https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/bojlery/nakopitelnye/ 

 

Оснований беспокоиться за них – нет».
Руал Амундсен ошибся. Тессем и Кнутсен до Диксона не дошли.
3. АРГИШ НИКИФОРА БЕГИЧЕВА
После получения телеграммы Амундсена норвежское правительство решило отправить на поиски Тессема и Кнутсена специальную экспедицию. Шхуна «Хеймен» под командой капитана Ларса Якобсена должна была идти к острову Диксон, чтобы собрать сведения о норвежских моряках. В случае если на Диксоне об их судьбе не будет известно, Якобсену надлежало вести судно к мысу Вильда.
12 августа 1920 года шхуна вышла из Тромсе и, не встретив никаких препятствий, уже 23-го была на Диксоне. О судьбе Тессема и Кнутсена здесь ничего не знали.
Якобсен попытался пробиться к мысу Вильда, но тяжелые льды остановили «Хеймен». Норвежцы вынуждены были вернуться и из-за поломки машины зазимовать на острове Диксон.
12 октября радиостанция острова приняла радиограмму: «Диксон, Хеймен, Якобсену… Приготовьтесь собаками или другим путем весной 1921 г. достигнуть мыса Вильда, для чего наймите или купите собак… Норвежское правительство».
Выполнить самостоятельно санное путешествие к мысу Вильда Якобсен не мог. Ни собак, ни оленей в районах, более или менее близких к Диксону, достать было невозможно. Якобсен так и сообщил в Норвегию. Тогда после довольно оживленной переписки дело было поручено советскому Комитету Северного морского пути при Сибревкоме. Руководителем спасательной экспедиции назначили Никифора Алексеевича Бегичева…
В Арктику он, уроженец степного Поволжья, попал случайно. Однажды на корабль, где служил молодой новобранец Никифор Бегичев, пришел незнакомый лейтенант – отобрать людей для участия в полярной экспедиции Э. В. Толля. Всех выстроили, желающим предложили сделать шаг вперед. Несколько человек вышли. Один из старших офицеров, зная людей, критически оглядел добровольцев и подошел к оставшемуся в строю Бегичеву: «Вот этот сможет, если захочет». Так в 1900 году Бегичев стал участником экспедиции Эдуарда Васильевича Толля, которая отправлялась в Арктику на поиски загадочной Земли Санникова. Два года, проведенные во льдах на яхте «Заря», стали для Бегичева воистину «полярными университетами». Страстный, неутомимый исследователь Э. В. Толль заразил его своей любовью к Арктике и жаждой поиска неведомых земель.
Теперь белый Север был в сердце Бегичева. Ему пришлись по душе ледяные просторы, по плечу оказалась тяжелая борьба. После окончания экспедиции он воевал в Порт-Артуре, вернулся домой. Но манил Север, влекли опасные путешествия. В 1906 году Бегичев навсегда уезжает на Таймыр. Не только охотиться, не только промышлять. В одиночку, на свой страх и риск, он гонит собачью упряжку туда, где еще не ступала нога человека, и открывает остров Сизой. На картах он называется теперь остров Большой Бегичева.
Никто лучше Бегичева не знал Таймыр. И когда осенью 1914 года в ледовый плен у мыса Челюскин попали русские ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач», когда возникла необходимость вывезти с пароходов часть людей, именно Никифор Бегичев, «хозяин Таймыра», смог организовать быструю помощь.
В короткий срок купив на свои деньги и одолжив у ненцев «под честное слово» свыше 1000 (!) оленей, Бегичев отправился на помощь терпевшим бедствие. Пять с половиной месяцев продолжалась спасательная экспедиция. Около полутора тысяч километров прошел Бегичев по местам, еще не нанесенным на карты. Ему удалось эвакуировать более 30 моряков «Таймыра» и «Вайгача».
Матрос-радиотелеграфист «Вайгача» А. И. Киреев позднее писал: «Если бы Бегичев ничего больше не сделал в жизни, кроме организации этого похода, то и того достаточно было бы, чтобы получить представление о богатстве его натуры, о той неиссякаемой, кипучей, деятельной энергии, которую он вкладывал в дело, за которое брался».
И вот Бегичев вновь собирает аргиш. По плану отряд из Дудинки должен зайти на Диксон, чтобы взять капитана Ларса Якобсена и матроса-переводчика Альфреда Карлсена. С Диксона аргиш будет двигаться к мысу Вильда, откуда и начнутся поиски вдоль побережья.
По расчетам Бегичева, для путешествия требовалось не менее 500 рабочих оленей. Часть из них с большим трудом удалось купить, а часть арендовать у ненцев. Поход предстоял очень тяжелый, поскольку маршрут в основном проходил по местам, почти лишенным оленных кормов. Олени выбивались из сил, гибли от бескормицы.
В дневнике Бегичева нет жалоб, но даже сухие строки позволяют представить, каким трудным было это путешествие:
«8-го июня. В 1 час ночи пошли с „Хеймен“, с нами пошел капитан „Хеймена“ и переводчик.
9-го июня. Капитан варил чай на примусе, примус разорвало, но пойдем без примуса, будем топить плавником. По дороге бросили одного оленя.
10-го июня. Олени почти все упали, но все-таки идем.
11-го июня. Днем дождь.
12-го июня. Идет снег.
16-го июня. Олени почти все упали, весь день шел дождь и гремел гром. Я оцарапал себе маленько горло, на другой день появился прыщ большой, я его выдавил. Горло у меня очень опухло. Я прилепил пластырь. Впоследствии все горло опухло.
Н.А. Бегичев с семьей
18-го июня. Утром сильный туман. Олени не идут, снег сделался везде оленям по брюхо.
25-го. Ход очень плохой, по пути очень часто попадаются речки глубокие со снегом, которые приходится переезжать вплавь.
26-го июня. По дороге бросили двух оленей, 1 олень пропал, 1-го убили на мясо.
29-го июня. 1 олень пропал и 3 оленей бросили,
30-го июня. По дороге бросили 4 оленя.
1-го июля. Олени упали, просто совсем не идут, бросили оленей очень много… не мог сосчитать, сколько оставил.
6-го июля. В речке все перемокли, у нас олени в речке запутались, и мы с ними по пояс в воде стояли около часа, распутывали оленей. Речка очень быстрая, еле стояли на ногах, под ногами лед, нас сшибало с ног, но кое-как вышли, оленей вытаскивали.
А. Карлсен и Л. Якобсен
7-го июля. По дороге бросили двух оленей.
8-го июля. Дорога была очень плохая, все время шли по глубокому водянистому снегу, олени шли по брюхо в снегу. По дороге бросили 9 оленей. Стали. Пошел сильный дождь.
10-го июля. Все время туман, холодно. Переправлялись через речку. 1-го оленя потопили.
18-го июля. Дошли до быстрой речки, через нее переправились и утопили 2 оленя.
19-го июля. Пришли к реке Лидии[1], через нее переправились.
20-го июля. Опять переправились через речку, которая впадает в Лидию, тоже очень широкая и быстрая.
24-го июля. Всю ночь и утром сильный туман. По дороге бросили одного оленя.
25-го июля. Стали у нарт, которые оставлены мною в 1915 году, в 20 верстах от Вильда.
26-го июля. Ночью я, капитан, Альфред, Кузнецов и Конде поехали санками на мыс Вильда».
На знаке, который был установлен на мысе Вильда в 1915 году, Бегичев и Якобсен обнаружили прикрепленную проволокой жестянку, в которую была плотно втиснута другая. В них оказалась записка на английском языке, написанная на бланке экспедиции «Мод»:
«Два человека экспедиции „Мод“, путешествуя с собаками и санями, прибыли сюда 10 ноября 1919 года. Мы нашли склад провизии, сложенный в этом месте, в разбросанном состоянии, в особенности весь хлеб был покрыт плесенью и испорчен морской водой. Очевидно, при большом волнении вода омывала этот пункт. Мы подвинули склад припасов дальше на берег, приблизительно на 25 ярдов, и пополнили наш запас провизии на 20 дней из складов, оставленных здесь. У нас все в порядке (weareingoodcondition), и мы собираемся уходить в порт Диксон сегодня. Ноябрь 15-го, 1919 г .
Питер Л. Тессем, Пауль Кнутсен».
Ни Бегичев, ни его спутники не знали английского языка и полностью прочитать записку не могли. Но главное они поняли: Тессем и Кнутсен были здесь и 15 ноября 1919 года ушли отсюда к Диксону. Это был последний склад на пути от мыса Челюскин до Диксона, поэтому никаких надежд, что норвежцы еще живы, не оставалось. Но где они погибли? Где почта, которую они несли с собой?…
Несколько дней отряд провел у мыса Вильда. Привели в порядок склад – продукты частично подмокли, частично были разграблены медведями. Готовили нарты к обратной дороге, дали немного отдохнуть оленям, да и сами подкормились.
«Шоколад намазывали маслом и сахаром, до того ели шоколад, что во рту стало как дерево», – с видимым удовольствием записывает в дневнике Бегичев.
Вечером 30 июля вышли в обратный путь. Бегичев и Якобсен решили двигаться вдоль побережья, тщательно осматривая все мысы и бухты.
10 августа Бегичев обнаружил кострище и следы стоянки. Ни он, ни Якобсен не сомневались, что это лагерь Тессема и Кнутсена. Об этом свидетельствовали норвежские винтовочные патроны, найденные среди обгоревших бревен. У членов спасательного отряда сложилось также убеждение, что один из двух путников здесь погиб: полуобгоревшие кости в кострище казались похожими на человеческие.
«По осмотру всего этого, – писал Бегичев, – мы заключили, что кости это есть погибшего одного норвежца из спутников Амундсена, т. е. одного из тех, которых мы разыскиваем, и полагаем, что во время их путешествия пешком в темную пору при таких морозах и пургах они сбились с пути и зашли в глубокую бухту и один из них умер, а другой товарищ его, ввиду того, что похоронить его не было никакой возможности, дабы не растаскали труп звери, видимо, он его сжег на костре».
Карта работ спасательной экспедиции Н.А. Бегичева и Л. Якобсена
Взяв с собой все найденные вещи и захоронив пепел и остатки костей, отряд продолжал движение к Диксону. Еще несколько дней Бегичев и Якобсен осматривали побережье, но состояние аргиша становилось все более плачевным. У людей износилась обувь, олени были измождены настолько, что еле тащили пустые нарты, приближалась зима. Хлеб давно кончился, люди питались мясом и шоколадом. Поэтому вскоре решили прекратить поиски и по возможности быстрее двигаться к Енисею.
С большим трудом и потерей времени переправились через Пясину, устье которой было нанесено на карту неверно. Реки покрылись молодым льдом, переправы стали мучительными для оленей.
Только 12 октября отряд прибыл в Дудинку.
Итог путешествию подводит Бегичев в своем дневнике:
«Убито оленей своих 9 от людей взято на убой 10 пропали – сдохли 7 утопили 7 бросили 92
Итого оленей израсходовано 125 штук… Всего пройдена 2351 верста».
Шхуна «Хеймен», не дождавшись своего капитана, давно ушла с Диксона. Якобсен и Карлсен вынуждены были ехать то на оленьих, то на собачьих упряжках до Красноярска и уже оттуда через Москву па родину.
Норвежские газеты публиковали материалы о спасательной экспедиции под заголовками «Смерть Тессема и Кнутсена», «Последний оставленный ими лагерный костер». Но многое в судьбе спутников Амундсена оставалось неясным.
4. СМЕРТЬ У ЦЕЛИ
Летом 1922 года молодой геолог Н. Н. Урванцев решил плыть на лодке по реке Пясине, чтобы выяснить ее судоходность и закартировать. Бегичев был взят в экспедицию в качестве проводника. Ему попутно хотелось проверить рассказы о рыбных богатствах Пясины и оценить возможности промысла. От устья Пясины лодка пошла вдоль побережья к Диксону.
И здесь, вблизи устья реки Зеледеева, километрах в 90 от Диксона, Урванцев и Бегичев обнаружили два пакета с научными материалами и почтой Амундсена и большое количество вещей, несомненно принадлежавших Тессему и Кнутсену. На берегу лежали две записные книжки-календаря за 1903 и 1904 годы, три тетради, папка с чистой бумагой и двумя флагами – норвежским и американским, портмоне с деньгами и билетом на имя Тессема и пять визитных карточек Руала Амундсена, из них две с русским текстом: «М. Г., не откажите в возможном содействии г-ну П. Л. Тессему при отправлении телеграмм и дальнейшем продолжении пути с почтой в Норвегию». Кроме того, были найдены инструменты и снаряжение: шлюпочный компас, походный теодолит, аптечка, бидон с остатками керосина, бинокль, три кастрюли, термометр, бритвенный прибор, обрывки белья, шапка, готовальня и т. д.
«Все лежало в разбросанном виде на бугорке между морем и глухим заливчиком, – записал в дневнике Урванцев, – в расстоянии от берега моря 20 саженей, на высоте 1,9 сажени, среди плавника. Пакеты лежали по склону к заливчику. Плавник был собрал и из него устроен род углубления, куда, по-видимому, и были сложены вещи, а сверху они были прикрыты непромокаемой покрышкой с кольцами. Склад был, вероятно, вскоре разворочен медведями, так как белье изорвано, бидоны измяты, шапка явно носила следы медвежьих когтей, также в клочья изорвана покрышка склада и оболочка третьего пакета. Кроме того, тут трудились и мыши, ими прогрызено белье и папки. Человек сам, по-видимому, ушел дальше, так как нет ни лыж, ни ружей, ни остатков продовольствия, ни санок. Нигде не видно также следов костра. Очевидно, обессиленный, он бросил все вещи, устроив для них склад в плавнике и обложив им, сам пошел далее налегке».
Н. Н. Урванцев (1932 г.)
Продолжая путь вдоль побережья, Урванцев и Бегичев обнаружили две пары норвежских лыж фирмы «Хаген» и обрывки оленьего спального мешка. Эта находка была сделана у развалившихся изб в устье реки Убойной, километрах в 70 от Диксона. Следов костра и здесь не было видно.
И наконец, последняя, третья находка.
Дневник Н. Н. Урванцева, 1 сентября 1922 года:
«…на мысу коренного берега, верстах в трех от станции, нашли труп второго норвежца. Труп лежит на берегу, от воды сажени две, на высоте двух саженей. Труп представлен скелетом без кистей рук и ступней. Только на голове на макушке сохранилась кожа. Труп одет в две фуфайки (егерские), синюю фланелевую рубаху с карманами. Все заправлено в меховые штаны. На голове шапки нет. На ногах (на правой) до колена остатки меховой обуви. Одежда сгнила и представляет лохмотья. Ниже пояса видны только отдельные обрывки. Рубашки (фуфайка) почти целы. Фланелевая рубашка на груди истлела. Сверху труп одет в брезентовый сокуй, сохранившийся только на рукавах, на теле лохмотья. Невдалеке от трупа, ниже, валяется рукавичка, вязанная из шерсти. В стороне слева лежит разорванный пополам шарф. Труп лежит навзничь, руки вдоль тела, левая нога вытянута, правая немного поджата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24


А-П

П-Я