https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/Jika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

- Ах, господа! - Замолчи, Трим, - сказал отец, продолжая проповедь, чтобы помешать Триму сердить доктора Слопа, - иначе мы никогда не кончим.)
«Самый верный способ определить цену какого-нибудь спорного положения - рассмотреть, насколько согласуются с духом христианства вытекающие из него следствия. - Это простое и решающее правило, оставленное нам Спасителем нашим, стоит тысячи каких угодно доводов. - По плодам их узнаете их.
«На этом я и заканчиваю мою проповедь, прибавив только два или три коротеньких самостоятельных правила, которые из нее вытекают.
«Во-первых . Когда кто-нибудь распинается против религии, - всегда следует подозревать, что не разум, а страсти одержали верх над его Верой . - Дурная жизнь и добрая вера неуживчивые и сварливые соседи, и когда они разлучаются, поверьте, что это делается единственно ради спокойствия.
«Во-вторых . Когда вот такой человек говорит вам по какому-нибудь частному поводу, что такая-то вещь противна его совести, - вы можете всегда быть уверены, что это совершенно все равно как если бы он сказал, что такая-то вещь противна ему на вкус: - в обоих случаях истинной причиной его отвращения обыкновенно является отсутствие аппетита.
«Словом, - ни в чем не доверяйте человеку, который не руководится совестью в каждом деле своем.
«А вам самим я скажу: помните простую истину, непонимание которой погубило тысячи людей, - что совесть ваша не есть закон. - Нет, закон создан богом и разумом, которые вселили в вас совесть, чтобы она выносила решения, - не так, как азиатский кади, в зависимости от прилива и отлива страстей своих, - - а как британский судья в нашей стране свободы и здравомыслия, который не сочиняет новых законов, а лишь честно применяет существующие».

Finis.
- Ты читал проповедь превосходно, Трим, - сказал отец. - Он бы читал гораздо лучше, - возразил доктор Слоп, - если бы воздержался от своих замечаний. - Я бы читал в десять раз лучше, сэр, - отвечал Трим, - если бы сердце мое не было так переполнено. - Как раз по этой причине, Трим, - возразил отец, - ты читал проповедь так хорошо. Если бы духовенство нашей церкви, - продолжал отец, обращаясь к доктору Слопу, - вкладывало столько чувства в произносимые им проповеди, как этот бедный парень, - то, так как проповеди эти составлены прекрасно, - (- Я это отрицаю, - сказал доктор Слоп) - я утверждаю, что наше церковное красноречие, да еще на такие волнующие темы, - сделалось бы образцом для всего мира. - Но, увы! - продолжал отец, - с огорчением должен признаться, сэр, что в этом отношении оно похоже на французских политиков, которые выигранное ими в кабинете обыкновенно теряют на поле сражения. - - Жалко было бы, - сказал дядя, - если бы проповедь эта затерялась. - Мне она очень нравится, - сказал отец, - - она драматична, - - и в этом литературном жанре, по крайней мере в искусных его образцах, есть что-то захватывающее. - - - У нас часто проповедуют в этом роде, - сказал доктор Слоп. - Да, да, я знаю, - сказал отец, - но его тон и выражение лица при этом настолько же не понравились доктору Слопу, насколько приятно ему было бы простое согласие отца. - - Но наши проповеди, - продолжал немного задетый доктор Слоп, - - очень выгодно отличаются тем, что если уж мы вводим в них действующих лиц, то только таких, как патриархи, или жены патриархов, или мученики, или святые. - В проповеди, которую мы только что прослушали, есть несколько очень дурных характеров, - сказал отец, - но они, по-моему, нисколько ее не портят. - - - Однако чья бы она могла быть? - спросил дядя Тоби. - Как могла она попасть в моего Стевина? - Чтобы ответить на второй вопрос, - сказал отец, - надо быть таким же великим волшебником, как Стевин. - Первый же, - по-моему, - не так труден: - ведь если мне не слишком изменяет моя сообразительность, - - я знаю автора: конечно, проповедь эта написана нашим приходским священником.
Основанием для этого предположения было сходство прочитанной проповеди по стилю и манере с проповедями, которые отец постоянно слышал в своей приходской церкви, - - оно доказывало так неоспоримо, как только вообще априорный Довод способен доказать такую вещь философскому уму, - что автором ее был Йорик и никто другой. - - - Догадка эта получила также и апостериорное доказательство, когда на другой день Йорик прислал за ней к дяде Тоби слугу своего.
По-видимому, Йорик, интересовавшийся всеми видами знания, когда-то брал Стевина у дяди Тоби; по рассеянности он сунул в книгу свою проповедь, когда написал ее, и, по свойственной ему забывчивости, отослал Стевина по принадлежности, а заодно с ним и свою проповедь.
- Злосчастная проповедь! После того как тебя нашли, ты была вторично потеряна, проскользнув через незамеченную прореху в кармане твоего сочинителя за изодранную предательскую подкладку, - ты глубоко была втоптана в грязь левой задней ногой его Росинанта, бесчеловечно наступившего на тебя, когда ты упала; - пролежав таким образом десять дней, - ты была подобрана нищим, продана за полпенни одному деревенскому причетнику, - уступлена им своему приходскому священнику, - навсегда потеряна для ее сочинителя - и возвращена беспокойным его манам только в эту минуту, когда я рассказываю миру ее историю.
Поверит ли читатель, что эта проповедь Йорика произнесена была во время сессии суда присяжных в Йоркском соборе перед тысячей свидетелей, готовых клятвенно это подтвердить, одним пребендарием названного собора, который не постеснялся потом ее напечатать, - - и это произошло всего лишь через два года и три месяца после смерти Йорика! - Правда, с ним и при жизни никогда лучше не обращались! - - а все-таки было немного бесцеремонно этак его ограбить, когда он уже лежал в могиле.
Тем не менее, уверяю вас, я бы не стал предавать анекдот этот гласности, - ибо поступивший таким образом джентльмен был в наилучших отношениях с Йориком - и, руководясь духом справедливости, напечатал лишь небольшое количество экземпляров, назначенных для бесплатной раздачи, - а кроме того, мне говорили, мог бы и сам сочинить проповедь не хуже, если бы счел это нужным; - - и рассказываю я об этом вовсе не с целью повредить репутации упомянутого джентльмена или его церковной карьере; - предоставляю это другим; - нет, мной движут два соображения, которым я не в силах противиться.
Первое заключается в том, что, исправляя несправедливость, я, может быть, принесу покой тени Йорика, - которая, как думают деревенские - и другие - люди, - - до сих пор блуждает по земле.
Второе мое соображение то, что огласка этой истории служит мне удобным поводом сообщить: ежели бы характер священника Йорика и этот образец его проповедей пришлись кому-нибудь по вкусу, - что в распоряжении семейства Шенди есть и другие его проповеди, которые могли бы составить порядочный том к услугам публики - - и принести ей великую пользу.
Глава XVIII
Обадия бесспорно заслужил две обещанные ему кроны; ибо в ту самую минуту, когда капрал Трим выходил из комнаты, явился он, гремя инструментами, заключенными в упомянутом уже зеленом байковом мешке, который висел у него через плечо.
- Теперь, когда мы в состоянии оказать некоторые услуги миссис Шенди, - сказал (просияв) доктор Слоп, - было бы не худо, я думаю, узнать о ее здоровье.
- Я приказал старой повитухе, - отвечал отец, - сойти к нам при малейшем затруднении; - - ибо надо вам сказать, доктор Слоп, - продолжал отец со смущенной улыбкой, - что в силу особого договора, торжественно заключенного между мной и моей женой, вам принадлежит в этом деле только подсобная роль, да и то лишь в том случае, если эта сухопарая старуха не управится без вашей помощи. - - У женщин бывают странные причуды, и в случаях такого рода, - продолжал отец, - когда они несут всю тяжесть и терпят жестокие мучения для блага наших семей и всего человеческого рода, - они требуют себе права решать en souveraines, в чьих руках и каким образом они предпочитали бы их вынести.
- Они совершенно правы, - сказал дядя Тоби. - Однако, сэр, - заявил доктор Слоп, не придавая никакого значения мнению дяди Тоби и обращаясь к отцу, - лучше бы они распоряжались другими вещами; и отцу семейства, желающему продолжения своего рода, лучше, по-моему, поменяться с ними прерогативами и уступить им другие права вместо этого. - Не знаю, - отвечал отец с некоторой резкостью, показывавшей, что он недостаточно взвешивает свои слова, - не знаю, - сказал он, - какими еще правами могли бы мы поступиться за право выбора того, кто будет принимать наших детей при появлении их на свет, - разве только правом производить их. - - Можно поступиться чем угодно, - заметил доктор Слоп. - - Извините, пожалуйста, - отвечал дядя Тоби. - - Вы будете поражены, сэр. - продолжал доктор Слоп, - узнав, каких усовершенствований добились мы за последние годы во всех отраслях акушерского искусства, в особенности же по части скорого и безопасного извлечения плода, - на одну эту операцию пролито теперь столько нового света, что я (тут он поднял руки) положительно удивляюсь, как это до сих пор… - Желал бы я, - сказал дядя Тоби, - чтобы вы видели, какие громадные армии были у нас во Фландрии.
Глава XIX
Я опускаю на минуту занавес над этой сценой, - чтобы кое-что вам напомнить - и кое-что сообщить.
То, что я собираюсь сообщить вам, признаться, немного несвоевременно, - ибо должно было быть сказано на сто пятьдесят страниц раньше, но я тогда уже предвидел, что это кстати будет сказать потом, и лучше всего здесь, а не где-нибудь в другом месте. - Писатели непременно должны заглядывать вперед, иначе не будет жизни и связности в том, что они рассказывают.
Когда то и другое будет сделано, - занавес снова поднимется, и дядя Тоби, отец и доктор Слоп будут продолжать начатый разговор, не встречая больше никаких помех.
Итак, скажу сначала о том, что я хочу вам напомнить. - Своеобразие взглядов моего отца, показанное на примере выбора христианских имен и еще раньше на другом примере, - мне кажется, привело вас к заключению (я, право, уже говорил об этом), что отец мой держался таких же необычайных и эксцентричных взглядов на десятки других вещей. Действительно, не было такого события в человеческой жизни, начиная от зачатия - и кончая болтающимися штанами и шлепанцами второго детства, по поводу которого он не составил бы своего любимого мнения, столь же скептического и столь же далекого от избитых путей мысли, как и два рассмотренные выше.
- Мистер Шенди, отец мой, сэр, на все смотрел со своей точки зрения, не так, как другие; - он освещал всякую вещь по-своему; - он ничего не взвешивал на обыкновенных весах; - нет, - он был слишком утонченный исследователь, чтобы поддаться такому грубому обману. - Если желаете получить истинный вес вещи на научном безмене, точка опоры, - говорил он, - должна быть почти невидимой, чтобы избежать всякого трения со стороны ходячих взглядов; - - без этого философские мелочи, которые всегда должны что-нибудь значить, окажутся вовсе не имеющими веса. - Знание, подобно материи, - утверждал он, - делимо до бесконечности; - граны и скрупулы составляют такую же законную часть его, как тяготение целого мира. - Словом, - говорил он, - ошибка есть ошибка, - все равно, где бы она ни случилась, - в золотнике - или в фунте, - и там и здесь она одинаково пагубна для истины, и последняя столь же неизбежно удерживается на дне своего кладезя промахом в отношений пылинки на крыле мотылька, - как и в отношении диска солнца, луны и всех светил небесных, вместе взятых.
Часто плакался он, что единственно от недостатка должного внимания к этому правилу и умелого применения его как к практической жизни, так и к умозрительным истинам на свете столько непорядков, - что государственный корабль дает крен; - и что подрыты самые основы превосходной нашей конституции, церковной и гражданской, как утверждают люди сведущие.
- Вы кричите, - говорил он, - что мы погибший, конченый народ. - Почему? - спрашивал он, пользуясь соритом, или силлогизмом Зенона и Хрисиппа, хотя и не зная, что он им принадлежал. - Почему? Почему мы погибший народ? - Потому что мы продажны. - В чем же причина, милостивый государь, того, что мы продажны? - В том, что мы нуждаемся; - не наша воля, а наша бедность соглашается брать взятки. - А отчего же, - продолжал он, - мы нуждаемся? - От пренебрежения, - отвечал он, - к нашим пенсам и полупенсовикам. Наши банковые билеты, сэр, наши гинеи, - даже наши шиллинги сами себя берегут.
- То же самое, - говорил он, - происходит во всем цикле наук; - великие, общепризнанные их положения не подвергаются нападкам. - Законы природы сами за себя постоят; - но ошибка - (прибавлял он, пристально смотря на мою мать) - ошибка, сэр, прокрадывается через мелкие скважины, через узенькие щели, которые человеческая природа оставляет неохраняемыми.
Так вот об этом образе мыслей моего отца я и хотел вам напомнить. - Что же касается того, о чем я хотел вам сообщить и что приберег для этого места, то вот оно: в числе многих превосходных доводов, при помощи которых отец мой убеждал мою мать предпочесть помощь доктора Слопа помощи старухи, - был один очень своеобразный; обсудив с ней вопрос как христианин и собираясь вновь обсудить его с ней как философ, он вложил в этот довод всю свою силу, рассчитывая на него как на якорь спасения. - - Довод подвел его; не потому, что в нем заключался какой-нибудь недостаток; но, как отец ни бился, ему так и не удалось растолковать матери всю его важность. - Вот дурацкое положение! - сказал он себе однажды вечером, выйдя из комнаты после полуторачасовых бесплодных попыток убедить свою жену, - вот дурацкое положение! - сказал он, кусая себе губы, когда затворял дверь, - владеть искусством тончайших рассуждений, - - и иметь при этом жену, которой невозможно вбить в голову простейшего силлогизма, хотя бы от этого зависело спасение души твоей.
Довод этот хотя и не возымел никакого действия на мою мать, - имел, однако, в глазах отца больше силы, чем все его другие доводы, вместе взятые. - Постараюсь поэтому отдать ему должное, - изложив его со всей отчетливостью, на какую я способен.
Отец исходил из двух следующих неоспоримых аксиом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74


А-П

П-Я