Не того, чьим посредником был Серёжа, а другим.
— Почему? — уточнила я.
— Водолей заказывал нескольких человек через твоего Сергея. Бондарь слишком много знал, а Водолей очень не любил, когда кто-то получал о нем лишнюю информацию, — пояснил Викинг.
— А кто любит? — заметила я. Вахташа кивнул.
— А теперь я скажу, кто заказал Водолея. «Додумался, что ли? — заинтересовалась я. — Любопытно, как он объяснит интерес Олега Николаевича».
Сергиенко высказал совсем другую версию: он считал, что Водолея заказал Дубовицкий. Причина: общий интерес к нефти, конкуренция, опять же теснота на рынке, где один из двух соперников — лишний.
— Но тогда каким образом он разместил заказ? — воскликнула я. — Как вы мне поясняли, это делается через могильную плиту Сергея Бондаря, а Дубовицкий в то время уже находился в Греции. По крайней мере, его не было в Петербурге.
— Через доверенное лицо, — ответил Сергиенко.
Все сходилось. Волошин был обязан Дубовицкому, поэтому он сделал то, что ему приказали.
При слове «нефть» оживился Вахташа. Я уловила интерес, мелькнувший в его глазах. Решил переходить с разлива своей бодяги на чёрное золото? Цистерны уже есть. Или до сих пор переживает, что не он первый сообразил иракскую нефть в обход санкций ООН продать? Никак не может успокоиться после статьи в латышской прессе? Ох, кто разберёт нынешних бизнесменов?!
Мы ещё немного побеседовали, и Вахтанг Георгиевич с Сергиенко покинули мою опочивальню.
На следующий день Чкадуа уехал куда-то с самого утра, за ним последовал Сергиенко со своими орлами, Марис с дядей Сашей заперлись в комнате Никитина, Гунар с Мартыном устроились у бассейна. Я решила, что могу спокойно позвонить в Петербург шофёру Волошина, Павлу, чтобы прояснить обстановку. Он как раз должен был уже доставить Олега Николаевича и, наверное, думал, чем бы себя занять.
Если, конечно, там в корне не изменилась ситуация.
Павел был рад меня услышать, поинтересовался самочувствием. Я в ответ спросила про настроение. После обмена любезностями уточнила обстановку. Павел сообщил, что Дубовицкий в Греции (это уже не было для меня новостью). Волошин ходит сам не свой: сплошные проблемы, причём их количество постоянно нарастает, как снежный ком. Меня ищут какие-то люди. Напоследок Павел посоветовал мне быть осторожнее и в Россию в обозримом будущем не показываться.
Я отправилась к бассейну и устроилась рядом с прибалтами. Через несколько минут над забором, разделявшим нас с соседней виллой, показались две головы. Парни тут же приняли стойку сторожевых псов, но это оказались соседи-американцы с дебильно-радостными выражениями лиц, изъявившие желание с нами познакомиться. Меня так и подмывало спросить, не агенты ли они ЦРУ, но я сдержалась, усмехнувшись про себя. Ещё не хватало, чтобы и мне теперь слежка мерещилась, как бедной Руте. Насколько мне было известно, никто из находящихся на вилле нефтью не торговал, кое-кто выражал, правда, сожаление об упущенной выгоде, но это личное горе Вахтанга Георгиевича. Значит, агентов ЦРУ наша компания заинтересовать не могла.
Мартын и Гунар неплохо изъяснялись по-английски, да и я уже что-то могла выдать. Как сказал один из американцев, Джон, его прабабушка с прадедушкой эмигрировали в своё время из России, поэтому он всегда интересовался нашей страной, даже немного учил язык. В общем, что он говорил, было понятно. Двое американцев давно хотели встретиться и поговорить с русскими, а тут вдруг за забором услышали русскую речь… Молодые американцы приехали поразвлечься в Грецию. Вилла, как они сказали, принадлежит дяде Пола, второму соседу. Наша долгое время пустовала, а тут сразу появилось столько ребят, девушек, правда, маловато… За этим последовали комплименты мне. Я поняла, что один из них пытается меня «склеить». Он был, в общем, ничего.
Почему бы не поиметь и американца в своей коллекции?
На вечер Джон пригласил меня поужинать.
* * *
Дядя Саша с Марисом долго инструктировали меня, повторяя, что следует быть осторожнее. Гунар с Мартыном утверждали, что американцы — классные ребята, и сами прибалты собираются завалиться куда-нибудь в злачное место вместе с Полом. Дядя Саша думал послать в ночной клуб кого-то из орлов Сергиенко в качестве моих телохранителей, но прибывший переодеться Вахтанг заявил, что у него там же на вечер назначена деловая встреча. Его партнёры будут со своей охраной. Если что, присмотрят за девочкой Наташей. Да и Вахтанг Георгиевич не расстанется со своим фамильным кинжалом. Тем не менее Никитин, как суровый отец, велел мне возвращаться не позже двенадцати и лично нацепил сигнальную заколку.
Таверна в старом афинском стиле мне понравилась. По крайней мере, я ощутила там национальный колорит страны, где находилась, слушала лёгкую греческую музыку, потом выступал местный танцевальный коллектив на небольшой сценке. Публики было не так чтобы много, но и немало. Посетителям предлагался богатый выбор местных вин и коньяков. Я решила сегодня отказаться от своего любимого коктейля и попробовать греческого вина. Вахтанг сидел у противоположной стены с двумя какими-то мужчинами. Оба собеседника Чкадуа показались мне чем-то знакомы, только я никак не могла вспомнить, при каких обстоятельствах могла с ними пересекаться. Вахтанг, отправляясь на встречу, сказал, что они — местные. Виноделы, наверное. С кем же ещё мог встречаться друг Вахташа? Только почему у меня возникло ощущение, что я их где-то видела?
Джон был мил. Мы делали попытки друг друга понять. У нас неплохо получалось, в особенности, после того, как выпили. Я говорила на отвратительном английском, а Джон на сносном русском. Джон интересовался, почему я одна проживаю на вилле с таким количеством мужчин. Что я могла ответить? Пришлось соврать, что среди них есть мой дядя (Никитин) и сводный брат (Марис) в надежде, что они в случае необходимости подтвердят моё враньё. Про названого отца Вахтанга я решила не упоминать (это был бы перебор), но пусть американец знает, что я тут с родственниками мужского пола. Или он уже ревнует меня?
Когда мы вышли из таверны, Джон пригласил зайти к нему, выпить по стаканчику на ночь. Я догадывалась, что означает это предложение, и согласилась. Меня оно устраивало. На всякий случай я заглянула на нашу виллу и предупредила «родственников», где нахожусь. Дядя Саша шёпотом велел мне оставить тюбик с помадой рядом с телефоном. Неужели и там какое-то техническое новшество установлено? Что он ещё задумал? Неужели американец будет куда-то звонить и сообщать про наше присутствие на вилле? Да больно мы ему нужны. Или теперь паранойя у дяди Саши? Правда, задание я выполнила. Тюбик как бы случайно завалился за подушку кресла и остался там.
Однако ни в один из ближайших дней, как мне сообщил потом дядя Саша, Джон с Полом никаких интересных разговоров не вели. Джон проводил время со мной. Пол — вместе с Гунаром и Мартыном. Остальные наши, как мне говорилось, занимались поисками Дубовицкого. Может, и ещё чем… Честно признаться, мне были понятны только мотивы и цели Виталия Станиславовича.
На четвёртый день знакомства мы с Джоном опять проводили вечер в каком-то ночном клубе. Я перестала запоминать их названия, найти самостоятельно в Афинах не смогла бы. Охрана меня не сопровождала. Мы сидели и мило беседовали на смеси английского и русского, уже поднаторев в этой мешанине. Зазвучала медленная музыка. Джон неоднократно говорил мне, что не любит танцевать, поэтому я, хотя мне и хотелось бы потискаться с приятным мужчиной под лёгкую музычку, оставалась сидеть на месте.
Внезапно я услышала у себя над ухом фразу, произнесённую на чистом русском:
— Можно вас?
Неужели кто-то прочитал мои мысли? Я подняла глаза. Рядом стоял Геннадий Павлович Дубовицкий.
Я не могла пошевелиться, оцепенев. Вот ведь наши мужики, доискались.
Чем они тут занимались? Зачем припёрлись в Грецию? Чтобы я в ловушку попала? И, как назло, никого из охраны. Наверное, в очередной раз ужрались или где-то с бабами трахаются. Видите ли, они решили, что меня можно спокойно отпускать с Джоном. Когда теперь отреагируют на позывной?..
Джон тем временем уговаривал меня пойти потанцевать с мужчиной.
Дубовицкий говорил по-английски и уже исключительно вежливо изъяснялся с американцем. Я продолжала сидеть. Дубовицкий нагнулся и взял меня под локоток.
На ватных ногах я вышла в центр зала. «Он один или с кем-то?» — проносилось у меня в голове.
Дубовицкий обнял меня за талию и притянул к себе, я с брезгливостью опустила руки ему на плечи. Моё лицо было маской, и мне требовалось прилагать большие усилия, чтобы оно не изображало моих истинных чувств. Джона лишний раз волновать не хотелось, а может, наоборот, стоило?
— Как дела, Наташа? — тем временем спрашивал Геннадий Павлович. — Как отдыхается?
— Бо прекрасно, пока не увидела вас, — процедила я.
— Ну зачем же так грубо? — Дубовицкий усмехнулся. — А я вот рад тебя видеть.
— Не сомневаюсь.
— И есть ещё люди, которые давно ждут встречи с тобой.
— А ещё кто? — решила выяснить я.
— Вон взгляни-ка через моё правое плечо. Столик под чучелом акулы. — Он кивнул в нужную сторону.
Я взглянула. Там сидели те двое, что встречались с Вахтангом в тот вечер, когда мы с Джоном впервые вышли в ночной клуб. Они заметили направление моего взгляда и улыбнулись. Я не придумала ничего лучше, кроме как высунуть язык. Мужчины засмеялись. Это Вахташа, что ли, меня продал? Или эти его использовали втёмную? И где же все-таки я их видела?
У меня было одно желание: чтобы этот танец побыстрее закончился и я добралась до трубки, лежавшей у меня в сумочке. Я немедленно вызову дядю Сашу, Мариса, Сергиенко — кого угодно, только чтобы меня увезли отсюда в безопасное место. И пусть Сергиенко выполняет своё обещание: задушит этого негодяя. А я ему помогу.
— Как насчёт продолжения вечера в нашей компании? — тем временем спрашивал Дубовицкий. — У одного моего друга тут неподалёку свой остров, катер ждёт у причала. Поедем, отдохнём…
— Нет, спасибо, — с трудом выдавила я из себя. — Я пришла с другом, с ним и уйду.
Дубовицкий усмехнулся.
— Мне плохо, — заявила я. — Мне нужно выйти.
Я резко вырвалась из его рук, подбежала к нашему с Джоном столику, схватила свою сумочку и бросилась к арке, за которой в левом коридоре находился женский туалет.
Пулей влетев в комнату, я распахнула дверцу одной из кабинок, закрылась изнутри, дрожащими руками вынула трубку и стала набирать нужный номер. Мне удалось это только с третьей попытки.
Я успела крикнуть только «Дядя Саша!». Надеюсь, он понял, что это зов о помощи. Кто-то рванул дверь с другой стороны, она слетела с петель. Один из тех мужчин, которые сидели за столиком под чучелом акулы, схватил меня и потащил к боковому выходу. Там уже ждала машина с включённым двигателем. За рулём сидел второй приятель. Дубовицкого нигде не было видно. Машина мгновенно рванула с места.
Глава 30
Мужчина, крепко державший меня на заднем сиденье, повернул меня к себе, как куклу. — Ну хватит, — сказал он. — Успокойся. Подёргалась, и достаточно.
Живчик.
Я повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Лицо было незнакомым, но голос и глаза — огромные, зеленые, с какими-то хитрыми жёлтыми огоньками…
Неужели? Не может быть? И Инга, и кладбищенский бомж дядя Коля…
— Наталья, угомонись, — повернулся водитель.
Теперь я уставилась на него. Ну ничего себе вечерочек!
— Узнала? — усмехнулся дядя Коля — чисто выбритый, в дорогом летнем костюме, благоухающий «Кензо».
Я ошалело кивнула и заметила:
— А вы очень даже ничего. Без грима.
— Ты тоже в естественном обличье гораздо симпатичнее, — заметил дядя Коля и добавил:
— Нет, ты всегда хороша.
— Спасибо, — поблагодарила я за комплимент и повернулась к сидевшему рядом со мной на заднем сиденье мужчине. Он уже обнимал меня за плечи одной сильной рукой.
— Серёжа? — робко произнесла я тихим голосочком.
— На могилку ко мне ходишь, а живого признать отказываешься? — усмехнулся мой предыдущий.
— Э… — промямлила я и грохнулась в обморок — ну совсем как дворянская девушка девятнадцатого столетия.
Я очнулась от дуновения ветерка и запаха моря. Мы уже летели куда-то вдаль на катере. Я приподняла голову: меня положили на застеленную пикейным одеялом койку в задней части катера, изредка капельки воды перелетали через борт и падали на меня. Море было тёплым. Уже спускались сумерки.
— Очухалась, красна девица? — прозвучал у меня над ухом голос дяди Коли. — Сейчас позову твоего милого-ненаглядного. Скоро дома будем.
Интересно, где этот дом, куда меня везут, и что мне теперь вообще понимать под этим словом?
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивал уже Сергей. — Может, коньячку?
Прости, но твоего любимого коктейля на катере нет. Дома собственноручно приготовлю.
Я хлебнула коньяку прямо из горлышка, закашлялась, мне тут же протянули стакан апельсинового сока.
— Ещё минут десять — и причалим, — тем временем говорил Сергей.
— Куда? — решила выяснить я.
— На мой остров, — пожал плечами милый. — Прибарахлился я тут. Надо же деньги во что-то вкладывать.
Он улыбнулся. В его улыбке было что-то от прежнего Сергея, но все равно она была другой…
— Никак не признаешь? — усмехнулся он. Я покачала головой.
— Да я это, я. Вот взгляни, — Сергей расстегнул рубашку и показал мне маленький шрамик над левой грудью — след от ножа, как он мне рассказывал. — Ну?
Я кивнула.
— Что киваешь-то, как кукла? — Сергей сгрёб меня в объятия. — Сказала бы хоть что-нибудь. Там типа: «милый, я так рада, я так счастлива», а она то в обморок, то молча кивает.
Я разрыдалась. Сергей рассмеялся и крепко поцеловал меня. Я уткнулась ему в плечо.
Мы подошли к берегу. На причале нас встретили двое крепких ребят.
Сергей на руках вынес меня из катера и поставил на жёлтый песок.
— Идти можешь?
— Угу.
Мы отправились к особняку, возвышавшемуся за зарослями деревьев. В нескольких окнах горел свет. В сумерках я не смогла отчётливо рассмотреть его, но он здорово напоминал «новорусскую» архитектуру, широко представленную в Ленинградской области, например, в тех местах, где до недавнего времени имел дачу Геннадий Павлович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43