Теперь ей оставалось только поцеловать накрашенную щеку. В общем-то, это не составляло особого труда, потому что он добр, хотя и казался таким странным и выглядел таким старым вблизи. Она знала, что если она скажет нечто такое, что не одобрят другие, дядя король поймет. Виктория знала, что он не подвергает ее испытанию, что она действительно заинтересовала его. Она понравилась ему, потому что маленькая, и он ей понравился тоже, потому что хоть и стар, но добр.
Вот в чем дело, подумала она, он добр.
И она обвила его шею руками и поцеловала.
Это было неверно и не то, что от нее ожидали. Нужно было быстро и уважительно чмокнуть его в щеку и сделать это таким образом, чтобы показать, что она ценит честь, оказанную ей тем, что ей разрешили поцеловать короля в щеку. А она поцеловала его так, будто хотела сделать это… и не потому, что король, но потому, что он старый и добрый джентльмен и понравился ей.
Ему доставило радость, как она это сделала. Его рука на мгновение обняла ее, и он сказал слегка растроганным голосом:
– Спасибо тебе, моя дорогая.
После этого ее опустили, и королю представили Феодору.
Это произошло намного официальней, но было совершенно ясно, что Феодора тоже понравилась королю. Принесли для нее кресло, и он усадил ее рядом с собой и заговорил о Германии.
Король смеялся, и беседа с Феодорой, казалось, очень занимала его.
Виктория удивилась. «Я уверена в том, что Феодора нравится ему больше, чем я», – подумала она.
* * *
Когда представление окончилось и герцогиня пришла в комнату, отведенную ей, она чувствовала себя очень неловко. Герцогиня хотела, чтобы ее сопровождал Джон Конрой, с которым могла бы все обсудить.
Почему король вдруг приказал им приехать в Виндзор? Нет ли у него какого-нибудь плана забрать у нее Викторию? Этого она боялась постоянно, того, что Викторию отберут у нее. Если ребенка отберут, у ее матери не останется права голоса в воспитании. Ее превратят в ничто. И чему они научат Викторию? Быть такими же, как они – беспутными любителями наслаждений, неспособными править, – вести безнравственную жизнь, влезать в долги, играть в азартные игры. Герцогиня Кентская содрогнулась.
Король сделал все, чтобы очаровать ребенка, и без труда добился этого, потому что Виктория еще очень юная и легко поддается влиянию. Ребенка винить нельзя, хотя девочка и забыла обо всем, чему ее учили, и пошла ему навстречу, можно сказать, несколько неприличным образом. Он был покорен ее непринужденностью, и это хорошо, потому что королю она, несомненно, понравилась. Однако ситуация сложилась сложная, и герцогиня не могла не испытывать множества опасений.
А что если они собираются похитить ребенка?
Она пошла в комнату Виктории. Ребенок засыпал. Это был день, полный волнений.
– Моя дорогая, – сказала герцогиня, целуя ее в лоб.
– Здравствуй, мама.
– Ты очень хочешь спать, дорогая?
– О да.
– Ты должна быть осторожной. Ты должна помнить о том, что твой дядя Георг – король. Ты должна мне немедленно рассказать, если он что-то тебе предложит и спросит, не хочешь ли ты жить в Виндзоре… или…
Глаза Виктории закрылись. Она спала.
Она выглядит такой юной – почти как маленький ребенок, нежно подумала герцогиня. О, моя драгоценная красивая девочка, да защитит тебя Бог и доведет благополучно до короны.
Она наклонилась и поцеловала гладкий лобик. Виктория открыла глаза и сказала:
– Я… очень люблю Феодору.
И это дало герцогине новый повод для беспокойства.
В ту ночь король не находил себе покоя. Сон покинул его. Ребенок с его юной свежестью очаровал его. Как прекрасна юность! Пока ее не посадили ему на колени и она не приблизила свое лицо для поцелуя, он не мог четко рассмотреть ее. В тот момент он рассмотрел гладкую, безупречную кожу, нежный румянец щек и ясные удивленные глаза. О, как же прекрасна юность, которую можно оценить только в зрелом возрасте! И эта малышка однажды станет королевой – если Аделаида не родит ребенка, что с каждым днем становится все менее и менее вероятным.
Нет, это произойдет почти наверняка. И когда-нибудь румяная свежесть увянет, и она превратится в массу стареющего мяса, как то громадное тело, которое лежит в этой постели. Но, возможно, все будет не так; возможно, что она будет вести совсем иную жизнь. «Я такой из-за того образа жизни, какой я вел», – подумал он.
Его пальцы сомкнулись на миниатюрном портрете Марии Фитцерберт, который он носил на шее.
Все могло бы быть иначе.
Думая о Марии, он вспомнил обаятельную сестру Виктории. Какая маленькая красавица – восемнадцать лет! Бывали дни, когда он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы опять жениться.
Такая молодая и сочная женщина, как Феодора, заставила бы его вновь почувствовать себя молодым. А почему бы и нет! Он обсудит это с Эрнестом, который теперь поселился в Виндзоре и которого он сделал своим доверенным лицом.
Брак – с такой красивой молодой девушкой, как единокровная сестра Виктории Феодора.
С этой приятной мыслью можно было и уснуть.
* * *
Леди Мария Конингхэм – дочь Елизаветы – и лорд Грейвз привели по приказу короля небольшую тележку с четырьмя красивыми серыми лошадьми к дверям дома. Они собирались взять Викторию на прогулку в Сэндпит-Гейт.
Король подумал, объяснил лорд Грейвз, что Виктории будет особенно интересно посмотреть на зверей в зоопарке, который он там устроил.
Это вызвало бурную радость у Виктории, однако герцогиня была недовольна тем, что с ними едет Мария Конингхэм. По ее мнению, дочери королевской любовницы не подобает находиться в компании Виктории.
Виктория очень любила животных, в особенности жирафов и газелей, и подумала о том, как хорошо быть королем и иметь зоопарк.
Она сказала об этом леди Марии, которая засмеялась и ответила, что король будет счастлив тем, что его животные доставили Виктории такое удовольствие.
– Я сама скажу ему, – сказала Виктория и подумала о том, почему таким мрачным выглядит лорд Грейвз. Позже она узнала, что это вызвано тем, что у его жены любовный роман с герцогом Камберлендом – еще одним ее дядей, со злобой которого она в свое время очень близко познакомится.
Этот день доставил ей много радости, и Виктория осталась без сил, когда вернулась в Виндзор-Лодж к своей встревоженной маме.
На следующий день она гуляла с мамой и с несколькими сопровождающими лицами, когда к ним подъехал король в своей карете. Она была восхищена тем, с какой скоростью подлетел к ним сверкающий экипаж и как резко остановился. Его нельзя было спутать ни с каким другим.
Мать крепко схватила ее за руку, но король поприветствовал их, а потом его взор остановился на ней, как будто они были старыми друзьями.
– Подсадите ее, – крикнул он.
Виктория почувствовала, как мамина рука сжимает ее руку, и на секунду подумала, что мама не позволит ей поехать. Потом ее подняли и посадили между королем и тетей Марией, герцогиней Глочестерской. Больше никого в фаэтоне не было.
Они унеслись, оставив маму позади с несколько растерянным выражением на лице. Но скоро она забыла о маме, потому что, конечно, ее возбуждала возможность находиться в обществе короля.
Тетя Мария тоже была добра и спросила, как ей нравится визит в Виндзор. Очень скоро она обнаружила, что в обществе короля можно забыть о том, что следует делать, и делать и говорить то, что приходит на ум. Она сказала об этом, и он засмеялся.
– Здесь намного лучше, чем в Кенсингтонском дворце, – сказала она и добавила: – Вы очень удобный человек, несмотря на то, что король. – Это вызвало смех у него и у тети Марии.
Он казался намного моложе, чем в своем кресле. Его тело больше походило на тело человека, а щеки были нарумянены не так сильно. Он действительно прекрасно выглядел, если не рассматривать со слишком близкого расстояния. И хотя дядя так добр и говорит такие смешные вещи, он всегда выглядит как король – но при этом самым приятным образом.
Он мог так копировать людей, что это вызывало у нее смех, а поскольку племянница веселилась от души, он старался все больше и больше.
Ехать в королевской коляске с ним и тетей Марией, которая явно очень его любила и считала замечательным человеком, было даже приятней, чем побывать в его зверинце с грустным лордом Грейвзом и взбалмошной леди Марией.
Они объехали вокруг Вирджиния Уотер, а затем король сказал, что он возьмет ее в свой «Храм рыбной ловли». Здесь они поднялись на баржу, где она сидела рядом с королем, пока тот ловил рыбу, а оркестр играл, начав и кончив мелодией гимна «Боже, храни короля». Там же находился герцог Веллингтонский, и король представил его ей. Очень важный джентльмен, и, холодно подумала Виктория, очень хорошо знает об этом и жаждет, чтобы все тоже знали. Он был совсем не такой обаятельный, как дядя король – но ведь никто и не может быть таким же обаятельным.
Когда они вернулись домой, ей пришлось рассказать маме все, что произошло. Та жадно слушала и хотела знать все, что король сказал Виктории и что Виктория ответила ему. Было нелегко удовлетворить требованиям мамы, потому что когда наслаждаешься, сказала она, то не думаешь о том, что говоришь, и не стараешься запомнить то, что говорят другие.
– Я думаю, мама, что дядя король – самый обаятельный джентльмен в мире.
Самый обаятельный джентльмен в мире! – подумала герцогиня. Он старается завоевать ее. Для чего? Для чего же, как не для того, чтобы отобрать ее у матери, потому что каким бы обаятельным он ни был с Викторией и корректным в обращении с герцогиней, он не мог совсем скрыть того факта, что не любит ее.
О, скорей бы вернуться в сравнительно безопасную атмосферу Кенсингтонского дворца! Теперь, когда Виктория растет, их со всех сторон подстерегают опасности.
Злой герцог Камберленд – доверенное лицо короля. Он способен на все. Негодяй, распутник… и даже убийца!
Какие замыслы готовятся против ее драгоценной Виктории?
* * *
Король поставил себе задачу сделать визит Виктории в Виндзор памятным событием. Надо, сказал он, придумать для нее развлечения. Чем можно скорее всего развлечь ребенка? Чем-то веселым и красочным, музыкой, танцами.
Надо организовать вечеринку в зимнем саду, пригласить труппу танцоров. Виктория должна сидеть рядом с ним, и он сделает все, чтобы она наслаждалась этим представлением.
Девочка наслаждалась. Это было замечательно. Время от времени она смеялась от восторга. Король смотрел на нее с колоссальным удовольствием. Уже давно он не был так весел.
Ей очень понравился оркестр, и она подумала: «Когда я стану королевой, я буду держать оркестры во всех своих домах, и они все время будут играть». Одно Виктория ясно поняла во время своего визита: как здорово быть повелителем. Все хотят доставить тебе удовольствие, и ты можешь сделать всех счастливыми, устраивая прогулки и вечера.
Король склонился к ней.
– Я думаю, тебе нравится музыка.
– Да, спасибо, дядя король.
– В нашей семье это обычай. Даже мой отец любил музыку.
«Даже? – подумала Виктория. – Почему даже?» Его отец, это ее дедушка, но она слышала о нем очень мало. Он был королем, когда она родилась, значит, не так давно. Нужно не забыть спросить фрейлейн Лезен, почему та не рассказывает больше о короле Георге III. По крайней мере теперь ясно, что дедушка любил музыку.
– Но он слушал только Генделя. В нашей семье всегда очень любили этого композитора.
Она это знала, так как ее тоже учили любить Генделя – только это называлось ценить его.
– А теперь скажи мне, – обратился король, – что бы ты хотела, чтобы оркестр сыграл? Они исполнят все, что ты хочешь.
– Я хочу послушать, как они сыграют «Боже, храни короля».
Король порозовел. Она знала, что сделала правильный выбор, и была очень счастлива.
– Принцесса Виктория попросит оркестр исполнить то, что ей больше всего хочется услышать, – сказал король, и все приготовились выслушать ее желание.
– «Боже, храни короля», – сказала девочка очень чистым голосом.
Король наклонился к ней и сжал ее руку.
– Это, моя дорогая, – сказал он, – прекрасная мысль. Просьба Виктории вызвала радостное удивление в зимнем саду.
– Принцесса Виктория – готовый дипломат, – шептали гости.
* * *
Такой замечательный визит не мог продолжаться вечно.
Прощальная церемония очень походила на церемонию встречи. Король сидел в кресле рядом с леди Конингхэм. Виктория сделала свой реверанс.
– А теперь скажи мне, – попросил король, – тебе понравился визит?
– Это был самый волнующий визит в моей жизни, – ответила Виктория искренне.
– Скажи мне, какая его часть понравилась тебе больше всего?
Ей не нужно было думать долго.
– Лучшая часть, – сказала она, – была, когда я гуляла с мамой, а вы подъехали в вашей великолепной коляске и сказали: «Подсадите ее».
– Неужели я действительно это сказал?
– Да, вы действительно сказали. «Подсадите ее», сказали вы, и меня подсадили. – Виктория засмеялась, и король засмеялся вместе с ней. – И мы поехали кататься к Вирджинии Уотер, и мы ехали быстрей, чем я когда-либо ездила, и уздечка звякала, и экипаж был такой великолепный, и мы разговаривали и смеялись – что и сделало эту прогулку лучшей частью моего визита.
Ни у кого не осталось сомнений в том, что Виктория знала, как очаровать короля, так же хорошо, как он знал, как очаровать ее.
ЛОРД-АДМИРАЛ АНГЛИИ
После смерти Фредерика Уильям стал вести себя странно. Он высказывал самые бестактные замечания, и не оставалось сомнений в том, что сам факт, что он стал очевидным наследником престола, ударил ему в голову. Герцог свободно говорил о том, что сделает, став королем. Он постоянно осматривал дом, строившийся для него, и через день ездил туда из Буши посмотреть, как продвигается строительство. Уильям был зачарован новым домом. Это будет здание с ионическими и дорическими колоннами и тремя впечатляющими этажами.
Он мечтал о доме, который был бы еще более величественным, чем Карлтон-хаус, но только без восточных украшений внутри. Это должен быть прекрасный дом, великолепный дом, но в то же время дом моряка.
Единственная тема, способная отвлечь его мысли от королевского величия, которым скоро он будет наделен, были дела его детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46