Джеймс Хэдли Чейз
В этом нет сомнения



Джеймс Хэдли Чейз
В этом нет сомнения

Глава 1

Всю последнюю неделю я просидел в одиночестве в своей квартирке в доме без лифта, глядя на стену и ожидая чуда. У меня кончились деньги и кредит, что было еще хуже. Со всем миром меня связывал только телефон, и когда раздался звонок, первый за семь тоскливых дней, я, чуть ли не сломя голову, бросился к аппарату.
– Говорит секретарь Лу Прентца.
– Привет, Лиз!
В любой ситуации я оставался актером… Вот и сейчас в моем голосе звучало искреннее удовольствие. Не отчаянный призыв о помощи… Нет, я говорил ровно, свободно, без паники:
– Вы поймали меня в самую последнюю минуту, собирался уходить.
Я знал, что этот жизнерадостный диалог не обманет Лиз Мартин, но и она притворится, что принимает его всерьез. Она достаточно долго работала у Лу Прентца, чтобы знать, что все его клиенты сидят без работы и готовы взяться за любую.
– Мистер Прентц хочет срочно вас видеть, мистер Стивенс, – сказала она. – Можем ли мы вас ждать?
– Что значит «срочно»?
– После ленча. В три часа.
Было время, когда Лу Прентц разговаривал со мной о делах за роскошным завтраком, но это было в далеком прошлом. Теперь же он хотел меня видеть только для того, чтобы в очередной раз напомнить, что я ему должен пятьсот три доллара.
– Он волнуется из-за моего долга, Лиз? – спросил я робко. – Ради этого он меня и вызывает?
– Работа, мистер Стивенс…
– Я буду в три часа.
Положив трубку, я глубоко вздохнул. Господи, я готов схватиться за любую работу!
Несколько лет назад мне улыбалась фортуна! Я играл лихих парней в вестернах. Потом перешел на «приятеля, который никогда не добивается девушки». Второстепенная роль… После этого я уже был парнем, которого застрелили в самом начале фильма. Затем – тип, который появляется всего на минуту с угрожающим видом. И, наконец, ничего путного, мелкие роли… Потом более крупная роль в телевизионном многосерийном фильме… А теперь, как у нас принято выражаться, я «отдыхал».
Мне было около сорока. Высокий, интересный, темноволосый. Разведенный. Мой гардероб, о котором я очень заботился, начал проявлять признаки «заношенности». А я все ждал и ждал… Я так глубоко опустился, что позволял себе за день проглотить только одну булочку с рубленным бифштексом и не смел отойти от телефона. И однако, я надеялся еще на удачу…
Известно, что Лу Прентц был последней линией отступления для стареющих и не пользующихся успехом актеров и актрис. Когда все крупные, не очень крупные и даже малозначительные агентства больше тобой не интересовались, Лу не отказывался попытаться. Он частенько говаривал со своей масленой улыбкой: «Кто знает? Какой-нибудь новичок может на тебя клюнуть. А это – доллары в мой карман!» Отдавая должное Лу, нужно сказать, что последние шесть месяцев он поддерживал меня, когда волки уже завывали у меня под дверью. Вручая мне деньги в долг, он объяснял, что верит в меня. Он был убежден, что вернет свои деньги назад и получит еще двадцать пять процентов сверху. Я брал деньги и с радостью соглашался с ним, но в душе чувствовал, что он рискует. Я дошел до того, что даже продал машину.
Но раз Лиз сказала, что есть работа, значит, так оно и было.
Лиз Мартин была умудренной опытом молодой особой. Последние три года она работала на Лу. Если есть на свете люди с золотыми сердцами, то Лиз – одна из них. Я видел, как она плакала, когда Лу выставил из своего офиса одну тощую старую актрису.
Лиз печатала как ненормальная, когда я вошел в крохотную комнатушку, которая служила внешним помещением конторы. Я подарил девушке свою широкую дружескую улыбку.
Лиз была миниатюрной блондиночкой с большими голубыми глазами, взгляд которых чем-то напоминал мне спаниеля. Они были немного скорбные, но жаждущие любви.
– Привет, Лиз! – воскликнул я, прикрывая дверь. – Аллигатор больше не дробит кости?
Она кивнула мне и указала на дверь Лу.
– Входите сразу, мистер Стивенс, и желаю удачи!
Лу Прентц сидел за своим столом, его короткие руки с толстыми пальцами покоились на заляпанном пресс-папье, глаза были закрыты. Судя по кирпично-красному оттенку его физиономии, он ухитрился понизить уровень скотча в бутылке за чужой счет.
Лу был непомерно раздобревшим коренастым коротышкой. Лысеющий и чисто выбритый, если он не забывал побриться, он напоминал безалаберного дядюшку, вернувшегося под родной кров в поисках доллара. Одет он был в тот же самый лоснящийся от времени синий костюм. Предпочитал носить рубашки бутылочно-зеленого цвета и неописуемо яркие галстуки.
Только после того, как он открыл глаза, я вспомнил, что он был не только наблюдательный и проницательный, но и твердый, как вольфрамовая сталь.
– Садись, Джерри, – сказал он, указывая на стул для клиентов. – Думаю, что подвернулось кое-что полезное для тебя.
Я сел очень осторожно, зная по опыту, что этот стул был такой же удобный, как Железная Дева, и поставлен был специально, чтобы отделываться от клиентов в наикратчайшее время.
– Ну, вы прекрасно выглядите, – сказал я. – Мы давно не виделись.
– Обойдемся без великосветской беседы, – сказал он, усмехаясь. – Сначала послушай…
Его маленькие глазки придирчиво рассматривали меня.
– Ты мне должен пятьсот три доллара…
– Не будем заниматься прошлой историей, Лу… Что подвернулось?
– Я напоминаю тебе об этом, потому что если ты возьмешься за эту работу, первое, что ты должен будешь сделать, это расплатиться со мной.
– Что за работа? Телевидение?
– Я не знаю, что это за работа, но инстинктивно чувствую, что она денежная.
Он постучал по своему крючковатому носу.
– Деньги будут при условии, что ты получишь эту работу.
– Вы слишком плотно позавтракали. Вы перескакиваете с мысли на мысль…
– Перестань отнимать у меня время и внимательно слушай! Я стал слушать.
– Утром, в десять часов, – сказал он, – в офис явился человек, назвавшийся Джозефом Дюрантом. На меня он произвел большое впечатление. Ему около сорока лет, упитанный, смуглый и уравновешенный. Он был безукоризненно элегантен в костюме, который можно купить лишь за большие деньги. У него были черные лакированные ботинки и галстук от Жардена. Все вместе взятое произвело отличное впечатление. От этого человека так и веяло богатством.
Мистер Дюрант сказал, что он желает нанять актера, находящегося сейчас не у дел. Наведя справки, он выяснил, что мистер Прентц специально занимается безработными актерами.
Лу, одарив его своей елейной улыбкой, ответил, что у него имеются и другие клиенты, которые работают в кино и на телевидении, зарабатывая большие деньги.
Мистер Дюрант отбросил эту очевидную ложь. Есть ли у мистера Прентца фотографии безработных актеров, которые ищут работу?
Лу заверил, что у него сотни четыре таких фотографий, на которых запечатлены прекрасные актеры, оставшиеся в настоящее время, к несчастью, не у дел.
– Я хочу на них взглянуть, – сказал мистер Дюрант.
– Но четыреста фотографий… Может, вы могли бы мне сказать, какого рода человек вам необходим? Тогда бы я пропустил данные через свой компьютер (Лиз Мартин!) и предъявил бы вам отобранные.
Дюрант кивнул.
– Мне нужен мужчина в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет. Он должен быть не ниже шести футов ростом. Очень важен его вес. Он должен быть сухощавым, уметь водить машину, ездить верхом на лошади и хорошо плавать. У него должен быть спокойный характер. Меня не устраивают актеры из шоу, которые воображают себя греческими богами.
У Лу на учете было всего пятеро актеров, отдаленно подходящих под это описание. Но все они считали себя греческими богами, да еще самого высокого ранга. Он весьма эффектно обставил отбор фотографий. Дюрант их внимательно изучил.
Снова на лице Лу появилась елейная улыбка.
– Он остановил свой выбор на тебе, Джерри. Но он хочет лично познакомиться с тобой, прежде чем нанять тебя.
– Что это за история? Он-то кто такой? Искатель талантов?
– Сомневаюсь… Лу пожал плечами.
– Он скрытничал… Но одно совершенно несомненно: он купается в деньгах. А именно это интересует нас с тобой обоих. Не так ли?
– В этом нет сомнения, – произнес я с чувством.
– О'кей. Тогда сегодня вечером, ровно в 10.30 отправляйся в вестибюль отеля «Плаза». Там проходи к газетному киоску и купи «Ньюсуик». Далее иди в главный бар и закажи бокал мартини. Обменяешься несколькими словами с барменом, допьешь свое вино и вернешься в холл. Все это проделай без спешки. За тобой будут наблюдать. Твои манеры, походка, манера держаться – все это интересует мистера Дюранта. Ты сядешь в холле. Если ты устраиваешь мистера Дюранта, он к тебе подойдет. Если же нет, он не покажется, и через полчаса ты можешь ехать домой и позабыть об этом случае. Вот и все. Так что все зависит от тебя…
– Вы не имеете понятия, что ему нужно?
– Ни малейшего!
– О деньгах не было разговора?
– Нет. Считай это кинопробой или прослушиванием. Все зависит от тебя, как я уже сказал.
Я обдумал услышанное. Все это показалось мне странным, но это могло обратиться работой…
– Он выглядел человеком с деньгами?
– От него разит деньгами!
– Ну что же, о'кей! Что я теряю, в конце концов? Я буду там. Опять появилась знаменитая улыбка Лу.
– Хорошо. Теперь помни: ему нужен спокойный и невозмутимый характер. Этот парень имел в виду именно то, о чем говорил.
– Спокойный, невозмутимый характер? Это означает человека, со всем соглашающегося?
– Правильно, Джерри! Именно так!
– Предположим, что он меня наймет, а что в отношении денег? Вы об этом договорились?
Маленькие глазки Лу похолодели.
– Если он заговорит о деньгах, отошли его ко мне. Ведь я твой агент, верно?
– Должно быть… Вроде, другого у меня и не было.
Я выдал свою мальчишескую улыбку минус искренность.
– Ну, о'кей. Я там буду! Помолчав, я продолжил:
– Есть еще одна мелочь, Лу… Нам надо это разрешить, прежде чем мы расстанемся. Я иду в «Плазу», покупаю «Ньюсуик», покупаю бокал мартини… Правильно?
Он недоверчиво посмотрел на меня.
– Да, ты все это должен сделать…
Моя мальчишеская улыбка стала еще шире.
– Но как? Лу недоумевал.
– Не понимаю…
– Давайте посмотрим прямо в глаза отвратительной действительности… Я совершенно без денег. Даже в ваш офис мне пришлось идти пешком, потому что я давно продал машину.
Лу откинулся в кресле.
– Невозможно! Я уже одолжил тебе…
– Это было шесть месяцев назад. В настоящий момент я стою один доллар и двадцать центов. Он закрыл глаза и тихонечко застонал. Мне было видно, как он , борется с собой. Наконец глаза открылись, он вытащил из пухлого бумажника двадцатидолларовую бумажку и положил ее на стол, как будто она была из тоненького стекла.
Когда я потянулся к деньгам, он сказал:
– Тебе лучше получить эту работу, Джерри… Это последнее подаяние, которое ты получаешь от меня. Если ты не получишь этой работы, не появляйся больше в моем офисе. Понятно?
Я сунул бумажку в пустой бумажник.
– Я всегда знал, что у вас золотое сердце, Лу, – сказал я. – Я буду рассказывать своим внукам о вашей щедрости. Малыши будут рыдать от умиления.
Он фыркнул.
– Теперь ты должен мне пятьсот двадцать три доллара, прибавь к этому двадцать пять процентов этой суммы. Ну, уходи!
Я вышел.
У дверей сидели двое пожилых, весьма обветшалых человека. Они ждали встречи с Лу. Их вид навеял на меня уныние, но я все же ухитрился весело улыбнуться Лиз. Потом я зашагал по улице. Приближаясь к своему убогому жилищу, я был полон надежд, как ни разу еще в своей жизни. Я надеялся, что сегодняшний день станет поворотным в моей судьбе.
Когда я вошел в вестибюль отеля «Плаза», часы показывали 22.30.
В мои лучшие времена я частенько наведывался в этот отель, а в его баре и ресторане назначал свидания с благосклонно расположенными ко мне куколками. В те дни швейцар непременно приподнял бы шляпу, приветствуя меня, но сегодня он просто равнодушно скользнул по мне взглядом, спеша вниз по лестнице к подъехавшему «кадиллаку», из которого вылез толстый мужчина и еще более толстая женщина.
Вестибюль отеля был наполнен обычной публикой, снующей взад и вперед и шумно приветствующей друг друга: мужчины в смокингах, женщины в боевом оперении. Никто не обращал на меня внимания, когда я проходил к газетному киоску. Особа, стоявшая за прилавком, очевидно, с того дня, как был построен отель, улыбнулась мне.
– Боже мой, хэлло, мистер Стивенс! Я часто о вас вспоминала. Вы уезжали?
Ну что же, хоть кто-то меня не забыл.
– Во Францию, – солгал я. – Как поживаете?
– Сносно. Никто из нас не молодеет. А вы, мистер Стивенс?
– Прекрасно! Дайте-ка мне «Ньюсуик», детка!
Она глупо заулыбалась. Нетрудно обрадовать людей, необремененных деньгами или славой. Она протянула мне журнал, я заплатил. Затем вспомнил, что за мной могут наблюдать, и подарил ей свою чарующую улыбку, сказав, что она выглядит моложе, чем когда я видел ее в последний раз. Я оставил ее сияющей от радости и прошел через толпу к бару. Преодолел искушение угадать среди всех этих бездельников мистера Дюранта. Я все же надеялся, что он где-то здесь и наблюдает за моим представлением.
Бар был набит битком. Мне пришлось протискиваться между сильно надушенными женщинами и толстопузыми мужчинами.
Джо-Джо, бармен-негр, был занят коктейлями. С тех пор, как я видел его в последний раз, он сильно растолстел. Он мельком посмотрел на меня, потом присмотрелся и просиял.
– Привет, мистер Стивенс! Через секунду обслужу вас! Я уперся локтями в стойку. Еще один человек, помнящий меня… Когда Джо-Джо наконец подошел ко мне, я спросил сухого мартини.
– Давно вас не видел, мистер Стивенс, – сказал он, потянувшись за шейкером. – Вы сильно изменились.
– Да… Ты знаешь, как это бывает… Ему я не стал лгать, что ездил во Францию. Джо-Джо был осведомлен обо всем, что творилось в городе.
– Конечно… Мы приходим и уходим, но мы непременно возвращаемся в этот город…
Показалось ли мне, что он смотрит на меня с сочувствием?
– Так или иначе, приятно вас снова видеть.
1 2 3 4