– Отвези меня куда-нибудь, где мы могли бы без помех серьезно поговорить.
Саду вновь принялся лавировать среди нескончаемого потока автомобилей, спустился по улице Риволи, с трудом обогнул площадь Согласия и поехал вдоль Тюильри.
– У нас есть одно очень срочное дело, – сказал Иет Сен. – Именно вы должны его уладить. Это, кстати, большая честь для вас… Попытайтесь остановиться у Лувра.
Саду ощутил некоторое беспокойство. Он посмотрел на китайца, сидевшего с непроницаемым выражением лица и скрещенными на животе руками. Сейчас как раз был час завтрака, и он не без труда нашел место, где можно было поставить машину.
Иет Сен вынул из кармана номер «Франс Матен» и передал Саду, указав на фотографию с надписью: «Знаете ли вы эту даму?»
– Эта женщина должна умереть не позже послезавтрашнего дня, – сказал он. – Мы окажем вам всю возможную помощь, но детали операции вы должны разработать сами. Сегодня вечером к вам придет один человек. Это весьма аккуратный исполнитель, но он лишен всякой сообразительности. Шефом в этом деле будете вы. Слушайте меня внимательно.
Саду слушал, судорожно сжав руль «триумфа». Он видел себя у подножия какой-то высокой стены. Его мелкая ненависть к Штатам, его любительская месть – все кончилось. Саду должен был перейти к серьезной работе, и он не знал, радоваться или огорчаться этой перемене. Но интуитивно он понимал, хорошо это или плохо, но приказ Иет Сена должен быть выполнен.

* * *

Улица Бонд-стрит в Лондоне производит на туристов неизгладимое впечатление. После закрытия в половине шестого магазинов, представители всех стран мира продолжают прохаживаться вдоль витрин, в которых выставлены на обозрение толпы старинные гравюры, редкие книги, ткани, роскошные фотоаппараты и дорогие безделушки.
Около семи часов, когда наступило время коктейлей, загорелый мужчина гигантского роста влился в уличную толпу. Он был одет в измятый костюм иностранного покроя, рубашку не первой свежести, галстук от «Марка и Спенсера» и стоптанные башмаки. Несмотря на совершенно седые волосы, ему можно было дать лет тридцать. Квадратное, с выступающими скулами лицо, зеленые глаза, которым явно не хватало выразительности, гибкая фигура атлета. Он плыл по течению с безразличным видом праздного человека.
Его звали Малих. В Европе он считался одним из лучших агентов по специальным поручениям. Его направили восемь дней назад в Лондон познакомиться с городом и потолкаться в толпе. Вскоре у него могла появиться здесь работа.
Итак, сейчас Малих отдыхал. Он остановился в одном из отелей на Кромвель-роуд, где его, естественно, тут же засекли агенты английской контрразведки. Кроме того, за ним наблюдали и его соотечественники. Но Малих не обращал на это ни малейшего внимания. Это было частью игры, а он любил игру, находя в ней интерес, а иногда и выход своим темным инстинктам.
Прогуливаясь по Бонд-стрит, Малих наслаждался видом этих выставленных напоказ вещей. Он останавливался то перед одной, то перед другой витриной. И если его кулаки сжимались в карманах, то лицо оставалось совершенно непроницаемым. Он никогда не забывал, что за ним наблюдают.
Автомобильный сигнал прервал его размышления. «Ягуар» остановился почти перед его носом. За рулем сидела блондинка лет двадцати. На ее обнаженные плечи был накинут норковый палантин. Она кокетливо улыбалась ему. Малих отвел глаза, но его чувственность была задета. Он почувствовал желание добраться до этой нагло улыбающейся шлюхи.
Девица медленно вела автомобиль рядом с тротуаром.
– Ты ведь один, – сказала она. – Почему бы нам не развлечься вместе?
Но Малих с равнодушным видом шагал дальше. И все выставленные в витринах вещи и эта девушка в автомобиле – все теряло для него интерес при одной только мысли, что за ним следят. У него было только одно желание – поскорее добраться до отеля и остаться одному.
«Ягуар» набрал скорость, и Малих с некоторым сожалением проследил, как он исчезает в потоке других автомобилей. Все тем же размеренным шагом он дошел до Пиккадилли, как вдруг раздался зуммер вмонтированного в наручные часы передатчика. Его вызывали.
В одно мгновение к Малиху вернулось все его хладнокровие. И девушка, и витрины магазинов мигом выветрились из его памяти: Быстрыми шагами он направился к отелю «Беркли».
Войдя в отель, он даже не обратил внимания, что его появление вызвало удивление портье. Быстрыми шагами он прошел к телефонным кабинам, расталкивая по дороге разряженных мужчин и женщин. Служитель возле кабин сделал недовольное лицо, но все же дал нужный номер. Малих зашел в одну из кабин. Там все еще чувствовался сильный и приторный запах духов, сразу напомнивший ему блондинку в «ягуаре». Его пальцы сжались в кулаки. Телефон зазвонил, и он снял трубку.
– Алло? – произнес мужской голос.
– Четыре, два, шесть, двенадцать, – ответил Малих, назвав свой личный номер.
– Немедленно отправляйтесь в Париж, – распорядился мужчина. – Вам забронировано место на рейс 361 в 20.40. Багаж и билет ждут в аэропорту. В Бурже вас встретит С. Дело весьма серьезное.
Малих оплатил разговор и вышел из кабины. Выйдя на улицу, он подозвал такси и попросил отвезти себя в аэропорт. Там в центре зала его ожидал агент, известный под кличкой «Дрина». Он передал Малиху билет, триста франков и довольно тяжелый чемодан.
– У нас еще есть время, – произнес он почтительно. Он восхищался Малихом и одновременно завидовал ему. – Могу я еще что-то сделать для вас? – спросил он. – Смерк будет встречать вас в Бурже.
Малих взял деньги, билет, чемодан и зашагал прочь, даже не удостоив Дрину взглядом. Он ненавидел этого тщедушного субъекта, как ненавидел все, что вызывает неудачу. Услужливость и льстивость этого уродца были невыносимы. У Малиха было постоянное желание оскорблять его, но этот человек наблюдал за ним и мог подстроить любую гадость.
В Бурже Малих без особых осложнений прошел таможенный досмотр. Никто не обратил внимания на его фальшивый паспорт, поскольку он приехал как американец, проводящий отпуск в Европе. Полиция в аэропорту привыкла, что Америка постоянно поставляет им представителей своей «фауны», и этот субъект не был исключением.
Малих обрадовался, увидев Смерка в зале ожидания. Это был отличный парень, хорошо знавший свое дело, один из самых удачливых и находчивых агентов-охотников за людьми. Малих уже не раз имел возможность работать с ним. Кряжистый, коренастый, с редкими волосами и маленькими хитрыми глазками, Смерк не задумываясь соглашался на выполнение самых опасных заданий. «Если это возможно, – говорил он, – то я это сделаю. Если невозможно, то я все же попробую это сделать».
Смерк, предвидя, что служба английской контрразведки отправит одного из своих агентов встретить Малиха в аэропорту, сумел парировать этот удар. За несколько минут до прибытия самолета трое людей в черных комбинезонах муниципальных служащих подошли к одиноко стоящему мужчине с газетой в руках и, ни слова не говоря, уложили его. Они исчезли так же быстро, как и появились, поэтому никто не успел должным образом отреагировать на это нападение. «Скорая помощь» увезла жертву, и Смерк с удовлетворением отметил, что среди людей, ожидающих прибытия лондонского рейса, больше нет ни одной подозрительной личности. Его черный «паккард» ожидал на стоянке, и они немедленно отправились в Париж.
– Дело предстоит не из легких, – принялся вводить Малиха в курс задания Смерк. – В госпитале в Нейи находится неизвестная женщина. У нее полная потеря памяти, и подозревают, что это бывшая любовница Кунга. Наша задача состоит в том, чтобы выкрасть ее из госпиталя и доставить на виллу в Мальмезон, где с ней попытаются поговорить. Вы будете руководить этой операцией. Девушку зовут Эрика Ольсен. Американская служба безопасности установила ее личность. Уже выставлен часовой возле ее палаты. Возможно, в самое ближайшее время ее переведут в какое-нибудь весьма труднодоступное место.
– А что, она действительно знает что-то важное? – осведомился Малих.
– Судя по поведению американцев, похоже на это.
Малих молча размышлял. Придется проникнуть в госпиталь и, обманув охрану, выкрасть женщину. Вот это как раз в его вкусе!
– Вы уже предприняли что-нибудь?
– О, мы не теряли времени даром. Около госпиталя постоянно дежурит наш человек. Он сообщает о положении дел каждые тридцать минут. На мой взгляд, самое простое – это пробраться в госпиталь, забрать женщину и так же спокойно выйти. Счастливый случай нам благоприятствует, поскольку на том же этаже находится палата американского генерала. Я уже раздобыл американскую форму, «джип» и санитарную машину. Мы сделаем вид, что приехали проведать генерала. Я разработал маленький сценарий, по которому мы и будем действовать. Но если этот план вас не устраивает, придумайте свой, ведь руководитель операции вы, а не я.
В то время, как Смерк во всех подробностях излагал свой план, Малих рассматривал лицо своего компаньона. «Сейчас я начальник, – думал он. – И Смерк мне подчиняется. Но если он и дальше будет действовать подобным образом, наше сотрудничество не продлится долго. Его план с таким же успехом мог быть подписан „Малих“».
– Великие умы, видимо, сходятся. Я поступил бы примерно так же, – сказал он Смерку. – План превосходен. Можете быть уверены, я сделаю все, чтобы он был по достоинству оценен.
– Как бы не так, – ответил Смерк, смеясь. – Я прекрасно понимаю, что вы этого никогда не сделаете. Но если мой план вам понравился, я рад его вам подарить.
– Вы не тщеславны?
– Нет… А вы?
– Я и сам себя частенько спрашиваю об этом. Может быть, в глубине души… Впрочем, нет, не думаю.
Он замолчал и перевел разговор на другую тему. Осторожность никогда не позволяла ему говорить откровенно.
– А кто займется девицей в Мальмезоне? – спросил Малих. – Надеюсь, роль сиделок тоже достанется нам?
– Это было бы не так плохо. Судя по всему, она весьма пикантна. Но, к сожалению, мы ей заниматься не будем. Ковский поручит работу Марине Доринской.
– Этой шлюхе? – удивился Малих. – И что она вообще делает в Париже?
– О, она здесь часто бывает. Говорят, она и Ковский…
– Кто это говорит? – Малих едва не зарычал, но Смерк был не робкого десятка.
– Если вам об этом неизвестно, значит, вы один такой!
– Я обо всем знаю, но не собираюсь распространяться на подобные темы. Что касается меня, то я предпочел бы переспать с ведьмой, чем с этой бочкой.
– Ковскому, видимо, все равно…

* * *

В 16.40 Джон Дорн оказался наконец в американском госпитале. Он был страшно зол из-за вынужденной потери нескольких часов. Иероглифы, вытатуированные на ягодице женщины, требовали расшифровки, а для этого надо было заполучить Вольфгана Вольверта – эксперта американского посольства по китайским вопросам. Он же в это время находился на рыбалке в окрестностях Амбуазы. Пришлось посылать за ним вертолет, а потом долгое время втолковывать значимость этой проблемы. Джон Додж, лучший фотограф ЦРУ, сопровождал Дорна и Вольверта.
Дорн оставил своих спутников в коридоре, а сам прошел в кабинет доктора Форрестера.
– О'Халлаген уже предупредил вас, доктор, что пациентка, возможно, представляет большой интерес для Штатов?
– Да. Я в полном вашем распоряжении.
– Благодарю. Теперь самое главное, чтобы никто из посторонних не приближался к этой женщине. Я полностью рассчитываю на вас. Весьма возможно, что ее попытаются похитить. Кроме того, внимательно следите за пищей, которую подают ей. Не позволяйте никому заходить в ее палату, за исключением медсестры. За медсестру вы отвечаете лично.
– Обо всем этом меня предупредил уже О'Халлаген. Чем еще могу быть полезен?
– Мне необходима фотография иероглифов, вытатуированных на ягодице. Фотограф здесь за дверью.
– Но ведь эти знаки находятся на таком месте, что мы просто не можем заставить ее позировать перед незнакомыми людьми.
– Так что, она пришла в сознание?
– Да, сейчас она в полном сознании и очень возбуждена.
– Я все это прекрасно понимаю, но мне очень необходимы эти снимки, – продолжал Дорн голосом, не вызывающим возражения. – Вполне возможно, что их потребуют в Белый дом. Сделайте ей укол пентонала, и она ни о чем не узнает. Кроме того, мне бы хотелось, чтобы эксперт по китайским вопросам осмотрел эти иероглифы. И поторопитесь, доктор, мое время ограничено.
Форрестер помедлил, потом пожал плечами.
– Ну, если это действительно так важно… – Он отдал какое-то распоряжение по телефону. – Ваши люди могут подняться к ней через десять минут.
Дорн подошел к двери, чтобы предупредить Доджа, потом снова вернулся к столу.
– Доктор, скажите, что вам известно об этой женщине?
– Пожалуйста. Когда ее сюда доставили, мы констатировали…
– Не то, доктор. Я знаю эти факты, так как читал ваш рапорт. Меня интересует ваше личное мнение. Во-первых, она действительно потеряла память или просто ломает комедию?
– Я так не думаю. Она не поддается гипнозу. И у нее приличный кровоподтек на затылке. Вполне возможно, что это след от удара, который и послужил причиной потери памяти. Такие случаи редки, но, тем не менее, встречаются в практике. Я думаю, что у нее типичная амнезия.
– Что вы можете сказать относительно продолжительности этого состояния?
– Ничего определенного. Неделя… Месяц… Думаю, не больше.
– Вы не пробовали вводить ей скополамин, чтобы заставить говорить?
– Такая мысль была, но ведь это очень опасно. – Форрестер улыбнулся. – Если амнезия мнимая, то она заговорит. В противном случае мы усугубим потерю памяти. Конечно, если вы прикажете мне ввести скополамин, я введу, но при этом мы рискуем продлить амнезию на неопределенный срок.
– Благодарю за помощь, док. Я приду к вам еще раз, когда получу заключение нашего эксперта. Мы избавим вас от этой беспокойной больной, как только появится хоть какая-то возможность.
Полчаса спустя Вольверт вошел в помещение, предоставленное в распоряжение Дорна доктором Форрестером.
1 2 3 4