– Ки!.. – приближавшийся голос звучал все яснее. Свен шел ей навстречу, и снег перед ним рассыпался, не задерживая его. Малышка Рисса весело подскакивала, сидя у него на руке. За другую руку крепко держался Ларсик. Мальчик никак не мог угнаться за широким шагом отца и время от времени попросту повисал на его руке, как на качелях, отталкиваясь и пролетая вперед. Только синяя рубашонка пузырилась на ветру…
Ки вскинула руки к щекам в счастливом негодовании:
– Свен! Почему они без плащей? Кругом снег, а дети раздеты…
Утопая в рыхлом снегу, она попыталась броситься им навстречу, но сейчас же увязла, провалившись выше колен. Сугроб, казалось, хватал ее, пытаясь удержать. Насколько проще было стоять неподвижно, ожидая, пока они подойдут.
– Нашла за кого бояться! – фыркнул Свен. – Разве такие, как они, закаленные маленькие ромни когда-нибудь простужаются?
Он слегка подбросил дочурку, и та завизжала от восторга.
Ки всем своим существом впитывала их присутствие, наслаждаясь знакомым смехом маленькой дочки. И почему она так долго по ним тосковала?.. Они все время были здесь и поджидали ее. Как просто. Как все просто. Она стояла и глуповато улыбалась им. Вот Свен ссадил Риссу наземь и протянул Ки руки. Она шагнула навстречу…
…И какая-то сила отшвырнула ее в сторону, прямо в снег, так что больную шишку на голове обожгло ледяным холодом. Ки задохнулась, подавившись снежной пылью. Потом кое-как приподнялась, гадая про себя, что это еще за новые штучки. Мог бы Свен быть с нею и поосторожнее. Давно пора бы понять, насколько он громаден и силен, особенно по сравнению с ней. Пошатываясь, Ки встала.
– Свен! – ласково укорила она мужа. Дети покатывались со смеху. Свен покаянно мотнул головой и опять фыркнул, потом рассмеялся. Право же, он не рассчитал. Он просто хотел поиграть, поваляться в снегу. Ну да, конечно же… Ки улыбнулась, с радостью прощая его, и снова двинулась навстречу.
– Ки!.. – отчаянно завопил кто-то, но она не оглянулась. Перед нею был ее Свен, какое дело ей до всех остальных?.. Но в следующий миг настал ее черед надрывать горло нечеловеческим криком, потому что Вандиен отбросил ее плечом и, промчавшись мимо, ударил Свена ножом в грудь. Ее, Ки, маленьким поясным ножом.
Свен оттолкнул его прочь, почти не заметив удара, но из лица Вандиена – там, где его коснулись пальцы Свена – хлынула кровь. Ки не могла понять, что происходит. Свен по-прежнему улыбался ей, маня к себе. Ки затрясла головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, но от этого только пуще разболелось ушибленное место. Ей стало холодно: когда Свен уронил ее в снег, ее плащ разорвался снизу доверху. Ничего. В его объятиях ей сразу станет тепло…
– Как же долго мы ждали тебя, мама!.. – крикнул ей Ларс.
Дотянувшись ручонкой, он ухватился за ее плащ. Улыбаясь, он дернул плащ на себя, и Ки рухнула на колени, а крепкий плащ затрещал, точно гнилая дерюга. Ки непонимающе смотрела на них: да что с ними такое, в самом-то деле?.. Но они улыбались ей, улыбались не переставая…
Потом Свен и дети неожиданно качнулись вперед: это Вандиен прыгнул сзади Свену на спину. Половина его лица была залита кровью.
– Гарпия!.. – не своим голосом заорал он. И вонзил пальцы Свену в глаза. Ки закричала, вскакивая и бросаясь вперед, чтобы помочь мужу отбиться от сумасшедшего.
Но Свен и так сбросил его с себя без большого усилия. Вандиен упал на снег и покатился, вспахивая сугробы. Свен с презрением вытащил из своей груди маленький нож и небрежно уронил его в снег. На его рубахе не было ни следа крови. Ки счастливо смотрела в его лицо, низко склонившееся к ней для поцелуя. На миг она уловила где-то поблизости жуткую вонь, исчезнувшую сразу, как только Ки ее заметила. Свен был так близко, совсем рядом с ней, – до запахов ли тут?.. Хотя бы эти запахи и напоминали ей о…
– Он мертв, Ки!.. Свен мертв! Не сходи с ума, не называй гарпию его именем! Гарпия!.. Во имя Ястреба, это гарпия, Ки!..
Это из сугроба вновь поднялся Вандиен. Он с трудом держался на ногах, но, не останавливаясь, хлестал Свена и детей сбруйным ремнем с пряжкой. Он кричал что-то еще, плача от ярости и ужаса. Вот пряжка попала Свену прямо по губам, но так и не стерла с них улыбки. Вот – по виску, но он по-прежнему улыбался и протягивал к Ки могучие руки, чтобы прижать ее к…
…к груди, покрытой бирюзовыми перьями, поближе к разинутому черепашьему клюву, готовому одним ударом снести ей полчерепа…
Ки дико завизжала. И, упав на четвереньки, поползла прочь.
– Мама, мама! – звала ее Рисса.
Но голосок был слишком тонок, слишком обманчиво сладок. И голубая рубашонка Ларсика, в которой она закопала его у дороги, была тогда лишь кровавой, изорванной тряпкой, укрывшей бесформенный кусок мяса. И от Свена никогда, никогда не пахло стервятником, провонявшим тухлятиной… обрывками гнилого мяса на истлевших желтых костях. Хафтор говорил ей – они не отступятся, пока не разыщут ее. За Ки, пошатываясь, хромал бирюзовый самец – ослепший на один глаз, с крыльями, которые из-за полученных увечий он не мог полностью сложить, с жуткими отболевшими ожогами на груди и ногах, – выглядел он так, словно его поджаривали на жаровне. Маленькая, когтистая передняя лапа дотянулась и схватила Ки за волосы, но в это время ей под руку попался нож, потонувший в снегу. Ки вырвалась. Вдовьи узлы растрепались у нее на голове.
– Свен!.. – закричала она… и на какой-то миг снова увидела его, и было непереносимой мукой бить ножом в его обнаженную грудь… которая вдруг снова сморщилась, на глазах обрастая бирюзовыми перьями.
Вандиен, как безумный, осыпал ударами чудовищную птичью голову, крича что-то бессвязное, а тяжелая пряжка знай рассекала синюю кожу, расшвыривая по сугробам ошметки плоти, куски костей и брызги крови, красной, как человеческая…
Гарпия постепенно оседала в снег, точно охваченное пламенем судно, поглощаемое морскими волнами. Вот затрещал под ударами птичий череп самца… Вандиен продолжал с криком хлестать его… потом остановился и замолчал. Ремень с окровавленной пряжкой упал на снег. Вандиен смотрел на него круглыми от ужаса глазами, точно ремень был змеей. Его грудь ходила ходуном, он тяжело дышал, с хрипом вбирая морозный воздух. При каждом движении из раны на лице брызгала кровь.
Ки попятилась прочь… Гарпия не шевелилась. Двигался только Вандиен. Он плакал, содрогаясь всем телом, и бесцельно топтался по снегу. Кровь ручьем текла по его липу. Когти гарпии оставили глубокий рваный след, который начинался у него между глаз, рассекал переносицу и щеку и пропадал в бороде у самого угла челюсти. Лицо было изуродовано непоправимо.
– Ки… – прозвучал чей-то голос, и она увидела Хафтора, умиравшего на снегу. В его темных глазах стояло безумие; он умоляюще протягивал к ней руки, но она так и не отважилась подойти. Облик Хафтора расплылся, а звон в ушах сделался невыносимым. Оказывается, она обозналась: в снегу лежал вовсе не Хафтор, а Рисса, исцарапанная, но живая. Каким-то образом она уцелела – и теперь, и тогда…
– Рисса! – прошептала Ки, падая подле дочери на колени.
– Ты убила меня, мама, – жалобно всхлипнула Рисса.
– Нет!.. – простонала Ки и потянулась к мягонькой детской щечке… но лицо ее ребенка вдруг стало бирюзовым. Золотой глаз гарпии замерцал в последний раз… и погас. Передние лапы, так никого и не схватившие, упали на грудь.
Громадные когтистые ноги гарпии судорожно дернулись, и звон в ушах Ки прекратился навсегда. Словно впервые, увидела она огромное тело, распростертое в кровавом снегу, перепуганных лошадей, убежавших далеко по дороге, и Вандиена, медленно никнущего на колени. От боли и пережитого ужаса он казался ослепшим…

8

Кое-как поднявшись, Ки подошла к Вандиену, прислонила к своему плечу его голову и попыталась сложить вместе клочья кожи на его растерзанном лице. Рана была рваная – ее края никак не желали ровно сходиться. Ки взяла руку Вандиена, заставила разжать кулак и придерживать разъезжающуюся плоть. Оставив его сидеть в снегу и смотреть на труп гарпии, Ки отправилась к сугробу, под которым покоились их припасы. Разыскав коричневую рубашку, которую Вандиен заботливо припас для нее, Ки порвала ее на полосы. Повязка выйдет скверной, но поди-ка забинтуй как следует подобную рану. И на том спасибо, если удастся остановить кровь… Когда Ки кончила возиться, один глаз у Вандиена оказался закрыт наглухо и он едва мог раскрыть рот. Это последнее, впрочем, было не так важно. Говорить было не о чем.
Знакомый свист Ки и, паче того, ее ругань заставили серых вернуться. Кроткий Сигмунд покорно стоял, не мешая Ки заталкивать ему на спину Вандиена. Оказавшись наверху, Вандиен с трудом приподнялся, путаясь пальцами в густой гриве коня. Ки не стала мучиться, навьючивая на тяжеловозов припасы. Они подберут их, когда вернутся с фургоном.
Напоследок она подошла взглянуть на убитую гарпию и постояла над ней, вжигая в свою память видение смятого бирюзового тела. Не было больше гарпии, охотящейся за ней…
Равно как и Свена с детьми, – нашептывал в потемках сознания какой-то голос. Ки не стала к нему прислушиваться.
Потом ее внимание привлек слабый отблеск серебра, и Ки, приглядываясь, опустилась на корточки. Наклонилась вперед… и тихо ахнула.
Он оказался великоват для тощего запястья самца, этот высверк молнии, свитый в кольцо. Ки осторожно стянула его с костенеющей синей лапы. Искусно выкованный браслет был гладок и холоден на ощупь. Узнать его не составляло труда.
Значит, жители Арфистова Брода нашли-таки себе козла отпущения… Серебряное кольцо вспыхнуло на солнце, взлетев над долиной. Потом еще раз ярко сверкнуло, кружась в бесконечном полете вниз, вниз… и растаяло, затерявшись в снежной белизне.
Прощай, Хафтор. Прощай навсегда…
Сгорбившись, Ки поплелась туда, где, не видя и не слыша ничего вокруг, сидел на лошади Вандиен.
– Мы возвращаемся к фургону, – негромко сказала она ему. – Там есть из чего сделать тебе повязку получше.
Вандиен едва заметно кивнул.
– Я никогда прежде не убивал разумное существо… – пробормотал он. Ки кивнула.
Она взобралась на Сигурда, и Сигмунд послушно двинулся следом. Мало-помалу Ки стала замечать трескучий мороз. От него перехватывало дыхание и ощутимо стягивало кожу на лице. Гарпия разорвала теплый плащ, и Ки было холодно. Странно, но ей было почти безразлично. Холод, думала она, это, в конце концов, всего лишь холод. Он мог всего лишь убить. Бывает, оказывается, и так, что не видишь особенной разницы, жить или умереть.
За ночь ветер успел замести следы коней, но удержать Сигурда с Сигмундом на ледяном горбу оказалось нетрудно, благо тот проходил как раз посредине дороги. Ки старалась думать только о том, как добраться по нему до фургона. Вот когда он превратится в препятствие для ее повозки, тогда и будем страдать по этому поводу. Покамест ей надо было позаботиться о Вандиене. Еще Ки старательно гнала прочь образы, которыми утром искушала ее гарпия. Все они мертвы, напоминала она себе. Давным-давно мертвы. И дети, и Свен. И даже Хафтор, безобразный, полубезумный Хафтор. И ничего с этим поделать было нельзя. Ки посмотрела на Вандиена. Кровь насквозь промочила повязку и лениво капала с угла челюсти. Парень был смертельно бледен, глаза ввалились. Чтоб ему!.. И понадобилось же ему красть лошадей именно у нее…
Могучие тяжеловозы попросту не воспринимали Вандиена и Ки как какой-то груз и охотно трусили вперед по снегу. При каждом резком движении голова Ки все еще отзывалась резкой, дергающей болью. Она сдерживала коней, заставляя их идти шагом, – и ради Вандиена, и ради себя самой. Они и так продвигались неплохо, тут Вандиен не ошибся. Ки с горечью улыбнулась. Всадник на лошади в самом деле легко одолел бы перевал…
Еще один поворот дороги – и Ки увидела свой фургон. Пожалуй, еще никогда она не смотрела на него с такого расстояния. Голубая обшивка кабинки переливалась, покрытая инеем. Ночной ветер намел слой пушистого снега куда только возможно, – казалось, фургон бросили уже много столетий назад. Приблизившись, однако, Ки разглядела, что снег возле фургона был кем-то потревожен, причем совсем недавно. Грозное предчувствие снова шевельнулось в душе, Ки стала обдумывать, как бы подобраться к фургону незаметно. Спрятаться было решительно негде; ни от Сестер, угрюмо маячивших в вышине, ни от того, что могло таиться за дверцей. Ки еще раз посмотрела на Вандиена и поняла, что хорошо бы поспешить. Он качался, с трудом удерживаясь у Сигмунда на спине. Ки хотела подстегнуть коней, но заставила себя сдержаться. Это могло только навредить ему.
Вандиен, казалось, ощутил ее взгляд и покосился на нее единственным глазом.
– Это все боль, – сказал он ей. – И еще страх. Рана сама по себе не так уж и опасна…
Ки посмотрела на длинное кровавое пятно, которое начиналось у Сигурда на холке и тянулось по его телу, перечеркивая атласно-серые яблоки. Вот упала очередная капля, и пятно стало еще чуточку больше и чуточку ярче.
Неподалеку от фургона Ки остановила коней и съехала с Сигурдовой спины в снег.
– Постой здесь, – без большой в том нужды велела она коню. – Пойду взгляну сначала, что там…
– Он долго простоял в тени Сестер… – мрачно изрек Вандиен.
– Ну не они же, в самом деле, вокруг него наследили, – фыркнула Ки. И побрела вперед.
После теплой, живой конской спины ветер казался особенно пронизывающим и стылым. Больше ничто не грело ей ноги и зад, а с ними и все тело. С Ки будто сдернули еще один плащ. Она поспешно закуталась в свой рваный, стягивая руками дыру.
Густо обросший инеем фургон был безжизнен. Снег лежал на деревянном дышле и на тяжелых ремнях сбруи, тянувшихся вдоль него. Даже на обращенных вверх ободах колес лежали маленькие сугробы. Снег набился повсюду. Нет, подумала Ки, ничто живое меня там не ждет. Что же касается следов… Ки присмотрелась и с большим облегчением обозвала себя дурой. Ну конечно, гарпия сперва посетила фургон и обнаружила, что дичь убежала. При мысли о том, что, если бы не кони, гарпия легко могла бы миновать, ничего не заметив, их с Вандиеном сугробов, у Ки дрогнуло что-то внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37