Она ведь почти страшненькая, правда, Стивен?
– Разумеется, – отвечал Стивен.
– Ты считаешь, она такая ужасно умная, Стивен? Я тебя спрашиваю.
– Не думай об этом. Она чертовски славная.
– Звучит уныло! – удовлетворенно сказала Валерия. – Ты ведь не хочешь, дорогой, чтобы она приезжала в Лексхэм?
– Хочу.
– Стивен, ты просто свинья! Почему?
– Мне она нравится. Пожалуйста, захлопни свой маленький прелестный ротик. Ненавижу, если ко мне пристают, когда я веду машину.
– Негодяй! Ты меня любишь?
– Да, черт побери!
– Что-то по твоим словам не похоже. Я красивая, правда?
– Да! Афродита и Елена в одном лице. Прекрати нести чепуху!
– Не могу понять, почему я влюбилась в тебя, дорогой. Ты такой отвратительный, – проворковала мисс Дин.
Стивен не удостоил это замечание ответом, и его нареченная, зарывшись подбородком в меховой воротник, погрузилась в молчание.
Они приехали в усадьбу Лексхэм одновременно с Эдгаром Мотисфонтом. Всех троих приветствовал Джозеф, который рысью выбежал на крыльцо, сияя от удовольствия, и, ссылаясь на привилегию старого актера, потребовал разрешения обнять Валерию. Его восторги по поводу прелестной картинки, которую являла собой Валерия, сделали выражение лица Стивена еще более зловещим, но были благосклонно встречены самим объектом внимания. Мисс Дин любила слушать восхищенные отзывы о своем очаровании и поощрительно улыбнулась на игривые реплики старика. Она подняла на Джозефа большие голубые глаза и сказала ему, что он ужасно испорчен. Это замечание привело Джозефа в восторг и заставило Стивена огрызнуться:
– Если бы старость могла...
– Стивен! – окликнул его Эдгар Мотисфонт, выходя из машины, которую посылали за ним на станцию.
– Привет! – буркнул тот.
– Какое неожиданное удовольствие, – процедил Мотисфонт, недоброжелательно глядя на Стивена.
– С чего это? – поинтересовался Стивен.
– Ну-ну-ну! – затараторил Джозеф, услышав этот обмен любезностями, и переключился на Мотисфонта. – Дорогой Эдгар! Входите, входите! Вы все, должно быть, замерзли! Посмотрите на небо! У нас будет снежное Рождество! Не удивлюсь, если через день-два мы будем кататься на санках.
– Не будем, – отрезал Стивен, следуя в хвосте процессии. – Привет, Матильда!
– А я подумала, чей это веселый голос, – усмехнулась Матильда. – Продолжаешь сеять вокруг радость, милый?
Жесткий рот Стивена растянулся в улыбке, но в этот момент в холл вышел Натаниель и одарил племянника лишь кивком головы и коротким: «Рад тебя видеть, Стивен». На лицо молодого человека возвратилось упрямое выражение, и он, казалось, задался целью вызвать недовольство всех, кто находился в пределах досягаемости.
Небрежно пожав руку мисс Дин, хозяин дома, не теряя времени даром, увлек Эдгара Мотисфонта в кабинет.
– Напомните мне как-нибудь, чтобы я научила вас обращаться с дядей Натом, – добродушно предложила Матильда мисс Дин.
– Помолчи, черт тебя побери! – огрызнулся Стивен. – Господи, зачем я только приехал?
– Возможно, потому, что куда-нибудь еще тебя просто не приглашали, – пропела Матильда. Бросив взгляд на нелепо испуганное лицо Джозефа, она добавила: – Но если уж ты здесь, то веди себя прилично! Валерия, ты хочешь подняться в свою комнату или сначала выпьешь чаю?
Больше всего в жизни мисс Дин боялась того, что ее волосы могут растрепаться, а краска на лице размажется, поэтому она предпочла пройти в свою комнату. Тут Джозеф вспомнил про жену, но к тому времени, когда он наконец отыскал ее в гостиной, Матильда уже провела Валерию наверх.
Мод, выслушав мягкие упреки Джозефа в том, что она не вышла встретить гостей, сказала, что не слышала, как они приехали.
– У меня очень интересная книга, – объяснила она. – Я взяла ее сегодня в библиотеке. Не так давно я видела ее у тебя или у Ната. Ты еще думал, что мне она не понравится, это о несчастной австрийской императрице. Вообрази себе, Джозеф! Она была наездницей в цирке!
Джозеф, судя по всему, ясно представлял себе, что будет вынуждена терпеть вся компания, если его жена все время просидит, уткнувшись в книгу. Поэтому он тактично предложил ей отложить роман до окончания Рождества и напомнил, что она хозяйка дома и должна была провести Валерию в ее комнату.
– Но, дорогой, – возразила Мод, – не я же приглашала Валерию сюда. Не понимаю, почему мне нельзя читать книгу в Рождество, как и в любое другое время года. «Она могла сидеть на своих волосах». Подумать только!
Потеряв надежду отвлечь Мод от подробностей жизни императрицы, Джозеф любовно похлопал супругу по плечу и заторопился назад – раздражать слуг, умоляя их поскорее подавать чай, и мчаться наверх, чтобы постучать в дверь Валерии и спросить, не нужно ли ей чего.
Стол накрыли в гостиной. Мод отложила «Жизнь императрицы Австрии Елизаветы» и разливала чай. Она сидела на диване – бесформенная масса за грудой чеканного серебра. Когда кто-нибудь из гостей входил, она протягивала маленькую пухлую руку и приветствовала всех одинаковыми словами и одной и той же механической улыбкой.
Матильда уселась рядом и рассмеялась, увидев название книги, которую читала Мод.
– В прошлый раз это были «Воспоминания ожидающей дамы», – поддразнила она.
Мод была слишком занята собой, и насмешка не задела ее.
– Я люблю такие книги, – просто ответила она. Когда вошли Натаниель с Эдгаром Мотисфонтом, Стивен вытащил себя из глубокого кресла и нелюбезно проворчал:
– Садитесь, дядя.
Натаниель благосклонно принял это приглашение и счел его попыткой к примирению.
– Не беспокойся, мой мальчик. Как ты устроился?
– Нормально, – ответил Стивен. И добавил, делая еще одно усилие быть вежливым: – Вы хорошо выглядите.
– Если бы не проклятущий ревматизм, – покривился Натаниель, не слишком довольный тем, что Стивен забыл про его болезни. – Вчера меня жутко прихватило!
– Да, не повезло, – откликнулся Стивен.
– Куда денешься от хворей! – покачал головой Мотисфонт. – Ах, возраст, возраст!
– Глупости, – вмешался Джозеф. – Посмотрите на меня! Если бы вы, двое старых вояк, послушались умного совета и каждое утро делали зарядку, вы бы чувствовали себя на двадцать лет моложе! Колени согнуты, коснуться пола, глубоко дышим перед Открытым окном!
– Не валяй дурака, Джо! – рявкнул Натаниель. – Тоже мне выдумал – коснуться пола! Я уже не разогнусь, если отклонюсь от оси хотя бы на дюйм!
Мисс Дин внесла в разговор свою лепту:
– Мне кажется, зарядка – это ужасно скучно.
– Не хватает, чтобы так думали уже в вашем возрасте, – поморщился Натаниель.
– Говорят, некоторым очень помогает слабительное перед завтраком, – заметила Мод, передавая Стивену чашку с чаем.
Натаниель, бросив злобный взгляд на свояченицу, начал разговор с Мотисфонтом.
Матильда захлебнулась смехом:
– Во всяком случае, это замечание полностью исчерпывает тему!
Непонимающий, лишенный и намека на усмешку взгляд Мод встретился с ее глазами.
– Я действительно считаю, что слабительное очень полезно, – объяснила она.
Валерия Дин, очаровательная, в шерстяном костюме под цвет ее голубых глаз, окинула оценивающим взглядом пиджак и юбку Матильды и, придя к выводу, что они ей не идут, почувствовала к мисс Клар, дружеское расположение. Она подвинула стул поближе к дивану и завязала с ней разговор. Стивен, который, казалось, искренне пытался вести себя хорошо, включился в разговор Натаниеля с Мотисфонтом, а Джозеф, обрадованный тем, что вечер, похоже, удался, улыбался всем сразу. Его радость была такой безмятежной, что в глазах Матильды снова замерцал озорной огонек и она предложила помочь ему повесить гирлянды после чая.
– Как хорошо, что ты приехала, Тильда, – прочувствованно произнес Джозеф, когда она осторожно взобралась на шаткую стремянку. – Так хочется, чтобы праздник удался!
– Джо, вы просто вселенский дядюшка, – откликнулась Матильда. – Бога ради, держите эту лестницу! Мне кажется, она сейчас рассыпется подо мной. Зачем вам понадобилось это воссоединение?
– Когда я расскажу, ты будешь смеяться. – Он покачал головой. – Если ты закрепишь свой конец над этой картиной, думаю, гирлянда как раз достанет до люстры. А следующую можно протянуть в тот угол.
– Как скажете, Санта-Клаус. И все-таки зачем все это?
– Дорогая, разве это не пора добрых желаний и разве все не идет так, как было задумано?
– Это зависит от того, что вы задумали, – Матильда вдавила кнопку в стену. – Если хотите знать мое мнение, кто-нибудь кого-нибудь обязательно зарежет еще до того, как мы все разъедемся отсюда. Нат не настолько терпелив, чтобы выдержать присутствие Валерии.
– Глупости, Тильда, – строго сказал Джозеф. – Вздор и глупости! В этом ребенке нет ничего плохого, она такая хорошенькая, что хочется ее съесть!
Матильда спустилась:
– Не думаю, что Нат предпочитает блондинок.
– Ничего! В конце концов, неважно, что он думает по поводу бедной маленькой Вал. Главное, чтобы он не ссорился со стариной Стивеном.
– Если надо привязать этот конец к люстре, подвиньте стремянку, Джо. Почему бы ему не ссориться со Стивеном, если ему этого хочется?
– Потому что он его любит, потому что ссоры в семье – это очень плохо. Кроме того... – Джозеф приумолк и начал двигать лестницу.
– Кроме того, что?
– Просто, Тильда, Стивен, глупец такой, не может себе позволить ссориться с Натом!
– Очень интересно! – подняла брови Матильда. – Не хотите ли вы сказать, что Нат наконец решился написать завещание? Стивен его наследник?
– Ты хочешь знать слишком много. – Джозеф наградил ее шутливым шлепком.
– Конечно, хочу! Вы что-то скрываете.
– Нет-нет, поверь мне! Просто я думаю, что Стивен сделает глупость, если останется с Натом в плохих отношениях. Повесить эту большую гирлянду под люстрой или лучше просто букет омелы, как ты считаешь?
– Если вы и правда хотите знать мое мнение, Джо, и то и другое одинаково паршиво.
– Скверная девчонка! – возмутился Джозеф. – Вы, молодежь, не цените Рождество так, как ценило его мое поколение. Неужели для тебя оно ничего не значит?
– Будет значить после того, как мы его переживем, – ответила Матильда, снова взбираясь на лестницу.
Глава 2
Паула Хериард приехала в усадьбу только после семи, когда все уже переодевались к ужину. Суета внизу, на этот раз большая, чем обычно, возвестила о ее появлении даже тем, кто занимал отдаленные спальни. Приезды Паулы всегда требовали к себе особого внимания. Не то чтобы она делала это намеренно, скорее ее личность выплескивалась через край, движения Паулы были такими же стремительными, как и смена выражений на ее живом лице. Она, как несколько ядовито заметила Матильда, была рождена в рубашке великой трагической актрисы.
Паула была на несколько лет младше Стивена и почти не похожа на брата. Она была красива в том стиле, который вошел в моду благодаря Берн Джонс – жесткие, густые волосы, короткая полная верхняя губа, темные широко расставленные глаза и всегда чуть нахмуренные брови. В ее беспокойных движениях, во внезапном блеске изменчивых глаз, в трагическом изломе рта ощущалась крайняя напряженность. Ее прекрасный голос напоминал звучание виолончели. Глубокий, гибкий, он идеально подходил для шекспировских ролей. Паула умело использовала свой дар – здесь сомневаться не приходится, думала Матильда, вслушиваясь в доносившиеся из холла звуки. Она услышала свое имя. Матильда откинулась на стуле, ожидая прихода Паулы. Спустя одну-две минуты раздался резкий стук в дверь и, прежде чем она успела произнести: «Войдите!» – появилась Паула, а вместе с ней это неудобное ощущение крайнего напряжения едва сдерживаемой энергии.
– Матильда! Дорогая!
– Не забудь, я накрашена! – воскликнула Матильда, уворачиваясь от ее объятий.
Паула издала глубокий горловой смешок.
– Вот идиотка! Я так рада видеть тебя! Кто приехал? Стивен? Валерия? О, эта девица? Дорогая моя, если бы ты знала, что я к ней испытываю! – Паула выпрямилась, набрала воздуха, ее глаза на мгновение полыхнули зеленым огнем, потом, взмахнув густыми ресницами, гостья рассмеялась: – Ну, неважно! Ох уж эти братья!.. Я привезла с собой Виллогби.
– Кто такой Виллогби? Опять эта пугающая вспышка.
– Придет день, когда никто не будет задавать подобных вопросов!
– Пока этот день еще далеко впереди, – спокойно отметила Матильда, занятая своими бровями. – Так кто же такой Виллогби?
– Виллогби Ройдон. Он написал пьесу... Удивительно, как был выразителен этот трепещущий голос, эти взлетающие руки!
– Ага! Неизвестный драматург?.. – протянула Матильда.
– Пока что! Но эта его пьеса!.. Все продюсеры дураки! Нам необходима финансовая поддержка. Дядя Нат в духе? Стивен не расстроил его? Расскажи мне, Матильда, и побыстрее!
Матильда отложила карандаш для бровей.
– Паула, ты привезла своего драматурга сюда в надежде завоевать сердце Ната? Бедная девочка!
– Он должен сделать это для меня! – воскликнула Паула, нетерпеливо отбрасывая волосы со лба. – Речь идет об искусстве, Тильда! О! Когда ты ее прочитаешь!..
– Искусство плюс роль для Паулы? – пробормотала мисс Клар.
Но уязвить Паулу было не так-то просто.
– Да. Роль. И какая роль! Она просто написана для меня. Он говорит, это я вдохновила его.
– Воскресный просмотр, аудитория – сплошь яйцеголовые интеллектуалы. Как в инкубаторе! Уж я-то знаю!
– Дядя должен меня выслушать! Я должна сыграть эту роль! Должна, ты слышишь меня, Матильда?
– Да, милая, ты должна сыграть ее. Однако ужин через двадцать минут.
– Мне хватит и десяти, чтобы переодеться! – отмахнулась Паула.
«Это правда», – подумала Матильда. Паула никогда не уделяла большого внимания одежде. Она не была ни нелепой, ни очаровательной; она как бы выступала из платья, никто никогда не замечал, что на ней надето. Одежда просто не имела значения, она только прикрывала гибкое тело девушки, и над ней царила сама Паула.
– Я просто ненавижу тебя, Паула, Боже, как я ненавижу тебя! – сказала Матильда, сознавая, что ее помнили только благодаря изощренным туалетам, которые она носила. – Убирайся!
1 2 3 4 5 6