– Да грех жаловаться.
– Дженни и Марта в порядке?
– Вполне. Спасибо.
– Это хорошо. Вам надо проводить с ними побольше времени, – сказал Бен.
– Я, конечно, пытаюсь. Но был чертовски занят, то тем, то этим.
– И все равно надо находить время, – искренне посоветовал Бен. – Нет ничего важнее семьи. Я тоже по горло завален работой, но все же сегодня решил отправиться на пикник. Правда, Поль?
– Правда, папа, – произнес Поль ненатуральным голосом.
– Только мы вчетвером, – продолжал Бен. – Я, Элен и дети. Моя жена готовит самую вкусную жареную курицу в городе. Я знаю, что Марта тоже хороший кулинар, но когда дело доходит до жареной курицы, тут у Элен конкурентов нет. А Прю обещала сделать картофельный салат. Поль и я примем тоже посильное участие – мы все съедим. – И он радостно рассмеялся.
– Прекрасно, – поддержал его Док.
Бен обернулся к сыну:
– Думаю, можно было бы заехать в Хэппитаун. Как думаешь? Прокатимся на роликовых санях?
– Конечно, папа, – ответил Поль.
Хэппитаун был городком аттракционов на окраине Мидвэйла. Его разобрали много лет назад. Теперь на его месте стоял современный торговый центр.
– Я действительно жду пикника с нетерпением, – продолжал Бен.
– Пока отдохните, – посоветовал Док и поманил за собой в коридор Поля.
Выйдя из палаты, он спросил Дока:
– Как долго это будет продолжаться?
– Хотел бы я знать. Он пережил один за другим два сильнейших потрясения. Нынешнее состояние – это его защита. Но оно может быстро пройти, и тогда наступит глубокая депрессия. Вот тогда за ним действительно придется следить. С другой стороны…
Поль договорил за него:
– С другой стороны он может остаться таким навсегда.
– Нет, не думаю, это очень маловероятно, – задумчиво отреагировал Док, – такие состояния обычно проходят. Постепенно и он смирится с правдой. Конечно, никому не удавалось после подобного удара по психике вернуться к полному душевному равновесию. Но забвение все же так или иначе наступает.
Поль не мог успокоиться:
– Что грозит ему остаться навсегда…
– Ты сам будущий медик, – доктор решил быть откровенным, – и мне нет смысла пудрить тебе мозги. Да, может быть и так, что он никогда не выкарабкается из этой ямы. Но я повторяю, все же больше шансов за то, что рассудок к нему вернется… если повезет…
– Повезет?! Да ему никогда не везет!
– Всякое бывает. Послушай, Поль. Я назначу ему сейчас сильное снотворное. Через несколько минут он крепко уснет. На какое-то время ты ему не будешь нужен. Пойди-ка домой и отоспись. Это приказ врача. А потом, либо попозже сегодня, либо завтра договорим. Я попробую доказать тебе, что необходимо вернуться в университет.
– Зачем? – горько усмехнулся Поль. – Чтобы научиться вот так стоять в коридоре с бедными родственниками и успокаивать их: «… это обычно проходит… если повезет…»
Док улыбнулся:
– Твоя правда. Половина работы врача заключается в том, чтобы в совершенстве освоить искусство разгребания дерьма. Но такое умение необходимо практически в любой профессии. Уверяю тебя, если бы у отца не было этого затмения, он тоже настаивал бы, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк. И мать – будь она жива. Они этого не могут сделать сами, потому я и говорю с тобой как бы по их поручению. А теперь пообещай мне, что не будешь сжигать мостов до тех пор, пока не выйдешь из нынешнего настроения.
Поль кивнул головой:
– О'кей.
Он посмотрел на дверь палаты, за которой лежал отец:
– Роликовые сани? Он не вспоминал об этой штуковине последние лет пятнадцать, пожалуй.
Когда Хэнк Валден вернулся из морга в свой офис, Клем сидел в вертящемся кресле шерифа и читал, положив ноги на стол. При появлении шефа он быстро выпрямился.
– Черт побери, ты смажешь когда-нибудь эти пружины? – издевательским тоном поинтересовался Хэнк.
– Простите, я все время собираюсь сделать это, но что-нибудь постоянно отвлекает.
– Тогда приступай прямо сейчас.
– Хорошо, Хэнк, только сначала я хотел бы показать вам…
– Погоди.
– Как прикажете. – Клем встал, положив на стол то, что читал.
Пока он суетился в кладовке, Хэнк глянул на чтиво Клема и быстро пробежал глазами несколько строчек.
– Что за бред? – пробурчал шериф.
Это была рекламная брошюра, изданная на простой грубой бумаге. Название давало понять, что это некий каталог. Подзаголовок расшифровывал, что в брошюре помещены свежие эротические объявления.
– Это как раз то, что я хотел вам показать, – произнес Клем, стоя на коленях у кресла и смазывая его пружины.
Хэнк начал просматривать страницу за страницей. На каждой рекламировались карты, картинки, фильмы, видеокассеты, представляющие любые варианты плотских утех – мыслимых и немыслимых. Предлагалась возможность досконально изучить и все изобретенные человечеством извращения.
На лице Хэнка возникло отвращение:
– Господи, Клем. Разве для того тебе округ платит зарплату, чтобы ты в служебном кабинете развлекался подобным образом?
– Э, Хэнк! Вы же прекрасно знаете, что эти штучки не для меня, – усмехнулся Клем. И самодовольно добавил: – Ну вот, больше не скрипят, проклятые.
– Давно пора было смазать, – квакнул Хэнк.
От следующего объявления у него в буквальном смысле отпала челюсть. Оно гласило: «Продается Ингрид. Скандинавская секскукла. Рост – пять футов. Кожа из винила, мягкая и нежная, практически не отличается от настоящей человеческой. У Ингрид имеется все то, что возбуждает вас в женщине. Она отлично работает ртом. Надо только слегка нажать ей на затылок, и она начинает… Внизу тоже все в порядке. Можно по принципу надавливания, но она работает и от батарейки. Включите Ингрид, и она вас сама распалит. Это великолепный подарок!»
Хэнк брезгливо бросил журнальчик в корзину для бумаг.
– Куда катится наш мир? – задал он риторический вопрос.
– Не надо выбрасывать, – заметил Клем, вынимая издание из мусорной корзины. – Посмотрите-ка лучше вот сюда.
На этой странице рекламировались искусственные мужские органы любых форм и размеров. Под каждым из них была пропечатана фирменная кличка. «Мистер Великолепный». «Король наслаждения». И, наконец, та, которая собственно и привлекла внимание Клема – «Джек-Потрошитель». Сопровождающий текст гласит: «Этот доконает любую. Так и надо тебе, не гонись за сверхвеличиной. С этой штуковиной вы позабавитесь, как никогда, и можете разодрать девицу, чтобы не выпендривалась». Указывались и размеры – они действительно могли убить любую!
– Понимаете, куда я мечу? – поинтересовался Клем.
– Понимать-то, понимаю. Но Док Дженкинс утверждает, что ни в одном случае это не было чем-то подобным. Ведь я первым делом спросил его о применении хитрого приспособления. Он категорически исключил такую возможность.
Клем выглядел совершенно убитым. Хэнк подсластил пилюлю:
– Хорошо, что ты постоянно думаешь о деле. Но откуда ты взял это дерьмо?
– Нашел. На аллее, позади «Парадиза». И вот что странно – наклейка, по которой ориентировался почтальон, частично оторвана как раз там, где значился адресат. – Клем, помолчав, добавил: – А вообще-то было бы интересно узнать, кому предназначалось издание, кто тут у нас увлекается подобными делами.
– Это верно, – не мог не согласиться Хэнк.
Он не стал делиться с Клемом другой мыслью, которая только что пришла ему в голову. «А прав ли Док, утверждая, что при совершении всех преступлений не применялось ничего подобного».
После морга Джулиан отправился в редакцию «Сигнала». Ему хотелось повидать Лору.
Тим Галэн и Билл Картер были заняты работой, а Лоры на месте не было.
– Она дома, собирает вещи, – сказал Билл.
– Уезжает из города, – уточнил Тим.
Джулиан поспешил к дому Лоры. Когда она открыла дверь, первым, что бросилось ему в глаза, были упакованные сумки. – Тим сказал, что ты уезжаешь?
Она пропустила его вопрос мимо ушей:
– Заходи, Джулиан.
Когда Джулиан сел в кресло, Лора объяснила, что пыталась поймать его по телефону, но в гостинице его не оказалось, и подтвердила, что уезжает.
– Я могу, конечно, понять тебя… – начал Джулиан, – но…
– Мы все дуры. – Лора прервала его почти зло. – Сидим здесь и безропотно ждем, пока нас изнасилуют и убьют. Это сумасшествие. Этот город… будь он проклят. Я уже получила предупреждение, больше испытывать судьбу не намерена. Не хочу задерживаться здесь ни на час. Я уезжаю. Все! Любая женщина, у которой сохранился хоть грамм рассудка, должна сделать то же самое. Я всем им это советую в сегодняшнем номере. Билл как раз набирает его сейчас.
Джулиан, сжав ее лицо ладонями, поцеловал в губы и попросил:
– Не печатай этого совета в газете.
– Почему?
– Потому что ты сделаешь всем еще хуже.
– Что может быть хуже? Джулиан, на чьей ты стороне?
Джулиан отвел глаза. На него накатилась тревога, причины которой он мог постичь только частично. Но он осознавал, что тайна становится глубже и его надежда понять логику поведения ИНКУБА улетучивается. Тем не менее уверенность, что это все деяния именно этого создания, укреплялась.
Повернувшись к Лоре, он попытался убедить ее:
– Дорогая, насильник столкнулся с трудностями в Галэне и сразу же сменил адрес, отправился за город. Он неминуемо будет расширять круг своих поисков Ни одна женщина нигде не будет в безопасности, ибо обнаружить его на безразмерном пространстве практически невозможно. Пока он в Галэне, есть шанс схватить его. Но если все женщины покинут город, он последует за ними.
Лора медленно опустилась на диван:
– Может, ты и прав. Будь оно все проклято!
– Я знаю, что прав, потому-то и рискую просить тебя не уезжать.
– Ладно, некогда мне с тобой вести дебаты, – заявила неожиданно весело Лора, – дай-ка мне побыстрее телефон.
Она позвонила в редакцию.
– Тим? Позови Билла.
Пока тот шел, Лора начала фразу:
– Ты и твоя научная логика…
Но в это время Билл взял трубку на том конце.
– Билл, сними специальную передовую… Да, именно эту. Поставь вместо нее что-нибудь из моей папки. Скажем, статью о государственном законодательстве. Попозже увидимся. – Лора положила трубку. – Ладно, побег отменяется. Хочется верить, ты знаешь, что советуешь.
– Вдвоем легче, – заявил Джулиан.
Он не стал посвящать Лору в другие детали опасной ситуации. ИНКУБ не любил препятствий – это правда. Но он мог повелевать основными силами природы: огнем, водой, землей и воздухом. Когда-то это раса была молода, а силы стихии только зарождались. Удобное время, чтобы научиться управлять ими. Если между ИНКУБОМ и предметом его вожделения люди воздвигали преграду, он применял свое умение и ломал ее. А разве не сотворили препятствие галэнцы, раздав оружие своим жительницам?

35

Когда Джулиан возвратился в гостиницу, Джед вручил ему письмо, сказав, что оно только что доставлено. Обратный адрес указывал: письмо от Стефаньски. Странным было то, что адрес не написан, как обычно, каракулями самого профессора, а напечатан. Джулиан вскрыл конверт и начал читать еще на лестнице.

«Дорогой мой Джулиан!
Ты сразу же догадаешься, что этот четкий почерк принадлежит мисс Руден, которая по доброте душевной приводит в порядок мои бумаги. Она не в силах устоять против моего обаяния, привезенного из Европы, а также красивого профиля! Почему мне раньше не пришла мысль диктовать? Я с комфортом устроился на подушках в кровати, книги разложены рядом, и я со скоростью одна миля в час говорю в маленький микрофон, пришпиленный к вороту пижамы. Мои слова записываются на пленку, и потом мисс Руден слушает запись с помощью наушников, похожих на подслушивающее устройство, и печатает. Таким образом, пока я еще жив, надеюсь закончить одну важную работу.
Не хочу тебя пугать, сейчас я в полном порядке, но вообще-то нельзя не признать, что я старая развалина. И поэтому, когда меня навестит мой старый друг Ангел Смерти, я должен быть готов – все, что я хотел изложить на бумаге, должно быть написано. Я много думал о том, что ты мне рассказал. Я осмысливал это со всех сторон. И пришел к тому же выводу, что и ты. „Автором“ всего того, о чем ты говорил по телефону, может быть только тот, кого назовем в этом письме по первой букве – „И“. Все указывает на это и подтверждает наш предыдущий опыт. Конечно, такие люди, как твой друг медик, могут считать все невероятным, но не ты и я. Мы-то видели и не такое! При этом все уверяли, что этого просто не может быть. Не так ли?
И поэтому я повторяю тебе еще раз, мой дорогой друг, ты ведь мне как сын, БУДЬ ОЧЕНЬ ОСТОРОЖЕН! Видишь, я даже попросил мисс Руден напечатать свое опасение большими буквами.
Ты противостоишь силе, с которой никто из ныне живущих пока не имел дела. Я могу рассказать тебе разные легенды, которые слышал в долинах, где за сотни лет не меняется ничего, легенды об этой таинственной силе. Поэтому еще раз большими буквами: ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬ ОСТОРОЖЕН!
Меня еще не осенило, как „И“ попал в общежитие. Это озадачивает. Но я тебе позвоню, если громы и молнии просвежат мою голову.
Да хранит тебя Бог!
Хэнрик.»

Подпись знакома, но накорябана она явно дрожащей рукой. Это означало одно – Стефаньски сильно болен.
Джо Прескотт, лежа на спине, разглядывал на потолке включенную люстру. В какой-то момент она начала расплываться перед глазами. У него вырвались звуки, похожие на вопль дикаря. Это были какие-то разрозненные слова: «О, Господи, Господе Иисусе!»
Он перевел дыхание и ласково погладил крашеные волосы Белинды Феллоуз.
– Ты для меня слишком хороша, Линда! – прошептал он. Она поцеловала рыжие волосы у него на груди, но не произнесла ни слова.
– Ты знаешь, – стал он размышлять вслух, зажигая сигарету, – я никогда не понимал, что женщина от этого получает. Все удовольствие, похоже, достается мужчине. Не знаю, зачем ты, например, это делаешь?
– Но тебе же нравится, Джо? Да, я это просто обожаю.
– Ну вот ты и объяснил все сам. Я люблю все то, что любишь ты. Мое наслаждение в том, что я приношу наслаждение тебе. Что же здесь непонятного?
– И потом, я, старый мужик, тебе совсем не пара, в моем-то возрасте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28