Да и дядя Патон, помнится, настаивал на том, чтобы ящик открывали в присутствии кого-нибудь из взрослых, то есть в его, дядином, присутствии – на случай, если что-то пойдет не так. Но что может пойти не так в этом веселом шумном доме? Никто даже не услышит звуков, записанных доктором Толли, а если и услышит, то не обратит внимания.
– Ладно, открываем, – решился Чарли.
– Вот ты и открывай, – предложил Бенджи.
Чарли опустился на колени возле ящика. Теперь он отчетливо видел буквы: «Двенадцать колоколов Толли». Он нажал «д» – осторожно, но сильно. Потом «в», потом «е», дальше уже было не так страшно, а совсем легко и просто. Одну за другой он понажимал все буквы, и на последней из ящика донеслось приглушенное постукивание.
Чарли поспешно вскочил и отступил.
Крышка с громким треском откинулась, и из ящика стала медленно подниматься какая-то фигура.
Чарли глядел на нее в изумлении. Он-то думал, что предок доктора Толли будет выглядеть как старик в бархате и парче, а из ящика вставал… рыцарь! Он был облачен в кольчугу и шлем. В шлеме имелась небольшая прорезь, но сквозь нее виднелись только глаза и нос. Странное и жутковатое зрелище представляла собой эта фигура, которая медленно вздымалась, будто из сундука рос гигантский цветок. А самое жуткое – в правой руке рыцарь сжимал блестящий меч.
Едва выпрямившись в полный рост, рыцарь тотчас взмахнул мечом, и мальчишки с псом отпрыгнули с испуганным визгом и яростным лаем. А потом умолкли, потому что где-то внутри рыцаря зазвонил колокол. Раз, два, три, бил колокол, а потом к нему присоединилось пение хора. Глубокие мужские голоса выводили мелодию гимна на каком-то древнем языке.
– Поют по-латыни, – шепнул Фиделио. – Я знаю, потому что слушал хор в соборе.
И тут Чарли осенило. Он понял, в чем заключалась хитрость доктора Толли: тот записал звуки, которые раздавались вокруг малышки Эммы в те мгновения, когда на нее наводили гипноз – или заклятие. Доктор Толли верил, что эти звуки смогут пробудить его дочь, и даже если девочка не вспомнит, кто она на самом деле, то хотя бы поймет, что с ней случилось что-то неладное.
Колокол внутри сверкающего рыцаря пробил двенадцатый раз. Рыцарь опустил меч и стал опускаться обратно в ящик. Он складывался и складывался, он склонял голову и сгибался, пока не улегся в обитое шелком ложе и не стал одной длины со своим мечом. Странное это было зрелище.
– Ух ты! – вырвалось у Бенджи.
– Потрясающе! – подхватил Фиделио.
– Только вот не знаю, сможет ли он и в самом деле разбудить Эмму, – пробурчал Чарли.
А Фиделио все качал головой, не веря своим глазам.
– Нет, ну как он это сделал? – бормотал он. – Из чего эта фигура?
– Лицо как настоящее, – восторженно заметил Бенджи. – Глаза блестят как живые.
– Стекло, – решил Чарли. – А все остальное – какая-нибудь пластмасса или поли-что-то там. – Он вспомнил об армии странных металлических фигур в башне Да Винчи. – А, понял! Блурам хочется держать Эмму под контролем, чтобы никто, кроме них, не мог ее разбудить, – им зачем-то нужны ее магические способности. – Он говорил все быстрее и быстрее. – Вот они и угрожали доктору Толли, а тот много лет подряд дурил Блурам голову – посылал им всяких роботов, металлических зверей, разряженные скелеты, чтобы Блуры каждый раз думали, будто в очередной фигуре записаны звуки, которые могут разбудить Эмму. Он тянул время и надеялся сбить их со следа, но в конце концов они до него все-таки добрались.
– До него – да, но «Двенадцать колоколов Толли» им так и не достались, – торжествующе сказал Бенджамин.
Чарли защелкнул ящик.
– Думаешь, до следующих выходных его тут никто не найдет? – обратился он к Фиделио.
– Конечно, не найдет. Но если мы хотим вытащить сюда Эмилию, нам потребуется девчоночья помощь.
– Проще простого, – с облегчением сказал Чарли. – Оливия обожает такие интриги.
Троица вместе с псом спустилась вниз, и на этот раз им попалась миссис Дореми – такая же кудрявая и яркоглазая, как все ее музыкальное семейство. Она тащила через холл контрабас, но тем не менее остановилась и по очереди погладила всех мальчишек по голове. Чарли с Бенджи ничуть не возражали.
Простившись с Фиделио, они отправились в дом номер девять, предвкушая грандиозный ланч, обещанный Мейзи.
Ожидания и предвкушения оправдались. Мальчики основательно подкрепились жареной курицей, картошкой и всякими диковинными овощами, которые мама Чарли принесла из своей зеленной лавочки. Мейзи приготовила три варианта десерта, и Чарли с Беном отдали должное им всем: и мороженому, и бисквиту, и манговому муссу.
Дядя Патон крикнул сверху, что не голоден, так что его порция досталась Спринтеру-Бобу.
– Может, оставить что-нибудь мадам Бон? – задумалась вслух Мейзи. – Это на нее не похоже – проспать полдня.
Чарли заулыбался.
– А ты скорми и ее порцию Спринтеру-Бобу, – предложил он. – У него-то аппетит наверняка получше бабушкиного.
– Неплохо придумано, – отозвалась Мейзи, и пес радостно смел второй ланч.
Бенджамин остался и к чаю. К этому часу бабушка Бон все-таки восстала ото сна. Облаченная в серый халат, она неверными ногами спустилась в кухню.
– В чем дело? – недовольно протрубила она. – Уже четыре пополудни! Почему меня никто не разбудил?
– Вы так устали, Гризелда, вот мы и не решились вас будить, – кротко отозвалась Мейзи.
– Я? Устала?! Я никогда не устаю, – оскорбилась бабушка Бон.
Бенджи с Чарли проворно спаслись в сад и принялись играть во все любимые игры Спринтера-Боба. Им даже стало казаться, что это самый обычный выходной. И что с тех пор, как они познакомились (а им тогда было по пять лет), ничего не изменилось. Разве что Спринтер-Боб казался тогда огромным.
Но, увы, это была лишь иллюзия. Завтра Чарли предстояло вернуться в академию Блура, а сегодня к Бенджамину вселится какая-то незнакомая тетка и будет за ним присматривать.
– Хочешь, я пойду с тобой? – предложил Чарли, когда Бенджи засобирался домой.
– Да ну, не надо, – помотал головой Бенджи. – Все будет нормально, я же с Бобом.
– Слушай, если, пока меня нет, что-нибудь случится – то есть если тебе понадобится помощь, – иди прямиком к дяде Патону. Он не такой, как прочие Юбимы. Он за меня.
– Ладно, – кивнул Бенджи.
Чарли смотрел, как приятель с псом переходят улицу, и сердце у него екнуло. Что-то было не так, но что именно, он не знал.
Бенджи взбежал на крыльцо номера двенадцатого и отпер дверь. Чарли следил за ним, пока дверь не затворилась, и изводился, что не пошел вместе с другом. Но потом ему пришлось забыть о Бенджи, потому что предстоял важный разговор с мамой.
Маму он отыскал в ее маленькой спальне, выходившей окнами на задний дворик. Ну понятно, спряталась от бесконечной воркотни бабушки Бон. Мама похлопала по кровати, и Чарли устроился среди стопок одежды, которую она чинила. Он подождал, пока мама усядется в свое любимое кресло – это была одна из немногих вещей, которые ей удалось сохранить из прежнего дома, – и только тогда поведал ей о странном послании доктора Толли.
Когда Чарли изложил историю Эммы Толли, удивление на мамином лице сменилось печалью. Вот если бы сказать ей, что папа жив, мама бы улыбнулась. А не скажешь, потому что доказательств пока нет. Вот жалость-то. Чарли в который раз подумал, что заклятие, павшее на папу, каким-то образом распространилось и на маму. Иначе почему она все время такая притихшая и задумчивая?
Когда-нибудь я обязательно найду папу, решил Чарли, найду и вызволю его, но сначала надо спасти Эмму Толли. И это вполне в моих силах. Значит, так, на следующей неделе надо любой ценой избежать наказания. Нельзя, чтобы Манфред опять оставил его, Чарли, после уроков. Надо будет держаться тише воды, ниже травы, как дядя Патон, а в субботу мы сумеем как-нибудь отвести Эмилию Лун домой к Фиделио.
Чарли собрался уходить, и тут мама оторвалась от штопки и попросила:
– Береги себя, Чарли. Не затевай ничего… опасного.
Чарли улыбнулся и старательно закивал. Но обещать ничего не стал.

Глава 16
ВОЙНА

Отправься Чарли в дом номер двенадцать вместе с Бенджи, возможно, события бы приняли несколько иной оборот. Но кто знает? В конце концов, Юбимы были сплоченным и могучим кланом.
Поднимаясь на крыльцо вслед за хозяином, Спринтер-Боб вдруг тревожно заскулил. Хотел бы я знать, что за «милую даму» папа с мамой наняли за мной присматривать, забеспокоился Бенджамин.
Мальчик и пес вместе вошли в прихожую. У подножия лестницы красовалась шикарная черная сумочка, но самой няни было не видать.
– Ау! – позвал Бенджи для пробы. – Есть тут кто?
Кто-то был, и этот кто-то показался на пороге кухни – высокая дама, вся в черном, седые волосы гладко зачесаны, а в ушах болтаются крупные жемчуга. Красных башмаков она не носила, но Бенджи все равно сообразил, кто это такая. То есть понял, что эта дама – ближайшая родственница той, в красных башмаках.
– Так вы?.. – Он не знал, как и спросить.
– Я твоя няня, деточка, – сообщила она.
– Но вы ведь?..
– Да, я одна из тетушек Чарли. Видишь, получается совсем по-родственному. Можешь звать меня просто тетя Юстасия.
– Большое спасибо, – нервно отозвался Бенджи. – А мама с папой правда пригласили вас за мной присмотреть?
– Ну разумеется. – В голосе няни проскользнуло нетерпение. – С чего бы еще мне сюда приходить?
– Просто… как-то странно, – брякнул Бенджи.
Тетушка Юстасия сделала вид, будто не расслышала.
– А теперь иди и садись ужинать, – велела она. – Я приготовила чудный горячий бульончик.
Бенджамин послушно поплелся за ней на кухню и придвинул себе стул. Спринтер-Боб что-то проворчал и сел рядом с хозяином.
– А собакам в кухне не место, – объявила тетушка Юстасия, придвигая Бенджи тарелку горячей бурой жижи. – Место! – приказала она псу. – Пошел вон!
Спринтер-Боб оскалился и зарычал. Тетушка Юстасия попятилась.
– Что за мерзкое животное, – процедила она. – Бенджамин, а ну-ка убери его из кухни! Немедленно!
– Не могу, – честно сказал Бенджи. – Он любит завтракать, обедать и ужинать вместе со мной.
– Ха! – Тетушка Юстасия с грохотом распахнула буфет, отыскала банку собачьего корма и швырнула несколько ложек в миску с надписью «Гав», после чего поставила миску за дверями кухни, в коридоре.
– Марш есть! – велела она, ткнув пальцем сначала в пса, а потом в миску.
В ответ Спринтер-Боб ощерился еще сильнее и придвинулся к Бенджи.
Лучше пока не ссориться с этой теткой, решил мальчик, и, наклонившись к псу, сказал:
– Боб, иди ужинай. Все будет нормально.
Пес недоверчиво заворчал, но пошлепал в коридор и принялся там громко чавкать над миской. Бенджи ему позавидовал: жалко, нельзя поужинать собачьим кормом вместо этого противного, жирного, бурого бульона!
Когда ему наконец удалось заставить себя проглотить последнюю ложку, надсмотрщица тут же велела ему идти спать.
– Тебе завтра в школу, – напомнила она. – Так что лучше лечь пораньше.
– А вы что, и ночевать останетесь? – осведомился Бенджи.
– Разумеется, – мрачно отозвалась она. – Я же твоя няня.
Тут Бенджи вспомнил: ему же надо притворяться, будто ящик с рыцарем все еще у него в доме.
– Боб, ты сегодня останешься на первом этаже, – сообщил он псу, потом принес собачью подстилку и положил перед дверью в подвал.
Бенджи долго не мог уснуть – он все ждал, что тетка Юстасия с минуты на минуту вломится к нему. Убедившись, что она наконец-то ушла спать и затихла, он прокрался вниз, к телефону, стоявшему в прихожей, и торопливо набрал номер Чарли.
– Алло! – бодро отозвался голос Мейзи.
– Это… – больше Бенджи ничего сказать не успел, потому что на верхней площадке воздвиглась темная фигура.
– Ты соображаешь, что делаешь? – гаркнула тетка Юстасия.
– Алло! Алло! Кто у телефона? – повторяла Мейзи на том конце провода.
– А ну повесь трубку, – скомандовала тетка Юстасия.
– Я просто хотел звякнуть другу, – попытался оправдаться Бенджи. Спринтер-Боб поддержал его громким лаем.
– Ночь на дворе! – рыкнула надсмотрщица. – Марш в кровать немедленно!
– Ладно, – несчастным голосом отозвался Бенджи и поплелся к себе.
Утром в понедельник Чарли пришлось подняться спозаранку: синий школьный автобус остановился в начале Филберт-стрит ровно без четверти восемь, а потом еще целый час колесил по всему городу, собирая юных музыкантов. Поэтому Чарли не удалось перед отъездом повидаться с Бенджи.
К тому же он толком не расслышал, как Мейзи кричит ему вслед:
– Тебе ночью звонил Бенджамин! Кажется, он – в трубке стоял лай.
И только усевшись в автобус, Чарли осознал слова Мейзи и задумался, что было нужно Бенджамину.
У входа в академию он натолкнулся на Фиделио, и они договорились встретиться на большой перемене и посвятить в новый план Оливию Карусел.
На этот раз Чарли не чувствовал себя новичком: он уже не плутал в коридорах и знал, где что находится. Урок духовой музыки у мистера Палтри прошел так себе, но, по крайней мере, на наказание Чарли не нарвался, а на английском ему удалось ответить вполне прилично.
Началась большая перемена, Чарли с Фиделио вышли в затянутый туманом сад и отыскали Оливию. Та бурно общалась с компанией девочек весьма театрального вида: набеленные лица, обувь на немыслимых каблуках, прически всех цветов радуги. У Оливии волосы сегодня были ярко-синие.
Чарли окликнул ее, и Оливия галопом помчалась к ним по мокрой траве, сверкая металлическими носками тяжеленных ботинок на толстенной платформе.
– Манфред наверняка не вынесет такого и велит тебе их снять, – предупредил Чарли.
– А я постараюсь не попадаться ему на глаза, – весело откликнулась Оливия. – Что новенького?
– Давайте ходить взад-вперед, а то мы похожи на заговорщиков, – предложил Фиделио.
Оливия послушно потопала между ними, слушая совместный отчет о выходных. От плана она пришла в восторг.
– Значит, вам надо, чтобы я притащила Эмилию домой к Фиделио? – переспросила она. – Ага. Ну да, с вами-то она нипочем не пойдет.
– То-то и оно! – подтвердил Чарли. Потом он заметил, что за ними хвостиком ходит Билли Гриф, и подумал было рассказать все и маленькому альбиносу тоже, но потом не решился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29