В стене напротив тахты угадывался экран стереовизора, на полу - мягкий ковёр-мат, на котором удобно лежать, бороться, заниматься акробатикой и вообще делать все, что угодно детской душе. Ничего ультрасовременного вроде светящихся потолков, стен меняющейся расцветки или конформной мебели.
- Александра срочно вызвали в агентство, - сказала Татьяна, усаживаясь напротив Лорки. - Он поручил мне извиниться перед вами. Он скоро вернётся, иначе бы сообщил о задержке.
- Я не тороплюсь.
В коридоре послышалась какая-то возня, приглушённый смех.
Татьяна насторожилась, по её губам скользнула улыбка.
- Вы, очевидно, не работаете? Я имею в виду обязательную работу.
- Нет, я работаю. - У жены Соколова был чистый, мягкий голос, говорила она негромко, глядя на Лорку серьёзными неулыбчивыми глазами. - Я энергетик. Неделю посменно дежурю на центральной энергостанции Гренландии, а две отдыхаю дома. И тогда дети со мной.
- А когда вас нет?
- В интернате. Саша любит детей, но по-настоящему заботиться о них ему некогда. Вызовы, отлучки, разъезды. Очень беспокойная работа.
Лорка слушал её с улыбкой, но Татьяна ни разу не улыбнулась ему в ответ.
- А у вас работа беспокойная?
Татьяна на секунду призадумалась, а потом своим мягким голосом решительно проговорила:
- Простите, Федор, но я не думаю, чтобы вас заинтересовал характер моей работы. И, честно говоря, я терпеть не могу так называемых светских бесед - обо всем и ни о чем.
Лорка невольно улыбнулся этой прямолинейности, но Татьяна лишь нахмурилась, в голосе её прозвучала нотка досады:
- Давайте перейдём к делу, Федор.
Лорка не мог удержаться, чтобы не поддразнить её.
- А у меня, собственно, к вам нет никакого дела. Она тряхнула пышными волосами, её глаза-вишни стали совсем сердитыми, но не злыми.
- У вас есть дело к моему мужу. А я - может быть, это старомодно и недиалектично - придерживаюсь позиции Фейербаха: лишь муж и жена - вместе - составляют настоящего человека, а по отдельности - это лишь половинки. Все, что касается мужа, касается и меня. И у нас нет тайн друг от друга.
Лорка хотел было возразить, что Фейербах говорил, не о муже и жене, а просто о мужчине и женщине, но передумал: по существу, Татьяна была права. И ещё он подумал, что, может быть, Соколов специально отлучился в «агентство», предоставив жене вести разговор?
Татьяна будто подслушала его мысли.
- Если вы думаете, что Александр специально подставил меня для разговора с вами, то ошибаетесь. Он не из тех, кто прячется за спины других.
Лорка мысленно согласился с ней, а Татьяна продолжала:
- Вы хотите предложить Александру участвовать в экспедиции на Кику?
Лорка склонил в знак согласия голову.
- Угадали.
- Я вас прошу, - это «прошу» прозвучало почти как «приказываю», - не делать этого.
- Почему?
- Да потому что он согласится! Понимаете? Согласится! - Она было сорвалась на крик, но, вспомнив о детях, тут же приглушила голос. Голос звучал зло, но глаза у неё так и не стали злыми - они стали печальными, даже тоскливыми. - Он человек долга. Мы говорили об этом. Боже, как он бывает упрям в таких делах!
- Что же дурного в том, что согласится? Участие в экспедиции на Кику - большая честь, - осторожно сказал Лорка.
- Но он же не космонавт! Как вы не понимаете? Это же беспомощный человек во всем, что не касается экспертизы и социальных проблем! Вы думаете, я только из-за детей провожу дома две недели из трех? Из-за него тоже. А кто будет заботиться о нем на этой проклятой Кике?
- Я, - спокойно ответил Федор.
Татьяна смотрела на него с молчаливым недоверием, к которому, пожалуй, примешивалась и насмешка.
- Я, - повторил Лорка. - Приглашая его в разведотряд, я, как командир, беру на себя все заботы о нем. В том числе и заботу о его безопасности.
В вишнёвых глазах Татьяны появилось выражение интереса. Её взгляд беспокойно, требовательно обежал-охватил всего Лорку - литую, тяжёлую фигуру, открытое лицо, зеленые глаза, в которых читалась спокойная уверенность.
- Зачем он вам понадобился? - с горечью спросила она.
- Я убеждён, что на Кике понадобится эксперт-социолог высокой квалификации.
- А вы уверены в его квалификации?
- Безусловно.
Она впервые слабо улыбнулась, не самой себе - Лорке.
- Он такой беспомощный.
Вот только теперь Лорка до конца понял ситуацию: он все это время разговаривал с главой семьи Соколовых. Что бы там ни говорили и ни писали во все времена, а в каждой настоящей семье обязательно есть глава. Не суть важно - юридическая это семья, как в прошлом, или фактическая, как теперь, постоянна она или временна, что объединяет её - искренняя любовь и уважение, слепая ли безрассудная страсть, простая привычка и привязанность или кандальные цепи традиций и законов. Семья - совершенно особый мир со своими ценностями, взаимоотношениями и иерархией. И вовсе не обязательно, чтобы крупный общественный деятель, великий учёный, вдохновенный поэт или изобретательный конструктор был главою семьи. Часто бывает как раз наоборот. В семье Соколовых это бремя несла хрупкая женщина с большими тёмными глазами и тяжёлой копной светлых волос. Она не представляла себя на Кике, в чужом, странном и загадочно-опасном мире. И правда, такая жизнь и работа вряд ли были ей по плечу, у неё было другое призвание и талант - семья. Но ей казалось, что уж коли она не справится с работой на Кике, так уж куда там её любимому, но такому беспомощному, непрактичному Саше!
- Мне кажется, что вы меня не слушаете, Федор.
Лорка спохватился.
- Нет, нет, продолжайте, пожалуйста.
- Я не берусь судить, нужен ли вам эксперт-социолог, видимо, нужен, хотя необитаемая планета и социология - это как-то не укладывается у меня в голове. Но почему именно Саша?
- Потому что я работал с ним и знаю его, - мягко пояснил Лорка. - И что самое главное, я знаю не только его достоинства, но и недостатки.
- Да, это очень важно - знать недостатки, - машинально согласилась Татьяна, поправляя свои пышные волосы. И тут же спохватилась: - Но ведь Саша не единственный эксперт-социолог. А вы забираете его у жены, у детей.
- Это нужно для важного дела. В интересах всего человечества. Хотя это звучит помпезно, но это правда. - Голос Лорки прозвучал суровее, чем он сам того хотел.
Татьяна покачала головой.
- Вы жестоки, Федор.
- Справедливость нередко кажется жестокой тем, кому она невыгодна.
Татьяна вспыхнула как маков цвет. Лорка и не подозревал, что эта атласная фарфоровая кожа может покрываться таким румянцем. Внутренне он подобрался, готовясь парировать зреющую вспышку, но послышались шум открывающейся двери, писк, смех, возня, и в гостиную вошёл раскрасневшийся Соколов. Он было начал с извинений по поводу того, что ему не вовремя пришлось отлучиться, но, приглядевшись к лицу жены, спросил:
- Вы, кажется, поругаться успели?
- Нет, нет, - поспешно ответила Татьяна, бросив на Лорку выразительный взгляд.
Соколов мельком взглянул на Лорку, а потом уже пристальнее - на жену.
- Федор предлагает тебе место в кикианской экспедиции. Вот мы и говорили об этом.
- Предлагаю, - подтвердил Лорка.
Облегчённо вздохнув, Соколов аккуратно вытер белоснежным платком своё розовое разгорячённое лицо и плюхнулся в жалобно вздохнувшее кресло.
- Я согласен, - бодро сказал он. - Мы давно все обговорили, правда, Таня?
- Правда, - отсутствующим тоном подтвердила его жена.
- Я согласен, - теперь с некоторой гордостью подтвердил Соколов и вдруг совершенно непосредственно засмеялся. - Хотя, честно говоря, совершенно не представляю, зачем я вам понадобился и что я буду делать на этой Кике.
- Дела найдутся.
Секунду они смотрели друг на друга, но потом, точно сговорившись, перевели взгляды на Татьяну.
- Что-то дети расшумелись, - сказала она, поднимаясь из кресла. И, уже выходя из гостиной, добавила: - Я буду в детской, если понадоблюсь.
Соколов проводил её виноватым взглядом, с некоторой укоризной посмотрел на Федора.
- Ничего, Александр Сергеевич. На то она и женщина, чтобы бояться за вас, переживать и беспокоиться.
- Не только женщина, - хмуро поправил Соколов. - Жена и мать.
- Понятно. Вы-то сами не трусите? - вдруг спросил Лорка.
- Есть немного, - признался Соколов и ухмыльнулся. - Сначала, после того разговора в бассейне, даже спал плохо - снилась всякая чертовщина. Потом притерпелся, привык - и ничего. Вы думаете, меня Кика пугает? Ошибаетесь! Что Кика? Такая же Земля, только в другом районе Галактики. - Соколов заговорщицки понизил голос. - Меня космос пугает, сам этот полет с гиперсветовой скоростью. И снились мне все время какие-то уродливые корабли - то на колёсах, то на гусеницах.
- Ничего, Александр Сергеевич, не боги горшки обжигают. Все мы побаиваемся, только страхи у нас разные: у одних от знания, у других от незнания.
- Серьёзно? - с интересом спросил Соколов.
- Вы знаете, кто такой Суворов? - вместо ответа спросил Лорка.
- Полководец, я не ошибся?
- Не ошиблись, так вот, этот Суворов, впрочем, как и все великие полководцы, отличался большой личной храбростью. В ходе одного жаркого боя он сказал, обращаясь к самому себе: «Дрожишь, скелет? Ты ещё не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!»
- Как? - Соколов широко открыл свои маленькие глазки и вдруг захохотал. Хохотал он очень вкусно, отвалясь на спинку кресла и покачивая головой. - Нет, это великолепно… дрожишь, скелет? Куда я тебя поведу! Великолепно!
Федору показалось, что в гостиную заглянула Татьяна, но, обернувшись, никого не заметил. Отсмеявшись, Соколов поинтересовался:
- И все-таки, Федор, что я буду делать там, на Кике?
И опять Лорка ответил вопросом на вопрос:
- Вы знаете, что с Плутона угнали гиперсветовой корабль? Так вот, он сгорел в плотных слоях кики-анской атмосферы. Представляете, сколько здесь загадок и какой простор для следствия?
Глава 5
Чтобы повидаться с Виктором Хельгом, Лорке пришлось вылететь в Исландию. Виктор, как и другие космонавты, когда их пребывание на Земле по тем или иным причинам затягивалось, по рекомендации Совета подключился к работе на расположенной там крупнейшей геотермальной энергостанции. Разумеется, никто не обязывал космонавтов работать, просто сказывалась естественная привычка, да и практика работы в роли энергетика была нелишней.
В Рейкьявике Лорка выяснил, что Виктор дежурил на посту безопасности - истинно космическая работа, имевшая много общего с очередной корабельной вахтой. Лорка не без труда добрался до централи этого поста, посторонним вход туда был запрещён, и с огорчением выяснил, что труды его напрасны. На исландской энергостанции было два поста: восточный и западный. Лорка в соответствии со сведениями, полученными в Рейкьявике, прибыл на восточный, а Хельг дежурил на западном - его направили туда в самый последний момент в связи с болезнью одного из инженеров. Начальник смены безопасности, худощавый, седоголовый и очень смуглый мужчина - потомок коренных африканцев, сочувственно разглядывая огорчённого Лорку, спросил:
- Вы когда-нибудь были в нижнем отсеке машинного зала?
- В горячей зоне?
Седоголовый Узанги, чем-то напоминавший Ревского, с улыбкой покачал головой.
- В горячей зоне никогда не было ни одного человека. Там трудятся только роботы. Нижний отсек рядом с этой зоной.
- И рядом не был. Как говорится, не привёл Господь.
- Ну, уж если мыслить образно, так не Господь, а дьявол: там царство дьявола, Федор. - Узанги подумал и пояснил: - Дело в том, что самый ближний путь с одного поста на другой - через машинный зал. Я сейчас отправляюсь именно этим путём, а по дороге мне нужно заглянуть в нижний отсек.
- Согласен вас сопровождать, - поспешно сказал Лорка.
Помимо простого любопытства, Фёдором руководили и чисто деловые соображения: в сопровождении Узанги автоматически отпадали все формальности, которые неизбежны при посещении посторонними такого деликатного места, как пост безопасности.
Дорога оказалась сложной - с несколькими пересадками. Сначала скоростной лифт опустил их на глубину около пяти километров. Здесь они облачились в скафандры высшей защиты и пересели в вагончик магнитотоннельной дороги. Вагончик был рассчитан на шесть человек, но на сей раз, кроме Узанги и Лорки, в нем никого не было. Стремительно и бесшумно проскользнув километров двенадцать, вагончик плавно затормозил. Нижний отсек машинного зала был скупо освещён. Он весь был рассечён мощными круглыми колоннами, отстоящими друг от друга метров на пятнадцать. Это делало отсек похожим на старинный и мрачный египетский храм. Лорка знал, что все эти столбы полуметровой толщины - вовсе не опорные колонны, а трубы-термоумножители, которые забирали из горячей зоны магму, превращали относительно низкотемпературное тепло Земли в раскалённую до сотни тысяч градусов плазму и подавали её на магнитные входы ионных двигателей.
Уверенно шагая между термоколоннами по пути, обозначенному крохотными и весёлыми золотистыми огоньками, Узанги вывел Федора на небольшую площадку, огороженную перилами. Площадка была похожа на капитанский мостик старинного корабля, Она балконом нависала над дорогой, пролегавшей в траншее трехметровой глубины.
- Дорога роботов, - пояснил Узанги. - Сейчас в горячую зону пойдёт очередная смена.
Держась за перила мостика и глядя в сумрак, в котором постепенно растворялась дорога роботов, Лорка испытывал томительное и волнующее чувство. Скафандр высшей защиты, облегавший Федора, был противошумным и антивибрационным; такими же свойствами обладали и вязкие, композитные стены отсека, но все ухищрения людей оказались бессильными перед стихийной мощью планеты. Каждой клеточкой тела, каждым нервом Лорка ощущал могучий гул и рокот, лихорадочную дрожь и яростный трепет негасимого огненного лона Земли.
- Смена, - прозвучал глухой голос Узанги.
Следуя за скупым жестом его руки, Лорка повернул голову и увидел, как из серого сумрака на освещённую часть дороги выползает длинная вереница роботов: странная процессия, похожая на шествие чудовищ и призраков, рождённых кошмаром.

Процессию возглавлял щуплый и большеголовый робот-андроид примерно человеческого роста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43