Но и эту пробоину Скрябин собирался в ближайшее время залатать.— Все в наших руках… — довольно шептал он, плавно выворачивая руль, — весь бумажный поток материальных активов идет через мою канцелярию: акты списания, акты сдачи на консервацию… Перетасуем, словно колоду карт и устроим в лучшем виде! Максимум через месяц никаких недостач не будет и в помине — а там уж, никто и концов не сыщет. Лишь бы не проверили склад, помимо нас…Проехав вдоль длинного ряда автомобилей, Заместитель Командующего втиснулся между черной «Волгой» и какой-то иномаркой. Подхватив объемный портфель, он, не спеша, поднялся по лестнице штаба в кабинет. Опостылевшее напряжение понемногу разжимало объятия. Замкнув дверь на ключ, чиновник с вожделением извлек сверток и стал его разворачивать. Вытащив из одной пачки стодолларовую купюру, Виктор Андреевич основательно потер ее слегка трясущимися пальцами, и внимательно просмотрел на свет. Банкнота была настоящей. По-молодецки подцепив двумя пальцами рюмку и прихватив фляжку, он по пути открыл ключом дверь, и, расслабившись, развалился на кожаном диване.Настроение становилось отменным.«Все, нечего тянуть! Нужно срочно отправлять дочь в Москву, — рассуждал адмирал, неторопливо потягивая коньяк, — пусть покупает две большие квартиры рядом, на одной площадке и оформляет на себя. В какой-нибудь элитной новостройке тихого, утопающего в зелени, района. Она у меня умница — лишнего болтать подругам не станет… Хватит! Тридцать лет Родине отдал, пора и о себе подумать!»Взглянув на часы, Скрябин сел за стол и, надев очки, заставил себя раскрыть папку. Сверху, как всегда лежали, аккуратно выбранные помощником, самые важные и срочные документы. В глаза бросилась «шапка» первого листа. «Особый Отдел Тихоокеанского Флота». Он, вновь почувствовав небольшое волнение, лихорадочно пробежал глазами текст — в распоряжении предписывалось отправлять в канцелярию контрразведки копии всех исходящих приказов и внутренних документов.Беззвучно рассмеявшись, Виктор Андреевич бросил на стол, едва не разбив, очки. По памяти процитировав только что прочитанное указание и, ухмыльнувшись, прошептал:— С сегодняшнего дня обязательно начну проводить и регистрировать весь криминал! Как раз для того чтоб вам легче работалось. Ищите других идиотов… Глава третья Ставрополь Фээсбэшники препроводили Баринова в какой-то сумрачный кабинет, моментально сменив сносно-снисходительное обращение грубой надменностью. Посреди убогого помещения с серыми бетонными стенами, под низко висящей лампой дневного света стоял привинченный к полу стол. По одну его сторону одиноко возвышалась спинка стула, спецназовца же подтолкнули в спину к табурету с округлой, отполированной задницами подследственных седушкой. Полковник с провожатыми куда-то исчез, оставив Сашку наедине с сорокалетним мужчиной в кожаной жилетке и темной рубахе с закатанными по локоть рукавами. Вид он имел довольно неряшливый, а одутловатая красная физиономия выражала все что угодно, кроме доброжелательности…— Ну, что, господин мусульманин, или как тебя там?.. Бывший майор Баринов… приступим? — обратился он к «подследственному», скривив толстые губы в издевательской улыбочке.Сидя на табурете, Александр не повел ухом — не таясь, он осматривал кабинет для допросов. Единственная металлическая дверь, ведшая даже не к свободе, а всего лишь в охраняемый коридор, была заперта снаружи; окон не предусматривалось вовсе, а прямо перед следаком — под правой его рукой, из столешницы торчала кнопка вызова тех же охранников…Майор вздохнул, искоса посмотрел на грузную фигуру визави и с безысходностью висельника констатировал: «Увы, сбежать отсюда не удастся… Да и стоит ли бегать от своих же?! Не пора ли, в конце концов, во всем разобраться?..»— Итак, когда с тобой впервые был установлен контакт сепаратистами?На идиотские вопросы Баринов отвечать не собирался…— Советую не упорствовать в молчании… — роясь в своих бумагах, молвил фээсбэшник. — А то ведь в нашем арсенале и другие методы допросов имеются…Красномордый полистал какую-то папку, положил перед собой чистый лист бумаги, заученным движением вооружился ручкой и, взглянув из-под реденьких бровей, выдавил:— Как нам стало известно, ты побывал в лагере полевого командира Усмана Дукузова, расквартированного в Аргунском ущелье. Так?— Так, — равнодушно пожал плечами задержанный.— Отлично. Сам изъявил желание переметнуться к моджахедам?— Разве я был у них в качестве почетного гостя?— А вот эго мы и хотели бы выяснить! Так кто же тебе помог попасть в лагерь, координаты которого неизвестны даже нам? Кто?!— Обстоятельства.Тот надменно усмехнулся:— Это, какие же обстоятельства способны повлиять на решение изменить своей Родине?.. Своему народу?— Там, в горах и ущельях, разные случаются обстоятельства, каковых вы в здешних кабинетах никогда не переживали. Вы и представить-то их не в состоянии.— Да ну?! — картинно удивился тот. — А ты поделись со мной этими ужасами. Вдруг пойму?..— Навряд ли…Следователь громко почмокал толстыми губами, что-то записал на листочке и продолжал следствие:— Итак, когда ты принял решение перейти на сторону сепаратистов?— Я никогда не принимал подобного решения.— Тогда осмелюсь спросить: чем же ты занимался в лагере Дукузова? Чего это ради, бандиты с тобой так церемонились? Семь человек из твоей группы расстреляли, а ты жив, здоров!.. Да еще сам Дукузов по твою душу на связь выходил — обмен предлагал! А теперь ты сидишь вот тут передо мной и выпендриваешься!..— Я был взят в плен в бессознательном состоянии.— Да ну?! А почему группу повел через ущелье? Разве на твоей карте наши люди не обозначили места вероятного дислоцирования крупных сил сепаратистов?— Лучше бы ваши люди принимали какие-нибудь меры, чтобы этих мест на карте стало поменьше, — слегка раздраженно отвечал Сашка.— Это не твоего ума дело, майор! Бывший майор… Отвечай по существу поставленного вопроса.— Раненный среди нас был. Прапорщик Василюк… Вот из-за него-то и решил идти напрямую. Иначе он не дошел бы…— А так, значит, дошел?.. — не удержался от издевательского тона следак.— Кто ж знал, что нас ожидает на той проклятой тропе!? Ни они не думали о предстоящей смерти, ни я о об этом дурацком плене…— О плене? — вскинул тот куцую, выцветшую бровь. — Этот факт ты еще должен доказать. Фактами доказать! Так что о плене, я бы на твоем месте помалкивал…— Ты на моем месте штаны бы замучился стирать, — сквозь зубы процедил офицер «Шторма».И без того красное лицо следователя ФСБ побагровело, глаза налились яростью…— Я ведь с тобой сосунок могу иначе поговорить, — бросив на стол ручку, с нескрываемой злобой прошипел он. — Ты что же о себе возомнил?.. Думаешь, мы с тобой цацкаться будем? Думаешь, если Президентом объявлен мораторий на смертную казнь, мы не изыщем способа поквитаться с тобой за предательство? Да ты тысячу раз пожалеешь, что на свет народился, прежде чем испустишь дух в наших подвалах…— Заткнись, — коротко оборвал его спецназовец. — Я бандитских пуль никогда не боялся, а уж твоя заплывшая жиром рожа у меня и перед смертью ничего кроме смеха не вызовет!На секунду осекшись, фээсбэшник грохнул кулаком по столу, вскочил со стула и, в миг оказавшись подле задержанного, замахнулся… Александр не последовал христианским заповедям и не стал подставлять щеку. Он попросту нырнул под размашистое движение, боднул того лбом в рыхлый живот, затем неспешно встал с табурета и, крутанувшись в воздухе, зарядил мужику в грудную клетку тяжелым десантным полусапогом.Когда тот кубарем перелетел через стол и, закончив беспорядочное перемещение, остался неподвижно лежать в углу мрачного помещения, Сашка присел на краешек столешницы, дотянулся пальцем до кнопки и вдавил ее до упора…
Спустя минут пять его грубо водворили в еще более темную, нежели комната допросов, камеру, находившуюся где-то в обширном подвале Управления. Камера была рассчитана на двоих и один из «постояльцев» уже возлегал на нижнем ярусе деревянных нар.— Приветствую вас, сосед… — проскрипел его голос из мрака.Навстречу Баринову выплыла сухопарая фигура. После относительно яркого коридорного освещения глаза офицера «Шторма» еще не привыкли к непроглядному сумраку, но вскоре он все же рассмотрел коллегу-неудачника. Высокий, пожилой, седовласый… Да и рукопожатие оказалось вполне крепким, уверенным.— Твое место, если не возражаешь, будет сверху, — произнес тот голосом усталым, глухим, но не раздраженным. — Меня зовут Сергей Маркович. Присаживайся…«Не уголовник, — отметил про себя майор. — Вид, не взирая на обстановку, интеллигентный; держится с достоинством; говорит правильно… К тому же в застенках Управления ФСБ совсем не место заурядным уркаганам. Видать, как и я — застрял здесь по более „уважительным“ причинам…»Усевшись рядом на нижней полке, они помолчали…Потом разговор разошелся как-то сам собой. В темноте мужчины почти не различали лиц друг друга, оттого, вероятно, и не стеснялись изливать душу — делились сокровенным, давно наболевшим…Сокамерник находился в изоляции больше месяца, а инкриминировалось ему участие в покушении на Президента Чеченской Республики. Хотя, по его же словам, никакого отношения к данному деянию он не имел. Просто очутился в неурочный час в ненужном месте…Он оказался вполне приятным собеседником — с расспросами не лез; когда Сашка в своих повествованиях брал паузу, не решаясь чего-то высказать, с охотой принимал эстафету и излагал собственные злоключения. Живописал о них подробно, в красках и с комментариями, после чего и сотруднику ОСНаз «Шторм» уже не казалось излишним поведать об умалчиваемых ранее деталях…Часа через два у него возникло устойчивое ощущение, будто он знает этого человека много лет.— Послушай, Александр, — чуть понизив голос, сказал вдруг тот. — Ты понимаешь, что преступления, в которых нас обвиняют, тянут на очень долгие сроки?Ответом прозвучал протяжный вздох Баринова.— Если даже не упрячут за решетку пожизненно, так приговорят годам к двадцати, — с безнадегой продолжал пожилой товарищ по несчастью. — У тебя-то имеется шанс пожить по-человечески после пятидесяти, а у меня — увы…«После пятидесяти!..» — мысленно содрогнулся спецназовец.— Я уже давненько тут обосновался — лежу целыми сутками, размышляю… — ненавязчиво куда-то клонил сокамерник. А после непродолжительного молчания внезапно огорошил: — Созрел у меня один планчик намедни, но одному не осилить — напарник необходим. Ты, полагаю, сгодился бы. Хочешь рискнуть? Никакой, как выражаются в уголовной среде, мокрухи, — исключительно интеллектуальная работа. Через пару-тройку дней будем на свободе. Ну, так как?Некоторое время майор сидел неподвижно. Глаза давно свыклись с темнотой — он прекрасно различал черты сухопарого Сергея Марковича, в томительном ожидании не сводящего с него трепетного, умаляющего взора. Теперь спецназовец без труда мог определить его возраст. Пятьдесят или пятьдесят пять… И все опасения того закончить жизнь за колючей проволокой, виделись вполне оправданными. Убогое убранство их нынешнего незавидного пристанища, которое, скорее всего, станет родным на неопределенно долгое время, так же отныне не скрывалось темнотою.— Ну, так как, Александр?.. — снова жалобно напомнил о себе сосед.Сомнения бередили голову Сашки не долго…— Нет, — решительно отвечал он, вставая с нижнего яруса жестких, неудобных нар. — Не от кого мне бежать и скрываться. Коль чувствовал бы за собой вину — подумал бы над вашим предложением… Возможно я наивен, но не верю и мысли не допускаю, что, не разобравшись, засадят на многие годы. Не может такого быть — не в тридцатые годы прошлого столетия живем…Он готов был продолжать свой страстный монолог с тем, чтобы доказать, убедить собеседника в пагубности его намерений. Но тот вдруг встал, оказавшись рядом; положил руку на плечо молодого человека, слегка сжал… Затем подошел к глухой массивной двери, зачем-то стукнул по ней дважды и, выждав секунду, бухнул еще раз. Дверь сразу же бесшумно отварилась…В широкой полосе ворвавшегося яркого света Баринов узрел довольное лицо приятеля по предстоящей изоляции, расплывшееся в широкой, доброй улыбке. Приблизившись, он похлопал его по тому же плечу и изрек совсем другим, доверительным голосом:— Похвально, майор. Не взыщи за эту проверку — по-другому в нашем деле нельзя. Пойдем, провожу до кабинета Полевого. Полковник, небось, заждался…
— Разрешите? — зайдя за ними следом в апартаменты полковника, справился провожатый — бывший «сокамерник».— Заходи, Сергей Маркович… — мимолетно отвечал тот, расхаживая возле висевшей на стене картины и поправляя на ходу узел галстука. — Знакомьтесь, майор — мой помощник подполковник Близнюк Сергей Маркович. Большой души человек, отменный психолог. Я без него, как без рук…Александр понемногу отходил от стремительно менявшегося, словно в калейдоскопе, развития событий. Здесь, при нормальном дневном свете сосед по камере произвел на него еще более приятное впечатление, нежели в подвале: рослый, подтянутый, с густой сединой на висках. Чуть заметные «оспины» обильно покрывали щеки и скулы; взгляд же был открытым, доброжелательным.— Садись, майор. Еще раз приношу извинения за инсценировку — служба такая… — пряча усмешку, произнес Полевой и обратился к подполковнику: — Ну-с, наш подопечный показал себя с приличной стороны?— Более чем, — кивнул главный разводчик.— Что ж, весьма рад.Сам он возвратился к креслу, занял привычную позу для долгой беседы, еще разок взглянул на спецназовца, подивившись про себя правильным чертам его лица, отлично сложенной фигуре, и начал с шутливой улыбкой:— Надеюсь, подполковник, допрос «перебежчика» прошел без эксцессов?— Почти, — вздохнул тот.— Серьезных жертв нет?— Егоров немного пострадал…— Что с ним? — искоса глянул на подчиненного Полевой.— Пара ребер сломана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42