Я высвободился в одну секунду и бросился к выключателю. Вспыхнул свет. Я застыл на месте, как приклеенный. Он и не проснулся, но стал храпеть. Пьяный, вне всякого сомнения. Грязный черномазый. Ричард. Он был в перепачканном костюме и исхудавший. Я чувствовал его запах оттуда, где стоял. Сердце неравномерно билось в груди, прыгало, как затравленный зверь, и я не смел сделать ни шагу, не решался приблизиться. Я не смел пойти выяснить, знает ли уже Шейла правду. За мной был шкаф. Я открыл его, не сводя глаз с Ричарда, и ощупью ухватил бутылку ирландского виски. Я выпил… четыре, пять глотков. Ричард валялся передо мной, а из спальни не доносилось никакого шума, хотя дверь была закрыта. Все было мертво, все спало вокруг меня, Я посмотрел на свои руки. Потрогал лицо. Посмотрел на Ричарда и засмеялся, потому что это был мой брат, и он разыскал меня. Он зашевелился, и я подошел к нему. Я поднял его одной рукой. Он еще наполовину спал, и я его встряхнул как следует.— Проснись, скотина.— Что такое? — сказал он. Он раскрыл глаза и увидел меня. Его лицо сохраняло прежнее выражение.— Какого черта тебе здесь понадобилось?— Я нашел тебя. Дан. Видишь, я тебя нашел. Господу было угодно, чтобы я тебя нашел.— Где Шейла?— Кто такая Шейла? — спросил он.— Кто тебе открыл?— Я вошел… никого не было.Я бросил его и побежал в спальню. На комоде, на обычном месте, лежала записка от Шейлы: «Мы с беби у мамы. Целую».Пришлось уцепиться за комод. С головой еще было куда ни шло, а ноги совсем не держали. Я медленно вернулся в прихожую.— Убирайся отсюда!— Но, Дан…— Давай, проваливай. Вали отсюда. Я тебя знать не знаю.— Но, Дан, Господь дал мне найти тебя.— Вали отсюда, тебе сказано!— Я совсем без денег.— На, возьми.Я порылся в кармане и протянул ему десятидолларовую бумажку. Он посмотрел на нее, пощупал, засунул в карман и сразу же утратил свой дурацкий вид.— Знаешь, что неграм не очень-то рекомендуется приходить к белым?— Я твой брат, Дан. У меня и бумаги есть. Тут я на него мгновенно кинулся. Я схватил егоза шкирку и стал сквозь зубы выплевывать угрозыи проклятия.— Бумаги, говоришь? Какие еще бумаги? Сволочь!..— Я ношу ту же фамилию, что и ты, Дан. Господь сказал, что нельзя отрекаться от отца с матерью.Мне лишь одно оставалось, это я и сделал. Мой кулак сжался и расплющил его нижнюю губу. Я почувствовал, как крошатся его зубы, и волна стыда нахлынула на меня, А Ричард и глазом не моргнул. Его глаза уставились на меня, и я увидел в них… Нет, что я, с ума сошел? В глазах никогда ничего увидеть нельзя. Я попытался образумить себя. Попытался, но безуспешно. А Ричард молчал и смотрел на меня, и мне стало страшно.— Где ты работаешь. Дан?Разбитая губа исказила его голос, а по подбородку стекала струйка крови. Он стер ее тыльной стороной руки.— Убирайся отсюда, Ричард. И, если жизнь дорога, чтобы больше твоей ноги здесь не было.— Где я смогу тебя увидеть. Дан?— Я и не собираюсь с тобой встречаться. — Ну, может, Шейле захочется…— задумчиво произнес он.Я вновь подавил в себе желание убить его, пронзившее меня, точно острый нож.Он двинулся к двери, осторожно ощупывая свою разбитую губу.— Пошел вон.— Десять-то долларов не слишком дорогая цена. Это был мой брат, а мне хотелось, чтобы он сдох. Все во мне сжалось от ужасной тревоги. Я боялся, что он вернется. Мне хотелось знать…— Постой. Кто дал тебе мой адрес?— Да никто…— сказал он. — Так, приятели… Я ухожу. До свиданья. Дан. Я зайду к тебе на работу.— Ты не знаешь, где я работаю…— сказал я.— Ничего, Дан. Это не страшно.— Как ты открыл дверь?— Я умею открывать двери. Господь тому свидетель. До свиданья. Дан. До скорого.Я отупело смотрел, как он уходит. Часы мои показывали полшестого утра. Светало. На улице послышались голоса разносчиков молока. Шейла с ребенком спала у своей матери.Ричард был негр, У него была черная кожа. И пахло от него негром.Я закрыл входную дверь и начал раздеваться. Я сам не понимал, что делаю, и осматривался вокруг. Потом я пошел в спальню, но остановился на пороге. Передумал и пошел в ванную. Я стоял перед зеркалом. На меня смотрел крепкий парень лет тридцати пяти, широкоплечий и дышащий здоровьем. О таком парне и сказать нечего. Самый настоящий белый… только мне не нравилось выражение его глаз.Глаз человека, который только что увидел призрак. IV Прямо назавтра я стал подыскивать другую квартиру, но это было трудновато и предстояло выложить кругленькую сумму. Шейле я об этом ничего не сказал. Я знал, что она очень любит нашу квартиру, а потому боялся ей говорить. Какой бы предлог выдумать? На улице я бесконечно оборачивался, смотрел, не идут ли за мной, искал взглядом худощавую фигуру Ричарда, его кожу полукровки, курчавые волосы, мятый костюм и длинные руки. Сохраненные в памяти детские воспоминания, связывавшие меня с этим самым Ричардом, обладали одним тревожащим и тягостным оттенком, хотя я и не мог установить, в какой именно момент появился в них этот оттенок, ведь это были такие же точно воспоминания, как и у всех детей. Ричард был наиболее темнокожим из нас троих, и этого обстоятельства было, вне сомнения, достаточно, чтобы частично объяснить мое беспокойство.Я добирался к Нику окольными путями, то проезжая лишнюю станцию, то недоезжая, а затем возвращался к бару кружным путем, как бы по лабиринту, который я бесконечно сплетал из соседних улиц, достигая этой изнурительной игрой —мысленно, хочу я сказать, — подобия отсрочки, мнимую безопасность, обманчивая решетка которой защищала меня от возможного нападения.Но в конечном счете всегда приходилось входить к Нику, отбросив предосторожности, как ни в чем не бывало, стараясь не оглядываться. Что я и сделал в этот день, как делал во все остальные.Джим просматривал вечернюю газету, разложив ее на стойке, и, заметив меня, оторвал от нее глаза.— Привет…— сказал он.— Привет.— Тут к тебе один тип приходил.Я так и застыл. А потом, вспомнив о посетителях, прошел за стойку прежде чем идти переодеваться.— Какой тип?— Черт его знает. Хотел тебя видеть.— Зачем?— Откуда мне знать?— Обычный тип?— Ага, обычный. Да что с тобой такое?— Ничего.— А… Ну, ладно, — сказал Джим. Он вновь уткнулся в свое чтиво, но почти тотчас же поднял голову.— Он вернется через час.— Сюда?— Ага, сюда. Я ему сказал, что ты будешь.— Ладно.— Тебя это что, смущает? — спросил Джим. С полной безучастностью в голосе. Простое любопытство,— А почему это должно меня смущать? Я его ведь вовсе не знаю.— Ты никого не ждешь?— Никого!— Ну, пусть…— сказал Джим.Я пошел в гардеробную и стал раздеваться. Через час, значит.Это не Ричард. Джим бы сказал, если бы заходил негр.Так кто же тогда?Надо просто подождать часок. Я кончил одеваться и вернулся в бар.— Сделай мне виски со льдом, Джим.— Не слишком виски? — сказал Джим.— Не слишком воды.Он посмотрел на меня, воздержался от комментариев и наполнил стакан. Я залпом выпил холодную и терпкую жидкость и попросил еще, Не люблю спиртного. Я почувствовал словно уксус в желудке, но остался спокойным, совсем спокойным и напряженным.Я уселся на краю стойки, откуда я мог наблюдать за всеми входящими и выходящими.Я ждал.Вошли две девицы. Завсегдатаи. Они мне улыбнулись. Когда они проходили мимо меня, я похлопал их по задику сквозь тесные платья, подчеркивающие развитые формы. Они сели за столик рядом со стойкой. Хорошие клиентки. Вот на таких-то девках Ник и подрабатывал во второй половине дня.Я развлекался тем, что смотрел на них. Хорошо накрашенные, чистюли, воистину аппетитные. Безупречные белокожие куклы. Я вспомнил о Ричарде так сильно, что даже сделал защитное движение. Чтобы хоть как-то объяснить его, я сделал еще одно такое же.Джим возился с кассой, но я вдруг почувствовал, что он странно на меня смотрит. Как только он понял, что я это вижу, он сразу же отвел глаза. Мне чертовски надоело вот так ждать. Я попытался развлечься тем, что стал оглядывать пол, стены, потолок, неоновые лампы, бутылки в сверкающих металлических ячейках, снова посетителей, посетительниц. Я сидел слишком высоко и мой взгляд недостаточно проникал меж ляжек той брюнетки. Я слез со своего насеста, подтянул стул и уселся прямо напротив нее. Она прекрасно поняла, чего мне надо, и слегка раздвинула ноги, чтобы я мог усладить взор. Свет был слабоват, но у меня сложилось впечатление, что мои взгляд не встречает никакого препятствия. Мне это нравилось, я чувствовал себя хорошо и уютно.Она сделала мне знак и поднялась, чтобы пойти в туалет. Я потянулся.Может быть, это даже неплохой способ убить время до прихода того типа.Я пошел не тем же путем, что она, а к лестнице, ведущей в игральный зал. За бархатной шторой можно было пройти в коридор, выходящий на улицу, а оттуда спуститься в туалет с другой стороны.У Ника так хитро все устроено, что телефонные будки превратились в удобные кабинки. Тесноватые, конечно, но, как правило, никто не жаловался,Она ждала меня в первой из них. Она знала, чего мне хочется.Я тоже знал и потому вошел без обиняков. Она курила, ничуть не смутившись, что меня даже малость обозлило. Ведь можно же как-нибудь сделать так, чтобы они хоть что-нибудь чувствовали. Она же ведь пришла сюда не только для того, чтобы доставить мне удовольствие.Тут она бросила сигарету, и ее полные холодные губы впились в мои. Я тихонько покусывал ее нежную надушенную кожу. Я был счастлив. Мной, точно в ватном тумане, овладело белое и округлое блаженное состояние. Ее шелковая кожа с завитками волос приближалась навстречу моей руке, и она помогла мне овладеть ею тут же в будке, по-быстрому, стоя. Она закрыла глаза и вся дрожала, потом понемногу расслабилась и опять закурила, даже не высвобождаясь. Я держал ее за ягодицы, и руки мои проходили под ее изогнутыми ляжками. Мне было хорошо.Мы молча отделились друг от друга, и я стал приводить себя в порядок: одежда моя была поистине в огромном беспорядке. Она открыла сумочку и вытащила губную помаду. Я бесшумно закрыл дверь будки и вернулся к лестнице.Я очень быстро поднялся наверх. На некоторое время развеявшаяся тревога тотчас же охватила меня.Джим так и не двинулся со своего места. Никого нового не было. Я жадно оглядел стойку, столики.— Налей мне виски, Джим.Он налил. Я выпил, поставил стакан и тут застыл. Какой-то тип толкнул входную дверь. Он был один, обычный, нормальный.Джин указал на него подбородком.— Вот и твой клиент, — сказал он.— Ладно, — сказал я.Но не двинулся с места.По-видимому, он меня не знал и пошел к Джиму.— Пришел Дан? — спросил он.— Вот он, — сказал Джим, указав на меня.— Здравствуйте, — сказал тип.И внимательно посмотрел на меня.— Хотите выпить?— Виски, — сказал я.Он заказал два виски. Невысокий такой, но здорово широкоплечий.— Вы хотели меня видеть?— Да, — сказал он. — По поводу вашего брата, Ричарда.— Вы один из его друзей?— Нет, — сказал тип. — Я не держу черномазых в друзьях.Говоря это, он посмотрел на меня. Я и вида не подал.— И я тоже, — сказал я.— Ричард правда ваш брат?— Отцы у нас разные.— Это его отец был негр?Я не ответил. Он подождал, потягивая виски мелкими глотками. Джим стоял на другом конце стойки.— Пойдем, — сказал я типу. — Сядем в спокойном уголке,Я взял оба стакана и направился к столикам. В это время брюнетка, которую я поимел в будке, вышла из туалета. Она уселась и послала мне улыбку. Я машинально подмигнул ей в ответ.Мы сели.— Ну, давайте, — сказал я. — Выкладывайте.— Ричард не может сюда войти, — сказал он, — Он предложил мне пятьдесят долларов. ну я и пришел.— Пятьдесят долларов? И откуда же он их возьмет?— Из ста, которые вы мне дадите для него. Я глубоко задышал. Я уцепился обеими руками за край стола, и суставы мои побелели.— А если у меня нет ста долларов?— Может быть, хозяину этого заведения будет любопытно узнать, какого цвета кожа у вашего брата.— Нику-то? Да ему абсолютно наплевать, — уверил его я.Тип этот, похоже, растерялся. Он посмотрел на меня. Ну и пускай смотрит.Другие уж насмотрелись, за пять-то лет.— Откуда вы знаете Ричарда? — спросил я.— В баре одном повстречались.— Вы метис, — резко и внезапно сказал я. — Покажите-ка ваши ногти.Он встал.— Уж извините меня, — сказал он. — Но мне непременно нужны эти сто долларов. Придется попросить их у кого-то другого. У кого-то, кого вы, кстати, знаете.Я тоже встал. Я плохо стоял, достаточного замаха не было, но я так прочувствовал этот удар, что моя рука вылетела вперед почти непроизвольно. Его челюсть затрещала, а я схватил его правой рукой за ворот пиджака в тот момент, когда он стал тихо валиться.Я дважды или трижды разжал и вновь сжал свою левую. Я чувствовал себя прекрасно. Девка и драка, вот это-то и есть жизнь… С чего это я взял, что бывает иначе? Господи! Лишь бы у меня только хватило времени всех их раздавить, уничтожить, прежде чем они погубят мою жизнь, и тогда, клянусь, никогда не стану хандрить.Никто, конечно, и не заметил нашего маленького выяснения отношений.Джим смотрел на меня. Он отвел взгляд, увидев, что я гляжу на него. Тот типчик стоял. Не знаю уж, как только он держался. Он был совсем без сознания, но стоял. Я усадил его на стул и стал ждать. Он с усилием разлепил веки и сильно сглотнул. Затем, словно некую драгоценность, осторожно ощупал подбородок.— Вставай, — сказал я.— Зачем? — прошептал он.— Пойдем к Ричарду.— Нет.Я сжал кулак и небрежно постучал им о край стола.— Не знаю я, где он, — добавил тип.— Когда ты должен был с ним встретиться?— Вечером.— Уже вечер. Пошли, а я за тобой.— Пить хочется…— сказал он.— Допей виски. Еще осталось в стакане.Он с усилием выпил. Вид у него был неважный.— Не знаю я, где Ричард, — повторил он. Он явно и сам не был в этом убежден.— И я не знаю. Потому-то мы и пойдем его искать. Давай, двигай.Я встал, поднял его и дотолкал до стойки.— Джим, — сказал я, — дай мне мое пальто.Джим направился в раздевалку.— Ну так, — продолжил я, — где же этот миляга Ричард?И тут я увидел свое лицо в стекле над стойкой и понял, почему этот тип ничего мне не ответил. Хотя я и был спокоен, гораздо спокойнее, чем в тот вечер, когда нашел спящего Ричарда у себя в передней. Гораздо спокойнее, чем все эти дни, что я искал квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11