Упаковали на совесть, удобная доставка
Она практически ничего не знала о сэре Аласдаре, она вообще впервые увидела его в день их помолвки. Он приятный и гораздо моложе Вильяма, хотя и не настолько молод, как хотелось бы ей. Ему около тридцати трех. Ее отец явно старался не разочаровать ее, выбрав довольно молодого и представительного мужа. В этом она не сомневалась, так же как и не сомневалась в том, что отец не заметил высокомерия Мак-Донау. Однако она это заметила и поняла, что он крайне эгоистичен. Скорее всего, он попытается ограничить ее свободу и потребует подчинения от нее.Шиина рассердилась.— Это очень некрасиво с твоей стороны лишний раз напоминать мне о моей помолвке, Найал Фергюссон. — В голосе девушки звучали обида и досада. — Тебе легко рассуждать, ведь не ты выйдешь замуж за совсем чужого человека.— Нет, но отец грозился отослать меня к английскому двору, если я еще раз попаду в какую-нибудь неприятность. По его словам, я уже вышел из того возраста, когда шалости сходят с рук и допустимо нарушать правила.— И он абсолютно прав.— В таком случае позволь спросить, что же я делаю здесь?— Оберегаешь меня, точно так же и я буду защищать тебя перед отцом, если нас обнаружат. Не переживай, Найал. Я не думаю, что отец отошлет тебя за такую безобидную проделку.— Подвергать свою жизнь риску не такое уж безобидное занятие, Шиина. Ты лучше поторопись.Как бы в подкрепление своих слов он бросил ей кусок мыла, и Шиина поняла, что долго купаться ей не удастся. Она начала намыливаться, злясь на себя за свою беззаботность. Найал действительно смертельно боялся, что отец может отослать его к чужому двору, где он никого не знает и где к тому же одни англичане. Она это знала и тем не менее поставила Найала в ситуацию, когда он рискует вызвать гнев отца, и все ради нескольких мгновений ее удовольствия. Она поступает несправедливо. Найал пришел с ней в долину потому, что любил ее. И если из-за нее у него будут неприятности, она никогда не сможет себе этого простить.— Я не забуду, что ты делаешь ради меня, Найал. В следующий раз, если у тебя будут трудности, я возьму вину на себя. Помнишь, как раньше?— Да, я помню.— В конце-то концов, что может со мной сделать отец, когда через два месяца я выйду замуж?— Дать тебе попробовать вкус плетей.— Ну да! Он не посмеет. Я уже вышла из того возраста, когда можно выпороть. Не волнуйся, Найал, что тебя грозились отослать. Но как только я выйду замуж и уеду, тебе придется полагаться только на собственные силы.— Отец обещал, что тогда я буду участвовать в набегах. А я так мечтаю об этом, хочу приключений.— Ты так говоришь, как будто мечтаешь участвовать в набегах. — Шиина была потрясена.— Если на земли Мак-Киннонов, то да. Я бы все отдал, чтобы встретиться с самим Мак-Кинноном.У Шиины перехватило дыхание.— Да ты с ума сошел, Найал? Он отрубит тебе голову. Все знают, что он настоящий злодей.— Я не верю во все байки, которые рассказывают про него.— Он безжалостный убийца! Ты забыл, что за последние месяцы наш клан потерял шестерых?— И его клан потерял, без сомнения, не меньше людей с тех пор, как дело чести заставило отца предпринимать ответные рейды. Но ты не можешь отрицать его смелость, Шиина. Я не знаю воина храбрее него.— Я не отрицаю его наглость, но тебе вовсе не обязательно его хвалить.— Я уважаю его мужество.— Можешь уважать его сколько хочешь, моли только Бога, чтобы тебе с ним никогда не встретиться. Иначе ты будешь продолжать уважать его, но уже лежа в гробу.Шиина закончила купаться, вышла из воды и начала заплетать косы. Она уже одевалась, когда Найал умудрился все-таки испортить ей настроение, сообщив:— Сегодня приезжает кузен Вильям. Невольно Шиина в ужасе закрыла глаза.— Ты уверен?— Да.— Найал, я тебя умоляю, не оставляй меня одну. Пожалуйста. Если я останусь с ним наедине, он опять начнет мне угрожать.— После его угроз организовать брак с Мак-Кинноном тебе неплохо удавалось избегать его.— Да, удавалось. К счастью, пока Вилли отсутствовал, отец остановил свой выбор на Мак-Донау.— Значит, ты не против брака с сэром Аласдаром?— Уж лучше он, чем Вильям. Но я еще не вышла замуж. У моего родственничка еще есть время причинить мне массу неприятностей. Я боюсь, что со злости от угроз он может перейти к делу.— Почему бы тебе не рассказать все отцу?Шиина покачала головой.— Это ничего не даст. Вильям будет все отрицать. Он скажет, что я нарочно пытаюсь его оговорить. И отец может поверить ему, так как знает, что я презираю Вилли, а он ему доверяет. Как-никак, Вильям был любимым кузеном матушки.Шиина чуть не откусила себе язык. Ну зачем она упомянула их мать? Та умерла спустя несколько дней после рождения Найала, и он вбил себе в голову, что виноват в ее смерти. Он ужасно расстраивался каждый раз, когда упоминалось ее имя. Будучи любимицей отца, Шиина никогда не была близка со своей матерью, но Найалу вообще не довелось узнать мать.— Прости меня, Найал. Нам, пожалуй, нужно поторопиться, если мы хотим добраться домой до того, как совсем рассветет.Едва они успели войти в замок, как поднялась суматоха. Вернулся патрульный отряд, привезя с собой пленного. Он был без сознания. Быстрее молнии замок облетел слух, что захваченный пленник принадлежит к роду Мак-Киннонов.В эту ночь Дугалд Фергюссон праздновал победу. В его темнице сидел один из Мак-Киннонов, за которого в качестве выкупа можно потребовать обратно весь домашний скот, угнанный у Фергюссонов летом. И как раз поспеть к осенним торгам. В конце концов, может быть, этот год будет и прибыльным.Ему даже в голову не приходила мысль убить пленника. Это было бы равноценно самоубийству, так как тогда на них обрушился бы весь клан Мак-Киннонов. Одно дело убить воина в честном бою и совсем другое — предать смерти пленного.Мысли о захваченном горце абсолютно не волновали Шиину в эту ночь. Она думала о Вильяме Мак-Афи и о том, как ей лучше избегать его, пока он гостит в замке. А Найал не мог сомкнуть глаз. Он только и думал, что о пленнике. Это же надо! В темнице их замка сидит один из Мак-Киннонов, настоящий живой воин Мак-Киннонов! Глава 5
Джеймс Мак-Киннон проснулся от ужасной головной боли. На затылке он нащупал шишку величиной с яйцо. Он открыл глаза, но кругом была темнота. Он закрыл глаза от боли. У него не было сил размышлять, где находится и ослеп он или нет. Боль была такой невыносимой, что ему не удавалось вновь заснуть. Постепенно Джеймс начал думать.Он лежал на твердой сырой земле. Воздух в помещении затхлый. Джеми почувствовал, как по его голым коленям ползают жуки или, возможно, еще того хуже — крысы. Попробовал сесть, чтобы смахнуть с себя гадов, но резкая боль прострелила ему голову, и он был вынужден снова осторожно лечь.Мысли о том, где он находится, начали беспокоить его. Последнее, что помнил Мак-Киннон — его окружили Фергюссоны, которые возникли перед ним совершенно неожиданно, словно из воздуха. Но, по правде говоря, Джеймс вел себя слишком неосмотрительно, его взгляд не отрывался от маленького лесного озера в долине, где он однажды видел юную красавицу. Если бы он не спешился и не ждал, как глупец, появления прекрасной незнакомки, то не позволил бы себя окружить и не получил бы удар по голове, не успев даже вынуть меч из ножен.Итак, он попал в плен. Запах сырости подкреплял эту догадку. Скорее всего, он находится в замке Тауэр Эск. Джеми чуть не рассмеялся. В более глупой ситуации он еще не был. Наведываясь за последние месяцы более десяти раз в эту долину в надежде вновь встретить девушку, он действовал, как влюбленный мальчишка. Мак-Киннон надеялся выяснить, кто она была. Но купальщица больше не появилась. Значит, скорее всего, она действительно была проходившей мимо нищенкой. И он никогда больше ее не увидит.Всегда он приезжал в долину один. Так и сейчас, даже его брат не знал, куда он поехал, так как Джеми никому не хотел признаться, что не мог забыть какую-то девицу. Пройдет несколько дней, прежде чем начнут беспокоиться из-за его отсутствия. И тогда никому в голову не придет, что он сидит в темнице Фергюссонов.Интересно, сколько дней придется ему пробыть здесь? Когда старый Дугалд отпустит его? Джеми нисколько не сомневался, что в конечном итоге его выпустят на свободу. Дугалд не мог себе позволить держать в темнице кого-либо из Мак-Киннонов. И даже если он узнает, кого он захватил, он все равно будет вынужден его отпустить.Скрип деревянной планки у него над головой заставил Джеми насторожиться. Если бы он не слышал звук открываемой двери, Джеми подумал бы, что у него начались слуховые галлюцинации, когда вдруг раздал шепот:— Вы действительно один из Мак-Киннонов? Было невозможно понять, кто задал вопрос. Джеми по-прежнему ничего не видел. Внезапно Джеми ощутил струю прохладного свежего воздуха, и, прежде чем ответить, глубоко вздохнул:— Я не привык разговаривать, не видя своего собеседника.— Я не рискнул принести с собой свечу. Кто-нибудь может увидеть.— Тогда вам лучше совсем уйти. — В голосе Джеми звучала насмешка. — А то, не дай Бог, кто увидит, как вы разговариваете с Мак-Кинноном.— Так значит вы действительно из Мак-Киннонов?Джеми не ответил. Дверь над головой быстро захлопнулась, но через несколько минут открылась снова. В появившуюся узкую щель на потолке просунулась чья-то голова с копной рыжеватых волос. Тусклый свет свечи дал возможность Джеми разглядеть глубокий погреб, где он сидел.Это была глубокая яма диаметром около семи футов, где полом служила плотно утрамбованная земля. По земляным стенам можно вскарабкаться наверх, но дверь в погреб сделана прямо посредине потолка, и даже если до нее и удалось бы дотянуться, она, конечно, заперта на задвижку.Джеми видел подобные темницы. Они были удобны тем, что не требовали никакой личной охраны. Из них практически невозможно сбежать. Лично он предпочел бы сидеть в каменной темнице. По крайней мере, воздух не был бы таким затхлым, и, возможно, внутрь проникал бы хоть слабый свет.— Вы ничего не ели.Джеми медленно сел и прислонился спиной к стене, держась рукой за голову, чтобы уменьшить боль.— Я не вижу никакой пищи.— Она в том мешке, который лежит рядом с вами. Он завязан, чтобы туда не пробрались жуки.— Какая заботливость! — безразлично заметил Джеми. Он взял мешок и открыл его. Внутри находился ломоть ржаного хлеба и половина небольшого тетерева — пища, приемлемая для крестьянина, но совершенно непривычная для него.— Если это все, что полагается на обед пленнику, похоже, мне придется сбежать, чтобы хоть поесть нормально.— Вы забыли, что находитесь здесь не в качестве гостя, — в голосе посетителя была сухость.— Но я бы посоветовал со мной обращаться именно как с гостем, иначе я могу прийти в ярость из-за своего заточения. — В невозмутимых словах Джеми слышалось присущее ему высокомерие. — Могу тебя заверить, что старому Дугалду непоздоровится, если я разгневаюсь.— Вы слишком самоуверенны, если говорите о мести, находясь в темнице.— Ас кем, собственно, я разговариваю?— Я — Найал Фергюссон.— Я не сомневаюсь, что вы Фергюссон, но который из них?— Я сын Дугалда.— Молодой лэрд, не так ли? — Джеми был действительно удивлен. — Вы совсем еще мальчишка.— Мне уже тринадцать! — воскликнул Найал.— Да, я слышал, вашему отцу пришлось долго трудиться, прежде чем вы появились на свет, — усмехнулся Джеми. Новый приступ дикой головной боли пронзил его, и он застонал.— Вы ранены? — В голосе юноши звучало беспокойство.— Так, небольшая шишка.Пленник начал есть, и Найал замолчал. Насколько он мог разглядеть, это крупный мужчина. Он в накидке зелено-золотистого цвета с двумя рядами тройных черных полос. У него длинные крепкие ноги и широкая грудь. Свободно наброшенная накидка не позволяла хорошо разглядеть фигуру, но, судя по его размерам, мужчина необычайно силен. Несмотря на тяжелый подбородок, плотно сжатые губы и узкий орлиный нос, лицо, еще не обросшее щетиной, выдавало молодость пленного. К тому же очень привлекательное лицо, за которым угадывался сильный характер.— У вас золотистые волосы, — неожиданно сказал Найал.Джеми усмехнулся и поднял глаза на юношу.— Вы наблюдательны.— Говорят, мало у кого такие же золотистые волосы, как у самого лэрда Мак-Киннона.— Да, некоторые из нас своим золотистым цветом волос обязаны нашему предку родом из Нормандии.— Из Нормандии? Серьезно? Это один из тех, кто пришел с королем Эдвардом?— Да, это было несколько веков назад. А вы неплохо знаете историю.— У нас с сестрой был хороший учитель.— Вы имеете в виду — у вас с сестрами. Я ведь знаю, у вас четыре сестры.— Только одна занималась вместе со мной. Найал замолчал, злясь на себя за то, что упомянул в разговоре Шиину. Это было почти кощунством говорить о ней с этим горцем. Ему вообще не следовало сюда приходить. Упаси Господи, если его здесь заметят! Но любопытство распирало его, и он не мог не прийти сюда.— А вы хорошо знаете лэрда Мак-Киннона? — задал он вопрос пленнику.Джеми улыбнулся, и его лицо смягчилось.— Можно сказать, что я его знаю лучше, чем кто бы то ни был.— Значит, вы его брат?— Нет. Почему вы спрашиваете о нем?— Все только о нем и говорят. Считается, что нет воина храбрее его.— Его бы порадовали такие слова.— Действительно ли он так ужасно жесток, как рассказывают?— Кто говорит, что он жестокий? — проворчал Джеми.— Моя сестра.— Ваша сестра не знает его.— Но она слышала о нем гораздо больше, чем я.— И, конечно же, пересказала все вам.— Нет. Она не хотела пугать меня.— Ха! Я вижу, она обо мне низкого мнения. И которая из сестер?Но ответа Найала не последовало. Широко раскрыв глаза, он, не отрываясь, смотрел на пленника.— Значит, это вы! — У него даже дыхание перехватило. — Вы тот самый лэрд Мак-Киннон, а мой отец даже ничего не подозревает!Молча Джеми послал на свою голову проклятия.— У вас плохо со слухом.— Нет. Я хорошо расслышал. Вы сказали:"Она обо мне низкого мнения». Вы не сказали «о нем», вы сказали «обо мне». Значит, вы и есть Джеймс Мак-Киннон, — взволнованно произнес Найал.— Вы лучше скажите мне, — перебил его Джеми, — что ваш отец собирается со мной делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Джеймс Мак-Киннон проснулся от ужасной головной боли. На затылке он нащупал шишку величиной с яйцо. Он открыл глаза, но кругом была темнота. Он закрыл глаза от боли. У него не было сил размышлять, где находится и ослеп он или нет. Боль была такой невыносимой, что ему не удавалось вновь заснуть. Постепенно Джеймс начал думать.Он лежал на твердой сырой земле. Воздух в помещении затхлый. Джеми почувствовал, как по его голым коленям ползают жуки или, возможно, еще того хуже — крысы. Попробовал сесть, чтобы смахнуть с себя гадов, но резкая боль прострелила ему голову, и он был вынужден снова осторожно лечь.Мысли о том, где он находится, начали беспокоить его. Последнее, что помнил Мак-Киннон — его окружили Фергюссоны, которые возникли перед ним совершенно неожиданно, словно из воздуха. Но, по правде говоря, Джеймс вел себя слишком неосмотрительно, его взгляд не отрывался от маленького лесного озера в долине, где он однажды видел юную красавицу. Если бы он не спешился и не ждал, как глупец, появления прекрасной незнакомки, то не позволил бы себя окружить и не получил бы удар по голове, не успев даже вынуть меч из ножен.Итак, он попал в плен. Запах сырости подкреплял эту догадку. Скорее всего, он находится в замке Тауэр Эск. Джеми чуть не рассмеялся. В более глупой ситуации он еще не был. Наведываясь за последние месяцы более десяти раз в эту долину в надежде вновь встретить девушку, он действовал, как влюбленный мальчишка. Мак-Киннон надеялся выяснить, кто она была. Но купальщица больше не появилась. Значит, скорее всего, она действительно была проходившей мимо нищенкой. И он никогда больше ее не увидит.Всегда он приезжал в долину один. Так и сейчас, даже его брат не знал, куда он поехал, так как Джеми никому не хотел признаться, что не мог забыть какую-то девицу. Пройдет несколько дней, прежде чем начнут беспокоиться из-за его отсутствия. И тогда никому в голову не придет, что он сидит в темнице Фергюссонов.Интересно, сколько дней придется ему пробыть здесь? Когда старый Дугалд отпустит его? Джеми нисколько не сомневался, что в конечном итоге его выпустят на свободу. Дугалд не мог себе позволить держать в темнице кого-либо из Мак-Киннонов. И даже если он узнает, кого он захватил, он все равно будет вынужден его отпустить.Скрип деревянной планки у него над головой заставил Джеми насторожиться. Если бы он не слышал звук открываемой двери, Джеми подумал бы, что у него начались слуховые галлюцинации, когда вдруг раздал шепот:— Вы действительно один из Мак-Киннонов? Было невозможно понять, кто задал вопрос. Джеми по-прежнему ничего не видел. Внезапно Джеми ощутил струю прохладного свежего воздуха, и, прежде чем ответить, глубоко вздохнул:— Я не привык разговаривать, не видя своего собеседника.— Я не рискнул принести с собой свечу. Кто-нибудь может увидеть.— Тогда вам лучше совсем уйти. — В голосе Джеми звучала насмешка. — А то, не дай Бог, кто увидит, как вы разговариваете с Мак-Кинноном.— Так значит вы действительно из Мак-Киннонов?Джеми не ответил. Дверь над головой быстро захлопнулась, но через несколько минут открылась снова. В появившуюся узкую щель на потолке просунулась чья-то голова с копной рыжеватых волос. Тусклый свет свечи дал возможность Джеми разглядеть глубокий погреб, где он сидел.Это была глубокая яма диаметром около семи футов, где полом служила плотно утрамбованная земля. По земляным стенам можно вскарабкаться наверх, но дверь в погреб сделана прямо посредине потолка, и даже если до нее и удалось бы дотянуться, она, конечно, заперта на задвижку.Джеми видел подобные темницы. Они были удобны тем, что не требовали никакой личной охраны. Из них практически невозможно сбежать. Лично он предпочел бы сидеть в каменной темнице. По крайней мере, воздух не был бы таким затхлым, и, возможно, внутрь проникал бы хоть слабый свет.— Вы ничего не ели.Джеми медленно сел и прислонился спиной к стене, держась рукой за голову, чтобы уменьшить боль.— Я не вижу никакой пищи.— Она в том мешке, который лежит рядом с вами. Он завязан, чтобы туда не пробрались жуки.— Какая заботливость! — безразлично заметил Джеми. Он взял мешок и открыл его. Внутри находился ломоть ржаного хлеба и половина небольшого тетерева — пища, приемлемая для крестьянина, но совершенно непривычная для него.— Если это все, что полагается на обед пленнику, похоже, мне придется сбежать, чтобы хоть поесть нормально.— Вы забыли, что находитесь здесь не в качестве гостя, — в голосе посетителя была сухость.— Но я бы посоветовал со мной обращаться именно как с гостем, иначе я могу прийти в ярость из-за своего заточения. — В невозмутимых словах Джеми слышалось присущее ему высокомерие. — Могу тебя заверить, что старому Дугалду непоздоровится, если я разгневаюсь.— Вы слишком самоуверенны, если говорите о мести, находясь в темнице.— Ас кем, собственно, я разговариваю?— Я — Найал Фергюссон.— Я не сомневаюсь, что вы Фергюссон, но который из них?— Я сын Дугалда.— Молодой лэрд, не так ли? — Джеми был действительно удивлен. — Вы совсем еще мальчишка.— Мне уже тринадцать! — воскликнул Найал.— Да, я слышал, вашему отцу пришлось долго трудиться, прежде чем вы появились на свет, — усмехнулся Джеми. Новый приступ дикой головной боли пронзил его, и он застонал.— Вы ранены? — В голосе юноши звучало беспокойство.— Так, небольшая шишка.Пленник начал есть, и Найал замолчал. Насколько он мог разглядеть, это крупный мужчина. Он в накидке зелено-золотистого цвета с двумя рядами тройных черных полос. У него длинные крепкие ноги и широкая грудь. Свободно наброшенная накидка не позволяла хорошо разглядеть фигуру, но, судя по его размерам, мужчина необычайно силен. Несмотря на тяжелый подбородок, плотно сжатые губы и узкий орлиный нос, лицо, еще не обросшее щетиной, выдавало молодость пленного. К тому же очень привлекательное лицо, за которым угадывался сильный характер.— У вас золотистые волосы, — неожиданно сказал Найал.Джеми усмехнулся и поднял глаза на юношу.— Вы наблюдательны.— Говорят, мало у кого такие же золотистые волосы, как у самого лэрда Мак-Киннона.— Да, некоторые из нас своим золотистым цветом волос обязаны нашему предку родом из Нормандии.— Из Нормандии? Серьезно? Это один из тех, кто пришел с королем Эдвардом?— Да, это было несколько веков назад. А вы неплохо знаете историю.— У нас с сестрой был хороший учитель.— Вы имеете в виду — у вас с сестрами. Я ведь знаю, у вас четыре сестры.— Только одна занималась вместе со мной. Найал замолчал, злясь на себя за то, что упомянул в разговоре Шиину. Это было почти кощунством говорить о ней с этим горцем. Ему вообще не следовало сюда приходить. Упаси Господи, если его здесь заметят! Но любопытство распирало его, и он не мог не прийти сюда.— А вы хорошо знаете лэрда Мак-Киннона? — задал он вопрос пленнику.Джеми улыбнулся, и его лицо смягчилось.— Можно сказать, что я его знаю лучше, чем кто бы то ни был.— Значит, вы его брат?— Нет. Почему вы спрашиваете о нем?— Все только о нем и говорят. Считается, что нет воина храбрее его.— Его бы порадовали такие слова.— Действительно ли он так ужасно жесток, как рассказывают?— Кто говорит, что он жестокий? — проворчал Джеми.— Моя сестра.— Ваша сестра не знает его.— Но она слышала о нем гораздо больше, чем я.— И, конечно же, пересказала все вам.— Нет. Она не хотела пугать меня.— Ха! Я вижу, она обо мне низкого мнения. И которая из сестер?Но ответа Найала не последовало. Широко раскрыв глаза, он, не отрываясь, смотрел на пленника.— Значит, это вы! — У него даже дыхание перехватило. — Вы тот самый лэрд Мак-Киннон, а мой отец даже ничего не подозревает!Молча Джеми послал на свою голову проклятия.— У вас плохо со слухом.— Нет. Я хорошо расслышал. Вы сказали:"Она обо мне низкого мнения». Вы не сказали «о нем», вы сказали «обо мне». Значит, вы и есть Джеймс Мак-Киннон, — взволнованно произнес Найал.— Вы лучше скажите мне, — перебил его Джеми, — что ваш отец собирается со мной делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34