Они смотрели на него выжидательно – каков будет его ответ.Какая ирония! – думал он. Они предлагали ему то, что, как он полагал, ему всегда хотелось. Но теперь он знал, что не может принять это – вовсе не потому, что мечтал стать «крестным отцом» Семьи, но оттого, что не хочет предать человека, который превратил его из неотесанного невежественного уличного бродяги в цивилизованного, знающего человека, в того, кто должен занять достойное место среди интеллектуальных вассалов его бывшего босса. Энтони знал, что эти криминальные бароны вовсе не заботились о продолжении дела своего соверена, и настал час для Энтони оправдать доверие и надежды, которые возлагал на него «тот человек», сделав его своим наследником.Стараясь говорить низким ровным голосом, он поблагодарил их за предложенную помощь, но сказал, что не нуждается в ней и что не может быть и речи о дележе его наследства. Прежде чем они могли что-либо ответить, он добавил:– Я думаю, вы помните, джентльмены, что меня специально учили и готовили к тому, чтобы взять дело в свои руки – и хорошо учили. Моя Семья лояльна и будет делать то, что я велю. Думаю, вы вскоре убедитесь, что все обстоит так же, как и тогда, когда был жив мой отец.Это был первый раз, когда Энтони назвал «того человека» отцом. К горлу его подкатил комок, и он от всей души хотел, чтобы можно было повернуть время вспять и он мог произнести это слово, когда «тот человек» был еще жив.– Что же касается картин и произведений искусства, – продолжал он, – то они – личная коллекция отца. И это была его воля, особо оговоренная, что коллекция должна сохраниться в неприкосновенности. И я обещал ему, что это будет исполнено в точности.Все они обнимали Энтони, поднимая бокалы вина за его успех, но он знал, что они не успокоятся и не примут так просто его отказ. И он также знал, что не станет узником особняка, подобно «тому человеку». Он лучше умрет. Покойный был старым человеком, он уже прожил свою жизнь, когда капкан захлопнулся, но Энтони был еще молод. Он собирался выполнить обещание, данное своему бывшему боссу, но он будет жить своей жизнью, без охраны и оружия. Он понимал, что ему придется бороться за свою свободу. И он должен доказать, что имеет право на уважение со стороны членов его Семьи.Неделей позже он ехал в большом черном «мерседесе» седане «того человека» по дороге, вьющейся вдоль побережья, когда заметил в боковое зеркало, что его преследует грузовик, везущий ящики с овощами. Дорога была узкой, сбегавшей вниз по массивной скале к морю. Грузовик быстро приближался, намеренно пытаясь прижать его к самому краю шоссе. Не было никаких сомнений в том, что кто бы ни сидел за рулем, он собирался убить его. Инстинктивно Карральдо нажал на газ. Грузовик ударил его в бок, но мощный автомобиль Энтони рванулся вперед, его колеса завизжали, когда Энтони резко вывернул руль. Но он не потерял управление. Грузовик неожиданно остановился, и, Энтони, дав задний ход, быстро покатил туда, откуда только что вырвался. Изо всех сил, опять нажав на газ, он ударил грузовик, который, сломав оградительный барьер, полетел, кувыркаясь, вниз по скале. Энтони поставил машину на ручной тормоз и откинулся в изнеможении на сиденье. Несколько минут он сидел неподвижно, пот струился по его лицу, все тело дрожало. Потом, вытерев пот со лба носовым платком, он, преодолевая слабость, вылез из машины и заглянул в пропасть. Изумрудное море пенилось прибоем у подножия суровых охристо-коричневых скал, почти лишенных растительности – лишь несколько деревьев цеплялось корнями за их поверхность. Теперь он знал, что не потерял быстроту реакции старого уличного бандита – ударить первым, пока не прикончили тебя. И в будущем все его отношение к жизни основывалось на этом.Потом, на следующей неделе, случился пожар на вилле. И только благодаря тому, что Энтони не мог уснуть в ту ночь и отправился вниз в библиотеку на поиски чего-нибудь спиртного или книжки, которую можно почитать перед сном, ему удалось спасти здание… и свою жизнь. Он вырвал у огня Тициана и Веронезе, но среди его важных потерь были Гирландайо и любимые «тем» Каналетто. Хотя Энтони и не был виноват в случившемся, его не покидало горькое чувство, что он предал умершего.Затем однажды вечером он отправился один в театр, отдав распоряжение, чтобы за ним прислали машину после окончания спектакля. Неожиданно он почувствовал, что не сможет больше вынести ни единой одинокой ночи на вилле. Ему нужна жизнь… женщины… секс. Отослав машину домой, он растворился среди толпы в одном из кварталов в поисках определенных удовольствий. Когда он возвратился в особняк через два дня, – бледный, с темными кругами под глазами, он узнал, что его машину нашли на обочине одной из дорог, изрешеченную пулями. Водитель был мертв. Энтони понял, что ему объявили войну. Но он знал, кто его враги. Или он – или они. Вместе им нет места на этой земле.Инстинкт выживания, проснувшийся в нем еще в детстве среди развалин покалеченного войной Неаполя, придал ему сил, когда он собрал своих подчиненных и выработал план действий. Хладнокровно и до мельчайших деталей. Через несколько месяцев все те, кто присутствовал на похоронах «того человека», нашли свою смерть. И после этого никто уже не осмеливался сомневаться в праве Карральдо быть наследником империи. С кривой улыбкой он припомнил ту ночь, когда он впервые увидел «того человека» и сказал ему презрительно, что никогда не убьет человека из-за денег.– Никто никогда не попросит тебя об этом, – отметил тот с понимающей улыбкой. – Это будешь ты отдавать приказы.И Энтони знал, что если потребуется, он опять отдаст эти приказания. Но теперь он завоевал себе свободу.К тому времени он уже так глубоко увяз в «деле», что не было пути назад. Он был верховным администратором, но Энтони ненавидел то, что ему приходилось делать. Мысль об огромном количестве денег, постоянно возраставших, к тому же на различных банковских счетах во многих странах мира, никогда не давала ему и подобия удовлетворения, какое давал когда-то вид маленькой пачки банкнот, спрятанных под половицами его собственной первой скромной квартирки. Он искал убежища в двух своих сильных привязанностях – музыке и искусстве. Он часто ходил в оперу; с головой окунался в походы по галереям, в поездки на различные выставки-продажи. Он чувствовал что-то вроде подобия счастья, когда держал в руках только что купленную картину. Однажды, когда он был на аукционе Сотби'с, Энтони разговорился с аристократического вида стариком, и за бокалом вина он рассказал Карральдо о том, что у него до сих пор дом полон картин, хотя ему и пришлось продать некоторые полотна старых мастеров много лет тому назад. Видя, что Карральдо хорошо разбирается в искусстве, он пригласил его провести уик-энд в своем загородном доме, чтобы новый знакомый мог своими глазами взглянуть на его сокровища.Было множество больших ярких пятен на стенах – на тех местах, где когда-то висели эти проданные картины, но пока они бродили по бесконечным коридорам и холодным тихим комнатам, молчание которых тревожило только эхо, Карральдо заметил несколько полотен большой художественной ценности. Он предложил лорду Бестону хорошую цену за них, на что тот быстро согласился.Они сидели потом в библиотеке и попивали виски, чтобы отметить сделку и погреть кости после прогулки по холодному дому, когда Энтони заметил пару маленьких пейзажей, полураскрытых в темном углу комнаты.Они терялись среди перегруженной вещами обстановки кабинета, но он мгновенно узнал в них редких Каналетто, написанных, в тот период, когда художник был в Лондоне. Он сразу же сказал лорду Бестону, что картины, несомненно, подлинные и очень ценные, а затем предложил ему сумму, на десять процентов превышавшую ту, которая может быть поставлена на аукционе. Энтони знал, что очень скоро смог бы продать их еще на тридцать процентов дороже предложенной цены. Посоветовав лорду переговорить с другими покупателями, прежде чем продать картины ему, Карральдо однако был уверен, что он их получит.Энтони вернулся в Лондон. На следующий день лорд Бестон привез пейзажи в отель, где остановился Карральдо. Энтони ощущал дрожь восхищения, держа в руках свою первую выдающуюся находку. Он не только частично искупил свою невольную вину перед «тем человеком», его верой в своего приемного сына, но и нашел свое истинное место в жизни.Милан был богатым индустриальным городом, но он не считался международным центром искусств. Именно по этой причине Карральдо решил открыть свою галерею здесь. Он будет первым. Он купил особняк на престижной, элегантной улице и заново переоформил интерьер, принимая во внимание то, что его дом должен стать ультрасовременной художественной галереей. Она была разделена на две независимые части: одна – для размещения картин мастеров прошлого, а другая – для произведений новых молодых художников, которых он открывал и которые предоставляли ему свои работы. Как правило, он становился их спонсором. Карральдо хорошо знал свое дело, и с его опытным знающим взглядом и инстинктивным чувством прекрасного, он вскоре привлек внимание коллекционеров, которые стали пользоваться его услугами – они просили его отыскивать работы именно тех художников, которыми они интересовались. Галерея Карральдо процветала, и через год он открыл вторую в Париже. Не прошло и двух лет, как имя Карральдо стало упоминаться наравне с именами самых маститых международных авторитетов в области искусства в Нью-Йорке, Лондоне, Париже…Он постоянно путешествовал, отыскивая скрытые сокровища, давно погребенные в пыли старых дворцов и особняков.Он месяцами странствовал по мансардам и студиям голодных молодых художников в надежде найти хотя бы одного, отмеченного печатью истинного таланта. И тогда, когда он находил то, что искал, это было для него дороже всего на свете.Но в определенный день каждый месяц он неизменно возвращался в Неаполь. Поначалу он проводил там довольно много времени – дней десять, или, по крайней мере, неделю, но в конце концов он сократил срок своего пребывания с Семьей до двух дней. Он постепенно переложил многие свои функции на плечи своих подчиненных, хотя и никогда не давал им слишком много власти, например, независимо контролировать какой-нибудь из аспектов его «дела». «Тот человек» хорошо вышколил его. За исключением этих коротких визитов, он все свое время проводил вне Семьи. Но существовали три человека – только три – которые знали, как связаться с ним в любой момент – и в любой точке земного шара.Огонь давно уже потух в камине, и только большие угли тлели за решеткой, когда Карральдо допил последний глоток бренди из своего бокала и посмотрел на своего друга. Паоло просто слушал его молча и только теперь Энтони заметил, что его пальцы так сильно сжимали бокал, что было просто удивительно, как он его не раздавил.– Годами, – сказал Карральдо, – я жил двумя разными жизнями, становясь то одним, то другим человеком в Неаполе и Милане. Но была одна вещь, которую ни один человек на свете не мог бы изменить во мне. Моя потребность в сексе. Секс доминировал в моей жизни. Иногда мне казалось, что я больше принадлежу своему телу, чем моим делам. Он пожал плечами.– Конечно, я старался как-то оберегать от постороннего глаза свою частную жизнь, но я знаю, что пошли слухи. И вот, Паоло, теперь ты видишь, почему я никогда не смогу позволить себе роскоши близких отношений с женщиной. Я просто никогда не смогу рассказать ей ни об одном из моих секретов. «Тот человек» однажды предостерегал меня, чтобы я никогда не влюблялся.– Это сломает тебя, разрушит твою жизнь, – говорил он. – Уничтожит тебя так же, как и меня. Любовь никогда не должна стать частью твоей жизни.Он подошел к камину, вороша уже почти совсем потухшие угли.– Еще одна вещь, – сказал он в заключение. – Я был «хорошим сыном» – не мотом из известной притчи. Теперь гораздо больше миллионов, которые принесло «дело», на счетах банков по всему миру, гораздо больше, чем тогда, когда был жив мой приемный отец.Он остановился, его полузакрытые глаза внимательно смотрели на лицо Паоло.– Но я клянусь, что я никогда не брал из них ни цента. То, что досталось мне от «того человека», я всегда считал доверенным мне наследством, перешедшим от отца к сыну. И я использовал его для того, чтобы финансировать мои галереи и мою деятельность, связанную с искусством. Я очень богатый человек, Паоло. Но ничего из того, что я имею – дома, машины, суда, мои личные сокровища – не имеет никакого отношения к «Делу».Положив руку на каминную доску, Карральдо молча смотрел на безжизненный огонь, боясь взглянуть на Паоло, боясь услышать то, что его друг может сказать… он знал, что просто не сможет вынести его слов.– Ты свободен уйти, – сказал Карральдо, с трудом выдавливая из себя эти слова. – Я не имею права просить тебя о дружбе.Паоло подошел к нему и положил ему руку на плечо.– Мой дорогой Энтони, – произнес он мягко. – Когда мужчина находит мужество доверить свою душу другому человеку – это знак истинной дружбы. Я только рад, что ты понял, что должен был рассказать мне эту историю.Карральдо почувствовал, что напряжение ушло из его тела. Он знал, что по лицу его текут слезы, но он был бессилен остановить их.– Всю свою жизнь я был одинок, – сказал он глухо. – И когда я встретил тебя, я словно нашел брата.– И так будет всегда, – заверил его Паоло. – И я знаю только то, что ты – Энтони Карральдо, мой друг.Ни один из них больше никогда не возвращался к этому разговору.Карральдо глубоко вздохнул, глядя на потухшие угли уже остывшего камина, так же, как и тогда, когда он был с Паоло. Но Паоло умер много лет назад. Он был – прошлое, а Ария – будущее.Список претендентов на наследство Поппи Мэллори, составленный Либером, лежал на столе, стоявшем у окна, и, наливая себе прекрасного бренди в бокал, он опять взглянул на одно имя. – Орландо Мессенджер, – прочел он.Когда Карральдо предложил ему свою помощь, он еще не осознавал, что молодой художник тоже был в числе соискателей наследства таинственной Поппи Мэллори, хотя он читал список до того, и история юноши звучала убедительнее других, за исключением, пожалуй, рассказа некой Лорен Хантер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46