https://wodolei.ru/
Скрывшись за маской Этана, он мог позволить себе все, что угодно.
Если первое время некромант просто убивал, то, начиная с определенного момента, полностью уверившись в своем могуществе, начал калечить охотников. Предоставляя им возможность уйти.
У битв, вошедших в историю мира, должны быть свидетели. Можно сколько угодно рассуждать об ужасах войны, кровопролитных сражениях и отважных героях, но это будут всего лишь слова. Пустые звуки, не вызывающие ассоциаций. Намного убедительнее и страшнее пьяный безногий солдат, протягивающий руку за милостью, с лицом, превращенным кипящей смолой в застывшую маску. Глядя в его пустые бессмысленные глаза, простые обыватели начинают понимать, что красивые истории о великих сражениях не имеют ничего общего с жестокой правдой войны. И в сердцах смертных поселяется страх.
Когда мир будет лежать у ног Крэмса, он расскажет, кто скрывался за маской бывшего бога. К тому времени благодаря стараниям искалеченных охотников молва о великой битве разнесется по самым отдаленным уголкам света.
Фаса и Алт стараются не вмешиваться в дела смертных, предоставляя им определенную свободу действий. Это порождает в сердцах подданных сомнения. С точки зрения Крэмса, владыка мира обязан быть сильным и беспощадным. Его должны не столько боготворить, сколько бояться. Причем постоянно.
Страх – это благодетель. Поэтому в будущем некромант не будет убивать недовольных или сомневающихся. Он поступит с ними так же, как с недобитыми охотниками, – поселит в их сердцах непреходящий страх…
В то время как Крэмс расправлялся с нападавшими, истинный Этан наблюдал за битвой из укрытия. Он не ушел через портал сразу, чтобы ненароком не привлечь к своей скромной персоне внимание какого-нибудь особенно дотошного охотника.
А когда началась битва и появилась возможность незаметно покинуть болото, решил остаться, дождавшись финала.
Кошка должна появиться. Мальтиса сказала: Этан умрет до рассвета. Осталось подождать совсем немного. Ночь подходит к концу. Основная волна нападающих перемолота безжалостными жерновами. Добить оставшихся не составит труда. А значит, скоро начнется самое интересное.
Сменив позу, сидящий Этан отвел руку назад – и наткнулся на что-то мягкое. Теплый пушистый комок, свернувшийся калачиком, ничуть не испугался незнакомца, потревожившего его покой.
Он сразу же понял, кто это. И даже особо не удивился. Пьяная женщина не ошиблась. Все правильно.
КОШКА.
РАССВЕТ.
СМЕРТЬ.
От судьбы не уйти. То, что должно произойти, непременно случится.
Как ни странно, страха не было. Одно лишь любопытство.
– Кто ты? – Обреченный на смерть имеет право знать имя убийцы. – Кто ты? – еще настойчивее повторил Этан после того, как кошка сладко потянулась и почесала за ухом. – Ты можешь ответить мне на один-единственный вопрос? – Рано или поздно всякому терпению приходит конец. – КТО ТЫ?! – Не в силах более сдерживаться, Этан закричал.
Но кошка хранила молчание.
Даже при всем желании Спящий не мог дать ответ. Во сне можно быть кем угодно. А кто он на самом деле, Спящий узнает, когда проснется.
«Кем на самом деле являлся Спящий, не знал, наверное, даже он сам, не говоря уже о других. Его оболочка покоилась в одном из бесконечных ответвлений подпространства, а разум блуждал в каких-то поистине невообразимых далях – расположенных в других плоскостях или лежащих настолько далеко от Сферы Хаоса, что даже практически всемогущий Алт не хотел думать об этих вещах.
Может быть, Спящий был богом другой вселенной, чье тело находилось в этом мире, или просто осколком давно прошедшего и всеми забытого времени. Но кем бы он ни был прежде, сейчас он спал здесь, в этой реальности, и Алт собирался разбудить его, чтобы в третий раз за истекшую вечность воспользоваться услугами этого странного существа». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)
Но прежде закончит то, ради чего здесь появился.
Глава 27
В жизни постоянно приходится делать выбор. Свернул налево, вместо того чтобы пойти направо. А вдруг ошибся – и другой путь был короче? Или лучше… Там было меньше препятствий… Больше возможностей…
Именно богатство выбора порождает сомнения. Слишком много вариантов, которые невозможно просчитать. Хочется выбрать для себя лучшее, но на перекрестке судьбы не важно, в какую сторону идти. Потому что в любом случае все дороги сходятся в одном месте: там, где выбор становится невозможным, а былые сомнения оказываются лишенными всякого смысла.
Я принял решение вернуться. В конечном итоге это ничего не изменило. То, что должно случиться, произойдет. Какое направление ни выбирай, финал неизбежен. Чуть раньше или чуть позже, не играет особой роли.
Тем не менее я попытался. Возвратился туда, откуда пришел. Десять шагов – и вновь на скале. Как будто не уходил.
– Почему ты вернулся? – Вопрос вертелся на языке у каждого.
Спросить мог любой из присутствующих, но задал вопрос старый друг.
«Потому что ты труп, – мог бы ответить я. – Голос пообещал, что ты умрешь. И кем бы он ни был, кому бы ни принадлежал, проклятый ублюдок знает, что говорит».
– Почему я вернулся?
– Да!
Те, что еще минуту назад с замиранием сердца следили за чудом, теперь хотели услышать ответ на главный вопрос.
– Я не дойду один.
– Разве кто-то еще умеет ходить по воздуху?
Когда терять нечего, даже трус превращается в храбреца.
За последние полчаса Кламст так часто переходил от надежды к отчаянию, балансируя между жизнью и смертью, что устал бояться.
– Вряд ли.
– Тогда для чего ты вернулся? – теперь в разговор вступил подошедший Лам.
Телохранитель ненадолго оставил Динкса, решив выяснить, что скрывается за моим неожиданным поступком.
– Для чего вернулся?
– Да.
Взгляды присутствующих были обращены на меня.
Казалось, даже равнодушных утангов заинтересовало странное поведение командира.
– За Свеном. Я посажу его на спину и пойду на Мефисто.
– А смысл?
В этом поступке и правда не было смысла. Вообще никакого. Но рассказывать историю о голосе глупо. В нее никто не поверит.
– Смысл, – прежде чем ответить, я выдержал паузу, во время которой попытался придумать что-то, похожее на правду, – в том, что по дороге я истеку кровью. И по прибытии на остров не смогу привязать к дереву веревку.
– Допустим, – было очевидно, что Лам не верит ни единому слову, – но гоблин меньше и легче. В таком случае разумнее будет взять Кламста или одного из его разведчиков.
– Думаешь, у кого-то из них хватит мужества пройти над бездонной пропастью?
– Когда нужно, гоблины способны на многое. Ведь так? – Ламу явно не хватало уверенности.
Когда речь заходит о гоблинах, только одно известно наверняка – им нельзя доверять.
– Ведь так? – повторил с нажимом имур, видя, что Кламст не торопится отвечать.
Перспектива преодолеть триста метров по воздуху явно не вдохновила гоблинов. Чуть слышное «да» Кламста прозвучало жалко и неубедительно.
– Вот видишь. – Я усмехнулся. – Он боится, и он ненадежен. Если на той стороне нас поджидает засада, вряд ли гоблин сможет оказать сопротивление.
– Это не аргумент. – Лам не собирался сдаваться. – Будь там враги, ничего не сделает ни гоблин, ни человек. А тащить на себе лишний груз намного труднее, чем путешествовать налегке.
Имур прав, но у меня была своя правда. Чужая мне только мешала. В конце концов мне надоели бессмысленные пререкания, и я поставил точку в затянувшемся споре:
– Во-первых, я командир и волен поступать так, как сочту нужным. Во-вторых, с гоблином я никуда не пойду. Ну и в-третьих, если попросишь, могу изменить решение, взяв вместо Свена тебя. Ведь благородным имурам не привыкать прятаться за чужими спинами. Не так ли?
Я был уверен, телохранитель не оставит Динкса наедине с орками и гоблинами. Утанги не получали распоряжений насчет мага. А значит, вряд ли вмешаются, если какой-нибудь гоблин решит перерезать горло беспомощному имуру или безжалостный орк вздумает проломить череп мага.
У разведчиков Кламста имелись основания для мести – слишком много гоблинов погибло в результате невмешательства союзников. А орки могут убить и просто так, и в отместку за мучения Олитунга. Нет, Ламу ни в коем случае нельзя оставлять Динкса. И потому он должен остаться.
Несколько секунд имур, не мигая, смотрел на меня, как будто пытался загипнотизировать или прочесть мысли. Три месяца назад меня мог смутить такой взгляд, но с тех пор многое изменилось.
– Поступай как знаешь. – Ламу надоело играть в детскую игру «кто кого пересмотрит», и он отвернулся.
Со стороны могло показаться, что имур потерял всякий интерес к продолжению разговора. Хотя на самом деле это было не так. В отличие от остальных телохранитель понимал: без веских причин за старым товарищем не возвращаются. Объяснения насчет слабости и потери крови – отговорка. К тому же с грузом на плечах по острым обломкам идти тяжелее.
Нет. Человек явно что-то задумал. Не исключено, принял решение бросить оставшихся на произвол судьбы. Три орка, четыре гоблина, двое имуров, изувеченный дроу, четверо утангов и юноша по имени Карт, у которого явно не все в порядке с головой. Пестрое сборище, не представляющее ценности. Свен – единственный, ради кого командир мог вернуться. И раз забирает с собой, значит, решил сжечь мосты.
А предложение поменяться – не более чем насмешка. С самого начала принц знал: телохранитель не оставит беспомощного хозяина на растерзание стаи гиен…
– Поступай как знаешь. – Имур отклонил «заманчивое» предложение, разговор был окончен.
– Еще у кого-нибудь будут вопросы? Нет? Тогда возьми лассо и забирайся на спину. – Я обратился к Свену. – Руками держись за плечи, только не сдавливай шею, а ногами…
– Можешь не продолжать.
Он был прав. В детстве мы играли в разные игры. Для проигравших придумывались всевозможные наказания. Одним из самых популярных была «лошадка» – прогулка с товарищем на спине. С тех пор каждый из нас знал, как нужно правильно сесть, чтобы «лошадке» было удобнее везти седока.
– Готов?
– Да.
– Тогда не медли. Время на исходе.
– Знаю.
И все же, прежде чем запрыгнуть на спину, он тихо, так, чтобы слышал только я, спросил:
– А ты уверен, что это так уж необходимо?
Можно было ответить «да» или «нет», но ни то ни другое не было бы правдой. Поэтому я задал встречный вопрос:
– А ты сам как думаешь?
Свен не раздумывал ни секунды, словно заранее знал, о чем его спросят.
– У меня такое чувство, что ты совершаешь ошибку.
Да уж… Выбор и вправду порождает сомнение.
«Он умрет», – пообещал голос, и я вернулся за другом.
А он, вместо того чтобы поблагодарить меня, говорит о неверном решении.
– Ошибка или нет, узнаем на той стороне. Не будь я уверен, не вернулся бы за тобой. И довольно болтать. Деревья не будут ждать. Устраивайся поудобнее – и в путь.
За показной грубостью легче всего скрыть сомнение.
– Наверное, тебе виднее.
– Да. Мне и вправду виднее. Пошли.
Во второй раз нас провожали молча. Никаких радостных криков, ликования, бьющего через край, и улыбок на лицах. Выстроившиеся на краю пропасти воины просто смотрели вслед сгорбленной фигуре, бредущей по воздуху. Словно древняя старуха, согнувшаяся пополам под тяжестью вязанки дров, Хрустальный Принц медленно уходил прочь.
– Думаешь, он дойдет? – Терзаемый сомнениями Кламст решил обратиться к единственному оставшемуся на скале человеку.
Некоторое время Карт не мигая смотрел сквозь гоблина, вероятно, пытаясь заглянуть в будущее. А когда Кламст повернулся, чтобы отойти, наконец ответил:
– Не важно, дойдет он или нет. Рано или поздно все мы умрем.
Без сомнения, рано или поздно все уйдут в мир иной. Вопрос в том, когда именно это произойдет.
– Так когда же пробьет наш последний час? – Гоблин не удержался от последнего вопроса.
– Рано или поздно…
«Неудивительно, что командир выбрал Свена, – недовольно подумал Кламст, – оставив сумасшедшего “пророка” наедине с его демонами».
От этого малого нет никакого толка. Лишняя обуза в отряде. Не будь он безвреден, стоило бы подумать о том, как избавиться от ненормального.
Впрочем, строить планы на будущее, когда через час с небольшим умрешь, – не лучший способ провести оставшееся время. Гоблин выкинул из головы мысли о Карте, переключившись на Принца. Сейчас судьба отряда зависела от того, смогут ли два человека достичь Мефисто. Поэтому все внимание было приковано к ним.
Вначале казалось: проблем не возникнет. Хотя и медленное, но все же уверенное продвижение вперед внушало надежду. При такой скорости через пять-семь минут можно оказаться на той стороне. Еще от силы двадцать минут на переправу по веревке – и отряд будет спасен.
Первые двадцать шагов и правда дались на редкость легко. Я даже успел подумать, что это будет не так сложно, как показалось вначале. И поделился мыслями с другом.
Оказалось, радость была преждевременной. Вскоре начался сущий ад.
Острый обломок продырявил подошву и впился в ногу. Я непроизвольно дернулся, а встревоженный Свен спросил, что случилось.
– Ничего. Пока еще ничего.
Это было истинной правдой. До тех пор, пока подошвы держались, ничего страшного не произошло.
– С тобой все нормально? – В отличие от меня Свен чувствовал себя не в своей тарелке, путешествуя над пропастью.
Во избежание головокружения он старался смотреть не вниз, а вперед, но получалось это с трудом. Взгляд постоянно соскальзывал к дну пропасти, обладающему странной притягательной силой.
– Да. Со мной все нормально. Очередной болезненный укол – и я вновь дернулся.
– Ты…
– Держись крепче и меньше болтай. – Я не хотел обидеть Свена.
Вспышка раздражения была вызвана реакцией на боль.
– Ладно, как скажешь. – Он замолчал.
Мы продолжали путь дальше, и каждый новый шаг давался труднее, чем предыдущий. Если раньше казалось, что я наступаю на гвоздь, то теперь – на морского ежа. При каждом шаге сразу несколько иголок впивались в подошву. Вскоре в сапогах скопилось достаточно крови, чтобы ноги начали хлюпать в горячей жиже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Если первое время некромант просто убивал, то, начиная с определенного момента, полностью уверившись в своем могуществе, начал калечить охотников. Предоставляя им возможность уйти.
У битв, вошедших в историю мира, должны быть свидетели. Можно сколько угодно рассуждать об ужасах войны, кровопролитных сражениях и отважных героях, но это будут всего лишь слова. Пустые звуки, не вызывающие ассоциаций. Намного убедительнее и страшнее пьяный безногий солдат, протягивающий руку за милостью, с лицом, превращенным кипящей смолой в застывшую маску. Глядя в его пустые бессмысленные глаза, простые обыватели начинают понимать, что красивые истории о великих сражениях не имеют ничего общего с жестокой правдой войны. И в сердцах смертных поселяется страх.
Когда мир будет лежать у ног Крэмса, он расскажет, кто скрывался за маской бывшего бога. К тому времени благодаря стараниям искалеченных охотников молва о великой битве разнесется по самым отдаленным уголкам света.
Фаса и Алт стараются не вмешиваться в дела смертных, предоставляя им определенную свободу действий. Это порождает в сердцах подданных сомнения. С точки зрения Крэмса, владыка мира обязан быть сильным и беспощадным. Его должны не столько боготворить, сколько бояться. Причем постоянно.
Страх – это благодетель. Поэтому в будущем некромант не будет убивать недовольных или сомневающихся. Он поступит с ними так же, как с недобитыми охотниками, – поселит в их сердцах непреходящий страх…
В то время как Крэмс расправлялся с нападавшими, истинный Этан наблюдал за битвой из укрытия. Он не ушел через портал сразу, чтобы ненароком не привлечь к своей скромной персоне внимание какого-нибудь особенно дотошного охотника.
А когда началась битва и появилась возможность незаметно покинуть болото, решил остаться, дождавшись финала.
Кошка должна появиться. Мальтиса сказала: Этан умрет до рассвета. Осталось подождать совсем немного. Ночь подходит к концу. Основная волна нападающих перемолота безжалостными жерновами. Добить оставшихся не составит труда. А значит, скоро начнется самое интересное.
Сменив позу, сидящий Этан отвел руку назад – и наткнулся на что-то мягкое. Теплый пушистый комок, свернувшийся калачиком, ничуть не испугался незнакомца, потревожившего его покой.
Он сразу же понял, кто это. И даже особо не удивился. Пьяная женщина не ошиблась. Все правильно.
КОШКА.
РАССВЕТ.
СМЕРТЬ.
От судьбы не уйти. То, что должно произойти, непременно случится.
Как ни странно, страха не было. Одно лишь любопытство.
– Кто ты? – Обреченный на смерть имеет право знать имя убийцы. – Кто ты? – еще настойчивее повторил Этан после того, как кошка сладко потянулась и почесала за ухом. – Ты можешь ответить мне на один-единственный вопрос? – Рано или поздно всякому терпению приходит конец. – КТО ТЫ?! – Не в силах более сдерживаться, Этан закричал.
Но кошка хранила молчание.
Даже при всем желании Спящий не мог дать ответ. Во сне можно быть кем угодно. А кто он на самом деле, Спящий узнает, когда проснется.
«Кем на самом деле являлся Спящий, не знал, наверное, даже он сам, не говоря уже о других. Его оболочка покоилась в одном из бесконечных ответвлений подпространства, а разум блуждал в каких-то поистине невообразимых далях – расположенных в других плоскостях или лежащих настолько далеко от Сферы Хаоса, что даже практически всемогущий Алт не хотел думать об этих вещах.
Может быть, Спящий был богом другой вселенной, чье тело находилось в этом мире, или просто осколком давно прошедшего и всеми забытого времени. Но кем бы он ни был прежде, сейчас он спал здесь, в этой реальности, и Алт собирался разбудить его, чтобы в третий раз за истекшую вечность воспользоваться услугами этого странного существа». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)
Но прежде закончит то, ради чего здесь появился.
Глава 27
В жизни постоянно приходится делать выбор. Свернул налево, вместо того чтобы пойти направо. А вдруг ошибся – и другой путь был короче? Или лучше… Там было меньше препятствий… Больше возможностей…
Именно богатство выбора порождает сомнения. Слишком много вариантов, которые невозможно просчитать. Хочется выбрать для себя лучшее, но на перекрестке судьбы не важно, в какую сторону идти. Потому что в любом случае все дороги сходятся в одном месте: там, где выбор становится невозможным, а былые сомнения оказываются лишенными всякого смысла.
Я принял решение вернуться. В конечном итоге это ничего не изменило. То, что должно случиться, произойдет. Какое направление ни выбирай, финал неизбежен. Чуть раньше или чуть позже, не играет особой роли.
Тем не менее я попытался. Возвратился туда, откуда пришел. Десять шагов – и вновь на скале. Как будто не уходил.
– Почему ты вернулся? – Вопрос вертелся на языке у каждого.
Спросить мог любой из присутствующих, но задал вопрос старый друг.
«Потому что ты труп, – мог бы ответить я. – Голос пообещал, что ты умрешь. И кем бы он ни был, кому бы ни принадлежал, проклятый ублюдок знает, что говорит».
– Почему я вернулся?
– Да!
Те, что еще минуту назад с замиранием сердца следили за чудом, теперь хотели услышать ответ на главный вопрос.
– Я не дойду один.
– Разве кто-то еще умеет ходить по воздуху?
Когда терять нечего, даже трус превращается в храбреца.
За последние полчаса Кламст так часто переходил от надежды к отчаянию, балансируя между жизнью и смертью, что устал бояться.
– Вряд ли.
– Тогда для чего ты вернулся? – теперь в разговор вступил подошедший Лам.
Телохранитель ненадолго оставил Динкса, решив выяснить, что скрывается за моим неожиданным поступком.
– Для чего вернулся?
– Да.
Взгляды присутствующих были обращены на меня.
Казалось, даже равнодушных утангов заинтересовало странное поведение командира.
– За Свеном. Я посажу его на спину и пойду на Мефисто.
– А смысл?
В этом поступке и правда не было смысла. Вообще никакого. Но рассказывать историю о голосе глупо. В нее никто не поверит.
– Смысл, – прежде чем ответить, я выдержал паузу, во время которой попытался придумать что-то, похожее на правду, – в том, что по дороге я истеку кровью. И по прибытии на остров не смогу привязать к дереву веревку.
– Допустим, – было очевидно, что Лам не верит ни единому слову, – но гоблин меньше и легче. В таком случае разумнее будет взять Кламста или одного из его разведчиков.
– Думаешь, у кого-то из них хватит мужества пройти над бездонной пропастью?
– Когда нужно, гоблины способны на многое. Ведь так? – Ламу явно не хватало уверенности.
Когда речь заходит о гоблинах, только одно известно наверняка – им нельзя доверять.
– Ведь так? – повторил с нажимом имур, видя, что Кламст не торопится отвечать.
Перспектива преодолеть триста метров по воздуху явно не вдохновила гоблинов. Чуть слышное «да» Кламста прозвучало жалко и неубедительно.
– Вот видишь. – Я усмехнулся. – Он боится, и он ненадежен. Если на той стороне нас поджидает засада, вряд ли гоблин сможет оказать сопротивление.
– Это не аргумент. – Лам не собирался сдаваться. – Будь там враги, ничего не сделает ни гоблин, ни человек. А тащить на себе лишний груз намного труднее, чем путешествовать налегке.
Имур прав, но у меня была своя правда. Чужая мне только мешала. В конце концов мне надоели бессмысленные пререкания, и я поставил точку в затянувшемся споре:
– Во-первых, я командир и волен поступать так, как сочту нужным. Во-вторых, с гоблином я никуда не пойду. Ну и в-третьих, если попросишь, могу изменить решение, взяв вместо Свена тебя. Ведь благородным имурам не привыкать прятаться за чужими спинами. Не так ли?
Я был уверен, телохранитель не оставит Динкса наедине с орками и гоблинами. Утанги не получали распоряжений насчет мага. А значит, вряд ли вмешаются, если какой-нибудь гоблин решит перерезать горло беспомощному имуру или безжалостный орк вздумает проломить череп мага.
У разведчиков Кламста имелись основания для мести – слишком много гоблинов погибло в результате невмешательства союзников. А орки могут убить и просто так, и в отместку за мучения Олитунга. Нет, Ламу ни в коем случае нельзя оставлять Динкса. И потому он должен остаться.
Несколько секунд имур, не мигая, смотрел на меня, как будто пытался загипнотизировать или прочесть мысли. Три месяца назад меня мог смутить такой взгляд, но с тех пор многое изменилось.
– Поступай как знаешь. – Ламу надоело играть в детскую игру «кто кого пересмотрит», и он отвернулся.
Со стороны могло показаться, что имур потерял всякий интерес к продолжению разговора. Хотя на самом деле это было не так. В отличие от остальных телохранитель понимал: без веских причин за старым товарищем не возвращаются. Объяснения насчет слабости и потери крови – отговорка. К тому же с грузом на плечах по острым обломкам идти тяжелее.
Нет. Человек явно что-то задумал. Не исключено, принял решение бросить оставшихся на произвол судьбы. Три орка, четыре гоблина, двое имуров, изувеченный дроу, четверо утангов и юноша по имени Карт, у которого явно не все в порядке с головой. Пестрое сборище, не представляющее ценности. Свен – единственный, ради кого командир мог вернуться. И раз забирает с собой, значит, решил сжечь мосты.
А предложение поменяться – не более чем насмешка. С самого начала принц знал: телохранитель не оставит беспомощного хозяина на растерзание стаи гиен…
– Поступай как знаешь. – Имур отклонил «заманчивое» предложение, разговор был окончен.
– Еще у кого-нибудь будут вопросы? Нет? Тогда возьми лассо и забирайся на спину. – Я обратился к Свену. – Руками держись за плечи, только не сдавливай шею, а ногами…
– Можешь не продолжать.
Он был прав. В детстве мы играли в разные игры. Для проигравших придумывались всевозможные наказания. Одним из самых популярных была «лошадка» – прогулка с товарищем на спине. С тех пор каждый из нас знал, как нужно правильно сесть, чтобы «лошадке» было удобнее везти седока.
– Готов?
– Да.
– Тогда не медли. Время на исходе.
– Знаю.
И все же, прежде чем запрыгнуть на спину, он тихо, так, чтобы слышал только я, спросил:
– А ты уверен, что это так уж необходимо?
Можно было ответить «да» или «нет», но ни то ни другое не было бы правдой. Поэтому я задал встречный вопрос:
– А ты сам как думаешь?
Свен не раздумывал ни секунды, словно заранее знал, о чем его спросят.
– У меня такое чувство, что ты совершаешь ошибку.
Да уж… Выбор и вправду порождает сомнение.
«Он умрет», – пообещал голос, и я вернулся за другом.
А он, вместо того чтобы поблагодарить меня, говорит о неверном решении.
– Ошибка или нет, узнаем на той стороне. Не будь я уверен, не вернулся бы за тобой. И довольно болтать. Деревья не будут ждать. Устраивайся поудобнее – и в путь.
За показной грубостью легче всего скрыть сомнение.
– Наверное, тебе виднее.
– Да. Мне и вправду виднее. Пошли.
Во второй раз нас провожали молча. Никаких радостных криков, ликования, бьющего через край, и улыбок на лицах. Выстроившиеся на краю пропасти воины просто смотрели вслед сгорбленной фигуре, бредущей по воздуху. Словно древняя старуха, согнувшаяся пополам под тяжестью вязанки дров, Хрустальный Принц медленно уходил прочь.
– Думаешь, он дойдет? – Терзаемый сомнениями Кламст решил обратиться к единственному оставшемуся на скале человеку.
Некоторое время Карт не мигая смотрел сквозь гоблина, вероятно, пытаясь заглянуть в будущее. А когда Кламст повернулся, чтобы отойти, наконец ответил:
– Не важно, дойдет он или нет. Рано или поздно все мы умрем.
Без сомнения, рано или поздно все уйдут в мир иной. Вопрос в том, когда именно это произойдет.
– Так когда же пробьет наш последний час? – Гоблин не удержался от последнего вопроса.
– Рано или поздно…
«Неудивительно, что командир выбрал Свена, – недовольно подумал Кламст, – оставив сумасшедшего “пророка” наедине с его демонами».
От этого малого нет никакого толка. Лишняя обуза в отряде. Не будь он безвреден, стоило бы подумать о том, как избавиться от ненормального.
Впрочем, строить планы на будущее, когда через час с небольшим умрешь, – не лучший способ провести оставшееся время. Гоблин выкинул из головы мысли о Карте, переключившись на Принца. Сейчас судьба отряда зависела от того, смогут ли два человека достичь Мефисто. Поэтому все внимание было приковано к ним.
Вначале казалось: проблем не возникнет. Хотя и медленное, но все же уверенное продвижение вперед внушало надежду. При такой скорости через пять-семь минут можно оказаться на той стороне. Еще от силы двадцать минут на переправу по веревке – и отряд будет спасен.
Первые двадцать шагов и правда дались на редкость легко. Я даже успел подумать, что это будет не так сложно, как показалось вначале. И поделился мыслями с другом.
Оказалось, радость была преждевременной. Вскоре начался сущий ад.
Острый обломок продырявил подошву и впился в ногу. Я непроизвольно дернулся, а встревоженный Свен спросил, что случилось.
– Ничего. Пока еще ничего.
Это было истинной правдой. До тех пор, пока подошвы держались, ничего страшного не произошло.
– С тобой все нормально? – В отличие от меня Свен чувствовал себя не в своей тарелке, путешествуя над пропастью.
Во избежание головокружения он старался смотреть не вниз, а вперед, но получалось это с трудом. Взгляд постоянно соскальзывал к дну пропасти, обладающему странной притягательной силой.
– Да. Со мной все нормально. Очередной болезненный укол – и я вновь дернулся.
– Ты…
– Держись крепче и меньше болтай. – Я не хотел обидеть Свена.
Вспышка раздражения была вызвана реакцией на боль.
– Ладно, как скажешь. – Он замолчал.
Мы продолжали путь дальше, и каждый новый шаг давался труднее, чем предыдущий. Если раньше казалось, что я наступаю на гвоздь, то теперь – на морского ежа. При каждом шаге сразу несколько иголок впивались в подошву. Вскоре в сапогах скопилось достаточно крови, чтобы ноги начали хлюпать в горячей жиже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39