– спросил он.
– Случайно.
«Случайностей не бывает», – не раз говорил ему Вольф, и за годы службы Конрад понял, что это так.
Случайность, совпадение – все это пустые слова, крошечная часть некоего единого, необъяснимого предначертания.
– Я занимался изучением жизни, – продолжал Хайнлер, – забирая ее у живых и перенося их образ в кого-нибудь другого. Одним из них оказался ты. До того как мы с тобой расстались, я успел взять немного твоей крови и кусочек кожи. Этого оказалось достаточно, чтобы у тебя появился двойник. Отличный двойник, между прочим.
Кровь, кожа. Когда Конрад пришел в себя и обнаружил, что находится в плену у монстров Кастринга, он потерял много и того, и другого.
– Глаза у него не те, – сказал он. – Ты перепутал цвет левого и правого.
– Возможно. А возможно, что это у тебя не те глаза.
Чтобы прекратить разговор о глазах, Конрад сказал:
– Ты, должно быть, знал, что это я иду по вашему туннелю. Поэтому и выслал мне навстречу двойника.
– Я создал подобие человеческого воина. Мне хотелось посмотреть, как он будет сражаться с настоящим человеком. И этим человеком оказался ты, Конрад. Случайность, – повторил Хайнлер.
И вновь Конрад ему не поверил. Крысиный прорицатель, должно быть, лжет; все, что он говорит, – это ложь. Взглянув на его пустой правый рукав, Конрад подумал о том, что если Хайнлер такой великий колдун и умеет создавать подобия живых существ, почему же тогда он не вернул себе правую руку?
Серый прорицатель что-то сказал своей охране. Те ответили, и безухий стражник вышел из пещеры. Одноглазый остался возле своего хозяина.
– Не знаю, что с тобой делать, Конрад, – сказал Хайнлер. – Чувствую, что… – И он покачал головой совсем как человек.
Конрад молчал, ожидая, что Хайнлер скажет еще. Может быть, откроет, наконец, тайну его рождения?
– Что ты делал в поселке? – спросил его Конрад. – Дожидался меня, чтобы убить?
– Ты имеешь в виду нож, который я в тебя метнул? Да если бы я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв. – Хайнлер подбросил стилет высоко в воздух, тот несколько раз перевернулся, и колдун ловко поймал его за рукоять левой лапой. – Ну как, неплохо? – спросил он голосом шахтера из Кислева. – Я действительно был шахтером. Один день. Потом накрыл поселок туманом, чтобы наши воины могли в него пробраться, минуя часовых.
– А зачем ты пошел со мной преследовать армию зверолюдей?
Хайнлер не ответил.
– Ты выполнял приказ Черепа?
Серый прорицатель опять не ответил, но выражение его глаз как-то странно изменилось. Он в нерешительности? Неужели он не знает, что ответить? А может быть, он знает не больше Конрада. Хайнлер смотрел ему прямо в лицо, и Конрад не отводил взгляда от его красных сверкающих глаз.
– А почему ты меня не убил потом? – спросил он. – Это ведь ты ударил меня по голове, верно? Ты закричал: «Берегись!» – я обернулся, и ты меня оглушил.
Немного помедлив, скейвен ответил:
– Я взял твою кровь и кожу, больше мне ничего не было нужно. На этот раз я возьму больше, гораздо больше.
Резко повернувшись, колдун вышел, и Конрад остался наедине с огромным скейвеном-стражником.
Шло время, Конрад снова томился в одиночестве совсем как в каморке Литценрайха, до которой теперь было несколько миль, как в длину, так и в высоту. Но разница была не только в этом. Он сидел на цепи, прикованный к скале, в полной темноте, спал на голых камнях и не получал пищи. Ему удавалось лишь смачивать губы и горло, слизывая со стены влагу, которая накапливалась на ней за день.
Дверей в его темнице не было, да они и не были нужны. Снаружи все время дежурил стражник. Обычно это был один из знакомых Конраду воинов, которых он прозвал Безухий и Серебряный Глаз. Иногда вместо них дежурил кто-нибудь из их клана, с таким же знаком в виде круга и четырех черточек. Хайнлер больше не появлялся. Конрад несколько раз выкрикивал его имя, надеясь, что часовые позовут хозяина, но они на крики не реагировали. Возможно, серого прорицателя звали вовсе и не Хайнлер, он выдумал это имя, когда принял облик человека.
Конрад начал собирать валявшиеся поблизости кости. Их было довольно много. Он стал тереть их друг о друга и о камень, в результате чего получил несколько довольно острых палок, которыми ковырял стену своей темницы в призрачной надежде на спасение.
Это зрелище веселило скейвенов, и в темноте он часто видел их красные глаза и слышал кашляющий смех. Их не заботило, что узник пытался снять с себя ошейник или вытащить из стены цепь. Впрочем, Конрад скоро бросил это занятие, поскольку единственное, чего он добился, – это раны на шее.
Он сломал уже несколько берцовых костей, а болт, на котором крепилась цепь, по-прежнему крепко сидел в каменной стене. Наверное, эта цепь находилась здесь уже много веков, на ней сидели сотни узников – и все они умерли.
Не видя дневного света, он не мог сказать, сколько времени провел, сидя на цепи. Несколько раз ему удавалось уснуть, очень ненадолго, и считать дни не было никакой возможности.
Он думал о Хайнлере, вспоминая, как впервые встретился с ним в шахтерском поселке. Значит, это он и заманил его в шайку Кастринга, брата Элиссы; из-за него Конрад стал бронзовым воином и странствовал по дорогам, пока его не освободил Литценрайх. Теперь он стал пленником Хайнлера, а тот знаком с Литценрайхом.
Все сходилось – как звенья одной невидимой цепи, которая крепко опутывала жизнь Конрада. Ему оставалось только наблюдать за очередной невеселой ситуацией, в которой он оказывался по милости своего невидимого надсмотрщика, и пытаться в ней разобраться. Принять какое-либо решение он был не в состоянии, ибо какие могут быть решения у забытого узника, запрятанного глубоко под землей.
Он находился вдали от мира, покинутый всеми, и скоро превратится в труп, который будет медленно разлагаться в вонючей пещере.
Как обычно, он сидел, привалившись к сырой стене, и всматривался во вход в пещеру, где, как казалось, темнота была не такой беспроглядной. Внезапно сзади послышался какой-то звук. Но сзади была скала, и Конрад решил, что это слуховая галлюцинация. Видимо, он начинает бредить от голода.
Он уже почти ждал прихода Хайнлера, который обещал взять у него много крови и плоти. Такая смерть будет быстрой и легкой, хотя ему очень не хотелось, чтобы его двойник продолжал жить.
Шум сзади повторился, какой-то отдаленный гул, который проникал в пещеру сквозь камень.
Конрад прижал ухо к стене. Оттуда слышались частые удары, словно кто-то колотил молотком по зубилу. Наверное, рядом находятся другие пещеры, где сидят узники.
И, наверное, один из них принялся колотить цепью о стену, занимаясь примерно тем, чем так долго занимался и Конрад. Это было единственным возможным объяснением.
Конрад встал и отошел от стены, насколько ему позволяла цепь. Он всегда старался побольше двигаться, хотя упражнения отнимали у него энергию. Но они позволяли не впадать в безразличие и хоть как-то тренировать мышцы.
Конрад прошел два ярда влево и два ярда вправо – и все. В темноте за ним наблюдали красные глаза Безухого.
И вдруг Конрада с силой отбросило к самому входу в пещеру. Он упал на спину, пещера наполнилась дымом.
Над ним склонился кто-то маленький, коренастый. Кажется, он где-то видел этого человечка, только не помнит где. Он видел, что тот что-то говорит, но слов было не разобрать. Кажется, он оглох. Человечек рывком поставил его на ноги. Дварф, это же дварф!
У Конрада кружилась голова, он не слышал, что говорил дварф, и только тряс головой. Из пролома в стене, образовавшегося после взрыва, появился еще один маленький бородатый человечек. Значит, дварфы взорвали скалу, чтобы пробиться к нему. Взрывом цепь оторвало от стены, но этот же взрыв оглушил его на некоторое время.
– Варсунг! – кричал ему дварф. – Где Варсунг?
Это был Устнар, это он помогал ему держаться на ногах.
– Погиб, – прошептал он. – Погиб! – уже крикнул Конрад.
Дварф на секунду закрыл глаза, затем покачал головой и крикнул:
– Уходим!
Но едва Конрад и два дварфа шагнули в пролом, как в пещеру влетела свора скейвенов.
Устнар взмахнул своим топором, и сразу несколько окровавленных тварей, визжа и вопя, отлетели в сторону. К Устнару немедленно присоединился Конрад, который принялся размахивать своей цепью, используя ее как оружие. Ему удалось подцепить и подтащить к себе одного из скейвенов. Это был Безухий.
Зазубренный клинок крысы едва не впился в его тело, но Конрад успел отскочить в сторону, на ходу подобрав одну из заточенных костей, и в следующую секунду изо всех сил всадил ее в пасть твари.
Безухий упал, выронив оружие. Конрад поднял еще одну кость и вонзил ее в грудь крысы. Та завизжала и начала биться в судорогах, исходя вонючей кровью, но Конрад втыкал и втыкал в нее кость, пока скейвен не перестал дышать, но даже тогда он продолжал подергиваться, словно не желал смириться с мыслью, что уже мертв.
– Пошли! – крикнул кто-то. Это был голос Хьорнура.
Устнар без устали рубил скейвенов, и весь пол пещеры был уже завален их трупами. Казалось, дварф забыл обо всем на свете, желая только одного – убить как можно больше врагов. О, как знакомо было Конраду это чувство!
Хьорнур кивнул Конраду, и тот, подхватив свою цепь, заскочил в пролом. Там стоял кто-то еще, держа в руках зажженный фонарь. Увидев Конрада, он сделал ему знак следовать за ним. Это был Юкельм. Конрад послушался. Сзади доносились крики и шум битвы. Хьорнур и Устнар прикрывали отход, но Конрад уже забыл о них, изо всех сил стараясь не отстать от маленькой фигурки, освещающей путь в узком туннеле.
Внезапно раздался оглушительный грохот, вихрем взметнувшегося воздуха Конрада швырнуло вперед. Из носа потекла кровь, в рот набилась пыль, он начал кашлять. Задыхаясь от пыли, вновь оглушенный, он понял, что дварфы взорвали проход, по которому пришли, чтобы предотвратить погоню.
Спотыкаясь в темноте, Конрад пробирался вверх, проделывая тот же путь, которым пришел сюда много дней назад. Он возвращался в Миденхейм, в подземную мастерскую Литценрайха.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Спасибо, что вернулись за мной, – сказал Конрад.
– Мы вернулись не за тобой, – сказал Юкельм.
– Мы вернулись за Варсунгом, – сказал Хьорнур.
Конрад это уже понял, однако ничего не ответил; каждое слово давалось ему с трудом. Он выпил еще воды. В царство скейвенов дварфы отправились без такой роскоши, как еда, довольно и того, что они тащили на себе инструменты, оружие и порох.
После тяжелого и утомительного пути Конрад и дварфы, наконец, добрались до подземных лабиринтов Миденхейма. Несколько раз Конрад падал, не в силах идти дальше, и каждый раз дварфы заставляли его встать, а потом едва ли не на себе перетаскивали через препятствия. Они действовали так, словно кто-то приказал им доставить Конрада, запретив возвращаться без него. Он с ног до головы был покрыт потом, грязью и кровью; все его тело было в синяках, ссадинах и царапинах, но он был жив, он был свободен и ради этого готов был вынести любые муки и лишения.
Конрад промыл свои раны и смыл с себя кровь и пот. Железный ошейник по-прежнему красовался на шее, а цепь волочилась за ним. Он вспомнил черную цепь, которую видел на шее Вольфа. Тот рассказывал, что носит ее в память о тех днях, что провел в плену, сидя на цепи. А еще он говорил, что скорее умрет, чем позволит захватить себя в плен. Конраду подобная память не требовалась, поэтому Юкельм несколькими точными ударами молотка и зубила избавил его от железного «ожерелья».
– Как это случилось? – спросил его Устнар.
– За несколько секунд, – ответил Конрад, поняв, о чем идет речь. – Выстрел из арбалета. Варсунг не успел ничего понять. Он не мучился. Умер мгновенно. Я прикончил убийцу.
Последнее утверждение было не совсем верным, но, с другой стороны, он сразил множество скейвенов, и среди них вполне мог оказаться убийца Варсунга.
Устнар пристально взглянул ему в лицо, и Конрад выдержал его взгляд.
– Вот что случилось, – сказал он.
Устнар кивнул и молча отошел в угол пещеры. Трое дварфов проводили его взглядом.
– Варсунг – его брат, – сказал Юкельм.
– Но мы вернулись не поэтому, – сказал Хьорнур, – а потому, что Варсунг был нашим товарищем.
Выпив еще воды, Конрад принялся жевать кусок черствого хлеба, размышляя о том, как много времени понадобилось дварфам, чтобы вернуться. Наверное, после стычки в туннеле скейвены всюду расставили часовых, и им пришлось искать обходные пути и даже прокладывать себе дорогу, взрывая скалы.
Конрад был уверен, что сами участники экспедиции Литценрайха вовсе не интересовали. Колдун послал его на смерть, а с ним и остальных. Однако больше всех не повезло Варсунгу.
А может быть, именно Литценрайх предложил ему увести Конрада подальше, тогда как остальные дварфы остались позади?
– Вы достали варп-камень? – спросил Конрад, вспомнив о цели экспедиции.
– Да, – ответил Юкельм.
– Зачем?
– Что – зачем? – не понял его Юкельм.
– Зачем вы это сделали? Зачем работаете на Литценрайха?
– Мы работаем не на Литценрайха, а вместе с ним, – сказал Хьорнур.
– Но вы называете его «хозяин», – сказал Конрад.
– Ему это нравится, – сказал Юкельм.
– Но он командует вами. Он и в самом деле ваш хозяин. Ему нужен варп-камень, а на вас ему наплевать.
– Мы с ним союзники, – сказал Хьорнур. – Мы добываем варп-камень. Литценрайх находит ему применение.
– Нет, он просто вас использует.
– Возможно. Но важен результат.
– Как, например, смерть Варсунга? Это результат?
– Нет, – вступил в разговор Юкельм. – Никто не может жить вечно.
– Особенно если ему не дать ни единого шанса, верно? – сказал Конрад.
– Невозможно предвидеть всё на свете.
Конрад уже начал приходить в себя, а потому рассердился на дварфов. Надо же, как выгораживают Литценрайха. Неужели они не понимают, что служат орудием в его руках?
– Литценрайх хотел, чтобы скейвены меня поймали. Он знал, что они непременно учуют варп-камень, которым от меня пахло, потому что с его помощью он снимал с меня бронзовые доспехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23