https://wodolei.ru/catalog/accessories/Schein/
В комнате снова воцарилось молчание. Все думали об одном и том же: что заставило одного из могущественнейших людей США покончить жизнь самоубийством? И думали они об этом не из альтруизма. Присутствующие в кабинете чиновники хорошо знали, что Фостер Хиллман владел всеми секретами, относящимися к безопасности США. Они должны быть абсолютно уверены в том, что его смерть не имеет отношения к его профессии.Когда доктор Бак уже собирался удалиться, Дэвид Уайз, директор Планового отдела ЦРУ, спросил его:– А как насчет психических отклонений?Вместо доктора ответил генерал Рэдфорд:– Мы работали с ним бок о бок, и я ежедневно видел его. Он так же здоров, как и я.Рэдфорд бросил на Уайза такой злобный взгляд, что тот предпочел удовлетвориться ответом и не подвергать дальнейшему сомнению умственные способности своего покойного шефа.– Ну, что ж, – мрачно заключил Джеймс Коберн. – Остается сообщить прессе, что шеф ЦРУ покончил жизнь самоубийством по неизвестным и непонятным причинам и что мы подыскиваем ему замену.Генерал Рэдфорд подпрыгнул в кресле, как боксер, получивший сильный удар, и выплюнул кончик сигары.– Пресса... но это невозможно...Глава Национальной Безопасности иронично спросил:– А вы предлагаете тайком похоронить его в саду, не поставив никого в известность, и так же тихо заменить его? Вы помешались на секретности. Но мы живем в демократической стране, черт побери! Мы не можем утаить подобную смерть...Атмосфера была накалена, и нервное напряжение достигло предела.– Кому известно о самоубийстве? – спросил Рэдфорд.– Всего-навсего какой-нибудь тысяче человек, – вздохнул Дэвид Уайз. – В ЦРУ только о нем и говорят.– Предупредите всех директоров отделов. До особого распоряжения персоналу ЦРУ запрещается распространять сведения о смерти Фостера Хиллмана. Сверхсекретная информация. Немедленно взять с охранников караульной службы клятву о неразглашении. Мы просим доктора Бака приступить к вскрытию.Джеймс Коберн вздрогнул:– К вскрытию? Вы что, сомневаетесь в причине смерти?Генерал Рэдфорд пожал плечами.– Я хочу знать, не принял ли он перед тем, что совершил, какое-нибудь наркотическое средство. Кроме того, это поможет нам выиграть время.Коберн с удивлением посмотрел на генерала.– Вы на самом деле не хотите предавать гласности смерть Хиллмана?– Нет.Генералу Рэдфорду с большим трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие.– Кроме того, я хочу, чтобы вы все очистили кабинет и не мешали мне работать. Я хочу и буду знать, почему Фостер Хиллман так поступил.Раздался телефонный звонок, и Рэдфорд снял трубку. Он несколько секунд молча слушал, затем сказал: «Нам еще ничего не известно. Я перезвоню вам».– Звонили из Белого Дома, – прокомментировал он. – Президент очень обеспокоен смертью Хиллмана. Назавтра у них была назначена конференция по Индонезии. Я буду держать вас в курсе дела.Участники импровизированного совещания встали и один за другим вышли из кабинета.Специалисты уже заменили сломанный замок.Оставшись один, Рэдфорд подошел к окну и закрыл его. После этого включил кондиционер на полную мощность, чтобы очистить воздух от табачного дыма, и набрал по телефону номер своего кабинета.– Мэрви, – попросил он, – пусть сюда поднимутся Френсис Пауэр и Донован с делом господина Хиллмана.Нед Донован возглавлял Службу Безопасности внутри ЦРУ. В его отделе имелись личные дела всех сотрудников ЦРУ. Он работал в тесной связи с ФБР и благодаря высокой эффективности его работы в ЦРУ очень редко просачивались подозрительные люди. Френсис Пауэр был правой рукой Фостера Хиллмана в течение шести лет. Сейчас он работал в Плановом отделе под начальством Дэвида Уайза. Нед Донован появился первым. Лицо его было встревоженным. В очках без оправы он походил больше на бухгалтера, чем на агента ЦРУ. Они молча пожали друг другу руки, и Нед с глубоким вздохом опустился в кресло.– Прежде всего, – начал Рэдфорд, протягивая ему связку ключей, – отправьте двоих людей произвести обыск в квартире Фостера Хиллмана. Пусть все тщательно проверят.– О'кей, – сказал Донован, положив ключи в карман. Рэдфорд глубоко вздохнул.– Вам известно не меньше, чем мне. Это – грязная история, возможно, одна из самых грязных, которые мы пережили, но мы не должны поддаваться эмоциям. У вас есть что-нибудь на Хиллмана? Вы принесли его дело?Нед Донован показал пальцем на пепел, собранный в пластиковый пакет.– Вот его дело.– Что?! – Рэдфорд в ужасе переводил взгляд с пакета на Донована. – Вы хотите сказать, что он сжег свое личное дело, которое находится в Службе Безопасности?Донован заерзал в кресле.– Это – бесспорный факт, который я только что обнаружил. Хиллман был в Отделе в то время, когда я находился в кафетерии. Моя секретарша позволила ему заглянуть в каталожный ящик, потому что ему было необходимо ознакомиться с одним делом. Он не стал уточнять, что речь идет о его деле, и забрал его в кабинет. Однако не будем делать поспешных выводов, – добавил Донован, глядя на генерала.Рэдфорд страдал, словно его обвинили в измене. Он покачал головой и сказал:– Нед, вы – славный парень, но в настоящий момент мы не имеем права быть славными парнями. Фостер Хиллман покончил с собой три часа назад. Без всяких видимых причин. Он находился в здравом уме. Опыт показывает, что в нашей профессии не бывает безвыходных ситуаций. Самоубийство – это своеобразный выход из такой ситуации.– Вы говорите так, словно подозреваете самого Президента, – заметил Нед Донован. – Или вы думаете, что Хиллман предал?Рэдфорд стукнул кулаком по столу.– Кретин! Я не говорю, что он предал, но я хочу доказать обратное. И вы должны в этом мне помочь. Почему он уничтожил дело?Донован пожал плечами.– Не имею ни малейшего понятия. Насколько я помню, там были только некоторые сведения о его семье, своего рода куррикулум витэ Куррикулум витэ (лат.) – жизнеописание, краткие сведения о чьей-либо жизни.
не представляющие особого интереса. С точки зрения Безопасности у меня ничего не было на Хиллмана. Это, впрочем, совершенно естественно в отношении главы ЦРУ!– А что известно о его личной жизни? – настаивал Рэдфорд.Пытаясь что-то вспомнить, Донован напряженно задумался и затем ответил:– Вы знаете, что он вдовец. Последние годы жил один в большой квартире на улице Н. в Вашингтоне. У него не было женщины, он не пил, не играл, не употреблял наркотиков и не был гомосексуалистом. Что касается материального обеспечения, он мог бы жить беззаботно, даже если бы завтра бросил работу. Он работал здесь по пятнадцать часов в сутки, развлекался мало, друзей у него почти не было.Рэдфорд осмыслил услышанное, затем сказал:– Он не мог предать, это просто невозможно.Нед Донован добавил:– Более того, даже если бы он и предал, нам понадобилось бы несколько лет, чтобы доказать это. Хиллман имел доступ ко множеству секретов и был неуязвим. Совершенно непонятно, почему он так кончил.– Я попрошу вас все же проверить его счета в банке, чтобы выяснить, были ли поступления из невыясненных источников, – смущенно сказал Рэдфорд. – И предупрежу наших агентов в соцстранах, чтобы они попытались выяснить, не было ли предательства со стороны какого-нибудь высокопоставленного лица.В дверь постучали, и вошел Френсис Пауэр. У него были редкие белокурые, плохо причесанные волосы. Ему можно было с равным успехом дать как пятьдесят, так и семьдесят лет. Он посмотрел на Рэдфорда голубыми умными глазами.– Все это ужасно, – сказал он.– Последствия могут быть еще хуже, – добавил Рэдфорд, жестом указывая на кресло. – Садитесь и слушайте.Повернувшись к Доновану, Рэдфорд заметил:– Вы могли бы предотвратить это самоубийство, если бы вовремя отреагировали.Нед Донован взорвался:– Вы несправедливы, генерал. Как только меня предупредили, что магнитофон, записывающий разговоры Хиллмана, отключен, я тотчас поставил вас в известность, но вы не придали этому значения...– Да, пожалуй, вы правы, – пробурчал Рэдфорд. – Что там случилось на самом деле?Донован возмущенно продолжал:– Красный контроль, записывающий разговоры, предупредил меня, что Хиллман в течение нескольких минут не подключается. Мы используем эту систему, чтобы записывать разговоры извне...– Я знаю, – прервал его Рэдфорд.– Одним словом, – заключил Донован, – Хиллман действовал так, словно не хотел, чтобы его разговор был записан.– Раньше бывало что-нибудь подобное?– Нет, – ответил Донован. – Мы прослушали все пленки последних дней, но в любом случае я получил бы рапорт. Мне докладывают о малейшем нарушении.– Что вы думаете об этом? – спросил Рэдфорд Френсиса Пауэра. – Вы ведь лично знали Фостера Хиллмана.Пауэр беспомощно развел руками.– Я не могу понять. Он так любил свою работу. Предательство исключено. Может быть, нервное переутомление?– Врач говорит, что это тоже исключено.– Я не верю врачам. Они говорили, что Джек Руби не сумасшедший...– Я не понимаю одной вещи, – медленно сказал Рэдфорд. – Прежде чем прыгнуть в окно, Хиллман оставался в кабинете один около пятнадцати минут. Он даже закрыл дверь на ключ. Караульный утверждает, что Хиллман несколько секунд сидел на подоконнике, перед тем как броситься вниз. Значит, его действия были спокойны и осознанны. Жаль, что нет никакой предсмертной записки.– В сущности, его самоубийство само по себе – послание, – прошептал Френсис Пауэр. – Он как бы сказал этим: точка, никакого риска, оставьте. Это в его духе.Развалившись в кресле, генерал Рэдфорд пускал кольца сигарного дыма.– Должно быть, он чего-то боялся... А его смерть разрешила проблему...– Это очень возможная гипотеза, – сказал Пауэр. – В распоряжении Фостера Хиллмана были ЦРУ и прочие средства, помимо самоубийства, чтобы бороться против гипотетической угрозы. Кроме того, не могу понять, чем можно ему угрожать.– Но он выпрыгнул в окно...Что-то здесь не вязалось. Рэдфорд терял нить.– Мы сидим в луже, – мрачно сказал он. – Хиллман принял все меры предосторожности, чтобы сохранить свою тайну.– Нужно еще раз просмотреть его куррикулум витэ, – сказал Донован. – Что-нибудь мы обязательно найдем.– Это работа для Пенелопы. Мы даже не знаем, что искать. По-моему, Хиллман поставил точку на этом деле, покончив с собой. Значит, он пришел к заключению, что это наилучшее решение...– Но не для него... – прошептал Френсис Пауэр.– Может быть, для него тоже, – сказал Рэдфорд. – Он был человеком незаурядным.Раздался звонок внутреннего телефона. Звонил охранник из холла.– К господину Хиллману пришел посетитель, – доложил он. – Какие будут приказания?– Кто это? – спросил Рэдфорд.– Он предъявил зеленую карточку на имя князя Малко Линге. Он говорит, что Хиллман назначил ему встречу.– Пусть поднимется.Рэдфорд бросил трубку и повернулся к Доновану.– Интересно. Вы знаете SAS? Принца Малко Линге, австрийца?Донован кивнул.– Это один из тайных агентов Планового отдела?– Так точно, и один из самых лучших. Он в некотором роде свободный стрелок, но, как правило, получает блестящие результаты. Абсолютно надежен. У него была назначена встреча с Хиллманом.– Любопытное совпадение, – заметил Донован.– Сейчас, может быть, что-нибудь прояснится, – вздохнул Френсис Пауэр.– Да, стоит рискнуть, – сказал Рэдфорд.В дверь постучали. Скоростные лифты доставляли пассажиров на семнадцатый этаж за несколько секунд.– Войдите, – крикнули в один голос Рэдфорд и Донован.Малко вошел в кабинет. Он уже был знаком с Рэдфордом и Пауэром и представился Доновану. Последний был приятно поражен изысканным видом и необыкновенно живыми золотистыми глазами Малко. На Малко был костюм из синего альпака безупречного покроя. «Не менее пятисот долларов, – подумал Донован. – Тайные агенты ни в чем себе не отказывают. Неудивительно, что бюджет ЦРУ – камень преткновения на американском Конгрессе».– Вы тоже ждете Фостера Хиллмана? – спросил Малко. – Прошу извинить меня, я немного опоздал.Голос был таким же изысканным, как и одежда. Френсис Пауэр опустил глаза. Донован подошел к окну. Рэдфорд медленно сказал:– Фостер Хиллман умер три часа назад. Он выбросился из окна.Малко посмотрел на генерала. Атмосфера неожиданно накалилась. Малко слишком долго работал в разведке, чтобы не уловить подозрительности трех собеседников.– Почему он это сделал? – спросил он. Рэдфорд покачал головой.– Непонятно. Может быть, вам что-нибудь известно?Тон был угрожающим. Малко сел на банкетку и объяснил:– Мистер Хиллман позвонил мне вчера домой в Пугкипси.Рэдфорд перебил его.– В котором часу?– Около десяти часов вечера. Мне показалось, что он звонил из дома.– Что Он сказал вам?Трое мужчин пожирали Малко глазами, словно Джоконду.– Он хотел встретиться со мной, чтобы поручить мне одну миссию, и назначил встречу на пять часов сегодня, ничего не уточняя.– Он когда-нибудь раньше вызывал вас таким образом? – спросил Донован.– Никогда. Вы знаете, что я причислен к Плановому отделу и обычно имею дело с Дэвидом Уайзом либо с одним из его помощников.– Вы встречались раньше с Фостером Хиллманом?Малко чуть заметно улыбнулся.– Да. В Вене, два года назад. Он помог мне тогда в одном деле.– В каком деле? – спросил Рэдфорд.Малко колебался.– Я не могу вам сказать. Речь идет об одном конфиденциальном деле, касающемся Управления, и только Фостер Хиллман мог бы дать мне разрешение обнародовать это.Сдержанность Малко приятно поразила генерала Рэдфорда.– Как, по-вашему, это может иметь отношение к вызову? – спросил он.– Не думаю, – ответил Малко. – С тем делом покончено.– А как вы думаете, почему Хиллман непосредственно обратился к вам, вместо того чтобы идти по команде?– Мне кажется, ему хотелось поручить миссию человеку, знакомому ему лично.Последовало тяжелое молчание. По-видимому, Малко не совсем убедил мужчин. Хорошую шутку сыграл с ним Хиллман, ничего не скажешь!– Надеюсь, вы не подозреваете Фостера Хиллмана в предательстве? – перешел он в контрнаступление.Рэдфорд поднял на него налитые кровью глаза и медленно сказал:– В ближайшие дни очень многие люди будут задавать себе этот вопрос, и ответить на него придется нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
не представляющие особого интереса. С точки зрения Безопасности у меня ничего не было на Хиллмана. Это, впрочем, совершенно естественно в отношении главы ЦРУ!– А что известно о его личной жизни? – настаивал Рэдфорд.Пытаясь что-то вспомнить, Донован напряженно задумался и затем ответил:– Вы знаете, что он вдовец. Последние годы жил один в большой квартире на улице Н. в Вашингтоне. У него не было женщины, он не пил, не играл, не употреблял наркотиков и не был гомосексуалистом. Что касается материального обеспечения, он мог бы жить беззаботно, даже если бы завтра бросил работу. Он работал здесь по пятнадцать часов в сутки, развлекался мало, друзей у него почти не было.Рэдфорд осмыслил услышанное, затем сказал:– Он не мог предать, это просто невозможно.Нед Донован добавил:– Более того, даже если бы он и предал, нам понадобилось бы несколько лет, чтобы доказать это. Хиллман имел доступ ко множеству секретов и был неуязвим. Совершенно непонятно, почему он так кончил.– Я попрошу вас все же проверить его счета в банке, чтобы выяснить, были ли поступления из невыясненных источников, – смущенно сказал Рэдфорд. – И предупрежу наших агентов в соцстранах, чтобы они попытались выяснить, не было ли предательства со стороны какого-нибудь высокопоставленного лица.В дверь постучали, и вошел Френсис Пауэр. У него были редкие белокурые, плохо причесанные волосы. Ему можно было с равным успехом дать как пятьдесят, так и семьдесят лет. Он посмотрел на Рэдфорда голубыми умными глазами.– Все это ужасно, – сказал он.– Последствия могут быть еще хуже, – добавил Рэдфорд, жестом указывая на кресло. – Садитесь и слушайте.Повернувшись к Доновану, Рэдфорд заметил:– Вы могли бы предотвратить это самоубийство, если бы вовремя отреагировали.Нед Донован взорвался:– Вы несправедливы, генерал. Как только меня предупредили, что магнитофон, записывающий разговоры Хиллмана, отключен, я тотчас поставил вас в известность, но вы не придали этому значения...– Да, пожалуй, вы правы, – пробурчал Рэдфорд. – Что там случилось на самом деле?Донован возмущенно продолжал:– Красный контроль, записывающий разговоры, предупредил меня, что Хиллман в течение нескольких минут не подключается. Мы используем эту систему, чтобы записывать разговоры извне...– Я знаю, – прервал его Рэдфорд.– Одним словом, – заключил Донован, – Хиллман действовал так, словно не хотел, чтобы его разговор был записан.– Раньше бывало что-нибудь подобное?– Нет, – ответил Донован. – Мы прослушали все пленки последних дней, но в любом случае я получил бы рапорт. Мне докладывают о малейшем нарушении.– Что вы думаете об этом? – спросил Рэдфорд Френсиса Пауэра. – Вы ведь лично знали Фостера Хиллмана.Пауэр беспомощно развел руками.– Я не могу понять. Он так любил свою работу. Предательство исключено. Может быть, нервное переутомление?– Врач говорит, что это тоже исключено.– Я не верю врачам. Они говорили, что Джек Руби не сумасшедший...– Я не понимаю одной вещи, – медленно сказал Рэдфорд. – Прежде чем прыгнуть в окно, Хиллман оставался в кабинете один около пятнадцати минут. Он даже закрыл дверь на ключ. Караульный утверждает, что Хиллман несколько секунд сидел на подоконнике, перед тем как броситься вниз. Значит, его действия были спокойны и осознанны. Жаль, что нет никакой предсмертной записки.– В сущности, его самоубийство само по себе – послание, – прошептал Френсис Пауэр. – Он как бы сказал этим: точка, никакого риска, оставьте. Это в его духе.Развалившись в кресле, генерал Рэдфорд пускал кольца сигарного дыма.– Должно быть, он чего-то боялся... А его смерть разрешила проблему...– Это очень возможная гипотеза, – сказал Пауэр. – В распоряжении Фостера Хиллмана были ЦРУ и прочие средства, помимо самоубийства, чтобы бороться против гипотетической угрозы. Кроме того, не могу понять, чем можно ему угрожать.– Но он выпрыгнул в окно...Что-то здесь не вязалось. Рэдфорд терял нить.– Мы сидим в луже, – мрачно сказал он. – Хиллман принял все меры предосторожности, чтобы сохранить свою тайну.– Нужно еще раз просмотреть его куррикулум витэ, – сказал Донован. – Что-нибудь мы обязательно найдем.– Это работа для Пенелопы. Мы даже не знаем, что искать. По-моему, Хиллман поставил точку на этом деле, покончив с собой. Значит, он пришел к заключению, что это наилучшее решение...– Но не для него... – прошептал Френсис Пауэр.– Может быть, для него тоже, – сказал Рэдфорд. – Он был человеком незаурядным.Раздался звонок внутреннего телефона. Звонил охранник из холла.– К господину Хиллману пришел посетитель, – доложил он. – Какие будут приказания?– Кто это? – спросил Рэдфорд.– Он предъявил зеленую карточку на имя князя Малко Линге. Он говорит, что Хиллман назначил ему встречу.– Пусть поднимется.Рэдфорд бросил трубку и повернулся к Доновану.– Интересно. Вы знаете SAS? Принца Малко Линге, австрийца?Донован кивнул.– Это один из тайных агентов Планового отдела?– Так точно, и один из самых лучших. Он в некотором роде свободный стрелок, но, как правило, получает блестящие результаты. Абсолютно надежен. У него была назначена встреча с Хиллманом.– Любопытное совпадение, – заметил Донован.– Сейчас, может быть, что-нибудь прояснится, – вздохнул Френсис Пауэр.– Да, стоит рискнуть, – сказал Рэдфорд.В дверь постучали. Скоростные лифты доставляли пассажиров на семнадцатый этаж за несколько секунд.– Войдите, – крикнули в один голос Рэдфорд и Донован.Малко вошел в кабинет. Он уже был знаком с Рэдфордом и Пауэром и представился Доновану. Последний был приятно поражен изысканным видом и необыкновенно живыми золотистыми глазами Малко. На Малко был костюм из синего альпака безупречного покроя. «Не менее пятисот долларов, – подумал Донован. – Тайные агенты ни в чем себе не отказывают. Неудивительно, что бюджет ЦРУ – камень преткновения на американском Конгрессе».– Вы тоже ждете Фостера Хиллмана? – спросил Малко. – Прошу извинить меня, я немного опоздал.Голос был таким же изысканным, как и одежда. Френсис Пауэр опустил глаза. Донован подошел к окну. Рэдфорд медленно сказал:– Фостер Хиллман умер три часа назад. Он выбросился из окна.Малко посмотрел на генерала. Атмосфера неожиданно накалилась. Малко слишком долго работал в разведке, чтобы не уловить подозрительности трех собеседников.– Почему он это сделал? – спросил он. Рэдфорд покачал головой.– Непонятно. Может быть, вам что-нибудь известно?Тон был угрожающим. Малко сел на банкетку и объяснил:– Мистер Хиллман позвонил мне вчера домой в Пугкипси.Рэдфорд перебил его.– В котором часу?– Около десяти часов вечера. Мне показалось, что он звонил из дома.– Что Он сказал вам?Трое мужчин пожирали Малко глазами, словно Джоконду.– Он хотел встретиться со мной, чтобы поручить мне одну миссию, и назначил встречу на пять часов сегодня, ничего не уточняя.– Он когда-нибудь раньше вызывал вас таким образом? – спросил Донован.– Никогда. Вы знаете, что я причислен к Плановому отделу и обычно имею дело с Дэвидом Уайзом либо с одним из его помощников.– Вы встречались раньше с Фостером Хиллманом?Малко чуть заметно улыбнулся.– Да. В Вене, два года назад. Он помог мне тогда в одном деле.– В каком деле? – спросил Рэдфорд.Малко колебался.– Я не могу вам сказать. Речь идет об одном конфиденциальном деле, касающемся Управления, и только Фостер Хиллман мог бы дать мне разрешение обнародовать это.Сдержанность Малко приятно поразила генерала Рэдфорда.– Как, по-вашему, это может иметь отношение к вызову? – спросил он.– Не думаю, – ответил Малко. – С тем делом покончено.– А как вы думаете, почему Хиллман непосредственно обратился к вам, вместо того чтобы идти по команде?– Мне кажется, ему хотелось поручить миссию человеку, знакомому ему лично.Последовало тяжелое молчание. По-видимому, Малко не совсем убедил мужчин. Хорошую шутку сыграл с ним Хиллман, ничего не скажешь!– Надеюсь, вы не подозреваете Фостера Хиллмана в предательстве? – перешел он в контрнаступление.Рэдфорд поднял на него налитые кровью глаза и медленно сказал:– В ближайшие дни очень многие люди будут задавать себе этот вопрос, и ответить на него придется нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17