийское посольство вместе с торговым караваном отправилось на север, в русские земли. Часть IIЗНАМЕНИЕ I Отсюда, со сторожевой башни Вышнеграда, весь Киев был как на ладони. У замолов, Замол – пристань.

там, где Почайна впадала в Днепр, пестрели паруса судов – торговых, булгарских и ромейских, русских стругов и кумваров Кумвар – грузовая или военная ладья.

и норманнских боевых драккаров. Хельгеру было хорошо видно, какое множество народа собралось у пристаней. День был погожий, солнечный, и хотя с Днепра дул холодный ветер, особенно ощутимый здесь, на стенах Вышнеграда, сидеть в четырех стенах не хотелось. Горожане наслаждались солнечным теплом, ремесленники работали в своих мастерских, грузчики на замолах таскали с кораблей товары, купцы торговали, женщины придирчиво рассматривали разложенные в лавках ткани и побрякушки, нищие просили милостыню, мальчишки играли в русских и хазар. И никто не задумывался над тем, что в эту минуту князь киевский и русский Хельгер Вещий наблюдает за ними с одной из башен детинца.– Хороший город я оставлю тебе, Ингвар! – сказал с усмешкой князь своему спутнику, худощавому светловолосому юноше с невыразительным лицом.– Оставишь? – встрепенулся юноша. – Что это значит?– Тебе пора становиться мужчиной и воином. Только настоящий воин сможет удержать в руках такую землю, как эта. – Хельгер простер руку в сторону города. – Десять лет назад Киев был другим. Вон там, где сейчас Пасынча Беседа, был пустырь. Пристаней было всего две, и обе никудышные. И Подол был вполовину меньше. Каменных домов вообще не было. И кругом был лес, дома порой стояли прямо среди деревьев. Но Аскольд и Дир знали, чего стоит этот город, потому и сражались за него отчаянно… Тебе тогда было всего три года. Помнишь что-нибудь?– Ничего, – признался Ингвар.– Хвала Одину, что не помнишь. Тогда пролилось столько крови, что воды Почайны стали красными. В сражении за Киев полегла половина моей дружины, потому что поляне дрались яростно. В тот день Аскольд и Дир погибли. И я стал конунгом, или, как говорят руссы, князем. Хорошо, что ты всего этого не помнишь.– Ты не ответил на мой вопрос.– Какой вопрос?– Ты говорил, что собираешься оставить мне этот город. Почему?– А ты не понимаешь? Я стар. Скоро Один призовет меня в Валгаллу, и я прошу богов об одной милости – позволить мне умереть в бою. Так или иначе, рано или поздно тебе быть князем. Это твой город и твой народ. Тебе уже шестнадцать. Твой отец Рорк был чуть старше тебя, когда стал правителем словен.– Почему ты все время сравниваешь меня с моим отцом, Хельгер? – в голубых водянистых глазах юноши мелькнули гневные огоньки.– Я не сравниваю. Я лишь хочу, чтобы ты помнил, чей ты сын.– Я не помню своего отца. Я бы предпочел, чтобы моим отцом был ты.– Я не твой отец. Но я сделал все, чтобы заменить его тебе.– Ты никогда не рассказывал мне о моем отце, Хельгер.– Разве? – Старый князь усмехнулся. – Я плохой рассказчик. К тому же со дня смерти Рорка прошло больше пятнадцати лет. Я мало что помню.– Ты меня обманываешь. Просто не хочешь рассказывать. Клянусь Одином, я на тебя обижусь!– Клянись Перуном, малый. – Хельгер ласково похлопал юношу по плечу. – Или Сварогом. Один – бог норманнов, не твой бог.– Но я же норманн!– Ты рожден на этой земле. Значит, ты русс.Ингвар собрался возразить своему пестуну, но внизу на стрельницах затопали тяжелые сапоги, послышались громкие голоса. Секунду спустя в проеме люка в полу башни показалась голова сотника Борзи.– Воевода Ола вернулся, княже! – прокричал сотник; после того как в последней войне с хазарами его ошеломили в бою тяжелой булавой, Борзя стал плохо слышать. – С ним люди из Чернигова!– Хорошо, идем. – Хельгер подкрепил слова кивком и жестами.Борзя нырнул обратно в люк. Ингвар, повинуясь взгляду пестуна, последовал за сотником. Потом на стрельницу спустился сам Хельгер.На току у подножия башни уже собрались любопытные, окружив группу всадников, весь вид которых говорил о том, что они проделали тяжелый многодневный путь. Воевода Ола, дюжий седобородый норманн, завидев князя, сошел с коня, опустился на одно колено.– Слава тебе, конунг! – сказал он по-норманнски.– Говори по-русски! – велел Хельгер, заметив, что вокруг них уже собралась большая толпа воинов и горожан. – С чем прибыл?– Торков под Черниговом больше нет. А постарались ради этого молодцы, которых я привел с собой.– Славная весть. – Хельгер перевел потеплевший взгляд на двух всадников, продолжавших оставаться в седлах, будто и не князь к ним подошел.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7