Это была лишь демонстрация.
— Из этого следует, что методы англичан оказались…
— Ошибочными, Томек, ошибочными, — закончил за друга моряк. — По моему мнению, тяга к свободе в Египте усиливается.
— Все это так, только для одной ночи этого слишком много, — поморщилась Салли.
— Совершенно верно, синичка! Хорошенького понемножку, — подвел итоги Новицкий.
III
Необычные встречи
Смуга, хотя и было уже поздновато, проснувшись, не сорвался с постели сразу, как обычно. Он принял на себя нелегкое задание и для его выполнения ему потребовалась помощь верных друзей. И сейчас он размышлял, как они воспримут известие о том, что он взялся выполнить поручение… аристократа, лорда, коллекционера, фанатично собирающего все, что относиться к Египту, да еще вдобавок не всегда достаточно заботящегося о законности путей, какими попадают к нему эти предметы. В конце концов подобные склонности навлекли на него неприятности, а поскольку дела требовали его присутствия в Манаусе — лорд имел долю в компании Никсона, — он и встретил Смугу.
Смуга долго раздумывал над предложением. Поймут ли его друзья, притом, что до этого он никак не хотел к ним присоединиться, поймут ли они его теперешнее побуждение? Что скажет Андрей Вильмовский, намеревавшийся посвятить время в Египте отдыху и лечению? Этот вопрос не оставлял его, вселял в сердце тревогу. Но когда он внутренним взором видел перед собой Новицкого с его ироничным взглядом, Томека с горящими от любопытства глазами, Салли, мечтающую о настоящем приключении в Долине царей, он не мог не согласиться. И теперь уже не мог отказаться.
Смуга отогнал от себя эти мысли. Раз решение уже принято, поздно колебаться и тревожиться. Он стал перебирать в памяти то, что случилось с ним уже здесь, на корабле, а это казалось чем-то большим, чем простым стечением обстоятельств.
Далеко за полночь он беседовал с английским дипломатом, с которым познакомился когда-то как раз в Египте. Смуга улыбнулся при мысли, что они оба сейчас возвращались в эту страну, оба должны были выполнить определенную миссию и оба плыли на одном корабле. Естественно, что говорили они о Египте. Разговор поначалу шел общий, свободный, но постепенно беседа становилась все конкретней. Англичанин старался заинтересовать Смугу проблемой, которая волновала его самого. Смуга вежливо слушал, умело поддерживая разговор.
— Вы только подумайте, — говорил дипломат, — что в течение многих веков Египет, закрытый с востока и с запада, а практически и с юга, пустыней, с севера же — Средиземным морем, был для европейцев неизвестной страной. Научный интерес к нему проявился совсем недавно, по-настоящему это началось в конце восемнадцатого века, в результате экспедиции Наполеона. С тех пор Египет навсегда приковал внимание археологов, а с ними и богатых людей, желающих финансировать дорогостоящие исследовательские экспедиции. Исследовательской страсти сопутствовала жажда обладания. И так это тянется по сегодняшний день.
— Вы хотите всем этим сказать, что с незапамятных времен происходит кража произведений искусства, — Смугу всегда раздражала осторожность, с какой говорили и действовали дипломаты.
— В общем, да, — англичанин не был обижен такой постановкой вопроса. — Особенно в этой части света… Об этом говорят весьма древние источники.
— Действительно древние? — прервал его Смуга.
— Да, вполне! В шестнадцатом веке до нашей эры, например, когда началось царствование восемнадцатой династии, были ограблены все гробницы знатных людей.
— Мой знакомый археолог, Говард Картер, рассказывал мне о судебном разбирательстве ограбления гробниц фараонов, которое произошло тысячи лет назад. Подробное его описание сохранилось на папирусах из эпохи Рамзеса IX. Для государства это было плохое время. Процветала коррупция, а власть была крайне слаба. За сорок лет сменилось восемь фараонов.
— При таких обстоятельствах возрастают преступность и жажда легкой наживы, — продолжал англичанин. — Все началось от обычной зависти, которой взаимно дарили друг друга управитель восточной части Фив Пезер и его сотоварищ по западной части Певеро. Так вот, этот Пезер, получив сведения о кражах из гробниц в западном квартале, поспешил доложить об этом их общему начальнику Халевезе. Халевезе создал для расследования специальную комиссию.
— Он поступил так, как следует.
— У него не было другого выхода.
— Комиссия что-нибудь выяснила?
— Ей следовало установить действительно ли кражи достигли таких больших размеров. Пезер в своем докладе сообщил точное число ограбленных гробниц.
— Видно, имел точную информацию.
— Вот именно. Складывалось впечатление, что он располагает шпионской сетью на другой стороне Фив. Он не учел только одного…
— Чего?
— Что члены комиссии, а может, и сам Халивезе извлекают из этих краж выгоды.
— Ловкий это был человек, как вы его называете, Пе…
— Певеро…
— Ох, уж эти имена, — вздохнул Смуга. — Для уха славянина они так похожи… Но, возвращаясь к нашему разговору, думаю, что комиссия ничего не нашла…
— Во всяком случае не подтвердила сведений Пезера. По ее мнению, взломана была одна царская гробница, а не десять, как сообщил Пезер, и две, а не четыре гробницы жриц.
— И следствие было прекращено?
— Естественно. Были ограблены почти все частные гробницы, но это же не повод, чтобы обвинять почтенного Певеро.
— Так кончается сон о справедливости.
— О, нет! Это лишь конец первого раунда… Наутро Певеро на восточном берегу Нила устроил настоящую манифестацию против Пезера. Можно себе представить, что пережил этот человек, когда ему устроили кошачий концерт.
— Надо думать, он сильно нервничал.
— Просто потерял голову. Выбежал из дома, вмешался в ссору с одним из зачинщиков и пригрозил, что обратится прямо к фараону.
— Не самый мудрый поступок. Этот Пезер не был искусным политиком.
— Ну, я бы так не сказал. Первый бой он проиграл, проиграл второй: Халивезе призвал его на суд, где Пезер, сам входя в судейскую коллегию, признал, что донесение его было неверным. Однако третью схватку он выиграл. Через несколько дней поймали восьмерых преступников, папирус сообщает даже их имена. Во время следствия, которое из века в век состоит здесь в основном в том, что к признанию склоняют с помощью ударов по пяткам и ладоням, они подтвердили донесения Пезера.
— Действительно, занятная история. Я рад, что услышал ее. Расскажу ее друзьям, что ждут меня в Каире, прежде всего Томашу Вильмовскому, он обожает подобные рассказы…
— Вы говорите, Вильмовский… Том… Кажется, я слышал это имя. Не в Королевском географическом обществе?
— Томаш является его членом. Может быть, вы действительно знаете его оттуда. Он там выступал пару раз о папуасах, а в последний раз делал доклад об индейцах из джунглей Амазонки.
— В самом деле. Я же слушал его, теперь вспоминаю… Весьма способный молодой человек. Однако означает ли то, что вы встречаетесь с друзьями в Каире, подготовку к экспедиции по Египту?
— Вовсе нет, — рассмеялся Смуга. — На этот раз мы решили осуществить давно откладываемое намерение отдохнуть.
— Я вам вдвойне завидую — и отдых прекрасный, и общество неплохое. Хотя признаюсь, что надеялся заинтересовать вас не столько историей, сколько нынешним состоянием рынка предметов искусства, — сказал англичанин.
— Простите, не понял.
— Видите ли, в последние годы на этом рынке снова стал моден Египет. Недавно появились, и не только в Англии, ценные папирусы, предметы культа и повседневного обихода, украшения. Все идет оттуда, из Египта, только неведомо, какими путями. Явление это достигло таких размеров, что становится очевидным существование хорошо организованной контрабандистской шайки.
— И потому это дело так вас занимает? — тон Смуги был так равнодушен, будто он лишь поддерживал разговор.
— Я буду откровенен. Мне доверена миссия, я бы сказал, детективного характера. Вы же меня знаете. Вам известно, что я для такого дела не подхожу. Я скорее ученый, чем политик, а уж тем более, не детектив. Когда я вас увидел здесь, на корабле, то решил, что это подарок судьбы. Миссия, о которой я говорил, гораздо более подходит для вас. Разве я не прав? — англичанин закончил свои рассуждения так, что надо было что-то отвечать.
Смуга ответил уклончиво, но не отметая вопрос окончательно. Они еще поговорили, между прочим о том, что в связях с частными коллекционерами часто участвует какая-то загадочная личность, пока, наконец, не достигли в беседе такого момента, когда невозможно дальше приводить какие-то подробности, не прояснив точно намерений.
Не обнаружив в манерах Смуги ничего, что выходило бы за рамки простой вежливости, англичанин решил иначе сформулировать свое предложение.
— Как я помню, вы располагаете в Египте очень любопытными связями. Жаль, что я не перетянул вас на свою сторону. И все же так сразу я не сдамся. Может быть, вы поговорите с друзьями, так, ни к чему не обязывающе. Буду крайне признателен, если вы найдете время и вместе с вашими молодыми друзьями навестите меня в каирском консульстве.
Это Смуга мог спокойно ему обещать.
Перебрав все воспоминания, он встал, оделся и раскурил свою неизменную трубку.
* * *
Солнце стояло уже высоко. Немногочисленные пассажиры прогуливались по палубе. Шел уже пятый день после выхода судна из Триеста, где оно задержалось на полдня, чтобы пополнить запасы угля. Это был обычный рейс из Англии в Бомбей, на корабле плыли элегантные английские джентльмены, направлявшиеся в основном в Индию. Судно принадлежало компании Ллойда и носило громкое имя «Клеопатра». На нем стоял могучий двигатель, и оно плыло со скоростью в двадцать узлов, приближаясь к Ионическим островам. Вдали сверкали еще покрытые снегом вершины гор Албании. По правую руку виднелся остров Корфу, скалистый в своей северной части, с развалинами какого-то города на востоке, а в остальном холмистый, очаровательный, спокойный, весь в садах. Корабль зашел в порт, чтобы оставить почту, и поплыл дальше.
На следующий день он миновал мыс Матапан на Пелопонесском полуострове, самую южную точку Европы. Вскоре миновали Крит и начали приближаться к африканскому континенту. Вокруг появлялось все больше птиц. Смуга с восторгом следил за довольно крупными птицами, достигающими почти метра в длину, с размахом крыльев в полтора метра, они сопровождали судно целой стаей. Их называли «глупышами» из-за той необыкновенной доверчивости, с которой они относились к человеку, подпуская его к себе на самое близкое расстояние. Вкусное мясо, легкая охота на них привели к их массовому истреблению. Эти птицы были в основном белой окраски, только некоторые имели серые, коричневые либо черные крылья или только самые их кончики.
«С этими их ярко раскрашенными лапами, с голой кожей на передней части головы, смешными овальными клювами и заостренным длинным хвостом они похожи на клоунов… Клюв, как хвост, хвост, как клюв», — думал Смуга, не подозревая, что некоторые так этих птиц и называют. Пресмешными ему показались и их крики, хихиканье, свист… Внезапно глупыши взмыли вверх и целой стаей ринулись вниз, падая на рыбный косяк. Минуту спустя большинство вынырнуло с добычей в клюве.
По кораблю гуляла сонная лень. Моряки и пассажиры искали тень. Тишину нарушали только шум моря и крик птиц, растворяющийся где-то между водой и небом. Смуга поддался общему настроению и, опершись на перила, задумчиво смотрел вдаль… Внезапно по палубе пробежал какой-то шум. Через минуту, как черт из табакерки, на палубу выскочил какой-то неопрятный человечек, за ним гнался крепкий мужчина.
— Держи его, хватай! — кричал он.
Он уже было догнал мальчишку и собирался его схватить, но тот вывернулся, как угорь. Появились и другие моряки.
— Прятался в бельевой, — передавали они друг другу.
Разбуженные небывалым событием пассажиры с любопытством следили за погоней, но никто к ней не присоединился. Мальчишка же не сдавался. Вот-вот он уже должен был попасться в руки, но тут следовала ловкая увертка, поворот и бегство в другую сторону. Пространство вокруг беглеца в конце концов стало уменьшаться, казалось, что выхода уже нет. Когда один из моряков схватил парнишку за рубашку, тот вырвался, оставив рубашку в руках моряка, молниеносно огляделся, что-то отчаянно крикнул и, не видя иного пути… выскочил за борт! Совсем рядом от стоящего у перил Смуги, который с самого начала с возмущением наблюдал за погоней. Крик ужаса вырвался у пассажиров и экипажа.
— Человек за бортом! Человек за бортом! — три продолжительных звонка оповестили о несчастном случае на корабле.
— Стоп машина! — прозвучала команда.
Смуга не ждал, когда судно начнет поворачивать. Одним прыжком он перемахнул через борт и, пролетев несколько метров, оказался в воде. Кто-то из моряков бросил мальчику спасательный круг, чтобы он подплыл к нему на волне. Смуга заметил краем глаза, что бросок не был точен. Народ на палубе указывал ему направление… Корабль понемногу отдалялся.
«Пройдет немало времени, пока он повернет на такой крупной волне», — подумал Смуга, сильными рывками разводя воду. К счастью, перед ним мелькнула фигура мальчика. Следя за его хаотичными движениями, Смуга вскоре понял, что тот либо не умеет плавать, либо потерял голову. Вдруг малец погрузился с головой, и Смуга потерял его из виду. Тогда он нырнул сам, обнаружил мальчика и подплыл ближе. Мальчишка неожиданно отчаянно, изо всех сил ухватился за его шею. Смуге еще удалось сделать глубокий вдох, и теперь уже они оба оказались под водой. Здесь тонущий ослабил хватку и попытался высунуть из воды голову, чтобы захватить глоток воздуха. Воспользовавшись этим, Смуга перевернулся в воде и ногой оттолкнул от себя мальчишку. На этот раз он постарался подплыть к нему сзади. И удалось! Он повернул утопленника на спину и, схватив за волосы, потащил за собой, стараясь, чтобы голова у того удерживалась на поверхности. Мальчик понемногу успокаивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38