https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Фактически, это выглядело почти как падение. Он обнаружил, что кисло припоминает, как читал про жившего ранее диктатора по имени Адольф Гитлер, бывшего, как выяснилось, на самом деле Адольфом Шикльгрубером. В имени Хигенрот было что-то от Шикльгрубера. Он попробовал произнести шепетом:
- Орло Хигенрот. - Брр!
В этот момент через стол протянулась рука и схватила его за запястье.
- Ты где? - твердо проговорил Йоделл. - Кажется, ты разочарован.
Орло с несчастным видом объяснил эту штуку с Орло Шикльгрубером. - Я чувствую себя пониженным в звании.
- Величайший из живших гений коммуникации. Он сходил с ума по девочке-подростку, на которой его женил Лильгин. Мы позднее обнаружили, что она заперла перед ним дверь спальни. Так что единственный раз, когда она легла для него, это накануне его смерти, ко
гда она была напугана до безумия. И вот, мой юный друг... - Йоделл мрачно улыбнулся, - ...как ты стал хранилищем секрета всепроникающей системы, о которой, по твоим словам, у тебя нет и воспоминаний относительно ее использования против Лильгина.
Таким образом, они вдруг вернулись к этому.
Орло сказал:
- Когда ты позвонил, я принял как само собой разумеющееся, что это ты транспортировал меня из моей спальни в этот кабинет.
- Не я, - натянуто произнес Йоделл.
Юноша и мужчина уставились друг на друга. Немного погодя, словно движимые одной и той же веревочкой, они поднялись на ноги.
- Но...но... - выпалил Орло.
Йоделл вытянул слегка трясущуюся руку.
- Дай мне этот комм.- хрипло сказал он.
Орло молча толкнул прибор через стол. Он наблюдал, как поглощенный своим занятием Третий нажал две кнопки, подождал, потом коснулся еще двух.
Появившееся на плате лицо принадлежало мужчине возраста Йоделла. Орло видел его за обедом в ту первую ночь - еще один пьянчуга.
Мегара!
Йоделл сказал:
- Вит, я здесь, в кабинете Орло Томаса. И мы только что пришли к потрясающему заключению. Это сделал ты.
Лицо на экране было из тех лиц взрослых младенцев, с маленькими усиками на верхней губе и с маленькими голубенькими глазками. Если не обращать внимания на челюсть, то это было лицо, способное - Орло не был бы удивлен - залиться слезами от пустяшного замечания. Но очевидно, и младенцы могут стать жесткими после двухсот двадцати лет.
Это лицо тронула едва заметная улыбка. Потом глубокий, недетский голос сказал:
- Шансы вроде Орло подворачиваются лишь раз даже за долгую жизнь. Могу сказать тебе, было удовольствием достать наконец этого ублюдка.
Он оборвал себя.
- Но послушай, я бы предпочел покончить с этим. Мы должны помнить, что Лильгин тоже усиленно думает. И ему не придется произносить смертный приговор вслух; он может просто написать его своею собственной рукой. Мои предложения, чтобы я стал главой правительства. Подумай об этом, пока будете ждать, ладно?
Когда связь прервалась, Йоделл цинично прокомментировал:
- Я смотрю, тут куча желающих на замену. И будет еще больше с теми же самыми мыслями. Включая, возможно, даже меня. И... - с улыбкой - ...тебя.
- Не я, - сказал Орло.
XXIII
Он мог воспринимать... сигналы.
Доверенный помощник мог произнести одно неверное слово - и он никогда не получит другого шанса заговорить. Политически правильное утверждение, высказанное с малейшим отклонением от правильной интонации - Лильгин слышал отклонение. Этот человек уже больше не допускался к нему.
И, разумеется, при должном - но быстром - развитии событий, и тот, и другой исчезали после первой изнурительной пытки для получения "полного признания".
Сигналы! В давние дни, когда он был подростком и еще были личные автомобили, самые неуловимые сигналы неисправности в машине настораживали того юного Мартина Лильгина. Его машина так часто бывала в гараже, начиная со дня, когда он ею обзавелся, что механики начинали стонать, как только видели его за рулем.
Ни молодому, ни зрелому Лильгину, ни его последовательным сторонникам ( все вскоре были убиты ) не было ясно, что эта чрезвычайная, нетренированная чувствительность к сигналам была ненормальной. Он восхищался собой за это; считал это признаком своего раннего развития; и так же думали многие люди, кто позднее подавали тот смертельный ( для них самих ) сигнал, подсказывающий Хозяину, что у них есть свои собственные мысли... критического толка.
Ненормальная чувствительность к сигналам ( в параноидальной манере ) является писхологической характеристикой второй стадии утомления. Поскольку Лильгин на своей памяти никогда не был подвержен необычному утомлению, и, разумеется, не считал себя параноиком, ему не приходило в голову (по крайней мере, он бы не принял такой возможности), что тело может испытываь некоторое недомогание, вроде длительной сильной лихорадки, которое воспроизводит эти две первые стадии утомления на более глубоком клеточном и нервном уровне, а иногда даже и третью стадию.
В младенчестве ( как однажды рассказала ему его мать ) он чуть не умер от лихорадки. В последующие великие дни он проверил информацию из ее рассказа и превратил это в систему: все заболевания лихорадкой должны были регистрирваться, а за людьми и их последующим поведением следовало следить. По какой-то причине он воздерживался от использовании этих частных данных для мотивирования массовых убийств названных таким образом людей.
Вскоре после произнесения речи в тот первый день тотальной связи, он "прислушался" ко всем сигналам своего затруднительного положения.
В этот момент он попросил, чтобы ему принесли лист официальной формы Десять-Шестьдесят. Его секретарь вышел и вернулся с сообщением от Йоделла о том, что отдел снабжения канцтоварами ( который в части этой формы находился в ведении Йоделла ) опустошен. Но формы уже печтаются.
В качестве замены официальным бланкам ордеров смертного приговора секретарь принес две пачки чистых листов. Он положил их на стол Лильгина. И вернулся снова на задний план. У диктатора создалось впечатление - к нему пришел сигнал - что этот человек прячет улыбку.
Перед взорами трех миллиардов людей Лильгину пришлось подавить мгновенный импульс убить мошенника.
Всем этим людям во дворце, подумал он, видевшим меня в этом состоянии упадка, придется уйти...
Предать смерти все подобные воспоминания!
Мысль эта успокаивала его, пока он там сидел. Потому что отчасти говорилось заранее, что тому, что происходит, на самом деле не было свидетелей.
Но на самом деле его мозг лихорадочно работал.
Что делать.
Он не спеша вскрыл одну из пачек. Вытянул стопку листов. И начал писать собственноручно смертные приговоры. Он лично сворачивал каждый; помещал в конверт, запечатывал и писал адрес.
Сделав это пол-дюжины раз, он поднял глаза, улыбаясь своей улыбкой, и сказал наблюдающим миллиардам:
- В четыре часа пополудни я объясню, что я делаю, и почему.
- Как ты думаешь, что он пишет? - спросил Ишкрин.
Вопрос, предположительно, был адресован всем семерым людям, сидящим в кабинете Орло - и даже, возможно, ему самому, восьмому.
Орло ответил первым.
- Хм, - он откинулся назад, нахмурившись. - Полагаю, мне следует это проанализировать.
Он закрыл глаза.
- Ты думаешь, - продолжал Ишкрин,- он наконец-то решил, левый это или правый уклонистский заговор?
Все ученые в комнате заулыбались со своим вневременным хорошим настроением. Мегара и Йоделл сидели мрачные и молчаливые.
Орло открыл глаза и сказал:
- Думаю, Членам Президиума Номер Два и Три следует забрать своих подружек или жен в эту секцию в течении следующего часа - и это напоминает мне кое о чем. - Он сел и наклонился вперед через стол к Йоделлу. - Где Шида?
Не дожидаясь ответа, он вслед за этим еще раз пихнул через стол интерком. Йоделл поймал его. Его коротенькие пальцы запорхали над кнопками.
На плате комма появилось жесткое лицо. Оно было молодым, квадратным и мрачным. Оно выслушало вопрос старшего мужчины. Потом рот открылся; и исходящий из него голос сказал:
- У меня здесь собственноручный ордер Председателя Мартина Лильгина, приказывающий мне задержать Шиду Мортон и быть готовым разнести ее в клочки на дробильной машине по получении от него единственого слова через комм.
- Ордер выписан на форме Десять-Шестьдесят? - спросил Йоделл самым своим ровным голосом.
- Нет, но я весьма хорошо знаю его почерк.
- Уверен, - кисло, - что это так. Но теперь слушай, Бурески, нам нужна эта девушка. Плевать на ордер. Времена меняются, и ты должен меняться вместе с ними.
Мрачный голос сказал:
- Что, черт возьми, там у вас происходит? Что это за проверка?
- Это не проверка, мой друг. Он, наконец, попался. И здесь ни он, ни кто-нибудь другой ничего не может поделать. Так что не попадись вместе с ним. Мы пошлем кого-нибудь забрать девушку.
- Невозможно. Я могу не подчиниться приказу, если уж на о пошло. Но я ее не передам и не отпущу в этот раз.
Йоделл оглядел ученых.
- Джентльмены, я собираюсь пригрозить от вашего имени. Послушайте и скажите мне, можете ли вы это исполнить. - Он повернулся обратно к экрану. - Бурески, я посылаю из Коммуникационного городка полдюжины ученых в эту вашу темную серую штабквартиру Тайной
Полиции. И они войдут и заберут девушку. Не сопротивляйся! Передай ее.
Выражение квадратного лица было скептическим.
- Пол-дюжины... - пролаял он. - Ведь у нас здесь крепость. Мы даже экипированы, чтобы сбивать атомные ракеты.
- Это как раз случай превосходства сознания над материей, - сухо сказал Йоделл. Он взглянул на Ишкрина. - Я правильно обрисовал положение?
- Потребуется около дюжины взаимодейтсвующих специалистов, - был ответ. - Может, даже десять.
- Хорошо, - сказал Йоделл. - А теперь, Бурески, не уходи. Нам еще нужно найти мадам Мегара...
Из углового дивана, от Мегара, донесся странный хриплый звук. Он был весьма похож на удивленный вопль горя, исторгнутый из взрослого мужчины.
Прервав связь, Йоделл сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Просто на случай чьего-то недоумения, я, вероятно, могу при опасности организовать для всех нас бегство в Холмы.
Ишкрин всплеснул руками.
- Мы живем в безумном мире, - сказал он. - У нас здесь человек, не считающий происходящее здесь опасностью.
Когда Орло осторожно вышел вперед, офицер охраны на входе во дворец, побелел.
- Сэр, - сказал он, - у меня здесь написанный ордер от Мартина Лильгина. Он прибыл со специальным курьером четыре минуты назад. В нем говорится, что до дальнейших распоряжений никому не позволено покидать или входить в Коммуникационный городок.
Орло продолжал идти. Он сознавал присутствие позади дюжины супер-ученых, которые предпочли идти врассыпную.
Он сказал, четко выговаривая каждое слово:
- Этот ордер не установленной формы. И в любом случае, ко мне он неприменим, капитан. Точно так же он неприменим к любому, кому я своей властью позволю выйти отсюда. Я законный Член Президиума, заведующий Коммуникационным городком. Ты понимаешь, что я говорю?
- Но... - запротестовал офицер, - ...у меня собственноручно написанный ордер Председателя Лильгина.
Они сейчас были лишь в нескольких футах друг от друга. Орло остановился и ухмыльнулся, демонстрируя все зубы.
- Капитан, почерк можно подделать. Мы должны действовать, руководствуясь только законной процедурой. Потому, я теперь приказываю тебе, чтобы ты и твои люди построились и шли впереди нас через ту часть дворца, которая ведет к двери главного выхода для сотрудников этой секции. у тебя тридцать секунд, чтобы мне повиноваться!
- Но...
- Шевелись!
Последовала долгая пауза. Потом капитан судорожно сглотнул. И отдал честь. После юноша повернулся к полу-дюжине подчиненных.
- Стройся! - скомандовал он, пытаясь изобразить строгость.
Его неуверенность передалась по меньшей мере одному из тех нижестоящих типов. Пятеро мужчин повиновались. И шестой схватился за ружье, как другие. Однако, вместо того, чтобы вытянуться в струнку, он припал к земле. Поднял винтовку. Направил ее на Орло.
- Никто, - прорычал он, - не может приказать не повиноваться Хозяину. Я...
Он остановился, потому что...
Исчез.
Позади Орло ученые нарушили свой свободный строй и сошлись в кучку.
- Эй, - сказал Питер Ростен, - кто из вас сделал этого? Я всегда считал, что у меня весьма хорошая система. Но эта лучше.
Ответа не было.
Дюжина экспертов в разных науках просто поглядели друг на друга, а потом на Орло. Но никто не вышел вперед, чтобы принять почести.
Ишкрин прокомментировал:
- Похоже на то, что тот, кто вывел этого типа из уравнения, еще пока не гонится за славой.
Орло сказал:
- Как я понимаю, нашей важнейшей задачей является убедиться, что нас не подстрелят с балкона или какой-нибудь еще выгодной точки. Значит, нам надо разделить наши глаза. Вы двое... - он указал, - ...наблюдаете за тылом. Двое за верхом, двое прямо впереди, двое слева, двое справа.
В каждом случае он указывал, какой человек для чего.
Ученые просто добродушно глазели на него. Никто не шевельнулся, чтобы повиноваться ему. Питер Ростен мягко сказал:
- Орло, не тревожься о таких вещах. Когда Хигенрот обнаружил, что можно заставить электричество двигаться от одной точки в пространстве до другой по более простому пути, чем в природе, стали решаемы многие проблемы пространственных взаимодействий. Полагаю, Лильгин боялсся обучать тебя слишком далеко продвинутому материалу. Но разумеется, то, что есть у нас, далеко выходит за рамки того, что есть там.
Чувства Орло были задеты.
- Слушайте, - сказал он. - если вы, чудаки, всегда были в состоянии уйти из этой тюрьмы, почему вы давным-давно не ушли?
- Куда идти-то? - спросил плотного сложения мужчина. - В Лильгинленде нужно иметь разрешение быть тем, кто ты есть.
Это было правдой. И Орло немедленно устыдился своей вспышки, и жалящего чувства, вызвавшего ее.
- В истории было время, - сказал он, - когда люди могли искать убежища в церкви.
- Только не в Лильгинленде, - сказал кто-то. - Не в подразделении Официальной Религии.
Орло сказал:
- Было время, когда человек мог найти политическое убежище в другой стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26


А-П

П-Я