https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Jika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Саймон добрался домой, на Бари-стрит, к полудню следующего дня. Так как ни он, ни мистер Харблдон не были ограничены во времени, они разумно позволили себе понежиться в постели до условленного часа. Затем они съели продуманный и основательный завтрак, так что, когда они покинули «Зеленого человека», было уже за полдень.
Все еще переполненный братской благодарностью, Саймон направился на Арлингтон-стрит, надеясь застать виконта дома.
Он не особенно удивился, когда Олдэм, открывший дверь, сказал, что его светлости нет дома; но, когда дворецкий добавил, что милорд еще не вернулся из Хэрроугейта, Саймон выпучил глаза и потрясенно повторил:
– Из Хэрроугейта?
– Да, сэр, насколько мне известно.
Саймону нельзя было отказать в сообразительности, и через несколько секунд он догадался, что заставило брата отправиться в такое долгое и утомительное путешествие. Он подавил невольный смешок и, смерив взглядом Олдэма, решил, что дальнейшие расспросы бессмысленны. Скорее всего, Десфорд не стал делиться с дворецким своими планами. Саймон ограничился тем, что попросил передать его брату короткое сообщение:
– Когда он вернется, скажите, что я буду в Лондоне до конца недели.
– Обязательно, мистер Саймон! – с облегчением ответил Олдэм, избежавший больших затруднений. Он знал Саймона с колыбели и относился к нему со снисходительной нежностью, но младенец вырос и стал изрядным пустомелей, так что при дальнейших расспросах перед дворецким встал бы выбор: подвести хозяина или обидеть мистера Саймона. В свое время в Вулвершеме Педмур познакомил его с главными заповедями своего ремесла: сохранять неизменную скрытность и никогда не болтать о делах своих господ.
Саймон уговорился встретиться со своими друзьями в Брайтоне и уже собрался было ехать, когда спохватился, что комнату в «Корабле» следовало заказать не позже прошлой субботы. Только законченный осел мог бы надеяться найти приличную комнату в Брайтоне в разгар сезона, если не позаботился заказать ее заранее, следовательно, Саймон был обречен провести ближайшие несколько дней, слоняясь по Лондону, в разгар июля больше напоминающему пустыню, чем фешенебельную столицу. Нельзя сказать, чтобы Лондон не представлял совсем никакой возможности развлечься даже в это время года; когда спустя пару дней после визита на Арлингтон-стрит Саймон размышлял, стоит ли посвятить вечер театру в Сэррее или отправиться в «Королевского петуха», в дверь постучал домовладелец, бывший «джентльмен при джентльмене», при выходе в отставку купивший приличный дом на Бари-стрит и взявший на квартиру троих джентльменов.
– К вам джентльмен, сэр, – коротко доложил он, протягивая визитную карточку.
На карточке изысканным витиеватым шрифтом было напечатано: «Барон Монте Тоскано». Саймон бросил на нее взгляд и вернул домовладельцу.
– Не знаю такого! – сказал он. – Скажите ему, что меня нет. Но от двери до него донесся вкрадчивый голос:
– Тысяча извинений, сэр! Я только что обнаружил, что по ошибке дал этому славному человеку чужую карточку! Я имею честь говорить с мистером Саймоном Каррингтоном? Впрочем, не стоило и спрашивать – ваше замечательное сходство с батюшкой – надеюсь, он в доброй здравии – говорит за себя!
Застигнутый врасплох, Саймон произнес:
– Да, я Саймон Каррингтон, но, боюсь, с вами я не знаком?
– Это вполне естественно! – с сияющей улыбкой воскликнул незнакомец. – Мы с вами никогда не встречались, я в этом совершенно уверен и вы тоже до этой минуты были для меня просто именем. – Он повернулся и величественно бросил отставному камердинеру: – Благодарю вас, милейший, можете идти.
– Меня зовут Дидлбери, сэр, если не возражаете, – ответил «милейший» тоном, который ясно давал понять, что он думает о госте мистера Каррингтона.
– Вовсе нет, дружище! Отличное имя, должен сказать! – любезно произнес посетитель.
Дидлбери, в замешательстве топтавшийся у порога, ожидая знака от мистера Саймона, неохотно вышел.
– Ну а теперь я исправлю свою ошибку… – Посетитель вытащил толстый футляр для визитных карточек и начал рыться в нем.
Саймон в изумлении уставился на него.
Костюм посетителя, господина средних лет, был таким же красочным, как и его манера выражаться. Если последним писком моды в настоящий момент считалась строгая элегантность, допускавшая отступление в виде разве что яркого жилета или заколки для галстука с драгоценным камнем, то на посетителе мистера Каррингтона был пурпурный облегающий сюртук, сорочка с грудью, накрахмаленной до такой степени, что он смахивал на зобатого голубя, и густо расшитый жилет. Причудливо разукрашенный монокль висел на цепочке у него на шее, на поясе болтались многочисленные брелоки; сверкающая заколка торчала из узкого галстука, а на пальцах переливались кольца. Скорее всего, в молодости это был интересный мужчина, но безошибочные признаки разгульного образа жизни – такие, как мешки под глазами, налитыми кровью, – изрядно портили гармонию некогда красивого лица.
– А, вот она! – воскликнул он, выудив нужную карточку и с разумной предосторожностью подвергнув ее тщательной инспекции с помощью монокля. – Нет, не та… Неужели я забыл… А! Ну, вот, наконец!
Обескураженный, Саймон поинтересовался:
– Неужели вы… Неужели вы пользуетесь разными визитными карточками, сэр?
– Разумеется! Видите ли, это исключительно удобно – в одном месте подаешь эту, в другом – ту… Я много путешествую, знаете ли. Но вот карточка, на которой значится мое настоящее имя, – сказал он, с поклоном протягивая ее Саймону, – и, без сомнений, это сразу прояснит цель моего визита!
Саймон с любопытством взял карточку и взглянул на нее. Значившееся на ней имя заставило его воскликнуть:
– Уилфред Стин?! Так вы не умерли?!
– Нет, сэр, я не умер, – сказал мистер Стин, поудобнее устраиваясь в кресле. – Я, можно сказать, вполне жив. И уверяю вас, перефразируя известного поэта, что не могу понять, кому потребовалось объявить меня покинувшим земную юдоль. Шекспир, кажется?
– Возможно, – сказал Саймон. – Но мне кажется, вам не на что обижаться, если вас считали умершим! Что еще оставалось думать, если о вас ничего не слышали уже много лет?
– Означает ли это, молодой человек, что если я позволил себе оставаться в живых, то должен был бы сообщить об этом моей единственной дочери? Не говоря уж о том создании, заботам которого я ее доверил? – с упреком поинтересовался мистер Стин.
– Вот именно, – прозаично ответил Саймон.
– Я предпринимал определенные попытки, – туманно ответил мистер Стин. – Действительно, я предпринимал определенные попытки. Но это дело прошлого! Я пришел не для того, чтобы обмениваться с вами пустыми любезностями. Я хочу узнать от вас, где скрывается ваш брат, мистер Каррингтон!
Саймон ощетинился:
– У меня два брата, сэр, и ни одному из них не нужно скрываться!
– Я говорю о Десфорде. Меня не интересует другой ваш брат, о существовании которого я не подозревал. Должен признаться, как и о вашем – до этого утра. – Он испустил глубокий вздох и печально наклонил голову. – Он мнит себя недосягаемым! Без сомнений, вы не очень задумываетесь о будущем?
– Нет!
– Как мне это знакомо! Увы, как знакомо! Конечно, вам, стоящему лишь на пороге жизни, трудно прочувствовать ее глубочайшее значение в полной мере. Когда я вспоминаю свою собственную безмятежную, беззаботную юность…
– Простите, сэр! – безжалостно перебил его разглагольствования Саймон. – Мне кажется, вы отвлеклись! Насколько я понял, вы хотите узнать, где можно найти моего брата Десфорда. Знай я, где он, я был бы счастлив сообщить вам это, потому что он будет чертовски рад увидеть вас, насколько мне известно! Но что я могу сказать точно – он нигде не скрывается! Кроме того, – добавил он, слегка заикаясь от возмущения, с румянцем на щеках, – не могу представить себе причины, по которой он стал бы скрываться! И больше того я бы попросил вас не выдвигать таких оскорбительных предположений!
– Настоящий Каррингтон! – скорбно заметил мистер Стин. – Прошлое оживает перед моими глазами! Ваш досточтимый батюшка…
– Оставим моего отца в покое! – перебил распалившийся Саймон.
– Полегче, полегче, мой дорогой! Мне не так уж приятно вспоминать, как несправедливо он обошелся со мной. Как мало проявил понимания к юношеской неопытности и сочувствия к молодому человеку, подвергнувшемуся свирепому наказанию безжалостного отца – по правде говоря, настоящего упыря! Я скажу больше…
– Довольно! – перебил Саймон. – Мне толком неизвестно, что вы там натворили, сэр, но я знаю точно, что мой отец задал вашему хорошую трепку, когда узнал, что он вас выгнал!
– Правда? – живо заинтересовался мистер Стин. – Значит, я ошибался в нем. Я должен быть благодарен случайности, открывшей мне глаза! Она пролила бальзам в мою израненную душу… Но как я мог об этом догадаться? Должен признаться, мне тоже досталось от него!
– Буду очень вам обязан, сэр, если вы наконец объясните мне причину вашего появления. Я уже сказал вам, что не знаю, где Десфорд, и могу только посоветовать вам подождать его возвращения в Лондон. Он живет на Арлингтон-стрит, и прислуга ждет его приезда с минуты на минуту.
– Мне известно, что он живет на Арлингтон-стрит, – сказал мистер Стин. – Сразу после возвращения из Бата я попытался узнать его адрес – это оказалось совсем не сложно, его светлость – весьма известный человек в обществе.
– Конечно, это было несложно! – насмешливо заметил Саймон. – Стоило только справиться в адресном бюро!
Мистер Стин отвел эту колкость взмахом руки.
– Оставим это, – сказал он с большим достоинством. – Я узнал адрес и немедленно отправился в этот негостеприимный дом. Мне открыл индивидуум, в котором я признал дворецкого его светлости. Он, как и вы, мистер Каррингтон, обнаружил полное незнание местонахождения его светлости. Он был – не будем заострять на этом внимание – удивительно уклончив. Весьма уклончив! Я не простофиля и не ротозей, молодой человек, – по правде говоря, я очень наблюдателен, хоть и не люблю этим хвастаться! И я заключил, что меня приказано не принимать!
– Ну, если вы так решили, вам пора купить себе пару очков! – отрезал Саймон. – Как мог Десфорд отдать такой приказ, если он считал, что вы умерли? Проклятье, да какого черта стал бы он это делать? Смею заверить вас, он был бы рад вам, как никому другому! Вот так, и, если вы потрудитесь сообщить мне ваш адрес, обещаю незамедлительно передать его моему брату, как только он объявится! Все, что мне известно на сегодняшний день, – это что в начале прошлой недели он уехал в Хэрроугейт!
Мистер Стин погрузился в глубокие размышления. После продолжительной паузы он покачал головой и со снисходительной усмешкой произнес:
– Это заставляет меня с болью в душе усомниться в вашей откровенности – но не думайте, что я совсем не чувствителен к такой добродетели, как братская преданность. Уверяю вас, молодой человек, что я высоко ценю ваше благородное желание защитить своего брата, но тем постыдней его низость. Я скажу больше того! Не будь сейчас таким драматическим образом затронуты интересы моей обожаемой дочери, я бы восторгался вами! Но что, спрашиваю я себя, могло привлечь лорда Десфорда в Хэрроугейте? Нет сомнений, это излюбленный курорт для больных подагрой и паралитиков. Но если вы хотите внушить мне, что Десфорд, которому, по моим расчетам, около тридцати лет, страдает от какой-либо из перечисленных болезней, вы – простите мою прямоту – делаете это слишком грубо.
– Нет, он не страдает ни от одной из перечисленных вами болезней. Собственно говоря, он абсолютно здоров – и поехал в Хэрроугейт не ради поправки здоровья. Если я не ошибаюсь, он отправился туда по делу, которым следовало бы заняться вам, мистер Стин! Когда я видел его последний раз, он был занят поисками вашего отца!
– Та-та-та, мой мальчик! – укоризненно сказал мистер Стин. – Круто замешано, да плохо посолено! У меня никогда не было никаких дел в Хэрроугейте! И позволю себе уточнить, ни на каких водных курортах такого сорта: на них невозможно найти применение моему таланту. Что касается моего отца, я порвал всякие отношения с ним. Он для меня все равно что умер много лет назад.
– Десфорд поехал к нему просить защиты для его внучки – вашей дочери, сэр, которую вы бросили на произвол судьбы! – в ярости произнес Саймон. – Или она тоже умерла для вас?
– Неужели я дожил до того, что такие слова бросают мне в лицо! – воскликнул мистер Стин, прижимая к сердцу руки и закрыв глаза. – Мое единственное дитя – обожаемое дитя – единственная родная душа на свете! И прошу вас, ни слова больше о вашем беспутном брате! Я еще не пал так низко, чтобы признать родство с этим пронырой! – добавил он, неожиданно спускаясь с риторических высот. Естественно, он сразу поправился и добавил: – Я требую, чтобы вы, молодой человек, ответили: неужели мое присутствие в Лондоне не доказывает мою преданность единственному сокровищу, оставленному моей обожаемой супругой? – Сокрушенный переживаниями, он спрятал лицо за носовым платком, всем своим видом выражая скорбь.
– Нет, нисколько! – отрезал Саймон. – Каждый подумает, что вы примчались поживиться в горящем доме или что-то в этом роде!
Потрясенный, мистер Стин поднял голову и произнес с большим чувством:
– Если вы думаете, что горящий дом опасней для человека, чем этот ужасный город, вы ошибаетесь! Почему, вы думаете, я отряхнул его прах со своих ног? Почему предпочел отправиться в изгнание, оставив мое возлюбленное дитя – на время, конечно, – на попечении женщины, сумевшей убедить меня, что она сохранит мое главное сокровище?
– Я бы так не сказал, сэр, – решительно возразил Саймон. – Раз уж вы спрашиваете, я бы скорее сказал: потому что за вами по пятам следовали полицейские!
– Хуже! – трагически воскликнул мистер Стин. – Я не собираюсь описывать обстоятельства, которые привели к моему крушению, скажу только, что с момента моего рождения неудачи неотступно следовали за мной по пятам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32


А-П

П-Я