Когда Уильям в 1173 году предпринял вторжение в Англию, его войско было усилено отрядом фламандцев, и этот отряд послал ему Филипп Эльзасский. В военном искусстве, как и в городском строительстве, шотландцы учились у фламандцев. В 1302 году бюргеры фламандского города Courtrai подняли восстание. Используя так называемое построение «schilltrom», – воины образовывали квадрат, упирались тупыми концами пик в землю, а острия выставляли наружу – они смогли нанести поражение многочисленной и сильной французской армии. Впервые в Западной Европе бюргерам из Courtrai удалось разбить считавшуюся непобедимой тяжелую кавалерию. Брюс извлек урок из этого сражения. Именно «schilltrom» он успешно применял во время битвы при Баннокберне, пока на сцене не появились «свежие силы», склонившие чашу весов в его пользу.
Шотландия и Фландрия оказывали друг на друга заметное влияние. В результате наплыва фламандских поселенцев шотландские города приобрели типично фламандские черты, а элементы древних кельтских традиций, в свою очередь, проникли во Фландрию, проявившись (помимо прочего) в романах о Граале. Оформившись и начав развиваться как жанр, эти романы были привезены в Шотландию, где их кельтские элементы были тут же обнаружены и оценены.
Теперь трудно себе представить, насколько близкой по духу оказалась Шотландия – обитель короля Артура и беллетризированных тамплиеров – для изгнанников из ордена Храма. Она была, если можно так выразиться, «подготовлена» для их прибытия. Представляя себя как «настоящих» рыцарей Грааля, они могли оказать поддержку Брюсу в его военных кампаниях и получить теплый прием как благородные спасители. Где еще они могли найти климат, столь благоприятный для спасшихся членов ордена, которые желали секуляризироваться, интегрироваться в общество и одновременно сохранить себя? Где еще они могли чувствовать себя недосягаемыми для своих преследователей?
Именно такое предположение выдвигается в поэме четырнадцатого века «Смерть Артура»: «Он (Мордред) собрал легионы грязных чужаков… наемников, пиктов и язычников, а также опытных рыцарей из Ирландии и Аргайлла, объявленных вне закона».


ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ШОТЛАНДИЯ И ТАЙНАЯ ТРАДИЦИЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ
НАСЛЕДИЕ ТАМПЛИЕРОВ В ШОТЛАНДИИ

Одно из заблуждений официальной науки – это строгое и временами искусственное разграничение «истории» и «мифа». В соответствии с таким разделением «историей» считается только подтвержденный документами факт – данные, которые могут быть подвергнуты скрупулезному научному анализу, которые выдержат разнообразные проверки, и, следовательно, отнесенные в категорию того, что «действительно имело место». В этом смысле «история» состоит из имен, дат, сражений, договоров, политических движений, конференций, революций, изменений в обществе и других подобных «объективно различимых» явлений. «Миф» же отбрасывается как случайный и не имеющий отношения к истории. «Миф» относится к области фантазии, поэзии и выдумки. «Миф» – это приукрашенный или фальсифицированный факт, искажение истории, нечто такое, что должно быть безжалостно отброшено. Считается, что прежде чем откроется правда о прошлом, необходимо разделить «историю» и «миф».
Однако для людей, которые изначально создавали то, что через много лет назовут «мифом», такого разграничения не существовало. В период своего создания – и на протяжении многих последующих веков – «Одиссея» Гомера, описывающая, скорее всего, выдуманное путешествие одного человека, считалась исторически не менее достоверной, чем «Илиада», посвященная такому «действительному» событию, как осада Трои. События, описанные в Ветхом Завете – например, когда расступились волны Красного моря или когда Господь вручил Моисею Скрижали Завета, – многими современными людьми воспринимаются как «миф», однако и теперь найдется немало тех, кто верит в их реальность. Кельтские саги, относящиеся к Кухулину и «рыцарям» Красной Ветви, многие века считались исторически достоверными, но и сегодня мы не можем с уверенностью сказать, так ли это на самом деле. Возможно, это в той или иной мере приукрашенные исторические события, а возможно, чистая выдумка. Приведем более свежий пример. Известно, что тот «Дикий Запад» Соединенных Штатов середины девятнадцатого века, который нашел отражение сначала на страницах дешевых приключенческих романов, а потом и в голливудских фильмах, не имеет ничего общего с реальностью. Тем не менее Джесси Джеймс, Билли Кид, Дикий Билл Хикок, Док Холл идей и братья Ирп реально существовали. Легендарная перестрелка в ОК Корраль действительно имела место, хотя и не в той форме, в какой мы привыкли ее себе представлять. До недавнего времени «мифы», окружавшие таких исторических персонажей и такие события, были практически неотделимы от «истории». Так, например, в период «сухого закона» такие люди, как Элиот Несс, с одной стороны, и Джон Диллинжер и «Легс» Дайамонд – с другой, представляли себя персонажами исторически достоверного вестерна о мужественных блюстителях закона и благородных разбойниках. При этом они творили новую «историю», которая в свою очередь обросла «мифами».
В зависимости от того, насколько сильно они будоражат фантазию и насколько прочно они застревают в сознании людей, исторические события и персонажи постепенно превращаются в миф. В случаях с королем Артуром и Робин Гудом миф полностью вытеснил историческую основу, на которой он был построен. В случае с Жанной Д'Арк историческая реальность не исчезла полностью, но оказалась на заднем плане, тогда как на первый план выдвинулись преувеличения, украшения и чистый вымысел. В наше время – по отношению, например, к Че Геваре, Джону Кеннеди или Мэрилин Монро, Джону Леннону или Элвису Пресли – историческую «реальность» еще можно обнаружить среди элементов мифа, но уже невозможно полностью отделить от них. Более того, именно эти элементы мифа делают историческую «реальность» интересной для публики.
Можно возразить – и это нередко делается, – что вся письменная история представляет собой определенную разновидность мифа. Любое историческое исследование ориентируется на потребности, взгляды и ценности того времени, в котором оно появилось, а не той эпохи, к которой оно относится. Любое историческое исследование непременно избирательно: оно охватывает одни элементы и опускает другие. Любое историческое исследование – только лишь благодаря своей избирательности – выделяет одни факты и игнорирует другие. Поэтому оно до определенной степени предвзято, и в силу этой предвзятости оно фальсифицирует «реальные события». Если современные средства массовой информации по-разному интерпретируют события, случившиеся только вчера, то прошлое оставляет еще больший простор для всякого рода толкований.
По этой причине послевоенное поколение писателей – от Карлоса Фуэнтеса и Габриеля Гарсиа Маркеса в Латинской Америке до Грэма Смита, Питера Акройда и Десмонда Хогана в Англии и Ирландии – настаивало на переоценке того, что мы называем «историей». Для таких романистов история состоит не только из внешних и доказуемых «фактов», но также из психологического контекста, в который встроены эти факты – ведь именно с учетом этого контекста они будут интерпретироваться следующими поколениями. Для этих писателей настоящей историей является духовная жизнь людей, культуры и цивилизации, включающая в себя не только внешние факты, но и преувеличения, украшения и толкования, свойственные мифам. Югославский писатель Иво Андрич, лауреат Нобелевской премии 1961 года, настаивает, что историку необходимо распознать «правду лжи». Андрич подчеркивает, что эта «ложь» людей и культуры – гипербола, преувеличение, украшение, даже откровенная фальсификация и выдумка – не обязательно является беспричинной. Наоборот, в ее основе лежат скрытые потребности, желания, мечты, нужда или сверхкомпенсация; и в этой своей фальши она становится если не правдой, то информативным элементом, содержащим ключи к пониманию правды. И в той степени, в какой эта ложь служит выявлению коллективного самосознания или самоидентификации, она создает новую правду – или то, что становится правдой.
Проиллюстрируем описанный Андричем процесс – процесс, в котором сплетаются «правда» и «ложь», «история» и «миф», создавая новую историческую реальность, – простым, но тем не менее показательным примером.
В 1688 году протестантское население города Лондондерри, больше вследствие паники, чем реальной необходимости, захлопнуло ворота перед военным отрядом католиков, посланным Яковом II для несения гарнизонной службы в городе. Этот акт неповиновения вызвал вполне предсказуемую реакцию короля, и город оказался в осаде, что не входило в намерения ни одной из сторон. С точки зрения европейской истории осада Лондондерри представляет собой мелкий и незначительный эпизод, не сравнимый с теми военным операциями, которые проходили в это десятилетие на континенте. Кроме того, эта осада ничего не решала и ничего не определяла. С военной точки зрения в ней не было никакой необходимости. Однако на более тонком уровне это столкновение оказалось чрезвычайно важным. Оно послужило толчком к формированию подходов, ценностей и взглядов. Эти подходы, ценности и взгляды затем трансформировались в события.
Протестанты и католики отреагировали не на то, что «действительно произошло», а на свое представление об этих событиях. Мнения протестантов и католиков в Ирландии окончательно разошлись. В строгом соответствии с этими мнениями люди начали действовать, и эти действия определили все события внутри Ирландии на протяжении следующего века. А когда в 1798 году в католической части Ирландии вспыхнул мятеж, курс и течение этого восстания определялись не событиями осады Лондондерри, случившимися более ста лет назад, а мифами, которыми были окружены эти события. Таким образом, мифы создали новую историю. А история – в данном случае восстание 1798 года – стала источником новых мифов. Эти новые мифы, в свою очередь, предшествовали новым поворотам так называемой истории, которые тоже вызывали к жизни следующие мифы. Кульминацией этого процесса стала современная Северная Ирландия, где реальный конфликт – это не столько конфликт религий, сколько конфликт мифов, конфликт различных толкований истории.
Битва при Бленхейме (в 1704 году, всего через пятнадцать лет после осады Лондондерри) была действительно крупным и, можно сказать, решающим сражением. Она коренным образом изменила расстановку сил в Европе и повернула весь ход европейской истории. Однако в представлении людей Бленхейм – это величественный замок в Оксфордшире, который также является местом рождения Черчилля. Осада Лондондерри, восстание 1798 года, а также многие другие такие же полумифические и полуисторические вехи в истории оказались неразрывно связаны с настоящим. Их отмечают, вспоминают, воссоздают, превращают в ритуалы. Поэтому они по-прежнему обладают способностью формировать взгляды и ценности, определять национальную принадлежность и разделять общество. Такова сила мифа. И такова связь мифа с тем, что мы называем историей.
История состоит не только из фактов и событий. Она также состоит из взаимоотношения фактов и событий, из интерпретации, нередко образной, этих взаимоотношений. А при любой интерпретации в игру обязательно вступает мифический элемент. Таким образом, миф не является чем-то отдельным от истории. Наоборот, это неотъемлемая часть истории.

Миф о тамплиерах

С первых дней существования ордена тамплиеры преподносили себя как миф, эксплуатировали этот миф и зарабатывали на нем капитал. Загадка и тайна, окутывавшая их происхождение, позволила им окружить себя такой же таинственностью. Эта таинственность подчеркивалась не только покровительством самых знатных особ, но и писателями, например, Вольфрамом фон Эшенбахом, а также светилами церкви, такими как св. Бернар. Тамплиерам было очень легко стать в глазах современников «прижизненной легендой», и они не предпринимали никаких усилий, чтобы остановить этот процесс. Наоборот, они активно содействовали ему. Среди всех библейских текстов они постоянно цитировали Иисуса Навина и Маккавеев, представляя себя современным олицетворением армии, которая разрушила стены Иерихона и которая едва не нанесла поражение Риму буквально за несколько лет до наступления христианской эры. Они способствовали тому, чтобы их образ ассоциировался с романами о Граале, в которых они являются «хранителями» таинственного предмета или сущности, известной под именем Святого Грааля.
Через завесу таинственности, окружающую орден Храма, проступают вполне определенные намеки и образы. Это армия Иисуса Навина, Маккавеи и рыцари Грааля, смешанные с другими историческими и(или) легендарными предшественниками – лордами Шарлеманя, рыцарями «Круглого стола» короля Артура, а на Британских островах и Красной Ветви Ольстера. Воинская доблесть была не единственным достоинством, которое подчеркивалось всей окружавшей тамплиеров таинственностью. Тамплиеры, появляющиеся в «Перлесваусе», это не только воины, но и люди, посвященные в тайное знание. Данный факт очень показателен, поскольку рыцари Храма изо всех сил старались создать себе образ магов, колдунов, волшебников, чародеев, алхимиков и мудрецов, владеющих тайными секретами.
Именно этот образ в конечном итоге сформировался в умах современников, подсказав врагам ордена пути его уничтожения.
Но даже после исчезновения ордена мифотворческий процесс не прекратился, оставаясь неотделимым от исторической реальности. Действительно ли последний Великий Магистр ордена Жак де Моле перед тем, как его сожгли на медленном огне, проклял папу и французского короля, предсказав, что не пройдет и года, как они последуют за ним и предстанут перед Господом? Правда это или нет, но и папа, и Филипп Красивый в течение года умерли при подозрительных обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44