– Борь, ты?
Как будто сама не видела – или не верила? – что это он. Или, черт побери, он все еще не похож на себя?
На кого же он тогда похож?
– А кто же? – спросил он. – Кто, если не я?
– Но ты.., ты такой красивый! Ты…
– Откуда ты взяла? – сказал Боря. – Какой был, такой и есть!
– Нет, совсем не такой… Ты и раньше был.., но сейчас но сравнить… Я так и знала! Посмотри! – И она протянула ему круглое зеркальце, и Боря не узнал себя: это был он – и совсем не он! И глаза, и нос, и губы – все прежнее и все другое! Встреть он себя па улице – не сказал бы, что это он, Боря Крутиков: в глазах – блеск, спокойствие, сила, на губах – улыбка, и никакой суеты в лице!
– Выдумываешь ты все, – сказал Боря.
– Нет, Боря, правда… Я ведь всегда знала, что ты такой… Другой, чем кажешься, что Глебу далеко до тебя и что у вас с ним все было случайно и не по-настоящему…
– Ты о чем?
– Сам понимаешь… Ты что так нагрузился?
Боря шел к столу, а она за ним.
Тихо шла, бесшумно. Удивленно.
Никого, кроме нее, в квартире не было.
Он положил на стол книги и стал выгружать карманы.
– Что это за ножик? – спросила Наташка.
– Уже забыла? Не сердись на меня… Он.., ну завалялся… И за чернила…
В ее глазищах вдруг появилась грусть.
– А зачем ты все сразу? Ну зачем?
Боря промолчал.
– Книжки-то хоть прочел?
Боря хотел соврать, но не смог. Он напрягся и, весь краснея, выдавил:
– Не все… Ты прости, что кой-какие потрепались…
– Какие пустяки! – воскликнула Наташка. – Они такие и были!
– Как-нибудь вместе починим… Заклеим… Хорошо?
– Хорошо… – Из ее глаз сразу исчезла грусть.
– И знаешь, что я хотел тебе еще сказать? – проговорил Боря и вдруг запнулся.
– Что? – Наташка очень заинтересованно посмотрела на него, а Боря не знал, с чего начать, с какого слова, – совсем как начинающий шахматист не знает, с какой фигуры лучше пойти. И еще больше запинался и краснел. И Наташка не торопила его, не подгоняла, а терпеливо ждала.
– А то, – вдруг прорвало Борю, – ты не думай… Я.., я… Я умею дружить, я не такой… И никому в обиду не дам… И…
– Ну конечно, – обрадовалась Наташка, и не скрывала этого, и тоже вся залилась краской. – Я всегда это знала…
И тут, конечно, Боре надо было немедленно что-то сказать, как-то условиться и уже начать дружить По-новому, по-настоящему, а не так, как раньше, но Боря опять не знал – как, с чего начать.
– Приходи к нам когда-нибудь, – выпалил он и понял, что говорит чушь: почему «когда-нибудь»? Надо точно сказать когда, и вообще пусть приходит, когда хочет…
– И ты приходи, – тут же вставила Наташка. Что это она? Ведь он уже пришел к ней… И вдруг он понял, что надо скорей уходить. Обо всем этом надо поговорить в другой раз и лучше всего на улице…
– Ну, я пошел, – сказал он. – Уже? – прямо-таки вырвалось из нее. – Я очень спешу сейчас.
Боря пошел – не пошел, а почти побежал к двери, распахнул ее, и она с размаху ударилась в кого-то.
ЛИЛОВАЯ ВСПЫШКА
–Костик? – вскрикнул Боря, – Ты что здесь делаешь? Зашиб тебя?
И, увидев, что Костик сморщился от боли, обнял его.
– Ну прости, братишка, я нечаянно…
Боря стал гладить его плечо, спину, и внезапно его рука наткнулась на что-то твердое – узкое, граненое и такое знакомое на ощупь – на груди брата. И почувствовал сильную дрожь: это было… Это было не что-то… Это был приборчик, его приборчик!
Боря захлопнул Наташкину дверь, запустил под рубаху брата руку и вытащил теплый от его тела приборчик. И сразу все понял: так вот почему Костик неотступно следовал за ним! Вот почему он стоял сейчас за дверью! Небось нажал какую-то новую кнопку, которая так изменила его, Борю…
Схватив Костика за руку, он повел его в их квартиру.
– Значит, это ты его стащил?
– Я… – Брови Костика дрогнули. – Я не мог иначе… Ты мне сам приказал…
– Я? Я приказал тебе?
– Да – Ты… – упрямо твердил брат.
Боря посадил его на кровать, а сам сел на табуретку.
– Как я мог приказать тебе?
По лицу брата вдруг побежали слезы:
– А там была нажата такая кнопка…
– Какая?
– С цифрой «восемь»…
– А что это за кнопка? Откуда ты это знаешь? – Боря стал ошалело вертеть в руках приборчик – тяжеленький, с двумя рядами кнопок и пронзительным Хитрым глазом, который был направлен в сторону. – Ты откуда знаешь все? Откуда? Сам дошел или кто-нибудь…
Борю трясло. Он положил приборчик на ладонь.
– А что это за рычажок внизу? – спросил он и сдвинул его.
– Включение.
– А что значит эта кнопка? – Боря нажал кнопку с цифрой 12», и раздался легкий щелчок.
– Не нужно, – попросил Костик, но Боря уже не слушал его.
– А эта? – Он нажал кнопку с цифрой 10», и опять приборчик слабо щелкнул. – А эта? – Он опустил указательный палец на кнопку с черным крестиком, расположенную под циферблатом.
– Не смей! – закричал Костик, изменившись в лице. – Эту не смей!
Но Боря уже нажал. И оба они зажмурились от лиловой вспышки, сильной и резкой, как молния. Костик закрыл рукой глаза, Боря тоже долго не мог открыть свои. Он держал приборчик на ладони и внезапно почувствовал, что тяжесть его пропала. Он стал легкий, как пустая мыльница.
Боря разжал веки.
– Все, – сказал Костик, – все. – Он больше не плакал.
– Что «все»?
– Пережег.., уничтожил… Это было величайшее изобретение!
Боря глянул на приборчик, и холод подрал его по коже: Хитрый глаз перестал быть черным. Перестал быть живым, глубоким, язвительным, загадочным. Он стал плоским, бесстрастным, пепельно-серым, точно в самом деле подернулся пеплом…
– А ты откуда знаешь, что он был величайшим изобретением? – закричал Боря. – Кто тебе сказал это? Он?
– Он, – ответил Костик.
– Так вот зачем ходил ты к Геннадию, а потом конвоировал везде меня!.. Сделал своим подопытным кроликом? Сделал, да?
– Ты не кролик, – сказал Костик. – Ведь я выключил приборчик. После того, как мы ушли от Александры Александровны.
Боря обалдело смотрел на него.
– А зачем таскался везде со мной?
– Наблюдал, – признался брат.
– И под дверью торчал, чтоб подслушать?
Глаза Костика стали наполняться слезами:
– Не обижайся на меня… – Костик моргнул, и слезинки скатились по его щекам.
– Ладно, прощаю… Но скажи: почему приборчик был с тобой? Боялся, что пропадет?
Костик кивнул.
– Как же ты у меня все-таки стащил его?
– А кнопка с цифрой «восемь»?
Боря ничего не понимал, и его опять стало трясти.
– А что это за кнопка?
– А ты прочитай.
– Где?
– А вот здесь есть «Инструкция». Отодвинь дощечку и прочитай. – Костик показал на боковую стенку приборчика.
Боря, оглушенный случившимся, неуклюже вертел в руках приборчик и плохо понимал брата. Костик взял из его рук приборчик, привычно, точно делал это не один раз, нажал большим пальцем его стенку, тонкая щечка приборчика поехала вперед, и Костик извлек изнутри аккуратно сложенный листок прозрачной бумаги. Развернул.
– Читай.
Боря поднес листок к глазам и стал читать:
ИНСТРУКЦИЯ
По эксплуатации ЭМЧ-1 – экспериментального микрогенератора чувств.
Кнопки на пульте управления генератора обозначают:
1 – Страх
2 – Жадность
3 – Глупость
4 – Лень
5 – Ненависть
6 – Радость
7 – Мужество
8 – Благородство
9 – Доброта
10 – Ум
11 – Юмор
12 – Трудолюбие
Х – уничтожение ЭМЧ-1.
Буквы на циферблате обозначают продолжительность действия генератора: О – нерабочее положение, Ч – час, Д – день, М – месяц, Г – год, Н – навсегда. Рычаг под циферблатом – включение и выключение микрогенератора.
Работа с ЭМЧ-1 требует крайней осторожности и добросовестности, нажимать кнопки с недостойными целями строжайше запрещено.
***
– Слушай, – спросил Боря, обмирая, – неужели все это правда?
– Да, – сказал Костик.
«А я… Я нажимал кнопки с недостойными целями? – неожиданно подумал Боря. – Кажется, нет… Но ведь я хотел с помощью приборчика получить лодку и лайнер, хотел использовать в собственных целях его мощь, которой нельзя сопротивляться, и при этом иногда страдал не только Глеб, а и хорошие люди. Но и на Глеба, наверно, нельзя было наставлять его, а если и можно было, то очень осторожно, во всех тонкостях зная устройство приборчика, понимая его действие… Нет, если уж говорить напрямую, цели мои были не очень достойны, и, наверно, поэтому приборчик и погиб…»
– Слушай, Костик, – спросил Боря, – значит, кнопка с цифрой «восемь» – Благородство?
– Да. А что?
– А то, что эта кнопка была нажата на генераторе и Хитрый глаз направлен на тебя в тот последний вечер…
– Так вот потому-то я взял его! – сказал Костик. – Ну не мог я не взять его, не мог! Ведь всю ночь приборчик приказывал мне: «Возьми, возьми меня, ведь я работаю впустую».
– Значит, ты стащил приборчик из благородства?
– Выходит. – Костик уткнул глаза в одеяло.
– А как ты об этом догадался?
– Гена как-то учуял и велел мне понаблюдать за тобой, ну, а потом, когда я взял приборчик, он исследовал его у себя, нашел «Инструкцию», испытал, нарисовал какую-то схему…
– И велел тебе подействовать на меня Хитрым глазом?
– Ну не велел… Сказал, что было бы очень хорошо, очень важно…
– И какую же кнопку он нажал?
– Кнопку с цифрой «девять».
– Доброту?
– Да.
– И от этой кнопки я стал такой, что все обратили на меня внимание?
Костик кивнул:
– Геннадий сказал, что люди, делающие добро, даже внешне становятся красивыми…
Боря молчал. Подавленно. Убито. Он не мог даже вообразить, что было в его руках! Какая вещь! И как не правильно вел он себя… Эх, если б он раньше узнал про эту «Инструкцию»… Теперь ведь так все ясно: и почему при нажатии кнопки с цифрой «1» все его так боялись и вставали дыбом волосы, – от Страха; и почему при нажатии кнопки с цифрой «2» все вокруг стали такими мелочными и скупыми и непрерывно проверяли свои карманы, – от Жадности; и почему толпой длинноухих бежали ребята на пруд и даже Гена позабыл, как правильно пустить подводную лодку, – от Глупости (кнопка «З»), И только из чувства Ненависти, которое приборчик внушил окружающим (кнопка «5»), лез в драку Костик и едва не ударил его отец… А кнопка «6» – это ведь Радость! Радость, когда люди, не чувствуя под собой ног, отрывались от земли…
Как теперь все понятно! А кнопки с цифрами «7» и «8» – это же Мужество и Благородство! Выходит, он мог навечно сделать благородным даже Попку-дурака – Глеба, а Стасика – мужественным, Андрея – более мягким и терпимым… И всем-всем другим мог дать то, чего им не хватало, – а всем чего-то не хватало! Навсегда дать, стоило только стрелку на циферблате поставить на букву «Н»…
Мог, а не дал!
И все потому, что вне себя от волнения нажал он эту кнопку с крестиком и погубил приборчик – странный, удивительный, волшебный!
Чего только не было с Борей в эти дни! Как колотилось его сердце от страха и восторга! Сколько неожиданных мыслей приходило на ум, сколько чувств распирало его! Прошли, навсегда прошли эти семь дней, и каких семь дней!
Семь дней чудес!
Что ж теперь делать? Может, Гена исправит приборчик?
Нет… Перегорел его живой, его мудрый и опасный Хитрый глаз, и ничего теперь не сделаешь… Ничего!
Конец теперь всем его надеждам… Конец! Конец!
КОНЕЦ? НЕТ, НАЧАЛО!
Боря вскочил, закричал и хотел уже стукнуть Костика – почему не предупредил его про «Инструкцию» ! Но даже руки вскинуть не сумел – не поднималась; хотел поддать ему коленцем – нога и с места не сдвинулась. И в сердце его вдруг растаяла, исчезла, точно и не было ее, вся досада. Вся обида и боль.
«Ох и трудно будет теперь жить! – подумал Боря. – И не обмани никого, и не ударь, и жалей всех, и помогай, будь всегда добрым, отважным, справедливым…»
И все это оттого, что приборчик подействовал на него, оттого, что он так много нового понял за эти дни…
Может, скоро пройдет его действие?
Однако минул час, и два, и пять, а ничего не изменилось.
Но хуже ему от этого не стало. Где там хуже! Ему было легко и радостно.
***
Уже вечером позвонил телефон, и Боря бросился в коридор.
– Да, я вас слушаю.
В трубке, где-то совсем близко, задышал низкий голос Александры Александровны:
– Это я, Боря…
– Да-да. Как вы себя чувствуете? Надо что-нибудь сделать?
– Спасибо, Борис, ничего… Как твои дела?
– Мои? – Боря даже на миг растерялся. – Как всегда… Обыкновенно… Спасибо… А что?
– Да я просто так… Просто так.
Боря не на шутку встревожился: стала бы она звонить просто так!
– А с сердцем ничего? – спросил он. – Не жмет, как вчера?
– Нет, Борис, все в порядке, – бодро ответила Трубка, но голос в ней был такой грустный, такой надтреснутый, что Боря не знал, как и быть, что делать. Наверно, ей сейчас было очень грустно, очень одиноко – все еще нет письма или что-то другое, – а на свете не должно быть людей – ни одного человека! – которому было бы грустно, или одиноко, или очень больно, которого прошибал бы страх, который хотел бы унизить, побить или обмануть другого, у которого не хватило бы мужества драться за справедливость, за честь и за правду…
– Александра Александровна, – сказал Боря, – можно прийти к вам сейчас?
***
И Боря, забыв обо всем, ринулся к ней. И уже у лифта, нажав кнопку вызова – она вспыхнула красным светом, – покосился па Наташкину дверь, и сердце его внезапно сдавилось от счастья. Да, погиб Хитрый глаз, сгорел, испепелился жаль его, очень жаль, но ведь не напрасно нашел он его… Впереди так много прекрасного: и дружба с Наташкой, и работа с Геной, и споры с Андреем, и встречи с Александрой Александровной, и улыбки отца, и блеск маминых глаз, и острые дальние звезды в небе, и чистый весенний ветер, и огромный шумный город, полный людей…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16