Однажды я сидела на диване и смотрела в никуда. В комнату вошел медведь. Он не лег, как обычно, а встал напротив меня и заговорил. Я давно не слышала его голос.
– Ты… больна?
– Нет, – вяло ответила я.
– Не ешь… бледная.
– Не хочу есть.
– Несчастная… – начал он угрюмо. – Одиноко?
Я взглянула на него:
– Мне нужно домой. Или я умру.
Из глубины его груди вырвался стон.
Я почувствовала, как во мне просыпается что-то прежнее.
– Ты должен отпустить меня. Я вернусь. Пожалуйста.
Он опустил голову и так знакомо кивнул головой. У меня забилось сердце. Домой. Свежий воздух. Ветер. Я чуть в обморок не упала.
– Когда? – Я с трудом сдерживала волнение.
– Завтра.

Недди

Стояла замечательная весна. Дни были ясные, голубое небо сияло. Но красота этих дней еще сильнее заострила тоску по Роуз.
Только овцы начали ягниться, как я заметил, что мама и вдова опять что-то задумали. Они все шептались и часами пропадали в лесу. Думаю, они готовили что-то вроде амулета – либо для того, чтобы вернуть Роуз, либо для того, чтобы примирить маму с отцом. Если бы папа был дома, я бы поговорил с ним, но он опять уехал.
Сорен рассказал мне, что в Тронхейме живет один ученый, которому нужен ученик. Услышав обо мне, он захотел со мной встретиться. Я знал, что Сорен мечтает перевезти мастерскую в Тронхейм, потому что он подбивал меня помочь ему. Мне очень хотелось встретиться с ученым, но я чувствовал то же, что и отец. Мы не могли уехать с фермы из-за Роуз. Поэтому я сказал Сорену, что еще не готов, и поблагодарил за столь великодушное ко мне отношение.
Как-то я возвращался из мастерской домой на обед. Мы с Виллемом и Зордой завершили один из последних заказов Сорена, и я собирался посидеть вечер над книжками, которые тот прислал. И тут увидел, что кто-то в сером стоит па крыльце. Она смотрела в другую сторону, но я сразу ее узнал.
– Роуз! – крикнул я, не веря своим глазам.
Она повернулась ко мне. Я подбежал к ней, обнял и заплакал. Потом отошел от нее и долго смотрел, как она стоит на крыльце, настоящая, живая. Сестра как будто немного похудела, но выглядела счастливой.
– Роуз, неужели ты вернулась? Не могу поверить, – проговорил я.
Ее губы дрогнули.
– Я ненадолго, Недди, – тихо сказала она.
– Почему?
– Я пообещала.
– Белому медведю?
– Да.
– Где он?
– Ушел, но вернется за мной.
– Сколько ты побудешь с нами?
– Месяц.
– Так мало! Конечно… – Я замолчал, когда увидел выражение ее лица.
Зорда и Биллем услышали наши голоса и вышли из дому. Их радость была неописуема. Вскоре на дороге показалась Зара с мамой и вдовой Озиг.
– Роуз? Это Роуз? – закричала Зара.
И мама, Роуз и Зара кинулись друг к другу в объятия, пока вдова стояла и смотрела.
– Зара, ты хорошо выглядишь! Ты полностью выздоровела? – спросила Роуз.
Зара улыбнулась и кивнула.
– Я так рада тебя видеть! – И Роуз снова принялась обнимать сестру.
– Но, Роуз, ты так исхудала! – воскликнула мама со слезами на глазах и прижала ее к себе. – Пойдем в дом. Суп на плите. А потом все нам расскажешь.
Но Роуз уже опять рассматривала ферму и двор и едва услышала мамины слова.
– Все изменилось! Новая мебель, свежие краски. Что случилось, пока меня не было?
– Долго рассказывать, – ответила мама. – Садись, я налью тебе супчика. Зара, дай Роуз яблочного меда.
Роуз послушно села. И тут увидела станок.
– Ой, это же станок вдовы Озиг! Как мило было с вашей стороны отдать его нам, – сказала она вдове.
Та немного смутилась, но мама пришла ей на помощь:
– Теперь он твой, Роуз. Я знала, что ты вернешься.
Они с вдовой обменялись взглядами, когда мама ставила миску с супом перед Роуз.
– Прости, мама, но… я не голодна. Где папа?
– Папы нет, Роуз. Теперь он занимается картами и уехал исследовать далекие края.
– И искать тебя, – добавил я.
– Занимается картами? Я так рада! – воскликнула Роуз с воодушевлением. – Когда же он вернется?
– Мы не знаем, – ответил я. – В прошлый раз он ездил почти два месяца.
– О нет! – огорчилась Роуз. – У меня нет столько времени…
– О чем это ты? – резко спросила мама. – Ты ведь вернулась навсегда, правда, Роуз?
Роуз покачала головой. Я увидел, что она стиснула пальцы.
– Роуз пришла нас навестить, – объяснил я. – Она может побыть с нами только месяц, не больше. Пойдем, Роуз, я покажу тебе новую мастерскую папы.
Сестра быстро поднялась, одарив меня благодарным взглядом.
– Я потом поем, мама, – пообещала она, выходя во двор.
– Папа на самом деле занимается картами, Недди? – спросила Роуз. – Расскажи мне обо всем!
Мы шли, и я рассказывал ей по порядку о том, что случилось после ее отъезда. Мастерскую я так и не показал, потому что мы решили прогуляться до нашего любимого места – склона холма, где Роуз впервые показала мне плащ с розой ветров.
Она слушала меня с изумлением. Когда рассказ был окончен, я взял сестру за руку.
– Теперь твоя очередь. Расскажи мне, где ты была и что с тобой происходило.
Она молчала.
– Не могу, Недди, – сказала она наконец.
Высвободила руку из моей и отвернулась.
– Как хороню дома! – прошептала она.
Я улыбнулся. Лотом Роуз наклонилась, сорвала веточку вереска, поднесла ее к носу и глубоко вдохнула.
– Потрясающе, Недди. Ты даже не представляешь, как здорово! – И она пошла дальше, притрагиваясь к траве, кустам и вдыхая их аромат.
Наконец она села рядом со мной.
– Прости, Недди. Мне очень хочется рассказать тебе все, но я не могу. Там было кое-что очень хорошее. По бывало и очень трудно. – Она закрыла лицо вереском. – И одиночество. Когда ты заперта… – Роуз вздрогнула, но сразу же просияла. – Недди, там здорово. Я не против вернуться туда, если иногда смогу бывать здесь.
– Но почему ты должна вернуться? Ты ничего не должна белому медведю.
– Зара выздоровела, – ответила Роуз. – И папина работа… удача вернулась в пашу семью, потому что я…
– Ты как мама! Роуз, это не связано с медведем. Это было случайное стечение обстоятельств, не более. Гаральд Сорен помог нам, а не медведь.
Роуз посмотрела на меня. У нее во взгляде было такое желание поверить мне!
– Наверняка никто не знает, Недди, – проговорила она медленно. – Кроме того, я пообещала.
– Медведю.
Она кивнула, глаза ее заблестели. Она, наверное, хотела заплакать, но не стала.
– Давай больше не будем об этом говорить, Недди.
– Хорошо, но если ты захочешь о чем-нибудь рассказать, я всегда буду рядом.
– Спасибо, – нелепо ответила Роуз.
И мы пошли назад к ферме.
– Кстати, что тут делает противная Озиг? – тихо спросила Роуз, увидев, как мама и вдова выходят из дому.
– Они с мамой теперь лучшие подруги.
– А папа что думает об этом?
– Вряд ли он замечает, его все время нет. И вообще… – Я замолчал. – У мамы с папой не очень ладится.
– Из-за меня? – быстро спросила Роуз.
– Скорее всего, – неохотно ответил я.
– Мне горько это слышать. Как хочется, чтобы папа приехал!
– Да! – горячо воскликнул я. – Как бы он обрадовался, что ты вернулась!

Роуз

Я всегда считала, что время – очень переменчивая штука. Когда вы несчастны и делаете что-то скучное, время едва тащится. Но когда вы счастливы, оно несется быстрее, чем лыжник с заснеженной горы. Дома время пролетело незаметно. Мне так хотелось, чтобы папа вернулся! Он узнал бы, что я жива и невредима, а я могла бы извиниться за свою жестокость к нему. Когда я представляла себе, как он бродит где-то далеко и ищет меня, радость от пребывания дома меркла.
Путешествие из замка с медведем очень напоминало дорогу в замок, только теперь медведь не спешил, а я не смущалась и не пугалась. Когда я вышла из замка в горе, то чуть не расплакалась. Потом долго стояла и вдыхала свежий воздух впервые за полгода, упивалась запахом весенних цветов. Это было высшее блаженство.
Медведь понаблюдал за мной, давая время насладиться, а потом сказал:
– Пойдем.
Я забралась ему на спину. Теперь, когда я хорошо узнала его, мне было странно ехать у него на спине, как будто он был моей лошадью. Как если бы я забралась на спину Недди. Но я быстро отвлеклась от таких мыслей, потому что медведь задвигался, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы не упасть.
Иногда мы останавливались поесть и отдохнуть – вдалеке от человеческого жилья. Медведь находил ягоды и фрукты и даже приносил мне свежее мясо: тюленье, когда мы были около моря, и барсучье в глубине полуострова. Я готовила его на огне. Аппетит вернулся ко мне.
В этот раз я даже получала удовольствие от путешествия. Я снова изумилась ощущениям, которые испытала, находясь в шкуре тюленя. Это было самое необычное – плыть под водой, ничего не видя, когда тебя несут, словно ребенка.
Он несколько раз со мной заговаривал. Наверное, поэтому мы двигались медленно. Разговоры всегда утомляли его, и потом он передвигался уже не так быстро.
После того как мы переплыли море, у нас был первый привал. Он сказал мне тогда:
– Только ненадолго… Если ты не вернешься… великое горе.
На слове «горе» он сделал особое ударение, хотя это не было похоже на угрозу. Как будто на этом его власть заканчивалась, а начиналась чья-то еще.
– Месяц… один цикл луны… не дольше.
– Поняла.
– Они… семья… захотят, чтобы ты осталась… Сделают что-нибудь…
– Даю слово, – сказала я, раздраженная тем, что мою семью подозревали в нечестном поведении.
Медведь с великим усилием продолжал:
– Не говори… Они спросят… не рассказывай.
Он был печален, глаза его смотрели на меня с мольбой.
– Я обещаю.
– Твоя мать… Будь осторожна… Не говори… про белого медведя.
Разговор измотал его, я видела. Ему приходилось бороться за каждое слово.
– Не оставайся… наедине с матерью… не слушай.
Он завыл как от боли, развернулся и медленно пошел прочь. Скрылся из виду в большой роще. Немного спустя вернулся с двумя зайцами. Мы не разговаривали, пока я готовила их.
Он оставил меня неподалеку от фермы, около ручья с ивами.
– Я… дальше не пойду… Через месяц… здесь… я буду ждать. – Его глаза пристально изучали меня, как будто он старался надолго запомнить мой облик.
Мне почему-то хотелось обнадежить его.
– Я приду сюда. Через месяц.
Потом я подняла глаза и увидела новую круглую серебристую луну.
– Когда луна опять станет круглой.
Он опустил голову, повернулся и побрел назад. В то мгновение было невозможно представить, что у такого зверя может быть что-то общее с невидимым гостем, который спал рядом со мной каждую ночь. И тут я вспомнила, что в последнюю ночь в замке мой гость опять дрожал – впервые после того, как я сделала ему рубашку.
– Роуз?
Это была мама. Я жила дома уже почти две недели и в тот день ходила прогуляться одна. Я сказала, что иду набрать цветов к обеденному столу. Я была погружена в свои мысли, когда мама нашла меня около ручья. Я вздрогнула и уронила несколько веточек вереска. Она наклонилась и подобрала их.
– Прости, что испугала тебя, – сказала мама, – но я хотела побыть с тобой наедине. С тех пор как ты вернулась, мы почти не бываем вдвоем.
Я взяла у нее цветы.
– Уже пора ужинать, да? Давай лучше вернемся, – сказала я и быстро пошла к ферме.
Но мама схватила меня за руку, и я замедлила шаги.
– Роуз, не спеши. Я должна поговорить с тобой. Это очень важно.
Голос ее дрожал, и я с удивлением посмотрела на нее.
– Я хочу объяснить тебе. Про твое рождение. Я встревожилась.
– Ты так внезапно ушла, у меня не было возможности… – Голос ее сорвался, но она собралась с силами и продолжила: – Я знаю, ты очень рассердилась из-за того, что мы скрыли от тебя правду. Теперь я поняла, что правду я скрывала от себя самой. Я так настроила себя на обман, что не могла принять ничего другого. Твой отец пытался убедить меня, но я не слушала. Я признаю, что у тебя есть черты северного ребенка.
Я открыла было рот, но она остановила меня.
– Хорошо, возможно, ты целиком и полностью северная. Я не знаю – слишком тяжелые были роды. Но скажу тебе, что была причина, почему я не хотела, чтобы ты родилась на север. Причиной тому любовь, а не упрямство. Я очень люблю тебя, Роуз, независимо от того, в каком направлении ты родилась.
Мои глаза наполнились слезами. До этой минуты я и представить не могла, что моя мама способна произнести такие слова. Но именно их я страстно желала услышать.
Она увидела слезы у меня на глазах, обняла меня и нежно погладила по голове. И я снова почувствовала себя маленькой девочкой, которую жалеют и успокаивают.
– Какие причины, мама? – спросила я наконец.
Она немного поколебалась:
– Слова гадалки. Она предсказала, что…
– Что? – Я сжалась и отпрянула от нее.
– Что все мои северные дети умрут, – неохотно проговорила мама. – Погибнут под снежными обвалами.
– Понятно.
– Нет, это мне понятно теперь, что поверить таким словам было верхом глупости. Вот на днях я слышала, что у Агнеты Гутбьёрг родилась девочка, хотя та самая гадалка предсказывала мальчика.
– Я рада это слышать, – просто сказала я, и мы улыбнулись друг другу.
Потом направились к дому.
– Хоть бы отец поскорее вернулся! – вздохнула мама. – Недди, наверное, говорил тебе, что у нас с отцом последнее время не ладится. Думаю, если он увидит, что ты дома, отношения наши улучшатся.
– Мне бы очень этого хотелось.
Мы немного помолчали.
– Можно я… – она замялась, – спрошу про то, как ты жила эти последние месяцы? Ты ни в чем не нуждалась? Еда у тебя была? Ты так похудела.
– Это только из-за тоски по дому. Там не так уж и плохо, мама. И очень сытно кормят.
– А белый медведь? Он живет там же, где и ты?
– Да. Мама, я не могу рассказывать об этом. Я обещала.
Она внимательно посмотрела на меня, как будто пыталась угадать, действительно ли я была в безопасности.
– Белый медведь добр ко мне, – сказала я.
– А что это за место?
– Я называю его замком, хотя он больше похож на просторное охотничье жилище, как у богатых людей из Андальсинов в горах.
– А прислуга есть?
– Да, вроде того. Я их почти не вижу.
– И чем ты там занимаешься?
– Тку или шью. Там просто потрясающий станок. Я сделала это платье. – Честно говоря, показывая на свою одежду, я сразу вспомнила про бальные платья, которые лежали в кожаном кошельке, но его, к сожалению, я оставила в замке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33