Чейн выпрямился и скрестил на груди мускулистые руки.
- Хозяин, я хотел этой ночью завершить кое-какие исследования. - Чейн коснулся пальцем крохотной склянки, которая висела на цепочке у него на шее.
Красивое лицо Сапфиры опасно исказилось, предвещая нешуточную бурю.
- Да-да, конечно, - торопливо согласился Торет, - но ведь эти исследования могут и подождать. Твоя госпожа желает развеяться. Ты ведь не хочешь ее огорчить, верно?
На самом деле ему достаточно было отдать Чейну недвусмысленный приказ, но Торет сам всегда терпеть не мог, когда ему приказывают, а потому старался по возможности избежать приказного тона.
Чейн замялся, быстро глянул на Торета, затем на Сапфиру, хотел сказать что-то - и тут во входную дверь постучали.
Торет нахмурился. Поскольку они изображали безземельных аристократов, им волей-неволей пришлось обзавестись кое-какими светскими связями - даже и в самом городском совете, между прочим, - однако вряд ли кто-нибудь из светских знакомых вздумал бы заявиться в особняк. Скорее всего, это доставили очередную покупку Сапфиры. Торет давно старался отучить ее от безудержного мотовства, да все без толку - сколько он ей ни давал денег, она все просаживала на наряды и побрякушки.
- Чейн, - сказал он вслух, - ты не мог бы глянуть, кто там?
- Я как раз собирался вернуться к своим исследованиям, - ровным тоном ответил Чейн.
Снова у него был прежний, скучающий и кислый вид, и Торета это так взбесило, что он потерял самообладание.
- Открой дверь, - раздельно процедил он. Чейна передернуло, но он тут же овладел собой и размеренным шагом вышел из гостиной. Вернувшись, он протянул Торету запечатанный воском конвертик.
- Это тебе, хозяин.
Письмо?! Торету страшно хотелось попросить Чейна прочитать, что там написано, но он опасался, что выставит себя невежественным слабаком. Сломав печать, он развернул записку и прочел одну-единственную фразу:
Навещу тебя около полуночи со сведениями касательно твоей прежней жизни в Миишке. Будь один.
Подписи не было.
- Что это? - живо спросила Сапфира. - Приглашение? Будет бал?
Читать Торет умел не очень хорошо, а потому он перечитал записку дважды, прежде чем до него дошел смысл каждого слова. И тогда он взволновался не на шутку.
По всем тавернам и трактирам побережья болтали о том, как «охотница» из Миишки уничтожила в городе всех вампиров, что на деле было совсем не так. Торет-то уцелел. Он наслушался столько разнообразных слухов об этом событии, что давно уже был сыт ими по горло. Впрочем, в последнее время об этом вспоминали все реже. Но сейчас, когда Торет отупело воззрился на загадочную записку, воображение его заработало с лихорадочной силой. Никто, совершенно никто не знает о том, что когда-то он жил в Миишке. Что, если на самом деле уцелел не только он?
Что, если Рашед, суровый пустынный воин, ускользнул от врага и теперь пришел в Белу, выследив своего старинного спутника - того, что так позорно бежал прочь из города, бросив его и Тишу?
Этот высокомерный, надутый, самодовольный сукин сын… Образ рослого и статного вампира-суманца совершенно заполнил мысли Торета, напрочь вытеснив довольство, которое тешило его душу в нынешнем, новом существовании. Рашед, с его прозрачно-голубыми, такими нехарактерными для суманца глазами, с его нелепым кодексом чести, с его умением подчинять и властвовать… При одной мысли, что Сапфира могла бы подпасть под его сокрушительное влияние, Торет содрогнулся всем своим существом.
Сколько там еще осталось до полуночи?
- Чейн, - проговорил он быстро, - возьми плащ своей госпожи и отвези ее туда, куда она пожелает.
Сапфира на миг нахмурилась, но затем лицо ее прояснилось. Торет знал, что компания Чейна ей не слишком-то по душе, но, по крайней мере, она сможет покрасоваться в обществе в своем новом платье. Чейн медлил, не спеша исполнять приказ.
- Ну?! - рявкнул Торет.
Чейна опять передернуло, и он, одарив хозяина откровенно злобным взглядом, послушно направился к двери.
- Да не нужен мне плащ, - капризно протянула Сапфира, - того и гляди, платье помнется.
- Без плаща ты будешь выглядеть неуместно, - сказал Чейн. - Приличные женщины не выходят вечером без плаща.
- Вот я буду еще тебя спрашивать, как мне одеться! - огрызнулась она.
- Чейн прав, - сказал Торет. - Надень плащ.
Сапфира без особой охоты, но все же подчинилась, взяла плащ, который Чейн держал в протянутой руке.
- И поторопитесь, - прибавил Торет. - До полуночи недалеко. Скоро трактиры начнут закрываться.
Чейн с подозрением глянул на него, затем - на скомканную записку. Торет поспешно затолкал ее под тунику и, схватив бледную руку Сапфиры, запечатлел на ней нежный поцелуй.
- Смотри, дорогая, повеселись так, чтобы у тебя нашлось что мне рассказать по возвращении.
Сапфира в ответ лишь бегло улыбнулась. Она явно так и не решила для себя - то ли злиться на то, что Торет отсылает ее «прошвырнуться» в компании Чейна, то ли торжествовать, что он все-таки исполнил ее каприз.
- Не пойду же я в этом платье в вонючую пивнушку! Мне нужны деньги, да побольше.
Волнение, охватившее Торета, уже больше походило на страх. Он сорвал с пояса кошелек, сунул его Сапфире:
- Этих денег тебе хватит с лихвой.
Восторженно ахнув, Сапфира танцующим шагом направилась к двери. Чейн последовал за ней.
- Береги ее! - крикнул вслед ему Торет. А затем они ушли, и он остался совершенно один.
Теперь у него было время поразмыслить здраво. Может быть, он со страху напридумывал себе всяких глупостей? Что бы ни болтали о событиях в Миишке, в одном все россказни совпадали. Все указывало на то, что обугленные кости Рашеда остались на пепелище таверны, которая принадлежала треклятой охотнице. Однако если Рашеда и впрямь больше нет на свете - кто тогда мог написать эту записку? Никто в Беле понятия не имеет о том, что Торет раньше жил в Миишке.
У входа раздался стук, и Торет оцепенел.
Вопреки всем своим здравым рассуждениям он почти был готов к тому, что, открыв дверь, обнаружит за ней Рашеда. Крысеныш бросился бы к черному ходу - и был таков, но Торет не собирался вот так, за здорово живешь, уступать пришельцу свою территорию. Здесь хозяин - он, а Рашед пускай катится ко всем чертям! С этой мыслью он твердым шагом подошел к двери, рывком откинул засов и распахнул дверь.
Перед ним стоял совершенно незнакомый человек. Ростом он был выше Торета, хотя и намного ниже Рашеда. Средних лет, с ухоженным, гладко выбритым лицом, с темными аккуратно подстриженными волосами - только на висках белеют небывало яркие пятнышки седины. Незнакомец был закутан в черный плащ из тонкой дорогой шерсти.
- Добрый вечер, - промолвил он хорошо поставленным голосом. - Благодарю тебя за то, что отослал из дома своих сотоварищей. Известие, которое я принес, касается твоего прошлого, а тебе, быть может, не захотелось бы, чтоб они это услышали. - Он помолчал, окинув взглядом Торета. - Надо сказать, ты сильно изменился. Могу я войти?
Незнакомец говорил так, словно хорошо знал Торета, и тот, совершенно сбитый с толку, нерешительно топтался на пороге. И все же его мучило любопытство. Откуда этот человек может так хорошо его знать? А впрочем… Если Торет и не узнает ничего нового, он прикончит этого типа - и делу конец. С этой мыслью Торет посторонился:
- Входи, конечно.
Незнакомец вошел в дом и, пройдя в гостиную, огляделся.
Торет с силой втянул ноздрями воздух, чтобы уловить запах крови своего загадочного гостя, глубоко вдохнул - и задерживал дыхание до тех пор, пока глаза его не раскрылись, залитые чернотой огромных зрачков. Всеми своими чувствами, недоступными смертному человеку, Торет сосредоточился на незнакомце и…
И ничего не почувствовал.
Не было ни запаха крови, ни живого, щекочущего ноздри тепла, словно в теле этого человека не билось сердце и кровь не бежала по жилам. Одно это уже показалось Торету подозрительным, но самое главное - он не чуял вообще ничего. Даже вампира или иного Сына Ночи можно учуять - от него исходит холод, как от смертного тепло, - но странный ночной гость как будто и не существовал вовсе. Лицо, голос, звук шагов, шорох одежды - а за ними пустота.
- Кто ты такой? - напрямик спросил Торет. Незнакомец подошел к камину, оглядел каменную резьбу, затем повернулся и, изогнув бровь, обозрел портрет Сапфиры.
- Друг, - ответил он наконец. - Я прошел по твоему следу от самой Миишки. Я видел все, что произошло там, видел, как охотница и ее напарник-полукровка уничтожили твой дом и твоих друзей. - Губы незнакомца почти что дрогнули в усмешке. - Я пришел предостеречь тебя: охотница направляется в Белу, так что будь наготове.
У Торета перехватило горло - человеческое свойство, которое осталось при нем и после того, как он перестал быть человеком и более не нуждался в дыхании. Если он кого-то в мире и боялся больше, чем Рашеда, то именно ту охотницу.
- А… а откуда ты все это знаешь?
- Знать - это моя профессия.
Незнакомец говорил серьезно и, кажется, вполне искренне, но в то же время отчужденно. И осанка у него была такая же аристократическая, как у Чейна, - спина прямая, голова высоко вскинута: этот тип либо сам из благородных, либо долго жил среди знати. Ну да Торета не так-то легко было сбить с толку!
- Так откуда тебе все известно и почему ты рассказал об этом мне?
Незнакомец помолчал, явно взвешивая слова:
- Городской совет Белы сделал охотнице предложение, от которого она не смогла отказаться. Она направляется сюда, чтобы уничтожить вампиров, которые, по мнению совета, угнездились в городе. Готовься к бою. Твой раздражительный слуга, кажется, изучает кое-какие приемы магии?
Торет медленно кивнул.
- Используй его умения. Дампир до этих пор еще не сталкивалась с магией. Я имею в виду, конечно, настоящую магию. И помни - ни она, ни ее напарник не повторят вновь прежних ошибок. А потому не пытайся действовать по старинке, иначе это дорого тебе обойдется.
С этими словами он прошел мимо Торета и направился ко входной двери.
- Погоди! - почти крикнул Торет, разом теряя все самообладание, какое сумел призвать, слушая незнакомца. - Так зачем ты мне все это говоришь? Твой-то интерес каков?
Незнакомец на миг замедлил шаг.
- Готовься к бою, - только и ответил он. И прежде чем Торет успел вымолвить хоть слово, шагнул за порог и захлопнул за собой дверь.
Торет бросился за ним, распахнул дверь и выскочил в ночь. Стоя на крыльце, он напряженно всматривался в темноту, настолько обострив все свои чувства, что мог бы различить самые незначительные оттенки теней…
Улица была пуста.
ГЛАВА 3
Ясным прохладным утром, на восходе солнца, Магьер, Лисил и Малец стояли на причале в порту, собираясь взойти на борт шхуны и отплыть из Миишки. Им пришлось несколько дней дожидаться судна, которое шло бы на север, и вот теперь стройная двухмачтовая шхуна изящно покачивалась на волнах у выхода из гавани. У нее была слишком большая осадка, чтобы отшвартоваться у причала, и потому на борт судна их должен был доставить ялик - а там и начнется их путешествие в Белу.
Волосы Магьер были стянуты на затылке кожаным ремешком, на ней были черные облегающие штаны, рыжевато-коричневая рубашка и ботфорты из грубой кожи. Снова в ножнах у ее бедра покачивалась сабля, и амулеты она на сей раз не стала прятать от чужих глаз. Ее запасная одежда, а также новый дорожный мешок, доспех, съестные припасы и коробка, принадлежащая Лисилу, были сложены в небольшой сундук из спальни Магьер, который сейчас стоял у ее ног на причале.
Лисил, как всегда, оделся с полным пренебрежением к своему внешнему виду: он вырядился в старые, обвисшие на коленях и выцветшие штаны, стертые почти до дыр мягкие сапоги и мешковатую, чиненую-перечиненую рубаху. На первый взгляд оружия при нем не было - Лисил хорошо потрудился, чтобы создать именно такое впечатление. Магьер знала, что под рукавами его нелепой рубахи, в особых ножнах у локтя, припрятана пара стилетов, а под рубахой и в сапогах наверняка найдутся еще с полдюжины небольших, но смертоносных ножичков. К тому же он, как во времена их скитаний, повязал голову зеленым шарфом, чтобы длинные волосы не лезли в глаза, а главное - чтобы скрыть свои остроконечные эльфийские уши. В прошлом они несколько раз бывали в Беле, но ни разу не видали там эльфов. Лисил предпочитал не бросаться в глаза и не привлекать излишнего внимания.
- Этого пока не нужно, - заметила Магьер, указывая на шарф. - Мы еще даже не поднялись на борт шхуны.
- А я упражняюсь в маскировке, - ответил Лисил. - Надо же мне чем-нибудь заняться.
В другое время Магьер усмехнулась бы в ответ, или нахмурилась, или напомнила бы, что его раскосые янтарные глаза не спрячешь никакой маскировкой, но этим утром все попытки Лисила шутить вызывали у нее только раздражение. С той самой ночи они с Лисилом едва ли обменялись парой слов. А теперь они отправляются в Белу, где Магьер, скорей всего, снова придется стать дампиром. Если она снова потеряет власть над собой, а Лисил окажется слишком близко…
Магьер отогнала прочь эту мысль. Сейчас, именно сейчас, ей очень хотелось бы, чтобы Лисил в кои-то веки говорил то, что думает, а не отделывался сомнительными шутками. Такой вот мрачный юмор был присущ ему в те дни, когда они бродили по лесным деревням Стравины. Быть может, именно это и мучило Магьер больше всего - то, что Лисил был слишком похож на себя прежнего. Он предвкушал это путешествие, он уже думал о Беле, о предстоящих приключениях, обо всем, о чем угодно, только не о тихой и скучной жизни в «Морском льве».
Они ждали ялик, развозивший на суда пассажиров, на длинном причале, который далеко выдавался в море. С двух сторон у причала стояли мелкие суденышки и плоскодонные баржи.
- Эгей! - позвал кто-то, и Магьер, обернувшись, увидела, что к ним трусцой спешит Карлин.
Магьер была рада его видеть, хотя ни за что на свете не призналась бы в этом при нынешних обстоятельствах. Карлин был для нее символом всего, что стало ей дорого в Миишке. Его великодушие, доброта к людям, умение справиться с почти любой проблемой - все это вернуло Магьер веру в людей.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10