Тут Адэр услышала, что миссис Сентаво у нее за спиной встает, нечленораздельно шипит, замолкает и вдруг, будто что-то вспомнив, кричит:
– Адэр! Подожди! Ты ничего не поняла, ты, наверное, ранена! Надо ехать в больницу. Адэр, вернись ко мне!
Адэр бежала параллельно дороге, потом свернула к ручью, прыгнула на плоский, разрисованный лишайниками булыжник, задыхаясь, осмотрелась вокруг.
Серые скалы, округлые глыбы гранита окаймляли в этом месте ручей. В основном не очень высокие – по пояс и меньше, но ниже, у самого берега, попадались и более крупные. И плотная чаща кустарника. Тут, пожалуй, можно спрятаться.
Квибра находилась в нескольких милях, в той стороне, куда бежал ручей. В этом Адэр была уверена. Она посмотрела на небо. Похоже, собирался дождь.
С пистолетом в правой руке она стала прыгать с валуна на валун. Каждый прыжок отзывался болью. Приземляясь, Адэр чувствовала ее во всем теле. Пистолет тянул в сторону, она едва не потеряла равновесие. Чтобы бежать с ним, нужна привычка.
И она побежала. Петляла между огромными валунами, прыгала через мелкие, скакала по плоским, неслась сквозь косые столбы солнечного света и сырые колодцы тени, ныряла в облака гнуса, на ходу разгоняла полчища прилипчивых мух.
Когда она налетела на лежбище громадных валунов, некоторые были до десяти футов высотой, ей вдруг пришло в голову, что она идет не туда, куда надо. Ведь эти… вроде миссис Сентаво… находятся в основном в Квибре… Значит – что? Все равно. Она должна добраться до Вейлона и до Кола. Должна предупредить людей.
Глупая девчонка, – сказала себе Адэр. Но все равно пошла дальше – петляя между большими валунами и перепрыгивая через маленькие… Ручей, пахнущий лягушками и глиной, казался живым существом. Адэр воображала, что он бежит рядом, сочувствует и поддерживает.
Дыхание начинало сбиваться, болели руки и ноги. Надо передохнуть и отдышаться. На большом овальном камне, который до половины скрывался в воде, она остановилась, опустилась на колени, плеснула в лицо холодной свежей водой, надеясь, а вдруг это просто ночной кошмар и от холодной воды я проснусь?
Но это была реальность. Миссис Сентаво оказалась опасным маньяком. Да и выглядела она уже совсем не как миссис Сентаво. А может, то же самое случилось и с мамой? Может, то, что она видела через полуподвальное окно…
Адэр тряхнула головой. Об этом она даже думать не хотела. Не сейчас. Она развернула ход своих мыслей. Это как бег по наклонной, когда приходится справляться с инерцией, с инерцией мысли она тоже справится. Сейчас надо думать о том, чтобы выжить.
Вода была такой холодной и свежей! Адэр хотелось пить, но она знала: пить отсюда нельзя. Как и большинство калифорнийских водоемов, ручей наверняка заражен какими-нибудь паразитами, какими-нибудь амебами, от которых полгода потом будешь мучиться дизентерией или спазмами. Она посмотрела назад, вдоль ущелья.
Паразиты! Вот именно. Очень похоже. Миссис Сентаво заразилась какими-то паразитами.
А вот и она! Футах в шестидесяти за спиной, прилипла к боку одного из больших валунов, ноги выше головы и свисают под странным углом вниз. Ноги голые, руки вывернуты – миссис Сентаво выглядела в точности как ящерица на каменной стене. И сила тяготения ей не мешала! Может, уцепилась теми металлическими зазубринами, которые Адэр успела разглядеть у нее на боку и на руках? Блузка миссис Сентаво была разорвана, юбка задрана на бедра, очертания мускулов на ногах выглядели странно и как-то неправильно.
При взгляде на нее Адэр чувствовала дурноту.
В этот момент миссис Сентаво подняла глаза, резким и точным движением наставив их прямо на Адэр.
– Иди ты в задницу, кто бы ты ни была! – крикнула Адэр. Конечно, лучше от этого не стало, но она, по крайней мере, облегчила душу. И опять побежала, изо всех сил прыгая с камня на камень. Ручей в этом месте стал шире, кое-где приходилось заходить в воду и переходить отмели вброд. Сумасшедшая гонка, где приз – спасение. Во всяком случае, Адэр надеялась, что именно так и будет.
За поворотом она выбрала скалу, большую, в форме домика, и прыгнула за нее. Стояла, нервничала и ждала; ноги по щиколотку оказались в кружащихся струях воды, и им вроде как было от нее легче.
Уговаривала себя потерпеть. Успокоиться. Ждать.
Она прижалась спиной к скале, подняла пистолет, поддерживая его обеими руками, и сосредоточенно смотрела поверх него вдоль ущелья. Она уже стреляла из ружья, с отцом. Но не из пистолета. Наверное, у него в стволе есть патрон. Миссис Сентаво должна была подготовить его к стрельбе. Эта красная точка означает, что пистолет снят с предохранителя. Вроде бы так. Как это проверить, Адэр не помнила.
Левая кисть, да и вся нижняя часть руки болели и распухли, на них проступили мелкие синяки. Эта чертова Сентаво сломала ей кость! Но левой рукой надо было всего лишь поддерживать пистолет, курок придется спускать правой.
Адэр как можно крепче ухватилась левой рукой за рукоять, а указательный палец правой осторожно пристроила на спусковой крючок и чуть-чуть на него надавила.
Ручей то шумел, то затихал и вдруг зазвенел громче, как будто предупреждая. И тут раздался еще один звук. Прямо над головой.
У Адэр чуть сердце не выскочило из груди: она увидела перевернутое лицо этой Сентаво – Адэр и сама не знала, как теперь ее называть. Рот миссис Сентаво открылся, в нем извивалось что-то блестящее. Тело ее напряглось – она готовилась прыгнуть!
Адэр невольно вскрикнула, но подняла пистолет и направила его вверх, параллельно собственному носу. Это движение сделало все без ее воли: курок сдвинулся, пистолет загрохотал, дуло сместилось, сильно задев Адэр по лбу и содрав с него кожу, от звука выстрела у нее зазвенело в ушах. Потом закапала кровь. Но не ее кровь, не Адэр.
Она подняла глаза и увидела, что у миссис Сентаво снесено полголовы, но она, словно заледенев, все еще держится за скалу. Из раны капает серебристая жидкость, смешанная с кровью, а в провале похожего на лопнувшую дыню черепа, там, где была верхняя часть головы, открылось гнездо каких-то серебристых винтиков, которые копошились словно личинки.
– Перезагрузка, – пробормотала миссис Сентаво. Изо рта сочились красные и серебряные капли. Через мгновение она почти неслышно добавила: – Не удается… заг… загруз… не удает… – Губы едва двигались, с них капала жидкость, потом дернулись в последний раз и замолчали навсегда.
Адэр хотела закричать, но у нее перехватило горло. И она опять побежала, прижимая к себе пистолет. Из раны на черепе толчками вырывалась кровь, сбегала по лицу, попадала в глаза.
Казалось, не она бежит, а мир вокруг нее пустился в дикую пляску, все расплывается, дергается, несется неизвестно куда. Солнце утянуло свои лучи на небо, как будто они утекли вверх, за тучи. Хлынул дождь. Волосы прилипли к голове.
Иногда Адэр взбегала вверх, к дороге, потом, поскользнувшись, снова оказывалась внизу, меняла направление, бежала вдоль берега, но слепо, не озираясь, едва глядя себе под ноги. Она падала и вставала, опять падала, скользила по мокрому мху, ободрала обе коленки и локти об острые скалы.
Наконец, обессилев, Адэр упала на мокрый каменистый берег, левая нога попала в воду, да так и осталась. Пистолет – Адэр с изумлением увидела, что не уронила и не потеряла его – валялся рядом. Она лежала, тяжело дыша и пытаясь справиться с паникой.
Казалось, она никогда не сможет встать. Болело все: сердце, ноги, руки. Дышать и то было больно, воздух с трудом прорывался из легких. Адэр лежала и слушала звуки ручья. Она слышала, как проезжают легковые машины и тяжелые грузовики, различала шум каждого отдельного автомобиля – ведь они были совсем рядом, всего в сотне ярдов за насыпью дороги, которая все время шла параллельно ручью. Может, кто-нибудь посмотрит вниз между деревьев и увидит ее? А если и правда увидит? Вдруг это окажется кто-нибудь не тот? В общем, лучше бы никто ее не видел. Не стоит лезть на дорогу. Надо найти людей, которым можно доверять.
С болью в сердце Адэр осознала, что ее собственные мама и папа не относятся к тем, кому она может доверять.
Постепенно дыхание у нее выровнялось, силы начали восстанавливаться, Адэр приподнялась и стала на колени. Подтянув к себе пистолет, она взяла его в руки, как сумела, счистила с него грязь полою блузки и почти с любовью прижала к себе.
Вдруг сзади, но не близко, донесся какой-то звук. В кустах кто-то был! Адэр оглянулась, но никого не увидела, потом краем глаза она отметила слабое движение и разглядела вдалеке заросшее бородой лицо с пустой глазницей.
Человек не смотрел в ее сторону, но явно за ней охотился – скользил по грязи и листьям вдоль дороги. Без сомнений, он искал ее.
Адэр не могла отвести от него глаз, застыв в странном оцепенении. Сам характер его ползущих движений вызывал у нее тошноту. Казалось, он подтаскивает себя по земле, как альпинист подтягивается на скале. Это существо, видимо, перепутало вертикаль и горизонталь. Двигалось оно на четырех конечностях зигзагом вдоль дороги по другой стороне ручья, ярдах в тридцати пяти от Адэр. Еще она увидела, что его кисти не крепятся к руке, а торчат на металлических штырях, которые рывками подталкивают тело вперед, ступни тоже укреплены на поршнях.
Адэр боялась шевельнуться – вдруг это мерзкое существо ее заметит. Скорее всего, оно о ней знало: наверняка обнаружило останки Сентаво и сейчас должно быть настороже.
Тварь свернула вниз. Адэр вроде бы помнила, что бежала вдоль дороги именно этим путем, слепо, не глядя, иногда возвращаясь назад. Видно, существо каким-то образом чуяло ее след. Вскоре оно отыщет ее на этой стороне ручья.
Вот оно зашло за валун, Адэр на мгновение выпала из его поля зрения, а потому она тихонько встала, кривясь от боли во всем теле. Решено! Если эта долбаная тварь хочет до нее добраться, ей придется попыхтеть! И Адэр двинулась наискось вверх, через путаницу засохших ветвей ежевики в уплотняющуюся тень.

13 декабря, вечер
Охранник в форме и черном берете был уже в годах – об этом свидетельствовало оплывающее лицо и двойной подбородок. По виду – испанец, и на табличке написано – РОДРИГЕС. Он знал Стэннера в лицо, тот множество раз бывал в этом здании – огромном черном кубе, где размещалось Управление национального космического агентства по Западному побережью.
– Что за черт! Как это – мне нельзя войти?
Охранник посмотрел на Стэннера с точно выверенным соотношением безразличия и презрения.
– Не разрешено, сэр.
Они стояли по обе стороны металлической стойки. На потолке торчали камеры. За спиной охранника – потертая стальная дверь. В поверхность стойки вмонтированно несколько экранов, среди них и монитор компьютера.
Охранник бросил на него взгляд, который ясно показал Стэннеру, что он кого-то ждет. Когда же охранник снова поднял глаза, выражение лица у него стало еще более нейтральным.
– Если вы подождете, сэр, мы попытаемся все выяснить.
– Скажите мне вот что, капрал Родригес: как насчет того, чтобы дать мне позвонить капитану Гейтлэнду?
– Боюсь, что это невозможно, сэр. Он… он в поле.
У Стэннера сдавило желудок. В последний раз, когда с ним такое случилось, в Йемене, его арестовала йеменская контрразведка. Ага, кто-то идет, отлично! Сейчас последует разбирательство, абсолютно фальшивое.
– О'кей, – ровным голосом проговорил Стэннер. – Я пойду заберу из машины пропуск. Думаю, тогда все прояснится.
– Полагаю, в этом нет необходимости. Если вы просто здесь подождете…
Стэннер демонстративно бросил на стойку кожаную папку, показывая, что сейчас вернется.
– Я больше не желаю этих чертовых недоразумений, – произнес он тоном официального недовольства, повернулся и прошел через дверь раньше, чем охранник успел нажать на тревожную кнопку. Стэннер решил не говорить слов «я сейчас вернусь», потому что они, невзирая на папку, заставят охранника задуматься, правда ли это.
А возвращаться он не собирался. Они хотят его арестовать, если он, конечно, это допустит. Если его захотят убрать с дороги, он может кончить свои дни в Ливенворте или где-нибудь похуже, например, в подстроенной заварушке с летальным исходом. А почему бы и нет? Почему вдруг потерялся его допуск? Он действовал по приказу, имея все полномочия исследовать «побочные воздействия» в Квибре. Он провел извлечение спутника в соответствии с приказом.
Но на самом деле Стэннер понимал, в чем суть. Гейтлэнд пытался его предостеречь. И Бентуотерс тоже. А так как у него звание выше, чем у Гейтлэнда, Стэннер не стал ждать письменного приказа. И намеренно два дня не проверял свою электронную почту и не отвечал на звонки ни дома, ни в отеле. Подозревал, что скоро его должны отстранить.
А этого он не мог позволить, не мог устраниться, пока не поймет, что с Квиброй в конце концов все будет о'кей. Он должен быть уверен и лишь тогда сможет устраниться.
Возможно, еще не поздно отступить, и постепенно все уляжется, страсти поутихнут? Нет. Эти люди в Квибре – американские граждане, над ними нависла угроза. Его долг – защищать их, а не играть их жизнями.
И в задницу все руководства Проекта! Он должен знать.
Размышляя, Стэннер шел быстрым шагом, который вскоре превратился в легкий бег. Увидев свою машину, он нажал кнопку замка на брелоке, автомобиль приветливо чирикнул. Тремя скачками он добрался до машины, открыл дверь, завел мотор и вырулил на дорожку, захлопывая дверь уже на ходу.
Вечер был туманный. Стэннер надеялся, что пойдет дождь и следить за ним станет труднее. Скорее всего кто-нибудь ждет его за воротами.
Стэннер заметил, что охранник парковочной площадки находится в стеклянной будке и говорит с кем-то по телефону. Вероятно, получает приказ опустить шлагбаум, чтобы задержать Стэннера, чтобы за ним пришли и арестовали. Но прежде чем шлагбаум успел опуститься, Стэннер вырвался на улицу и помчался, вдвое превышая скорость.
Черт подери, иногда кажется, что американская разведка ничего не может выполнить толком, – с отвращением думал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52