Я сделал это по той причине, что моя жена и дочери находились у этого негодяя в заложниках. И в случае моего неповиновения их обещали уничтожить.
Николай наморщил лоб, припоминая:
– Но ведь у вас нет ни жены, ни дочерей…
– Официально нет. Но я уже давно опасался готовящейся в мой адрес провокации и не регистрировал свой брак официально. Более того, мы всеми силами пытались скрывать наши отношения. Родилась двойня. Девочки росли в нашем уютном домике на окраине столицы, и мне показалось, что опасность обойдет нас стороной. Уже спланировали с женой, как без лишнего шума выйти в свет и провести официальную регистрацию брака, – и тут случилось это преступление. Если бы власти знали о моей семье, ее защитили бы, элементарно призвав жену в свидетели. А так мне просто не поверили, а когда поехали по указанному адресу, моих близких там уже не было. А потом мой конкурент передал мне жуткое сообщение и отрубленный, но узнаваемый палец моей жены. На нем был отчетливо заметен приметный шрам…
Городо шумно вздохнул и сглотнул набегающие слезы. Видимо, и его железная выдержка давала сбои. Лишь после продолжительной паузы он добавил:
– Их жизни для меня тысячекратно дороже моей…
Кулаки у Николая непроизвольно разжались. Действительно, все похоже на правду. Да и какой смысл этому человеку врать – в шаге от смерти? Но один вопрос все-таки вырвался:
– А почему вы уверены, что коварный конкурент готов сохранить жизнь ваших близких и в дальнейшем?
– Да потому, что моя жена приходится ему родной сестрой. И теперь уж он сумеет ее упрятать подальше и заставит молчать ради благополучия и безопасности наших дочурок.
– Ух, лихо закручено, – помотал головой Николай. Затем усмехнулся и задал вопрос, касающийся себя лично: – Может, вы еще и на меня оправдательные улики имеете?
– Откровенно говоря, почему-то уверен в вашей шпионской деятельности, – усмехнулся Станислав. – Но так и не знаю обо всех деталях. Может, расскажете?
– Да слишком долгая история…
– Ох, извините! – вежливо кивнул Городе – Раз уж вы уходите, то готов подождать до следующего раза.
Осознав несуразность своих сомнений, Матеус улыбнулся в ответ и без паузы начал рассказ, не понижая голоса – пусть и остальные желающие послушают. Когда он закончил, первой отозвалась с женской половины Гилана:
– Значит, у тебя была только одна надежда: найти записывающее устройство?
– Да если бы мне еще разрешили его искать! С адвокатами и то общался редко и коротко. А свиданий с друзьями дали всего несколько.
– Но хоть в двух словах поделись своей версией прошедшего, – не успокаивалась Гилана.
– У меня только одно объяснение. Полковник из разведки заподозрил майора в чем-то преступном и решил спровоцировать его на бурный скандал. Чтобы подстраховаться, где-то спрятал записывающее устройство, а в комнате разместил лишь передатчик. Да вот только разговор у них, видимо, зашел слишком далеко, раз майор решился на убийство. Что он искал на теле полковника и как намеревался скрыться с места преступления, я понятия не имею. Если бы мне удалось захватить его живым… А так все поверили словам умирающего. Да и среди высшего командования всегда найдутся желающие списать свои просчеты на вездесущих шпионов и гнусных предателей. А может, кто-то тайно покрывал делишки майора. Записывающее устройство могли благополучно уничтожить, а дальше пустить следствие по вполне логической дорожке. Вот так… Хорошо, хоть мои родители не дожили до этого позора.
Слушатели задумались о перипетиях своих судеб, но тут решил «исповедаться» и Грэг Доминго. Правда, рассказ его был коротким:
– На меня этот сынок губернатора сам с ножом бросился. Я ему и врезал по плечу. Он покатился по склону оврага, а нож ему случайно в глаз попал. Свидетели появились лишь в момент моего удара… – Затем без всякого перехода спросил: – А давление перед распластанием сильно возрастет?
– Очень сильно, – грустно улыбнулся один из товарищей Станислава. – Но будет это так быстро, что никто и не заметит. По большому счету эта казнь не самая страшная. Только что ты был, а в следующее мгновение тебя не стало. Ни боли, ни судорог, ни мучений. Вот тем, кто смотрит со стороны, – им страшно. А нам…
В этот момент очнулась Метакса и стала судорожно дергаться, видимо не сразу осознав, что с ней случилось. Лишь спустя минуту, когда все уже начали посмеиваться над ее забавными телодвижениями, она ухватилась руками за решетку и с недоумением воззрилась на свою ногу, застрявшую между прутьями. Недоуменное бормотание перешло в крик:
– Что такое? Как?! Какая тварь меня сюда засунула?! Эй вы! Ну-ка помогите мне!
Она извернулась всем телом и грозно уставилась на других смертниц. Гилана, находившаяся почти рядом, спокойно приказала:
– Молчать! А то и голову туда же засуну!
Метакса моментально все поняла, но от разрывающей ее злобы лишь зашипела:
– Ты-ы-ы! Ты-ы-ы!
В следующую секунду Гилана опять продемонстрировала свою феноменальную подвижность в невесомости. Чуть оттолкнувшись ногами от пола, она подлетела к решетке и, с помощью рук придав телу необходимое ускорение, впечатала свой каблук в центр солнечного сплетения Метаксы. Та сдавленно хрюкнула и на пять минут опять ушла в глубокий нокаут.
Николай со Станиславом переглянулись и одобрительно закивали.
– Вот это техника!
– Какая динамика движений!
– Не тело – пружина!
– Эта пружина тоже скоро распадется на атомы… – осмелился подать голос бывший граф Гайс.
– Зато сделает это с достаточным самоуважением и осознанием выполненного долга! – твердо произнесла Гилана.
– Не обращай внимания, – посоветовал ей Николай. – Если этот ублюдок еще раз вякнет, я ему еще пару ребер сломаю. Тогда и невесомость дышать не поможет.
Гайс попытался взглядом испепелить своего обидчика, но от непомерных усилий лишь захлебнулся собственной желчью. Глухо закашлялся, застонал, закрыл глаза и больше не проронил ни слова, хотя грудь его продолжала судорожно вздыматься.
Метакса снова стала приходить в себя. Кое-как отдышалась, восстановила дыхание и, ни на кого не глядя, принялась ожесточенно высвобождать свою ногу. Но от прежних повреждений лодыжка ощутимо распухла и ни на миллиметр не двигалась между прутьев. Что только чемпионка по борьбе не пробовала сняла обувь и носок, смачивала ногу слюной, взвизгивая от боли, тянула ногу руками и периодически с диким рычанием пыталась раздвинуть в стороны жесткие прутья. Прутья слегка пружинили, и с помощью мужчин или хотя бы нескольких своих приспешниц рано или поздно ей это удалось бы… Но никто не спешил к садистке на помощь, а если кто и подумывал об этом, благоразумно скрывал свои мысли – достаточно было взглянуть на застывшую неподалеку фигуру Гиланы. Наемная убийца, расположившись спиной к решетке, как будто медитировала. Но чуть приоткрытые глаза не позволяли ни одной из уголовниц чувствовать себя в безопасности.
Мужчины с некоторым облегчением вздохнули и вновь возобновили разговор Конечно, не все, а лишь те, кто составил ядро нового товарищества.
– Что-то я перенервничал. – Озабоченный тон крестьянина заставил всех улыбнуться – И проголодался из-за этого Может, перекусим?
Розданные смертникам пакеты с сухим пайком и соками имели намагниченную подошву и давно благополучно прилипли к потолку и переборкам, лишь несколько пакетов пострадало при недавней потасовке. Напоминание Грэга До-минго пришлось по душе его товарищам, и уже через минуту компания приступила к позднему ужину, а может, и к раннему завтраку. Жевали пищу не спеша, запивая соком и делясь подробностями своих историй. Товарищи капиталиста не скрывали своей вины, но в их словах чувствовалось искреннее раскаяние. Заодно и представились: звали их Крил, Освальд и Розен. Постепенно тон беседы становился все более доверительным, а настроение благодаря полным желудкам – благодушным.
Только вот Грэгу не сиделось на месте.
– А почему у нас не открыты иллюминаторы внешнего обзора? – спросил он с всегдашней крестьянской непосредственностью.
Николай, хорошо знавший историю и устройство космического оборудования, терпеливо объяснил:
– Раньше распластание снимали на видео до последнего момента. На поведение смертников напрямую влияло осознание приближающейся смерти. У самой поверхности карлика ужас и паника достигали своего апогея. Затем кто-то усмотрел в подобных записях нечто ненормальное и постыдное для нормальных людей Съемки запретили, иллюминаторы не открывают.
– А сами мы можем их открыть?
– Странный ты, Грэг! Ведь страшно будет!
– Ну и что! Мне хочется в последний раз на звезды посмотреть. На свет пусть и потухшего, но все-таки светила, да и на сам карлик, в конце концов.
Матеус задумался:
– Я бы тоже не отказался от последнего прощания с космосом. Но броня иллюминаторов открывается снаружи отсека, из ангара…
– Когда мы в глайдере, – напомнил Станислав. – А если в открытом космосе?
Николай с усилием вспоминал:
– В космосе? Вроде автоматически открываются… если выключить внутреннее освещение. Кажется…
– Все равно делать нечего! – оживленно проговорил Городо и обратился к одному из своих товарищей: – Крил, ты ведь специалист по этим делам! Попробуй покопаться в наших плафонах.
Мужчина с сомнением взглянул на потолок:
– Попробовать действительно можно. Только… Может, кто против?
Судя по воцарившемуся в отсеке молчанию, возражающих не нашлось. Крил без раздумий взмыл к потолку, все остальные последовали за ним и общими усилиями принялись разбирать плафон: в ход пошли пуговицы, ногти и даже зубы. В итоге через десять минут связки проводов втянули внутрь насколько могли и приступили к их изучению. Но минут через пять Крил с грустью констатировал:
– Надо одновременно замкнуть провода и на другом куполе.
– Попробуем призвать к сотрудничеству. – Станислав плавно устремился к решетке: – Гилана, ты в проводке хоть немного разбираешься?
– Я? – на мгновение задумалась та и тут же сообщила: – Удавка из провода хорошая получается.
– Могу помочь, – вдруг несмело подала голос Стрелочница Ларта. Она уже давно прикрыла пострадавшую товарку обрывками собранной одежды и теперь с благодарностью и страхом поглядывала на их спасительницу. – Я ведь инженер-электронщик.
– Ну да, конечно! – оживился Крил, держащийся за провода. – Как же я забыл! Но как твое самочувствие?
– Все тело болит, – призналась женщина: борьба с уголовницей не прошла для нее бесследно. – Но ничего не сломано.
– Тогда найди себе помощников и разбирай плафон, мы тебе толкнем нашу самодельную отвертку из пряжки ремня.
Через полчаса начался интенсивный обмен техническими терминами. Приходилось уточнять цвет, сечение и при этом оголять провода в нужном месте. И лишь после окончательных согласований электронщики решились замкнуть провода – хотелось избежать ненужного риска остаться до распластания в полной темноте.
Освещение пару раз мигнуло и погасло. В тот же момент послышался скрежет открываемых бронированных заслонов, а в иллюминаторы нехотя вполз тусклый красноватый свет.
Так получилось, что оба смотровых окна мужской половины оказались прямо над карликом. Компания сгрудилась возле них и, позабыв обо всем, рассматривала приближающуюся смерть. Поэтому большинство мужчин вздрогнуло, когда с женской половины послышался встревоженно-радостный голос Гиланы:
– К нам приблизился незнакомый корабль! Очень странный, явно не имперский! Его трюм раскрывается… Вижу швартовочные модули!
А через секунду снаружи раздалось громкое шипение, стук магнитных присосок, и сразу же весь отсек плавно повело в сторону. Затем что-то заскрежетало, иллюминаторы оказались чем-то прикрыты, и… резко вернулась обычная гравитация.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Одновременно с возобновившимся освещением все обитатели отсека попадали на пол. Послышались стоны из-за полученных ударов, но затем все помещение наполнилось взволнованным и радостным гомоном: появилась хоть призрачная, но надежда на спасение. Или хотя бы на отсрочку неминуемой гибели. Конечно, подобного случая при казнях распластанием еще ни разу не происходило, но большинство смертников втайне надеялись, что именно они стали избранниками судьбы и именно им скоро объявят о неожиданном помиловании.
Но как раз из-за отсутствия прецедента Николай Матеус и постарался сдержать свою радость. Разумеется, жить ему хотелось безумно. И еще минуту назад он бы прыгал до потолка и вопил от восторга, если бы казнь заменили пожизненной каторгой. Но что-то явно было не так.
Где тюремный глайдер? Ведь по всем правилам он должен был находиться на дальней орбите карлика четыре часа и только потом уйти в Лунманский прыжок. То есть наблюдать до тех пор, пока отсек не наберет критическую скорость и не проскочит так называемую «точку невозвращения». За ней уже никакой корабль не смог бы приблизиться к смертникам для стыковочного маневра. Никакие притановые щиты, отсекающие гравитацию, в непосредственной близости от потухшей звезды не спасали. Но четыре часа еще не прошло. Значит, глайдер или преждевременно ушел с места казни, или уничтожен.
Только эти две причины позволяют почти стопроцентно утверждать: их отсек беспрепятственно и бесцеремонно принял на борт незнакомый корабль! А что из того следует? Может, их кто-то и спас от казни, но как бы потом не пожалеть о такой добросердечности. Ведь каких только слухов не ходит по Галактике…
Общего оптимизма и неприкрытой радости не разделяли еще несколько человек в отсеке: задумчивое и напряженное выражение не покидало лиц Гиланы Баракси и Станислава Городе Так же вела себя, как ни странно, и Метакса. Более того, чемпионка по борьбе, похоже, чего-то испугалась и теперь лежала на полу, изо всех сил прикидываясь ветошью. И скулеж, перемежающийся рычанием, совершенно прекратился. Николай отметил про себя этот странный факт: уж, казалось бы, чего больше можно бояться, чем распластания, да еще такой кровожадной садистке?
1 2 3 4 5 6 7 8