— Морель принес также медицинскую карту дантиста, принадлежавшую Фреду Чини, — сообщила я Марино.
— Выходит, что это действительно Фред Чини и Дебора Харви?
— Да, — ответила я, направив его внимание на прикрепленные к кадодкопу рентгеновские снимки.
— Это вовсе не то, что я думаю. — Лицо Марино вытянулось от удивления, когда он увидел пятно между затемненными контурами поясничных позвонков.
— Дебору Харви убили выстрелом из пистолета, стоя сзади нее справа и целясь ей прямо в середину спины. Пуля, раздробив спинной позвонок и цветоножку, застряла прямо в спинном хребте. Вот здесь, — показала я ему это место.
— Что-то я не вижу, — сказал Марино, нагнувшись поближе.
— Этого ты не можешь видеть, но дырку ты видишь?
— Да, я вижу много дырок.
— Это дырка от пули. А другие дырки — каналы или отверстия для сосудов, снабжающих кровью костный мозг.
— А где ты увидела эти подножки?
— Цветоножки, — терпеливо продолжила я свои объяснения. — Я их не нашла. Скорее всего, они раздроблены и лежат где-нибудь в лесу. Пуля вошла, но не вышла. Выстрел был направлен в спину в области живота.
— Тебе удалось обнаружить дырки от пуль на одежде?
— Нет.
Рядом на столике лежал пластмассовый поднос, на который я положила документы Деборы, одежду, украшения и красную сумку из нейлона. Я аккуратно приподняла прогнившие лохмотья хлопчатобумажного свитера.
— Как видишь, — сказала я, — задняя часть свитера находится в ужасном состоянии. Большая часть материи сгнила или была разодрана хищниками. То же самое можно сказать о поясе ее джинсов сзади, и это нормально, поскольку именно эти части ее одежды были бы окровавлены. Другими словами, отсутствует именно тот участок ткани, где должна была быть дырка от пули.
— А что ты скажешь о расстоянии? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Как я уже сказала, пуля осталась в теле. Этот факт наводит меня на мысль о том, что мы имеем дело не с контактной огнестрельной раной. Но точно сказать все-таки нельзя. Что касается калибра оружия, опять-таки мы можем только предполагать: тридцать восьмой, судя по размеру входного отверстия. Сейчас мы не можем что-либо утверждать до тех пор, пока я не вскрою позвоночник и не отнесу пулю наверх, в лабораторию огнестрельного оружия.
— Странно, — заметил Марино. — Ты еще не начинала заниматься Чини?
— Рентгеновские снимки показали отсутствие пули в его теле. Но вскрытие я еще не производила.
— Странно, — повторил он снова. — Несовпадение. В тех, предыдущих, случаях жертвам не стреляли в спину.
— Да, это так, — согласилась я.
— Отчего же она умерла?
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»? — Марино вопросительно посмотрел на меня.
— Эта рана не приводит к мгновенному фатальному исходу, Марино. Поскольку пуля не прошла прямо навылет, аорта не была рассечена поперек. Если бы это произошло на уровне поясницы, то уже через несколько минут наступила бы смерть от кровоизлияния. Примечательно то, что пуля рассекла связки, вызвав мгновенную парализацию всей нижнепоясничной части туловища. И, конечно же, кровеносные сосуды были повреждены. Она истекала кровью.
— Сколько времени она еще продолжала жить?
— Несколько часов.
— Может быть, ее хотели изнасиловать?
— Трусы и бюстгальтер у нее были в порядке, — ответила я. — Но это не исключает возможность нападения с целью изнасилования. Может быть, ей потом разрешили одеться, предполагая расстрелять ее сразу после изнасилования.
— И зачем ей было снова одеваться?
— Если тебя насилуют, — сказала я, — и насильник приказывает тебе снова одеться, ты прежде всего надеешься на то, что останешься живой. Это чувство надежды руководит тобой, и ты подчиняешься негодяю, потому что в противном случае он может изменить свое решение.
— Что-то здесь не то, — нахмурился Марино. — Я думаю, доктор, что здесь произошло не изнасилование, а что-то другое.
— Это же сценарий. Я сама не знаю, что здесь случилось… С уверенностью я могу утверждать лишь то, что вся ее одежда была в полном порядке: она не была разорвана или порезана ни изнутри, ни снаружи, все было застегнуто. Ну а что касается семенной жидкости, то найти ее после столь долгих месяцев просто нереально. — Вручив ему листок бумаги и карандаш, я добавила: — Пока ты здесь, поработай немножко за меня карандашом.
— Ты будешь обо всем этом рассказывать Бентону? — спросил он.
— Буду, но не сейчас.
— А Морелю?
— Конечно же, я скажу ему о том, что девушку застрелили, — ответила я. — Если предположить, что выстрелы производились автоматическим или полуавтоматическим оружием, то патронная гильза должна быть на месте преступления. Если полицейским захочется обнародовать все данные, то пусть они это делают сами. А я не собираюсь давать кому-либо интервью по поводу обнаруженных мною деталей.
— А как же миссис Харви?
— И она, и ее муж знают результаты опознания. Я позвонила чете Харви и мистеру Чини сразу после того, как подтвердились результаты идентификации. И я не собираюсь кому-либо что-то рассказывать до тех пор, пока не будет произведена экспертиза.
Когда я отделяла левые ребра от правых, они тихонечко потрескивали, напоминая мне игрушку лудильщика.
— По двенадцать ребер с каждой стороны, — начала диктовать я. — Противоречит легенде о том, что у женщины на одно ребро больше, чем у мужчины.
— Да ну? — удивился Марино, отрывая свой взгляд от листка бумаги.
— Ты что, никогда не читал Книгу Бытия? Марино озадаченно смотрел, как я раскладывала ребра по обеим сторонам позвоночника.
— Нет? Не беда, — сказала я.
Затем я начала выискивать глазами мелкие кости запястья, которые больше напоминали камни, обитавшие в притоках реки или на огороде. Не так-то легко рассортировать левые и правые кости, и тут-то макет скелета может оказать неоценимую помощь. Пододвинув скелет поближе и оперев о край стола его костлявые руки, я начала сравнивать. То же самое я проделала с периферическими и приближенными к центру фалангами пальцев рук.
— Похоже, что на правой руке у нее отсутствует одиннадцать косточек, а на левой — семнадцать, — сообщила я.
Марино сделал запись.
— И сколько же всего отсутствует костей?
— Кисть руки содержит двадцать семь костей, — заметила я, продолжая работать. — Именно благодаря этому она обладает необычайной гибкостью. И именно благодаря этой гибкости кисти рук мы можем рисовать, играть на скрипке, а также любить друг друга с помощью нежных прикосновений. Они обеспечивают нам возможность самозащиты.
Только на следующий день я окончательно убедилась в том, что Дебора Харви пыталась отразить нападение насильника, вооруженного не только огнестрельным оружием.
Установилась более теплая погода, прекратился дождь, и полиция весь день занималась просеиванием почвы. Примерно около четырех часов дня Морель доставил в мой офис несколько небольших костей, добытых на месте обнаруженных ранее трупов. Пять костей принадлежали Деборе. На дорсальной поверхности левой, приближенной к центру, фаланги, или, проще, поверх левой ладони на самых длинных костях указательного пальца я обнаружила небольшой, величиной с полдюйма, порез. Когда ты обнаруживаешь повреждения кости или ткани, то прежде всего в твоей голове возникает вопрос: когда появилась рана — после или перед смертью? Не зная о том, что такие побочные явления могут возникать и после смерти, можно наделать серьезных ошибок.
У сгоревших в огне людей происходит длительное кровоизлияние и деформация костей. Поэтому почти всегда напрашивается вывод: сначала жертву изувечили, а затем подожгли дом, чтобы скрыть следы преступления. На самом же деле ушибы и ранения образуются в результате чрезмерной жары уже после наступления смерти. Выброшенные на пляж морской волной или выловленные со дна рек и озер тела утопленников часто выглядят так, как будто бы сумасшедший убийца изуродовал лицо, половые органы, руки и ноги жертвы. В действительности же виновником всех этих безобразных ран являются рыбы, крабы, черепахи и другие обитатели водной стихии. Остатки скелета и конечности обгладывают, жуют, разрывают на части крысы, канюки, собаки и еноты. Четвероногие хищники, птицы и рыбы наносят непоправимый ущерб телу, слава Богу, уже мертвой жертвы. Затем природа начинает новый цикл своего развития. Из пепла в пепел. Из праха в прах.
Порез на близлежащей фаланге пальцев Деборы Харви был очень аккуратный, узкий и длинный, который нельзя было сделать зубами или когтями. Этот порез оставлял много пищи для размышлений и подозрений; не исключалась также и возможность того, что я сама рассекла кость, неосторожно задев ее скальпелем во время работы в морге. В среду вечером полиция опубликовала результаты проведенного опознания, сообщив: найдены трупы Деборы Харви и Фреда Чини. В течение двух следующих суток было так много телефонных звонков, что служащие клиники просто не успевали выполнять свою работу. Теперь вся их работа свелась к ответам на многочисленные телефонные звонки. В то время как я находилась в морге, моя секретарша Роза отвечала всем, включая Бентона Уэсли и Пэт Харви, что вопрос еще находится в стадии завершения.
Я закончила работу только в воскресенье вечером. Кости Деборы и Фреда были очищены от плоти, сальности и сфотографированы во всевозможных ракурсах. Опись наличествующих костей тоже была завершена. Укладывая их в картонную коробку, я услышала звонок. Спешивший через холл дежурный открыл дверь анатомички. В дверях стоял Марино.
— Ты что, здесь ночуешь? — спросил он. Взглянув на него, я с удивлением заметила, что его пальто и волосы были совершенно мокрыми.
— На улице снег. — Сняв перчатки, он поставил свою портативную рацию на край стола, где производилось вскрытие.
— Вот и все, что мне требовалось, — произнесла я, вздохнув.
— Я мчался сюда, как ищейка. Проезжая мимо и увидев твою машину на стоянке, я понял, что ты собираешься здесь работать до рассвета.
Отрезая длинную ленту, чтобы запечатать ею коробку, я сказала:
— Мне казалось, что ты работаешь в дневную смену в эти выходные.
— Да, и я был уверен, что ты пригласишь меня к себе.
Помолчав с минуту, я посмотрела на него удивленным взглядом, но, вспомнив о приглашении и посмотрев на часы, стрелки которых показывали полвосьмого, пробормотала:
— О нет, Марино. Извини.
— Ну ладно, не извиняйся. Все равно мне надо было решить с тобой два вопроса.
Мне всегда было ясно, когда, Марино лгал. В этот момент он старался не смотреть мне в глаза и лицо его покрывалось румянцем. То, что он заметил, проезжая мимо, мою машину на стоянке, не было случайностью.
Он просто искал меня повсюду и, конечно, не затем, чтобы вместе пообедать; в его голове, по-видимому, крепко засела какая-то мысль.
Облокотившись на стол, я приготовилась внимательно выслушать его.
— Если хочешь знать, Пэт Харви в конце недели ездила в Вашингтон для того, чтобы встретиться с Директором, — сказал он.
— Это Бентон тебе сказал?
— Да, Бентон. Он тщетно старался связаться с тобой по телефону, а «царица наркотиков» пожаловалась, что ты не отвечаешь на ее телефонные звонки.
— Я вообще никому не отвечала на телефонные звонки, — уныло ответила я. — Я была слишком перегружена работой и, кроме того, не собираюсь давать объяснения по этому поводу.
Глядя на стоящую на столе коробку, Марино сказал:
— Тебе же известно, что Дебору застрелили, было совершено убийство. Чего же ты ждешь?
— Я не знаю, как убит Фред Чини, или есть ли хотя бы малейшая вероятность смерти на почве наркотиков. Сейчас я дожидаюсь результатов анализов на содержание в крови токсинов. Я не намерена обнародовать какиелибо детали до тех пор, пока в моих руках не будут находиться эти отчеты и пока я не поговорю с Весси.
— С тем парнем из Смитсоньена?
— Да, я утром встречаюсь с ним.
— Удачной тебе поездки.
— Ты не объяснил, зачем Пэт Харви приезжала к Директору.
— Ей устроили обструкцию в парламенте, она обвиняет в этом ФБР и твой офис. По-моему, миссис Харви сильно увязла в дерьме. Требует, чтобы ей показали доклад о результатах вскрытия, полицейские отчеты и другие документы. Она грозит судом и обещает всех поднять на ноги, если ее требования не будут выполнены немедленно.
— Ну это уж слишком!
— Бинго. Но если хочешь знать мое мнение, доктор, тебе все-таки следует позвонить Бентону поздно вечером.
— Почему?
— Я просто не хочу, чтобы ты сгорела, объятая пламенем.
— Что ты такое говоришь, Марино? — спросила я, развязывая свой хирургический халат.
— Чем больше ты будешь избегать ответов именно сейчас, тем больше будешь подливать масла в огонь. Со слов Бентона я понял, что миссис Харви убеждена, что все мы являемся участниками какого-то заговора и находимся под чьим-то прикрытием.
Поскольку я не отвечала, он спросил:
— Ты меня слышишь?
— Да. Я слышала все до единого сказанные тобою слова. Он приподнял коробку.
— Невероятно то, что внутри этой коробки находятся два человека, — удивился он.
Это действительно было невероятно. Коробка по размерам не намного превосходила габариты микроволновой печки и весила десять-двенадцать фунтов. После того как Марино уложил ее в багажник моего автомобиля, я тихонько прошептала:
— Спасибо тебе за все.
— Что?
Я знала, что он меня услышал; просто ему очень хотелось, чтобы я снова повторила эту фразу.
— Я очень ценю твое мнение и заботу обо мне, Марино. Я говорю это совершенно искренне. И мне так жаль, что наш обед не состоялся. Может быть, когда-нибудь я смогу освободиться от дел.
Шел сильный снег, а Марино, как всегда, был без головного убора. Включая двигатель и печку обогревателя, я глядела на него и удивлялась тому, как успокаивающе он действовал на меня. И хотя Марино чаще, чем кто-либо другой, нервировал меня, я все равно не могла представить, что бы я без него делала.
Закрыв дверцу моей машины, он сказал:
— Ты у меня в долгу.
— Semifreddo di cioccolato.
— Мне нравится, когда ты говоришь гадости.
— Десерт. Это же моя специальность, ты, негодник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46