– Голос у нее надломился. – Что же нам делать, Дэвид? Нам так нужна была эта работа.
Мама покачала головой и встала.
– Ты куда, доченька? – спросила Ба.
– На улицу. Хочу немного побродить.
Кристофер-Джон, Малыш и я собрались следовать за ней, но папа позвал нас назад.
– Дайте маме побыть одной, – сказал он.
Мы все смотрели, как она медленно пересекла задний двор и пошла в сторону запущенного сада и дальше к южному пастбищу. И тут мистер Моррисон сказал:
– Вы знаете, мистер Логан, раз уж вы сами дома, так, может, я вам больше не нужен? Может, мне поискать какую-нибудь работу здесь…
Что-нибудь да найдется… чтоб и вас выручить.
Папа посмотрел со своего места на мистера Моррисона.
– Вас никто не призывает это делать, – сказал он. – Я же ничего вам не плачу, разве не так?
Мистер Моррисон заметил мягко:
– В вашем доме мне славно живется. А уж как у вас готовят! О лучшем мечтать нельзя. Но главное, впервые за долгие годы я обрел семью. А это лучшая плата, что и говорить.
Папа кивнул:
– Вы очень хороший человек, мистер Моррисон, спасибо вам за предложение, но я ведь через несколько недель снова уезжаю. И мне бы очень хотелось, чтобы вы остались тут.
И глаза его снова отыскали маму, теперь уже ее крохотную фигуру, вдали.
– Папа, – срывающимся голосом спросил Кристофер-Джон, прижимаясь к папе, – с м-мамой все обойдется?
Папа повернулся к нему, обнял Кристофера-Джона покрепче и сказал:
– Понимаешь, сынок, твоя мама… она рождена, чтобы учить детей, как солнце, чтоб светить. Ей будет очень тяжело, если она не сможет и дальше оставаться учительницей. Это будет очень тяжко, потому что когда она была еще совсем маленькой девочкой – это было в Делте, – она уже хотела стать учительницей.
– И дедушка хотел, чтобы она стала учительницей, да, папа? – спросил Кристофер-Джон.
Папа кивнул.
– Мама была его любимицей, и каждый пенни, что ему удавалось заработать, он откладывал на ее ученье… А это было ему нелегко, потому что он арендовал ферму и на руки редко деньги получал. Но он дал обещание вашей бабушке перед ее смертью, что он позаботится, чтобы ваша мама получила образование. И когда маме стукнуло сколько надо лет, он отослал ее учиться в Джексон в учительский колледж. И только потому, что он умер, она, вместо того чтобы закончить последний курс приехала преподавать сюда, а не вернулась в Делту.
– И тогда вы поженились, и потому она больше туда не уезжала? – встрял в разговор Малыш.
Папа чуть улыбнулся Малышу и встал.
– Именно так, сынок. Она была такая способная, такая хорошенькая, что грех ее было отпускать. – Он нагнулся и снова посмотрел в окно, потом на нас. – Ваша мама женщина сильная, просто замечательная, эта история ее не сломит, но ранит очень сильно.
Поэтому я прошу вас всех – будьте особенно внимательны к ней все эти дни и запомните, что я рассказал вам, хорошо?
– Да, папа, – ответили мы хором.
Папа нас оставил и пошел на заднее крыльцо. Он перегнулся через перила и несколько минут смотрел в сторону пастбища, а потом спустился во двор, пересек старый сад и зашагал к маме.
– Ти-Джей? А ты уверен? – спросил Стейси у Крошки Уилли Уиггинса на перемене на другой день.
Крошка Уилли угрюмо кивнул и сказал:
– Я сам слышал. И Кларенс тоже. Мы стояли как раз с ним рядом, там, в магазине, когда он разговаривал с мистером Калебом. Стал жаловаться, что миссис Логан назло его провалила, и что вообще она плохая учительница, и что это именно она отговорила всех ходить в их магазин. И еще сказал, что она даже портит школьное имущество – это про заклеенные страницы в учебниках, вы сами знаете.
– Да мало ли что он болтает! – воскликнула я. – Кто верит его словам?
– Молчи, Кэсси, – сказал Стейси. – А почему ты это нам рассказываешь теперь, а, Крошка Уилли?
Крошка Уилли пожал плечами.
– Потому, наверно, что этот противный Ти-Джей обманул меня. И Кларенса, и меня. Мы сказали ему, как только вышли из магазина, что пойдем и все расскажем про него, а Ти-Джей попросил нас не делать этого. Сказал, что сам сейчас вернется в магазин и скажет им, что все неправда, он просто пошутил. – Он запнулся, но потом все-таки выдал: – Ничего он на самом деле не сказал, потому что знал, что мы с Кларенсом туда больше не зайдем. И когда вчера пришел мистер Грэйнджер и прогнал миссис Логан… Я так думаю, Ти-Джей в этом замешан.
– Должно быть, он тоже так думает, – сказала я. – Поэтому и не был сегодня в школе.
– Сказал, что болен, – добавил Кристофер-Джон.
– А если не болен, то заболеет, – предсказал Малыш, сжав свои маленькие кулачки и приготовившись к бою. – Будет знать, как наговаривать на маму.
После школы, как только Клод свернул на лесную тропу, ведущую к дому Эйвери, мы пошли за ним. Когда мы вышли из лесу и попали в их двор, дом Эйвери показался опустевшим, но потом мы заметили Т. Дж., лениво качавшегося, широко расставив ноги, верхом на автомобильной покрышке, свисавшей со старого дуба, который рос в палисаднике.
Стейси тут же направился к нему, и, когда Т. Дж. заметил, как он подходит, попробовал перекинуть правую ногу через покрышку, чтобы удрать. Но не успел. Стейси сам вспрыгнул на покрышку и давай ее раскачивать, пока оба не свалились на землю прямо на куст азалий миссис Эйвери.
– Кретин, что на тебя накатило? – закричал Т. Дж., выбираясь из-под Стейси и оглядываясь на примятый куст. – Мама убьет меня, когда увидит его.
Стейси вскочил и схватил Т. Дж. за шиворот.
– Так, значит, это ты? Ты это сделал?
Т. Дж. смотрел на него, словно ничего не понимая.
– Что сделал? О чем ты толкуешь?
– Ты все это сказал? Наговорил Уоллесам на маму?
– Я? – переспросил Т. Дж. – Я? Ну, знаешь, старик, мог бы и лучше обо мне думать.
– Он правильно о тебе думает, – влезла я. – Зачем мы здесь, ты догадываешься?
– Стойте, подождите минутку, – стал оправдываться Т. Дж. – Не знаю, кто вам что сказал, но я Уоллесам ничего не говорил.
– Ты ходил туда, – предъявил Стейси свое обвинение ему. – В тот день, когда мама поймала тебя со шпаргалками, ты отправился к этим Уоллесам.
– Ну и что, это еще ничего не значит, – заявил Т. Дж., вырываясь из цепкой Стейсиной хватки и вскакивая на ноги. – А мой папа говорит, что я могу туда ходить, если хочу. Это еще не значит, что я что-то такое говорил этим Уоллесам.
– Другие слышали, как ты много что говорил… будто мама ничего не знает и не может учить, как полагается…
– Ничего подобного! – отрицал все Т. Дж. – Не говорил я такого. Я только сказал, что это она… – Он вдруг осекся, поняв, что сболтнул лишнее, и начал натужно смеяться. – Да послушайте, наконец, не знаю я, почему уволили миссис Логан, я ничего такого не говорил, чтобы ее уволили. Я сказал только, что она опять меня провалила, вот и все.
Всякий может взбеситься из-за такого дела, нет разве?
Стейси, прищурившись, посмотрел прямо на Т. Дж.
– Ну, положим, – сказал он. – Но ходить и трепать языком, о чем не следует, ты никакого права не имеешь.
Т. Дж. отступил на несколько шагов, беспокойно оглядываясь через плечо на юг, где поля лежали еще под паром. На протоптанной фургоном дороге, идущей через поле от дальнего особняка Грэйнджера, появилась фигура худенькой женщины, быстро приближавшаяся к нам. Видно, фигура эта придала Т. Дж. храбрости, и он снова обнаглел.
– Не знаю, кто что говорил, только не я.
После короткого молчания, глядя на Т. Дж. холодно и с презрением, Стейси спокойно сказал:
– Это был именно ты, Ти-Джей. Ты!
Потом, повернувшись, подал нам знак рукой возвращаться назад к лесу.
– Ты что, не отколотишь его? – спросил разочарованный Малыш.
– Отколотить? Он заслужил худшего, чем просто отколотить, – ответил Стейси.
– А что может быть хуже? – спросил Кристофер-Джон.
– Узнаешь, – сказал Стейси. – И Ти-Джей узнает.
Первый день снова в школе после недельного отсутствия сложился для Т. Дж не очень-то удачно. Избегая нас утром, он пришел с опозданием, чтобы не встречаться и с остальными учениками. Поначалу он делал вид, что отношение к нему одноклассников его не волнует, однако после полудня, когда занятия кончились, он поспешил вслед за нами и все пытался убедить нас, что он оказался просто жертвой обстоятельств.
– Послушайте, неужели вы поверили этому Крошке Уилли, всяким его россказням? – нудил он.
– Ты что же, хочешь сказать, что Крошка Уилли все наврал? – задал прямо вопрос Стейси.
– Конечно, все это чепуха! – воскликнул Т. Дж. – Ну, попадись мне этот маленький негодяй, я из него душу вытрясу! Ишь, ходит и треплет повсюду, будто из-за меня уволили миссис Логан. И со мной больше никто не хочет разговаривать. А может, Крошка Уилли все сам рассказал Уоллесам и, чтобы выгородить себя, ходит теперь и говорит всем, что это…
– Кончай врать, Ти-Джей, – разозлилась я. – Тебе все равно никто не поверит.
– Подумаешь, я и сам знаю, что ты мне не веришь, Кэсси, детка.
Ты всегда меня недолюбливала.
– Вот уж что правда, то правда, – согласилась я.
– Зато, – ухмыльнулся Т. Дж., оборачиваясь к Малышу и Кристоферу-Джону, – мой маленький приятель, Кристофер-Джон, верит мне, правда, дружище? И мой дружок Малыш тоже?
Малыш с негодованием посмотрел на Т. Дж., но не успел ничего сказать, его опередил более проворный Кристофер-Джон:
– Это ты наговорил на маму, Ти-Джей. И теперь она очень переживает, потому что ей больше нельзя учить в школе. Во всем ты виноват, и мы с тобой больше не дружим.
– Да! – поддакнул Малыш.
Т. Дж уставился на Кристофера-Джона, не веря, что он мог сказать такое. Затем натужно засмеялся.
– Не понимаю, что на вас всех нашло? Просто с ума все посходили…
– Знаешь что, – сказал Стейси, остановившись, – сначала ты бежишь с доносом к Уоллесам, а теперь взваливаешь свою вину на Крошку Уилли. Почему бы тебе не признаться, что все это ты сам сделал?
– Вот еще! – воскликнул Т. Дж., бесстыдно скаля зубы.
Но, спохватившись вдруг, что ухмылка и одни и те же слова больше не работают, изобразил на своем лице удрученное выражение.
– Ну, ладно, ладно. Может, я что и сказал про миссис Логан, ну и что? Я даже не помню, говорил я что-нибудь или нет. Но уж если и Крошка Уилли, и Кларенс оба твердят, что говорил, может, и говорил.
Во всяком случае, мне очень жаль, что ваша мама потеряла работу и…
Мы все, включая Клода, с отвращением посмотрели на Т. Дж. и пошли прочь от него.
– Эй, подождите… Я же сказал, что мне жаль, разве нет? – Он побежал за нами. – Послушайте! Что же вам еще надо? Эй, подождите, я же ваш старый друг Ти-Джей. Каким был, таким и остался. Почему вы все вдруг отвернулись от меня, только потому что…
– Ты сам отвернулся, Ти-Джей, – бросил Стейси через плечо. – Так что оставь нас в покое. Мы с тобой больше не хотим иметь дело.
Т. Дж., только сейчас поняв, что мы больше ему не друзья, остановился. Потом, продолжая стоять один посреди дороги, крикнул нам вдогонку:
– Да кому вы нужны! Я уже устал от всех вас, никуда от вас было не деться. Я еще слишком долго с вами нянчился, хотел по-хорошему…
Да чего с вами толковать. Надоело мне вечно с мелюзгой таскаться, ну и видик, ха, ха, ха! Мне-то уже четырнадцать, почти взрослый…
Мы уходили, не отвечая ему.
– У меня есть дружки и получше вас! Они-то мне кой-что дают и обращаются со мной как со взрослым… И они белые…
Мы уходили все дальше, ветер относил его слова, и мы больше его не слышали.

9

Пришла весна. В начале марта она незаметно просочилась в красную землю, пребывавшую в долгом ожидании; смягчила твердый грунт, подготовив его к грядущей вспашке; разбудила жизнь, уютно спавшую всю холодную зиму. А к концу марта ее приметы стали видны уже повсюду: в коровнике, где мычали три только что народившихся теленка и пищали цыплята нежного бледно-солнечного цвета; в саду, где глицинии и кусты кизила выбрасывали бутоны, готовясь распуститься на пасху, а на смоковнице набухали почки – предвестницы будущих сочных коричневых плодов, за которые мальчики и я еще должны будем сражаться с фиголюбивым Джеком; и даже в самом запахе земли. Пропитавшаяся дождем, свежая, бодрая, полная жизни весна взбудоражила всех нас.
Я снова рвалась в поле, чтобы почувствовать под ногами мягкие, влажные борозды только что вспаханной земли; мечтала походить босиком по прохладному лесу, обнять деревья и посидеть в их покровительственной тени. Но, хотя все живое на свете чувствовало, что пришла весна, мисс Крокер и другие учителя явно не замечали этого, так как школьные занятия продолжались как ни в чем не бывало.
В последнюю неделю марта, когда папа и мистер Моррисон начали вспашку восточного поля, я добровольно согласилась пожертвовать школой, чтобы помочь им. Но мое предложение отвергли, и я еще неделю с неохотой таскалась на занятия.
– Боюсь, после следующей пятницы мы редко будем видеться, – сказал Джереми как-то вечером, когда мы приближались к лесной тропе.
– А чего тут бояться, – отозвался Стейси.
– Вот было бы хорошо, если бы в вашей школе занятия кончались, как у нас.
– С ума сошел! – вскричала я, вспомнив, что в школе Джефферсона Дэвиса занимаются до середины мая.
Джереми стал, заикаясь, оправдываться.
– Я-я просто имел в виду, что мы тогда могли бы еще встречаться. – Он помолчал немного, потом вдруг повеселел: – А можно мне иногда навещать вас?
Стейси покачал головой.
– Не думаю, что папа это одобрит.
– Ну, ладно… просто я подумал… – Он пожал плечами. – Как я буду один, без вас?
– Один? – удивилась я. – А все твои братья и сестры?
Джереми нахмурился.
– С маленькими скучно играть, а старшие… Лилиан Джин, и Эр-Ве, и Мелвин… мне кажется, я не очень люблю их.
– Что ты такое говоришь? – сказал Стейси. – Как ты можешь не любить своих собственных братьев и сестер?
– А что, я могу понять это, – трезво рассудила я. – Мне они тоже не нравятся.
– Но это же его родственники. Каждый должен любить своих родственников.
Джереми задумался над его словами.
– Ну, Лилиан Джин еще ничего. Она перестала быть такой привередой с тех пор, как Кэсси бросила с ней дружить. – Он чему-то улыбнулся про себя. – А вот Эр-Ве и Мелвин, они не такие уж хорошие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28