— брезгливо спросила Надя.
— A вот тут. — Господин указал на газетный гороскоп.
— Знаете, я не очень-то в них верю, — сказала Чаликова.
— Я тоже, — радостно закивал господин. — Но гороскопы нам составляет госпожа Софья Кассирова. Обратите внимание на дату и на то, что Софья по гороскопу является Водолеем, Жоржетта Мешковская была Рыбами, а Марианна Костяникина — Тельцом.
— Хорошо, я посмотрю. — Надя нагнулась, чтобы застегнуть сапожки, а когда выпрямилась, человека в зеркале уже не увидела.

* * *

Пока Надя осваивала информацию, налетевшую на нее, будто желтые листья, несомые порывами осеннего ветра, частный детектив Василий Дубов расспрашивал Александра Мешковского. Зная о семейном пристрастии Мешковских к горячительным напиткам, он прихватил с собой бутылку водки.
Мешковский не удивился приходу частного детектива, с которым был знаком лишь весьма шапочно, а увидев бутылку, даже обрадовался и побежал на кухню готовить закуску. Через полчаса стол в комнате уже был накрыт белой, хотя и не совсем чистой скатертью, а посреди тарелок, чашек и салатниц возвышался графинчик, куда рекламный агент любовно перелил содержимое бутылки.
Увидев, что дрожащая рука господина Мешковского тянется к заветному графинчику, детектив передвинул его поближе к себе:
— Господин Мешковский, прежде я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Я весь внимание, — вздохнул Мешковский, вожделенно глядя на графин.
— Вам известна сексуальная ориентация вашей покойной сестры?
— Да, ну разумеется. Ориентация Жоржетты была диаметрально противоположна моей — она была «розовой», а я — «голубым».
— Ну, понятно. И какого рода отношения связывали ее с покойной Марианной Костяникиной? Я имею в виду, была ли их связь чисто плотской, или…
— Разумеется, «или», — перебил Мешковский, с трудом отводя взор от графина. — Жоржетта ее все время ревновала и подозревала в измене… Давайте помянем их обеих!
— Одну минуточку, — удержал его Дубов. — В тот день вы ничего необычного за ней не заметили?
— Сейчас, — попытался напрячь мозги Мешковский. — Ну да, в тот день, это было скорее даже утром, ей позвонили, Жоржетточка страшно возбудилась и убежала, даже не дописав стихотворения.
— Так-так. — В глазах детектива загорелся огонек, как у гончей, взявшей след. — И каково было содержание разговора?
— Ну, не знаю даже… Сестра крикнула: "Ах она мерзавка! Ну, я ей покажу!" или что-то в этом роде, шмякнула трубку и так быстро убежала, что я не успел ее даже расспросить, в чем дело.
— Вы не допускаете, что это было сообщение об измене ее возлюбленной? — продолжал допытываться Василий.
— Очень возможно. — Непреодолимое желание выпить побуждало Мешковского соглашаться с чем угодно. — Вообще-то Жоржетта была по натуре очень сдержанной, и единственное, что могло ее в последнее время вывести из равновесия — так это Марианна Костяникина. Что поделаешь — любовь!
— Ну ладно, не буду вас больше томить, — сжалился наконец Дубов и налил две рюмочки водки. Александр выпил свою залпом, закусил соленым огурчиком и даже не заметил, что его гость лишь чуть-чуть омочил губы.

* * *

Вечером, отходя ко сну, Чаликова и Дубов обменивались друг с другом полученной информацией.
— Из того, что я узнала, можно сделать один вывод — Кассирова не располагала средствами на издание книги, а потом вдруг раздобыла где-то почти две тысячи, — доложила Надя. — То есть еще одно подтверждение, что кассу взяла она, но опять лишь косвенное, к делу его не пришьешь.
— Да, действительно, все вокруг да около, — вздохнул Василий. — Я тоже не мог узнать у Александра Мешковского ничего определенного. Единственное в день трагедии кто-то звонил Жоржетте, после чего та побежала в филиал «Грымзекса».
— Кассирова! — закричала Надя.
— Что — Кассирова? — не понял детектив.
— Кассирова не просто взяла деньги, но и нарочно спровоцировала скандал и стрельбу! Она позвонила Мешковской и сообщила, что Костяникина ей изменяет, Жоржетта схватила пистолет и поспешила в банк, а между стрельбой и приездом милиции Софья Кассирова выгребла кассу и успела надежно спрятать деньги. Впрочем, — успокоившись, добавила Чаликова, — все это опять одни домыслы. Хотя погодите. Сегодня один скользкий тип подсунул мне какие-то бумажки, которые он назвал "компроматом на Кассирову". — Надя порылась у себя в сумочке и извлекла оттуда то, что ей подсунул «иезуитский» журналист в фойе ДК имени Анны Карениной. Манускрипт, предназначенный для публикации в московской прессе, был озаглавлен "Оргии космических амазонок в Кислоярске", и Чаликова небрежно отложила его в сторону. — A вот, Вася, газета "Кислый путь" с астрологическим прогнозом, который якобы составила Софья Кассирова. Обратите внимание на дату — как раз тот день, когда произошла трагедия в филиале.
— Астрологический прогноз как компромат? — несколько удивился детектив. — Ну что ж, это даже интересно…
— Тут подчеркнуты три знака зодиака, — пояснила Надя. — Водолей, Рыбы и Телец. Водолеем является Кассирова, Рыбами была покойная Жоржетта Мешковская, а Тельцом — Марианна Костяникина. — И Надя с выражением зачитала: — "Водолей. День для вас счастливый, вы неожиданно разбогатеете, но сумейте правильно распорядиться свалившимся на вас богатством — вложите его во что-то духовное, возвышенное". Например, в издание своего поэтического сборника, — добавила Надя уже от себя. — "Рыбы. Повышенная возбудимость и доверчивость заставят вас поверить в чужие наветы. Телец. Опасайтесь высокой женщины в розовом платье — она может роковым образом изменить всю вашу судьбу". Ну, господин Дубов, что вы на это скажете?
— A что тут сказать? Вообще-то я в гороскопы не верю, хотя чисто теоретически и допускаю, что звезды могут оказывать некоторое влияние на общий ход событий. Но не до такой же степени, чтобы определять цвет платья!
— Совершенно верно, — кивнула Надя. — И цвет платья, и все остальное определила сама Софья Кассирова. Мне, знаете, по роду занятий частенько приходится иметь дело с разного рода доморощенными гениями. И я заметила одну общую особенность — почти все уверены, что любой бред, ими написанный, содержит некое высшее, тайное, если хотите — сакральное значение и имеет пророческий характер. Так что я не сомневаюсь — когда Кассирова составляла этот прогноз, то была уверена, что он каким-то мистическим образом поможет осуществить ее злодейские планы.
— Может, вы и правы, Наденька, — кивнул Дубов, — но это опять лишь домыслы, не скрепленные фактами. И даже если наши подозрения насчет Софьи Кассировой имеют под собой почву, то я не представляю, как мы могли бы вывести ее на чистую воду.
— У меня возникла одна идея, — сказала Чаликова и что-то заговорщически зашептала Дубову на ухо, хотя в комнате они были одни.
— Кажется, я улавливаю ход ваших мыслей, — закивал Василий Николаевич. — Это, конечно, совершенно антинаучно с точки зрения классической криминалистики, но для пользы дела попробовать можно.

* * *

И вот наступило воскресенье. Дубов и Чаликова, одевшись соответственно во фрак и вечернее платье, отправились в Дом культуры имени Анны Карениной на презентацию поэтического сборника Софьи Кассировой "Любовь под пирамидами". Начало было назначено на шесть часов вечера, но уже в половине шестого в артистическом кафе крутилось довольно много народу — по большей части представители кислоярской творческой и околотворческой богемы, но не только: за одним из столиков скромно пил кофе инспектор Лиственицын в окружении двух человек в штатском, которых Дубов хорошо знал как милицейских оперативников. За другим столиком сама Софья Кассирова в элегантном зеленом с блестками платье продавала свой сборник по 80 сантимов за экземпляр, а за дополнительную плату ставила автограф.
Ровно в шесть часов погас верхний свет, и кафе погрузилось в интимный полумрак. Прожектор осветил импровизированную сцену, и в его луче возникла фигура председателя "Всемирной души".
— Господа! — обратился председатель к присутствующим. — Сегодня мы имеем счастье прикоснуться к высокому искусству, которым нас давно радует замечательная, я не побоюсь сказать — великая поэтесса Софья Кассирова. Мы давно ждали явления ее новой книги, и вот наконец имеем удивительную возможность увидеть ее воочию, во всей ее самости. И потому без лишних слов позвольте представить вам автора книги — госпожу Софью Кассирову!
В темном зале раздались нестройные аплодисменты, и к микрофону вышла сама виновница торжества с книгой, нежно прижатой к могучей груди. Ее платье, будто шкура крокодила в лунном свете, таинственно переливалась в лучах прожектора.
— Вы не представляете, господа, как я волнуюсь, — начала сольное выступление поэтесса. — Ведь это такой день в моей жизни… И еще я хочу сказать, что своими успехами обязана не только себе, но и моим друзьям, братьям и сестрам по искусству. И в столь торжественный момент не могу не вспомнить о своей незабвенной подруге, замечательной поэтессе Жоржетте Мешковской. Как жаль, что она не дожила до этого дня!..
— Если бы дожила, то этого дня просто не было бы, — шепнула Чаликова, наклонившись к уху Дубова. Тот кивнул. A Кассирова тем временем продолжала:
— И я хотела бы начать этот вечер со стихотворения, посвященного светлой памяти Жоржетты. — Поэтесса перевернула в книжке несколько листков и, придав лицу выражение вдохновенной скорби, начала чтение:

— Это было давно, это было в Древнем Египте,
В самом прекрасном из прошлых моих воплощений.
Я была возлюбленной страстной жреца Омона,
Что возносил каждодневно Омону хвалу во Храме.
Но вот взяла его смерть, и осталась я одинока,
Одна, как чайка на море или верблюд в пустыне,
И стала мне жизнь постыла, любви лишенной.
И вот однажды, молясь в опустевшем храме,
Я услыхала голос, и этот голос промолвил:
"Будет тебе за любовь за твою награда.
Знай, твой любимый запрятал алмазы и злато
В месте надежном, и стражей надежных приставил
На берегу священном священного Нила,
A сторожами поставил двух крокодилов священных.
И, коль овладеть желаешь ты этим кладом,
То в полночь явись на брега священного Нила,
Туда, где луна освещает пирамиду Хеопса.
И в том месте, где тень ее коснется берега Нила,
Встань, и всплывут на поверхность два крокодила.
И когда ты отдашься обоим всею душою и плотью,
То откроется вход в пещеру с алмазами и со златом".
И смолк тот голос, и сама себе я сказала
На что мне злато, на что алмазы и все богатства земные,
Коли возлюбленного рядом со мною нету?
Но, как настала ночь, явилась я к берегу Нила,
И, только тень коснулась краешка вод священных,
Выплыли на поверхность священных два крокодила…
Голос Кассировой дрогнул, но она мужественно продолжала:
— И не захотела я им отдаться всею душою и плотью,
Но, взяв секиру, до смерти обоих их зарубила,
И кровь их святая, смешавшись с потоком священного Нила,
Вдаль потекла, по течению, к синему морю.
Но не пошло мне на пользу коварством добытое злато…

Вдруг Кассирова прервала чтение, и ее округлое лицо исказило выражение неизъяснимого ужаса. По проходу между столиками, слегка покачиваясь, в сторону сцены плыл призрак Жоржетты Мешковской в окровавленном розовом платье — медленно, но неотвратимо, как судьба.
Кассирова со страшным грохотом упала на пол прямо на сцене, а кровавый призрак, хладнокровно переступив через нее, занял место у микрофона.
— Ты потревожила мою тень, несчастная, — сказал призрак страшным потусторонним голосом, — и я явилась!
— Нет! Только не это! — возопила Кассирова, хватаясь за подол Жоржеттиного платья.
— Тогда облегчи свою грешную душу, — предложил призрак Мешковской, признайся перед всем миром, как ты убила и меня, и Марианну!
— Я все, все скажу! — кричала Софья, ползая по полу. — Только не смотри на меня так, я каменею от твоего мертвого взора!
— Ну ладно. — Призрак снял с подставки микрофон и бросил его Кассировой, а сам удалился вглубь сцены. Поэтесса попыталась встать, но, покачнувшись, вновь упала на сцену.
— Ну, говори же! — подстегнул ее призрак. — Говори, если не хочешь, чтобы я ввергла тебя в ад преисподней!
— Я все скажу, все! — Кассирова трясущимися руками взяла микрофон. — Я хотела издать сборник, но у меня не было денег. И я задумала, как их достать… Я не хотела никого убивать, просто хотела издать книгу… Я дождалась дня, когда в кассе оказалась нужная сумма, и позвонила тебе. Я сказала, что моя начальница и твоя возлюбленная Марианна Костяникина заперлась в своем кабинете с какой-то смазливой девицей… Когда ты явилась, я пошла в кабинет к Марианне и сказала, что ты пришла разъяренная и с пистолетом, и не лучше ли вызвать милицию? Но Марианна сказала, что сама разберется, и достала из стола служебный револьвер… Она вышла из кабинета, и между вами разгорелась ссора, ты обвиняла ее в измене, а она не могла понять, в чем дело. И тогда… — Софья замолкла.
— Ну, договаривай, договаривай! — раздался из мрака страшный голос призрака.
— Тогда я взяла наган, который заранее приобрела на черном рынке, и два раза выстрелила в Марианну прямо на твоих глазах… Ты побледнела и встала как вкопанная, а я взяла ее револьвер и застрелила тебя. A потом вытерла платочком свои отпечатки и вложила оба пистолета вам в руки. Ну и тогда уже забрала все деньги из кассы и вызвала полицию… — Обессиленная собственным признанием, Кассирова вновь бухнулась на пол.
—
1 2 3 4