Он оказался и прав и неправ. Он ожидал чертовых французов, но думал, что они пойдут по дороге, прямо на винтовки, как овцы на бойню, но негодяи его перехитрили. Сволочи обманули его!
На мосту раздался мушкетный залп, а затем выстрелы из другого оружия. Пистолеты, подумал Шарп, определив по звуку. Кто-то вскрикнул. Люди орали. Шарп тяжело спрыгнул с лестницы, пробежал через арку и увидел, что форт потерян. Он проиграл.
Капитан Пелетерье даже не рассчитывал на помощь солнца, но Бог войны этим утром был на его стороне и как только капитан гусар вывел своих людей из-под прикрытия деревьев, солнце взошло над горизонтом и ослепило защитников форта.
— Вперед, в атаку! — приказал Пелетерье и, пришпорив своего огромного черного коня, направился прямо на мост, находившийся от него менее чем в четырехстах метрах. Одно последнее усилие лошади — это все, чего он желал, и пришпоривал снова. Он увидел клубы дыма на стенах форта, а затем еще больше дыма на мосту. Пули ушли в землю, никого не зацепив. Мост был забаррикадирован обозом.
Позади обоза стояли пехотинцы. Британцы! Не испанцы, но Пелетерье было наплевать. Это были враги Франции, и они умрут.
— Вперед! — он растянул это слово как боевой клич, и в голове промелькнула мысль, что ничего в мире, даже женщины, не приносит столько удовольствия как это. Кавалерийская атака, противник шокирован, на твоей стороне смерть и обнаженная сабля.
Вдруг со стороны фермы возникли клубы дыма, и Пелетерье боковым зрением увидел, как кувыркнулся один из его солдат, заржала лошадь, а сабля воткнулась в землю, но затем Пелетерье въехал прямо в стелящиеся по мосту клубы дыма и соскочил с седла прежде, чем его лошадь остановилась. Громыхнул мушкетный выстрел, выплюнувший струйку дыма прямо в глаза Пелетерье. Он остановился, упал на телегу, повернутую боком, и лег в нее. Он кричал как безумный, ожидая пулю в живот, но пехотинцы все еще перезаряжали мушкеты. Капитан прыгнул на них, размахивая саблей, сержант Куанье последовал за ним, а затем целая толпа гусар перескочила через телегу, стреляя из пистолетов и держа на перевес сабли, сверкающие на солнце. Один пехотинец стоял на коленях перед ним, держась за лицо руками, сквозь пальцы струилась кровь. Другой был уже мертв и висел на перилах моста, а остальные отступали. Они даже не успели примкнуть штыки. Пелетерье отбил в сторону мушкет своей тяжелой саблей и рубанул пехотинца, остальные не выдержали и убежали.
— В форт! — крикнул Пелетерье своим людям. — В форт!
Красномундирники могут подождать. Форт нужно занять до прибытия Эро, а у форта нет ворот. Он вбежал внутрь и увидел, как высокий человек в зеленой куртке исчез за дверью.
— Наверх! — крикнул Пелетерье, указывая своим людям на мужчину, стоящего на лестнице. Сверху раздался выстрел, пуля ударилась в каменную стену рядом с Пелетерье, он посмотрел наверх и на фоне неба увидел еще одного мужчину в зеленой куртке, затем его закрыли собой гусары, бегущие на стену.
Пелетерье достал часы из маленького кармашка мундира. До прибытия Эро шесть часов, возможно меньше. Он закрыл крышку часов, убрал их, и наклонился, уперев руки в колени, внезапно почувствовав усталость. Боже, он сделал это! Острие его сабли было красным, он вытер его пучком соломы и посмотрел на своих людей, которые что-то кричали, стоя на мосту.
Он поспешил обратно. Большинство его солдат не спешивались и не переходили через баррикаду, а рассеялись на южном конце моста. По ним велся постоянный огонь из белого фермерского дома, находившегося в паре сотен шагов вниз по дороге. Лошади ржали от боли, люди лежали на земле, а чертов огонь не прекращался. До Пелетерье вдруг дошло, что он видел зеленые куртки, а это означало одно — стрелки, и если он не найдет укрытие для своих людей, то винтовки убьют всех до последнего солдата.
— Сержант! Убирайте телегу! Быстрее!
Дюжина человек приподняли телегу и перевернули ее на бок, и лошади наконец получили возможность пройти по мосту.
— Все в форт! — кричал Пелетерье, — Все в форт!
Капрал спас лошадь капитана, и Пелетерье завел животное на внутренний двор, где оно было в безопасности от винтовочного огня. Затем он открыл седельную сумку и достал французский триколор. Он дал знамя сержанту Куанье.
— Повесь на стену, сержант!
Хэгмен и его стрелки спустились по лестнице вниз и заперли дверь в погреб. Французы обнаружили эту дверь мгновением позже, но это уже не имело значения. Они завладели Сан-Мигелем, они завладели переправой, и теперь сюда шел Эро чтобы посеять панику на путях снабжения британской армии.
Над Тормесом развевался триколор.
Сержант Куанье нашел вино, сотни бутылок, спрятанных за отбитым гипсовым изображением девы Марии, стоящей в маленькой нише на мосту в стороне от форта.
— Разбить бутылки, месье? — спросил он Пелетерье.
— Да не надо, — сказал Пелетерье. Сделаем подарок генералу Эро. Но чтобы ни одна бутылка не пропала. Если увижу хоть одного пьяного, кастрирую его.
— Никто не притронется, сэр, — пообещал Куанье. Он был невысоким, жестким человеком, не знавшим иной жизни кроме армейской, а в элитной роте его слово было законом. Вино можно было считать в безопасности.
Пелетерье захватил в плен троих человек. Двое были ранеными пехотинцами, один из которых был при смерти, зато третий был толстый мужчина в голубом мундире, назвавшийся майором службы снабжения. Его присутствие здесь объяснялось тем фактом, что гусары обнаружили здесь склад французских мушкетов, мушкетов, вернувшихся теперь к владельцам.
— Вы дадите мне слово джентльмена, — спросил он Таббса по-английски, — что не будете пытаться сбежать?
— Конечно нет, — сказал Таббс.
— Вы не желаете дать мне слово?
— Нет, нет! Я не буду пытаться сбежать! — Таббс отодвинулся от француза с косицами.
— Тогда можете оставить шпагу, месье, и окажите мне честь, оставайтесь внутри форта.
Все равно у гусар не было выбора, за стенами форта они бы подверглись огню стрелков.
Куанье едва избежал ранения, когда обследовал нишу, а два человека были ранены, пока сбрасывали телегу с моста в реку. Пелетерье жалел своих людей, но ему нужно было очистить дорогу для Эро, так что он направил двадцать человек из форта, которые перебежали под огнем на северный склон. Когда баррикаду убрали, Пелетерье приказал своим людям не высовываться из форта, даже лейтенанту, который наблюдал за фермерским домом со стены и клялся, что стрелки уже уходят. Но Пелетерье знал, что внутри форта его гусары и их лошади будет в безопасности. Британцы могли попытаться отбить мост, но Пелетерье был уверен, что сможет не допустить этого. Он выстроил сорок своих солдат в линию перед входом в форт, вооружил всех пистолетами, и если британцы попробуют вылезти на дорогу и пройти к арке, то они будут сметены быстрыми залпами.
Итак, дорога с юга была открыта. Эро с маленькой армией приближался. Все, что оставалось Пелетерье, это ждать.
— Это моя вина, — с горечью произнес Шарп.
— Я не должен был так рано стрелять, — сокрушался Прайс.
— Нельзя было отправлять Харпера за реку, — сказал Шарп. Надо было держаться вместе.
Прапорщик Хики молчал, но выглядел подавленно. Он даже не думал, что капитан Шарп может быть побежден.
— Черт возьми! — бесполезно ругался Шарп. Он направил выживших в деревню, где те могли укрыться за стенами. Форт был в ста шагах позади, и он подумывал было об атаке, но для этого нужно было подвести людей слишком близко к арке, а французы наверняка подготовились к встрече.
Дверь погреба была закрыта и дополнительно забаррикадирована. Время от времени на стене мелькала черная меховая шляпа — это гусары выглядывали посмотреть, не замышляют ли британцы какую-нибудь хитрость.
Дэниэл Хэгмен продолжавший наблюдать с берега реки, доложил, что лягушатники сбросили телегу в речку.
— Я зацепил одного ублюдка, сэр, — сказал он, — а Харрис — другого.
— Молодец, Дэн, — процедил Шарп, соображая, почему французы убрали баррикаду. Ответ был очевиден. Они ждут подкрепление. Гусары удерживают мост, чтобы пропустить толпу лягушатников на другой берег. Для того, чтобы они порезвились на британских путях снабжения, и вина за это лежала на Шарпе.
— Господи Иисусе! — выругался Шарп.
— Похоже, он сегодня не на нашей стороне, — сказал Хэгмен.
Единственная хорошая новость заключалась в том, что Харпер и его люди вернулись обратно через реку без потерь. Они отошли на милю к западу и переправились через реку на рыбацкой лодке. Возвращение этого ирландца и двадцати стрелков обнадежило Шарпа, но он не знал, как поступить. Позволить убить их в безнадежной атаке на форт?
Шотландец Маккеон присел на корточки рядом с Шарпом. Он закурил маленькую закопченную трубку и указал ею на форт.
— Напоминает то ужасное место в Индии, капитан.
Шарп подумал, что Маккеон пьян. Форт в Сан-Мигеле был совершенно не похож на Гавилдхур. Форт в Индии был построен на вершине скалы, на головокружительной высоте над плоскогорьем Декан, а форт Сан-Мигель был развалинами возле реки.
— Не вижу ничего похожего на Гавилдхур, — сказал Шарп.
— Можа и нет, — сказал Маккеон, вытряхивая трубку об камень. — Но парни с косицами тоже считают, что внутрь есть единственный путь. Его они и охраняют, но есть и черный ход, капитан, всегда есть черный ход. Вы были тем, кто нашел его в Гавилдхуре. — Он указал мундштуком трубки на форт. — Видите ту здоровую трещину?
Маккеон указывал на зазубренную трещину, проходившую по затененной западной стене почти до самого верха. На секунду Шарп подумал, не считает ли шотландец, что рота заберется на стену, а затем увидел возможный третий путь наверх — обрушившуюся секцию каменной кладки. Выглядела она как небольшая пещера и была скрыта плющом, но Маккеон был прав. Это был черный ход, и проворный парень смог бы протолкнуться сквозь щель, но дальше что? Шарп не видел эту дыру изнутри форта и не знал, куда она приведет.
— Сержант Харпер?
— Сэр.
— Если какой-нибудь лягушатник высунет башку — стреляй в нее.
Стрелки смогут держать французов вне поля зрения и те не увидят, что замышляет Шарп. Он расстегнул пояс, снял палаш, который мог звякнуть, и с винтовкой за спиной пробежал через пустырь к стене форта. Ни один француз его не заметил, они старались не высовывать головы над стеной. Может они и захватили форт, но к возможностям винтовки питали заслуженное уважение.
Карабкаться на стену было очень тяжело. Пожалуй, даже тяжелее чем в Гавилдхуре. Там скала была крутая, но не полностью вертикальная, а также росли кустики, за которые можно было держаться. В проломе форта было достаточно опор, но он пролегал слева направо, и Шарпу приходилось отыскивать в старой ветхой стене опоры и для ног тоже, но он втаскивал себя наверх, все время ожидая выстрела, и наконец добрался до толстой ветки плюща. Стало легче. Заодно под ногу подвернулась хорошая опора, и последним усилием он втянул себя в дыру.
Дыра оказалась меньше, чем выглядела издалека, но Шарп повернулся боком и протиснулся между камнями. Винтовка зацепилась за ветку плюща, мундир терся об острые края камней, но он выпутался, и проталкивался, пока голова не оказалось внутри форта. В нос шибанула страшная вонь, и поначалу он ничего не видел из-за мрака, затем узрел над собой лучики света, услышал шаги по деревянному настилу и понял, что попал в помещение над кладовой с круглым потолком и деревянным полом. Извиваясь, он пробрался внутрь и удивился, что достиг цели. Нечего было и думать начинать отсюда атаку. Слишком долго карабкаться на стену, и места внутри хватало только для одного человека, но даже если бы все смогли здесь уместиться, дальше-то что? Они окажутся в ловушке между этажами. Постепенно привыкнув к сумраку, он увидел, что потолочные балки как будто обмотаны какими-то тряпками, но затем он вдруг понял, что это тысячи летучих мышей висели вниз головой, держась за потолок. «Проклятье», — прошептал он, стараясь забыть о летучих мышах, посмотрел перед собой и увидел, что все помещение изобиловало крепежными брусьями, в основном небольшими, но все они поддерживали изогнутое каменное перекрытие, покрытое толстым слоем помета летучих мышей. Вонь от него была еще та.
Раздался винтовочный выстрел, затем еще один. Француз прокричал тревогу где-то над Шарпом, а кто-то засмеялся. Шарп выглянул в отверстие и увидел два облачка дыма, клубящегося рядом с домами, где прятались его люди. Он протолкнулся в щель назад и поманил пальцем Перкинса, самого молодого и шустрого из его стрелков.
Перкинс вылез из травы и пополз к подножию стены и снова французы его не заметили, опасаясь из-за стрелков высунуть голову.
— Перкинс, слышишь меня? — шепотом позвал Шарп, и когда Перкинс кивнул в ответ, сказал ему что хотел, а потом наблюдал, как парнишка бегом возвращается обратно в деревню. Теперь Шарп мог только ожидать, поэтому устроился в дыре поудобнее и слушал, как французы вышагивают в паре дюймов над его головой. Он чувствовал запах лошадей, табачного дыма, потом услышал, как кто-то спросил по-английски с французским акцентом:
— Вы были здесь главным, майор?
— Ну, в общем-то, да, в целом, я, — ответил Таббс. Но защита форта была возложена на офицера стрелков. Его зовут Шарп.
— Он разочаровал вас, майор, — сказал француз. — Его люди бежали как антилопы!
— Это позор, — сказал Таббс. — Если вы меня обменяете, я доложу об этом куда следует. Но он офицер только на время войны, Пелетерье, только пока идет война.
— Как и все мы, — сказал Пелетерье.
— Шарп — выходец из рядовых, — пренебрежительно сказал Таббс. — Подобные вещи происходят во время войны, знаете ли. Парень был неплохим сержантом, а потом они пришили на мундир ярд галунов и ожидали, что он поведет себя как джентльмен. И к чему это привело, видите?
— Я тоже вышел из рядовых, — сказал Пелетерье. Таббс замер на пару секунд и притих. Француз рассмеялся. — Еще вина, майор? Оно умерит горечь поражения.
Вот ублюдок, подумал Шарп, имея ввиду Таббса, а не чертового лягушатника, потом прополз к отверстию, поскольку к нему приближался Перкинс вместе с Купером и Харрисом, тащивших что-то, завернутое в одеяло.
1 2 3 4 5 6 7