это жутко завыл за окном ветер, и Джон замер. На другом конце комнаты с железной подставки для дров в камине соскользнуло полено и упало прямо в очаг, взметнув целый сноп искр. Элейн отпрянула, настроение было упущено.
– Элейн, подойди сюда. – В голосе Джона звучал некий приказ, требующий повиновения. Прежде она не слышала от него ничего подобного. Но она уже была во власти огня, который притягивал ее, и безвольно шла к камину.
– Сейчас, милорд, я кое-что должна сделать. – Она исчезла, и ему оставалось только наблюдать, как она подбежала к камину и бросила в него еще одно полено. При свете огня волосы ее отливали яркой медью и колыхались, точно занавеси, скрывая ее лицо.
– Элейн!
– Я что-то вижу, милорд. Вы слышали сигнал дозорных? Это гонцы. – Не мигая, она смотрела вниз, на языки пламени.
– Гонцы? Как ты узнала? – Дрожь пробежала по его спине оттого, что молчание слишком затянулось.
– Это твой дядя… – прошептала она.
Он пытался расслышать ее слова сквозь завывание ветра.
– Твой дядя умер.
В ту же секунду Джон сел и резко опустил ноги на пол.
– Ты уверена?
Жесткость, с которой прозвучали его слова, покоробила ее.
– Я так думаю… Я не знаю… – Когда видения отпустили Элейн, она была смущена и очень напугана оттого, что не сдержалась и открыла ему то, что видела. Но он не упрекал ее за это. Казалось, он принял к сведению ее предсказание.
– Скоро мы все узнаем. – Он встал, набросил на плечи халат и подошел к стулу, стоявшему возле камина. Когда раздался стук в дверь, он сидел выпрямившись и не сводил глаз с другого конца комнаты. Элейн сидела напротив, все еще робко кутаясь в свой плащ.
Когда посыльный доложил последние новости, Джон инстинктивно опустил плечи и облокотился на жесткое кресло. Двадцать шестого октября Ранульф де Бландевилл, граф Честер, скончался в королевском дворце в Уоллингфорде на Темзе.
Лицо Джона посерело от изнеможения.
– Что ж, – медленно произнес он. – Наконец, это произошло.
Бесконечно удивленная, Элейн уставилась на него. Глаза Джона горели лихорадочным восторгом.
– Ты рад, что он мертв?
Он раздраженно покачал головой.
– Конечно нет, я буду заказывать службы за упокой его души. Но теперь я – граф Честер!
Элейн уставилась на свои ладони. Джон всегда казался настолько пассивным, мягким и покорным, что это неприкрытое честолюбие, кипевшее сейчас в его жилах и горевшее в глазах, одновременно пугало и радовало ее.
Она снова посмотрела на мужа. Теперь уже он всматривался в огонь, но его взгляд не был ни мечтательным, ни туманным. Он был полон решимости и готовности.
IV
Ноябрь 1232
Менее чем через месяц Джон уже достаточно поправился и смог приехать вместе с Элейн в замок Нортгемптон, где двадцать первого ноября король Генрих III даровал ему титул графа.
Два дня спустя, когда Элейн сидела на высоком помосте в переполненном зале и наблюдала за действом, которое бродячие акробаты разыгрывали перед королем, к ней подошел гонец. В тот момент, когда акробаты повалились на пол, покрытый душистыми опилками, она отвернулась и увидела, что возле нее застыл в поклоне какой-то человек. Элейн нахмурилась, не сразу узнав эмблему, вышитую у него на одежде.
– У меня для вас письмо от леди Клиффорд, миледи, – сказал мужчина, поклонившись опять.
– Леди Клиффорд? – Элейн нахмурилась и подозвала Лунед, чтобы та дала мужчине фартинг. – Кто такая леди Клиффорд?
Король, который сидел на достаточно близком расстоянии от нее, услышав это, обернулся.
– Это будет для вас сюрпризом, леди Честер. – Он обратился к ней с легкой усмешкой, но тем не менее достаточно официально. – Но вы хорошо ее знаете. Пошел прочь. – Он резко указал большим пальцем на гонца. – Мне кажется, это ваша родовая черта – неожиданно менять имя. – Он ухмыльнулся и снова стал смотреть представление.
Ничего не понимая, озадаченная Элейн сломала печать и начала читать письмо, совершенно не замечая, что веселье вокруг было в самом разгаре.
«Дорогая сестра, я знаю, что ты будешь очень удивлена, когда прочтешь это. Уолтер Клиффорд и я вчера поженились, и сегодня мы отправляемся в его поместья. Мы знаем друг друга уже многие годы. Жена Уолтера умерла два года назад, поэтому, когда Джон погиб, он попросил меня стать его женой. Как странно, что мне придется жить так близко от Хэя, которым Джон всегда владел сам. Пожалуйста, пойми, что я очень счастлива. Любящая тебя сестра Маргарет».
В конце письма Маргарет сделала приписку:
«Запомни мой совет. Заручись словом дяди Генриха: пусть он обещает, что, если твой муж вдруг умрет, ты сможешь выйти замуж за того, кого выберешь сама. М.».
– Как вам эта новость от скорбящей вдовы?
Элейн оторвалась от письма и тут же поймала на себе пристальный взгляд короля.
– Я ничего не знала и не догадывалась об этом. – Элейн закусила губу.
– Насколько мне известно, они были любовниками с лордом Клиффордом по крайней мере уже три года. – Генрих улыбнулся. – Смерть де Броуза, должно быть, стала для нее величайшим благом, можно сказать, благословением.
– Нет! – Элейн не могла в это поверить. – Она же любила Джона. А что же будет с Уиллом? Кто теперь будет заботиться о нем?
– О ее сыне? – Король откинулся на спинку своего стула и вытянул ноги. – Я еще не решил, под чью опеку он перейдет, а пока что его бабушка будет заботиться о нем в Брамбере. Его мать настолько увлечена новым мужем, что вряд ли захочет видеть рядом ребенка от своего прежнего…
Элейн всегда думала, что Маргарет и Джон очень любили друг друга, и она так свято верила каждому скорбному вздоху и каждой слезе сестры на той ужасной траурной церемонии. И вот прошло всего четыре месяца, и Маргарет снова замужем. Теперь она прекрасно понимала настойчивость Маргарет, когда та просила, чтобы ей разрешили выйти замуж за человека, которого она сама себе выберет. Значит, у Маргарет уже был наготове избранник.
Джон ждал Элейн в их покоях; он восседал на стуле возле камина и кутался в меховые накидки. В руках у него была чашка с каким-то зловонным дымящимся зельем. Элейн остановилась в дверном проеме и некоторое время смотрела на него, а затем вошла. После продолжительной езды верхом под холодным ноябрьским ветром Джон выглядел очень бледным и слабым. Он слишком устал и не остался ни на ужин, ни на представление в большом зале. Элейн ощутила, как ее сердце вздрогнуло. Когда она узнала, что им придется делить одни покои и вместе спать в огромной кровати с балдахином, то ощутила дрожь от предстоящего наслаждения. В течение тех нескольких месяцев в Фозерингее, когда он смотрел на нее или касался ее так, будто знал, что девочка наконец стала женщиной, его отношение к ней, с одной стороны, пугало, с другой – очень возбуждало ее. В глубине своей души она томилась сильным желанием, которое так и не было удовлетворено. В суете последующих недель он не пытался снова остаться с ней наедине, и вот теперь, когда они оказались здесь и он получил новый титул, она надеялась, что он все же уделит ей время.
– Как вы себя чувствуете, милорд? – Она приблизилась к нему и робко положила ладонь на его руку.
Он откинулся на спинку стула и улыбнулся ей.
– Я отдохнул, должен тебе сказать. Как тебе удалось оставить короля?
– Он был в хорошем расположении духа. – Она улыбнулась. – Он надеется, что завтра ты будешь чувствовать себя лучше.
– Я уже чувствую себя лучше. – Он не отводил от нее глаз. – Мой новый титул графа Честера, кажется, весьма полезен мне. – Он правильно понял настроение Элейн и притянул ее поближе, обняв за талию.
– Вот, наполни мне бокал и налей немного себе. Глинтвейн великолепен. – Махнув рукой, он отпустил слуг, которые суетились позади него. – А теперь подойди ко мне. – Он взял ее за руку и посадил на колени. – Ты не хочешь поцеловать своего мужа, Элейн?
Его поцелуй был крепким и одновременно нежным. На его губах чувствовался запах корицы, муската и имбиря. Закрыв глаза, Элейн застенчиво поцеловала его в ответ. Удивляясь возбуждению, которое почти сковало ее движения, она едва дышала, по спине пробежал озноб от предстоящего блаженства. Поудобнее устроившись у него на коленях, она расслабилась и любовно терлась носом об его шею, пока он распускал ее косы и ласкал волосы. Вскоре он расстегнул воротник ее платья; его пальцы стали искать ее грудь. Элейн замерла от удовольствия, но Джон, неправильно понявший ее, нахмурился.
– Подожди. Не так скоро. – Его слова утонули у нее в волосах. – Ты же теперь женщина…
– Я знаю, я знаю. – Она робко поцеловала его в щеку, затем, не в силах остановиться, в шею и в грудь под тонкой льняной рубашкой. Она чувствовала, как возбуждение достигло наивысшей точки. Наконец настал этот долгожданный миг, и вот сейчас она будет принадлежать ему. Элейн глубоко вздохнула, когда он стал чуть настойчивей ласкать ее грудь, и, возбуждаясь еще больше, стала расстегивать его рубашку, но его голодные пальцы нащупали письмо, которое Элейн спрятала за лиф платья, и он остановился.
– А это что такое? – поддразнивая, спросил он. – Любовное письмо одного из твоих поклонников?
Элейн улыбнулась.
– Конечно, милорд, что же еще, – кокетливо произнесла она. – Вы же знаете, моя красота не может остаться незамеченной.
– И что же мне делать, если моя жена получает любовные письма? – Он рассмеялся, держа письмо двумя пальцами. – Я должен ее наказать и вызвать соперника на поединок? Или мне следует восхищаться его хорошим вкусом и похвалить его стишки?
Она хихикала, и ее пальцы нежно крутили кудри его волос.
– Это письмо от моей сестры Маргарет, – прошептала она.
– Это похоже на правду. – Усадив ее поудобнее на коленях, он стал разворачивать письмо.
– Так и есть, это правда. Она снова вышла замуж и возвращается в Уэльс, чтобы жить там с мужем. – Глаза Элейн остановились на круглом, размашистом почерке сестры, и она увидела, как на хрустящем пергаменте затанцевали тени от свечи, горящей в канделябре. Внезапно, в истоме блаженства, Элейн вспомнила постскриптум этого письма и внутри у нее все напряглось. – Пожалуйста, отдай мне его. – Она протянула руку. Но Джон держал письмо на большом расстоянии, и Элейн не могла дотянуться. Затем он поднес листок к глазам, чтобы прочесть написанное.
– Конечно, у тебя нет секретов от мужа. – Пока он читал, между глаз у него легла тяжелая складка. Когда он дочитал, наступила долгая тишина.
– Прошу прощения, у меня судороги, – сказал наконец Джон. Он бесцеремонно столкнул ее с колен и встал. Швырнув письмо на стол, он подошел к камину и молча воззрился на пляшущие языки пламени. – Значит, ты ждешь, что я скоро умру, и тогда ты сможешь выйти за человека, которого сама себе выберешь.
– Нет. – Она бросилась к нему и положила ладонь на его руку. – Нет, все совсем не так. Маргарет сказала…
– Маргарет! – Он порывисто обернулся и глянул ей в глаза, сбросив ее руку со своей. – Маргарет дала своей младшей сестре прекрасный совет, который они, скорее всего, обсуждали вместе. Интересно, это было до того, как умер Джон де Броуз или после? А может, это был ваш план, который вы придумали сообща, – заставить его поехать на той проклятой лошади, чтобы освободить Маргарет и дать ей шанс выйти за своего любовника, – так или нет? – Его лицо побледнело от гнева. – Пресвятая Дева Мария, как же я ошибался в отношении вас, миледи. Мне тоже следовало съездить верхом? Вы это задумали? Ну так со мной вам будет куда проще, не правда ли? Ведь сделать так, чтобы я упал с лошади, не так уж сложно – я болен и очень слаб! Или, может быть, вы решили даже не дожидаться моей кончины и не утруждать себя лишний раз? В конце концов, я ведь действительно долго не протяну! – Его лицо было жестким и злым, губы побелели от гнева, глаза метали молнии.
– Да нет же! – мучительно выкрикнула Элейн. – Все совсем не так! Поверь мне, пожалуйста!
Он быстро прошел мимо нее и открыл дверь.
– Пожалуйста, послушай, позволь мне все объяснить.
– Мне не нужны никакие объяснения.
В следующий миг она заметила пустоту и безразличие в его глазах.
– У тебя есть любовник, Элейн? И кто он? Или кто-то, за кого ты хочешь выйти замуж? Кого ты предпочитаешь мне? – Он отвернулся. – С меня достаточно, дорогая моя. Могу вас заверить, что в будущем я буду осторожнее.
После того как он громко хлопнул дверью, она еще несколько минут молча смотрела на нее, а потом направилась обратно в постель, которую она так надеялась разделить с ним, бросилась на подушку мужа и вцепилась в обтянувший ее шелк.
V
Семаэс, Энглси. Ноябрь 1232
Изабелла прогуливалась по саду, не обращая ни малейшего внимания на мокрую траву, которая цеплялась за ее ноги и подол платья. Она подставила лицо необычно теплому для этого времени года солнцу и закрыла глаза, блаженствуя, пока солнечные лучи ласкали ее. Позади следовал целый сонм придворных дам, и сад был полон их веселой болтовни и шума. Но Изабелле было не до того. Она снова чувствовала боль, сильную, ноющую боль в спине и невероятную усталость, которая пугала ее. Она остановилась и осмотрела туфли, чтобы понять, сильно ли они промокли. Дамы позади нее тоже остановились, но их разговор не умолк.
Принцесса Джоанна отдыхала в своих покоях. Теперь она отдыхала очень часто, и время от времени ее рука непроизвольно ложилась на живот, будто и ей он доставлял боль. Но Изабеллу это совершенно не интересовало. Сейчас все ее возмущения были посвящены ребенку, которого она ждала. Почему это ожидание доставляло ей так много боли и недомоганий? Эта тошнота, неспособность ее организма переваривать пищу, которую она любила, эти бесконечные молочные каши, эта боль и усталость и странно обострившаяся чувствительность ее кожи – теперь она почти ненавидела прикосновения Даффида. Когда он бывал здесь, то еще позволял себе это, смеясь над мольбами Изабеллы оставить ее в покое на время беременности. Женщины тоже подшучивали над ней, пока суетились возле нее точно наседки. Они баловали ее, приносили еду, которую она просила, выносили тазы после того, как ее тошнило, и все равно продолжали смеяться, сочувственно кивая, и говорить, что каждая женщина должна через это пройти, что беременность не будет продолжаться вечно и скоро все закончится, и тогда ей полегчает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72