– Может, хватит ходить вокруг да около? Поговорим о деле?Иверс поглядел на него исподлобья и кашлянул. Вид у него теперь был отнюдь не дружелюбный. Впрочем, так оно и лучше.– Вы встречали Тоцци в последнее время? – мрачно спросил он.– Я же сказал вам. Я не видел его два месяца, вернее, два с половиной. А в чем дело? Что-нибудь случилось?Иверс снова поглядел на магнитофон.– Вам что-нибудь известно о его нынешнем задании?Гиббонс начал терять терпение.– Такие задания – это секретная информация. Я к этому делу не имею ни малейшего отношения.Конечно, до него доходили кое-какие слухи, но весьма неопределенные.– Тоцци внедрен в Атлантик-Сити под именем Майка Томаззо. Служит телохранителем у Рассела Нэша. Вы его знаете?– Знаменитый магнат, специализируется на недвижимости? Конечно, знаю. Кто же его не знает? На его физиономию натыкаешься на каждом углу.– У нас есть основания предполагать, что Нэш связан с мафией, с семейством Мистретты.Вот это сюрприз! Гиббонс положил ногу на ногу и забарабанил пальцами по колену.– И на чем основываются ваши предположения?– Бывший компаньон Мистретты Донни Скопетта, который сейчас находится под опекой Программы по обеспечению безопасности свидетелей, неожиданно оказался в весьма затруднительном положении. В свое время, чтобы уйти от судебного расследования, он начал сотрудничать с прокуратурой США в делах, связанных с нелегальным захоронением токсических отходов. Его с семьей переселили в надежное место, выдали им новые документы, и он уже было решил, что бояться ему некого. Но тут его имя всплыло в деле в похищении и убийстве, которое уже некоторое время расследовалось в Олбани. Судя по всему, Скопетта был именно тем человеком, который переправил жертву, некоего мистера Барри Граннинга, в Нью-Йорк в багажнике взятой напрокат машины. Мистер Граннинг служил в банке в Пассайке и проворачивал там всякие делишки, но вдруг в один прекрасный день уверовал в Бога и неожиданно для всех решил, что не должен иметь ничего общего с ростовщичеством, которым занимался почти десять лет. Скопетта скорее всего не принимал участия собственно в убийстве – он просто доставил жертву.– Тем не менее он соучастник.– Разумеется. В Олбани уже собирались как следует прижать его, но тут адвокат Скопетты предложил обвинению сделку. Он заявил, что его клиент готов предоставить важную информацию в обмен на смягчение наказания. Скопетта в свой черед рассказал немало интересного о многих известных людях, в том числе и о Расселе Нэше. Скопетта заявил, что у Нэша давние связи с семейством Мистретты. Он рассказал, как однажды подслушал разговор заправил семейства о различных делишках с Нэшем. То, что он сообщил про Нэша, оказалось совершенно бесполезным для обвинения. Но копия протокола попала в наше Бюро. И я посчитал необходимым еще раз все проверить. Вот почему я и направил Майка в Атлантик-Сити.Гиббонсу все это стало надоедать.– Понятно. Ну и в чем проблема?Иверс взял карандаш и принялся постукивать им по магнитофону.– Я не вполне уверен, что вообще существует какая-то проблема. Просто некое подозрение. Впрочем, подозрение весьма серьезное.Гиббонс буквально подпрыгнул на стуле.– Может, вы скажете наконец, в чем дело, или дальше будете тянуть резину, рассказывая всякие ужасы?Иверс нахмурился.– Я хочу, чтобы вы кое-что послушали. – Он поставил магнитофон вертикально и нажал на кнопку.Гиббонс услышал шипение перематывающейся ленты, а потом два телефонных звонка.– Слушаю.– Привет, это ты, мама? Это твой любимый Майк.Гиббонс узнал голос Тоцци.– Равиоли на этой неделе были нехороши. Вообще никакого вкуса.– Очень плохо. Поддерживай связь, Майк, – ответил абонент.Кто-то повесил трубку, затем послышался низкий гудок.Гиббонс молча усмехнулся, припоминая любимый метод Майка сообщать секретные сведения, рассказывая о достоинствах итальянской кухни. Если он говорил, что блюдо никуда не годится, значит, ему нечего было сообщить. Если же еда нравилась, следовало понимать, что он вышел на какой-то след. Ну а если еда оказывалась превосходной, это означало, что он сорвал банк.Иверс расстегнул пиджак, и Гиббонс увидел бледно-желтые подтяжки. Просто шик, Брент. Когда на пленке закончился разговор и она прокручивалась с тихим шипением. Гиббонс потер пальцем пятнышко на своих темно-серых брюках. Он купил этот костюм на распродаже в 1974 году. В августе. Он запомнил дату, потому что ровно неделю спустя Никсон ушел в отставку. К пиджаку прилагались две пары брюк, и стоило все это шестьдесят девять долларов девяносто пять центов. Надевая костюм, он поневоле вспоминал, как Никсон махал рукой своей команде, поднимаясь на борт вертолета, стоявшего на лужайке перед Белым домом, точно удирающий за границу диктатор какой-нибудь банановой республики. Да, это хороший костюм.На пленке снова зазвонил телефон. Хриплый мужской голос абонента Тоцци снова сказал:– Алло.– Привет, мамочка, это твой сынишка Майки, – произнес Тоцци.Несмотря на помехи на пленке, Гиббонс расслышал мальчишеские интонации в его голосе. Вероятно, кто-то стоял рядом с Майком и ему приходилось играть роль.– Где это ты пропадал, сынуля? Ты совсем позабыл свою мамочку. Прошло уже почти две недели. Папа очень беспокоится.Абонент Майка даже не пытался скрыть раздражение. Гиббонс поглядел на Иверса. А вот и папочка.– Да все эти равиоли, мамочка. Они прямо-таки воняют.– И это все?– А что ты от меня еще хочешь? Я сообщу, если что-то изменится к лучшему.– Надеюсь, что сообщишь.– Не беспокойся.Трубку повесили.Иверс взял магнитофон и перемотал вперед пленку.– Следующий звонок был примерно таким же.Иверс нажал на кнопку «Воспроизведение» и положил магнитофон на стол.Два телефонных звонка.– Алло.– Мамочка, это твой сынок Майки.– Черт побери, где ты...– Послушай, равиоли стали повкуснее. Даже очень вкусные, но пока я их только распробовал. Ты меня понимаешь?– Объясни.Тоцци понизил голос.– У нашего дружка была встреча с парочкой ублюдков... С двумя братьями.– С кем?– С Сэлом и Джозефом Иммордино.– Что они обсуждали?– Я не знаю. Нэш отправил меня дежурить снаружи.– А как ты думаешь, о чем был разговор?– Пока еще ничего не думаю, мамочка.Гиббонсу не понравился тон Майка, и, судя по ответу его абонента, тому он тоже не нравился.– Непременно позвони мне в конце недели, сыночек. Папа очень беспокоится о тебе.– Да-да, конечно.– Это приказ. Папа...Тоцци повесил трубку.Иверс выключил магнитофон и откинулся на спинку кресла.– Это было две недели назад. Он звонил после этого еще два раза, и снова ничего нового. – Иверс застегнул пиджак. – Та же манера разговаривать.– И что вы подозреваете?Иверс вскинул брови и пожал плечами.– Уже бывали случаи, когда агент на нелегальном положении забывал о своем долге и становился предателем.Гиббонс покачал головой.– Тоцци на это не способен.– Жизнь, которую ведет Рассел Нэш, очень соблазнительна. Деньги, роскошные машины, доступные женщины, крупная игра. Нэша окружает все самое лучшее. Шикарный стиль жизни. Трудно не поддаться искушению, когда ты изо дня в день находишься в центре всего этого. Так мне кажется.Иверс, похоже, неспроста пустился в умозрительные рассуждения.– Тоцци может восхищаться блестящей мишурой. Это у него в крови. Но он ни за что не станет предателем. Я знаю Тоцци. Он был моим напарником.– Люди меняются.– Некоторые действительно меняются.Гиббонс задумался. У Тоцци богатое воображение, и, когда Гиббонс в последний раз беседовал с ним, Майк был настроен мрачно. Обычное дурацкое нытье. Вполне возможно, что жизнь под чужим именем пришлась ему по вкусу. Впрочем, от Тоцци можно ожидать чего угодно. Он совершенно ненормальный. И все же Гиббонс не знал, что ответить Иверсу.– А что там с братьями Иммордино? – спросил он, решив сменить тему. – Что у нас есть на них?Иверс развернулся в кресле и взял досье, лежащее возле компьютера. Он открыл папку и заглядывал в нее по ходу беседы.– Сальваторе Клайд Иммордино, сорок два года, саро в семействе Мистретты. Во время отсутствия Сабатини Мистретты – глава семейства. Мистретта отбывает срок в Льюисберге за неуплату налогов.Гиббонс приложил палец к губам и кивнул, вспоминая этого громилу Иммордино. Он знал Сэла еще с начала семидесятых годов, когда тот выступал на ринге. Это было примерно то время, когда Гиббонс купил свой костюм. Жесткий удар, но никакого стиля. И все же люди шли, просто чтобы поглядеть на него. Огромный мужик, не просто высокий, а именно огромный, свирепое чудовище. Прозвище Клайд он получил благодаря репортеру из «Дейли ньюс», который сравнил его с Клайдсдейлом. Репортер был слишком снисходителен к Сэлу.Иверс надел очки и еще раз пролистал досье.– В 1985 году Иммордино вместе с тремя другими членами семейства Мистретты привлекался к суду за различные виды рэкета и по обвинению в убийстве, но адвокат Сэла заявил о его недееспособности и вывел его из общего дела.Суть заявления состояла в том, что Иммордино за время своей боксерской карьеры неоднократно получал сотрясение мозга, поэтому вообще не способен осознанно совершить какое-либо преступление. Защита представила весьма солидного свидетеля, – Иверс ткнул пальцем в страницу дела, – доктора Стефана Гуда, который наблюдал Иммордино в госпитале Милосердной Девы Марии в Ридинге, в Пенсильвании. Доктор свел все к тяжелому клиническому случаю и обозначил заболевание Иммордино как «кулачный мозговой синдром». Он сравнил симптомы заболевания с теми, которые были обнаружены у Мохаммеда Али, что вызвало симпатию к аргументам защиты. В роли свидетеля доктор держался очень хорошо и убедительно, и суд принял во внимание поставленный им диагноз. Сэл и сейчас делает все возможное, чтобы подтвердить его, старается казаться безобидным придурковатым экс-боксером, хотя мы уверены, что все это только игра. Появляется босым на улице, бродит по городу, что-то бормоча или же распевая во весь голос... и всякое такое.Его старший брат Джозеф, сорока семи лет, является его постоянным компаньоном. Джозеф Иммордино во многих инстанциях работает как бы переводчиком своего брата. До 1985 года не было замечено никаких его связей с семейством Мистретты, и до сих пор у нас нет на него криминального досье. До 1985 года он был единственным владельцем мясной лавки «Качественное мясо от Иммордино» в Си-Герте, в Нью-Джерси.Гиббонс кивнул. Это ему тоже было известно: сам по себе Джозеф жалкий тип, но он надежное прикрытие во всех затеях Сэла.– С тех пор как Сэл стал временным главой семейства, оно ведет себя странно тихо. Некоторые источники сообщают, что помехой всему является его придурковатое поведение. Вероятно, многим не по душе вести все переговоры через Джозефа. Согласно другим источникам, тут вообще нет никаких проблем, так как те, кто имеет дело с Сэлом, прекрасно знают, что с головой у него все в порядке, а Джозеф служит просто ширмой. Большинство же источников сходится на том, что, хотя Мистретта формально объявил Сэла главой семейства, он держит Иммордино на очень коротком поводке. – Иверс взглянул на Гиббонса поверх очков. – Нам известно еще по прежним расследованиям, что Мистретта не любит делиться властью.Гиббонс хмыкнул в ответ.– Весьма мягко сказано. Разве не он сломал как-то раз руку собственной жене только за то, что она посмела в его отсутствие подписать чек на оплату просроченного счета за воду?Иверс изумленно уставился на него поверх очков.– Я ничего об этом не слышал. Вы полагаете, что он не позволяет жене иметь собственный счет?– Вы смеетесь? Этот тип во всем следует традициям. Она была рада-радешенька, что он впустил ее в дом.Иверс покачал головой и захлопнул папку.– Что ж, пусть так, что бы там ни обсуждали Сэл и Рассел Нэш, ясно одно: это давние дела. Иммордино, похоже, не уполномочен начинать новый бизнес от имени семейства.Гиббонс пожал плечами.– Кто знает? Сэл Иммордино отнюдь не промах. Пока он управлял своей командой – когда Мистретту еще не засадили за решетку, – возникало впечатление, что он заправляет всем и вся в Джерси-Сити. Я бы не исключал в отношении него ни одного из вариантов. Вы хотите, чтобы я проверил его нынешние делишки?Почему бы и нет, подумал Гиббонс. Все что угодно, лишь бы выбраться из этого проклятого офиса обратно на улицу.Несколько расследований на целые сутки – чего еще желать? Наконец-то я смогу хоть немного отдохнуть от Лоррейн с ее занавесками и журналом для невест. Ну, выкладывай, в чем дело, Брент. Будь хоть раз в жизни человеком!– Нет, этого не нужно, – сказал Иверс.Черт! Вот дерьмо.– Берт, я хочу, чтобы вы отправились в Атлантик-Сити и проверили, как обстоят дела с Тоцци. Подберитесь к нему поближе и выясните, все ли с ним в порядке. Только не раскрывайте его.– Хорошо.Прошу прощения, Иверс, ты все-таки не совсем дерьмо. Беру свои слова обратно.– Что-нибудь еще? – поинтересовался Гиббонс.Ну давай, Брент, выкладывай поскорее.– Да. – Иверс положил очки на стол. – Еще одна вещь.Что еще, черт побери? – подумал Гиббонс.– Передайте мои наилучшие пожелания Лоррейн.– Разумеется, передам.Гиббонс потянулся к дверной ручке, ожидая, не скажет ли босс что-то еще, но Иверс нагнулся к компьютеру и нажал какую-то кнопку.Гиббонс немного помедлил, недоуменно разглядывая его. Наилучшие пожелания Лоррейн – что он, черт побери, имел в виду? Это его вообще не касается. И кому нужны его паршивые «наилучшие пожелания»? Дерьмо.Не отводя глаз от Иверса, Гиббонс открыл дверь и вышел из кабинета начальника. Глава 3 – ...И это будет, вне всякого сомнения, самый грандиозный поединок в истории профессионального бокса. Самые большие призы, самая большая аудитория, самые грандиозные телетрансляции на весь мир...Тоцци откровенно скучал. Он надвинул на нос темные очки и подавил зевоту, глядя на спину Рассела Нэша. Нэш был в своем репертуаре: опять дудел в свою дуду. Ну, что он еще скажет?Тоцци мельком взглянул на часы. Уже полчаса он стоял позади трибуны, глядя на спины сидящих за столом, на беспокойную толпу репортеров и операторов, свет слепил глаза, а он изо всех сил старался не отключаться от Нэша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34