А поскольку пришедшие им на смену детективы тоже начинали готовиться к предстоящему рабочему дню, то в шесть часов в дежурной комнате стояло такое оживление, какого не бывает ни в какое иное время суток.
В комнате для допросов Карелла и Хейвс допрашивали юного Рональда Сэнфорда, в присутствии заместителя прокурора дистрикта, который прибыл сюда значительно раньше, чтобы снять показания миссис Мартин и теперь неожиданно для себя вынужден был присутствовать еще на одном допросе, тогда как больше всего на свете ему хотелось дотащиться до дома и выспаться. Сэнфорд был настолько поражен тем, что сумели установить идентичность почерка, сравнив две отличные по тексту записки, что в ходе своего допроса так и не смог оправиться от этого шока. Он так был горд собой за то, что специально написал текст с ошибками, считая, что если даже сумеют проследить, откуда пришло письмо, то все равно будут твердо уверены, что автор его - какой-то малограмотный тип, но никак не человек, постигающий тонкости бухгалтерского учета. Он так и не смог объяснить, почему решил убить Мэрси Хоуэлл. Он пытался объяснить это, но тут же сбивался и под конец запутался окончательно. Каким-то образом это он увязывал с моральным климатом Америки и с людьми, которые раздеваются на публике, с людьми, которым следовало бы запретить отравлять других, пачкать их своей грязью, вмешиваться в интимную жизнь других, которые только и хотят, что отвоевать себе место в этом мире, которые упорно трудятся над собой, стараясь развить свои способности, которые изучают бухгалтерский учет, а по ночам работают в отеле. А тут появляются эти и хотят все разрушить!
Песня, которую пел в это время Паскуале, допрашиваемый в канцелярии Клингом и О'Брайеном, звучала не столь истерически, но мало чем отличалась от Сэнфордовской. Идея родилась у них с Денни Райдером одновременно. Они сошлись на том, что черномазые в Америке становятся чересчур нахальными, они пробивают себе путь туда, где их и быть не должно, они отбирают рабочие места у порядочных и работящих парней, которые только одного и требуют, чтобы их оставили в покое. Так почему же эти черномазые навязывают себя всем и каждому? Вот они и решили бросить бомбу в их церковь и показать этим обезьянам, что такие вещи не проходят в Америке. Его не особенно волновал тот факт, что его напарник лежит замороженный в морге, как, впрочем, и то, что их маленькая экспедиция на Калвер-авеню стоила жизни трем ни в чем не повинным людям и искалечила еще нескольких. Теперь его интересовало только одно - будет ли его портрет напечатан в газетах.
Мейер Мейер уселся за свой стол и принялся печатать рапорт о привидениях в доме Горманов. Помучавшись немного над листком бумаги, он решил: ну его к черту, этот рапорт. Если лейтенант спросит его, где он пробыл полночи, он скажет, что патрулировал улицы с целью профилактики правонарушений. Бог свидетель, этого добра у них на улице хватает. Он выдернул бланки рапорта из машинки и с облегчением кивнул нетерпеливо прохаживающемуся в ожидании своей очереди Холу Уиллису, что тот может занять его место.
- О'кей, Уиллисс, - сказал он, - можешь приступать.
- Финальменте! - воскликнул Уиллис, хотя никаким итальянцем он не был. Зазвонил телефон.
Солнце уже давно взошло, когда они покинули здание и, миновав зеленые фонари с цифрами 87, вышли по широким ступенькам на улицу. Парк, лежавший по другую сторону улицы, горел последними красками осени, а небо над их головами сияло нетронутой голубизной. День обещал быть ясным и погожим. Все вместе они шли в направлении закусочной, расположенной в полутора кварталах от участка. Мейер и О'Брайен несколько опередили остальных, Карелла, Хейвс и Клинг замыкали шествие. По пути они вяло переговаривались главным образом о событиях сегодняшней ночи. Добравшись до закусочной и повесив на вешалку пальто, они заказали кофе, бутерброды с сыром, сдобные булочки. Мейер сказал, что он, кажется, простудился этой ночью. Карелла порекомендовал ему какие-то таблетки от кашля, которые его жена брала для детей. О'Брайен задумчиво жевал булочку, но тут на другой стороне закусочной он заметил в одной из кабинок девушку, показавшуюся ему знакомой. На ней были синие джинсы и мексиканское пончо яркой расцветки. Девушка была не одна, она разговаривала с молодым человеком в куртке флотского покроя.
- Кажется, я увидел один искомый объект, - сказал О'Брайен. Он встал из-за стола и прошел мимо Клинга с Хейвсом, которые как раз обсуждали новую директиву, устанавливающую какие-то новые дурацкие правила, которые требовалось соблюдать при задержании и обыске.
Девушка вопросительно посмотрела на него, когда он приблизился к их кабинке.
- Мисс Блэр? - спросил он. - Пенелопа Блэр?
- Да, - ответила девушка. - А вы кто такой?
- Детектив О'Брайен, - сказал он. - Восемьдесят седьмой полицейский участок. Ваша мать вчера опять приходила к нам, Пенни. Она просила меня передать вам...
- Да отстаньте вы, наконец, от меня! - сказала Пенелопа Блэр. Неужели полиции больше нечем заняться? Взяли бы тогда и разогнали какую-нибудь демонстрацию, что ли!
Несколько мгновений О'Брайен молча смотрел на нее. А потом кивнул, повернулся и направился к своему столику.
- Ну как? - спросил Клинг.
- Бывает, что и не везет, - отозвался О'Брайен.
II. ДНЕВНАЯ СМЕНА
Парнишке, который голым лежал на бетоне заднего двора большого жилого дома, на вид было лет восемнадцать. У него были довольно длинные волосы, а последние дни он, по-видимому, начал отпускать бороду. И волосы, и борода у него были черного цвета. Тело, распростертое на сером бетоне, казалось чересчур белым, а кровь, обильно залившая тротуар, - чрезмерно яркой.
Смотритель дома обнаружил его без двух минут шесть, когда выносил мусор в контейнеры, установленные на заднем дворе. Парень лежал лицом в луже собственной крови и смотритель не мог узнать его. Не каждый день, вынося мусор, обнаруживаешь мертвое тело на заднем дворе. Однако, несмотря на полученный шок и несмотря на преклонный возраст (ему было уже около восьмидесяти), он весьма оперативно и довольно связно оповестил полицию об этом событии, что, если говорить об оперативности и срочности, удается далеко не каждому жителю города.
Хол Уиллис прибыл на место происшествия в пятнадцать минут седьмого в сопровождении Ричарда Дженеро, который являлся самым свежим пополнением в отделе, будучи произведенным в детективы третьего разряда из патрульных. Форбс и Фелпс из отдела убийств оказались уже на месте. Уиллис был уверен, что между парами сотрудников отдела убийств нет абсолютно никакой разницы. Он, например, никогда не видел, чтобы в одном месте одновременно оказались Форбс с Фелпсом и Моногэн с Монро. Разве это не служило лишним подтверждением того, что это были одни и те же люди? Более того, Уиллису казалось, что полицейские из отдела убийств к тому же еще и регулярно обмениваются своим платьем и что, не исключено, что Форбса и Фелпса зачастую можно увидеть в одежде, принадлежащей Моногэну и Монро. Одним словом, выглядели они там, в отделе убийств, буквально как целый выводок близнецов. - Доброе утро, - сказал Уиллис.
- Утро, - отозвался Фелпс. Форбс ограничился мычанием.
- Нечего сказать, хорошее начало для воскресного дня, - заметил Фелпс.
- А вы ребята, быстро сюда добрались, - сказал Дженеро.
Форбс недоумевающе уставился на него.
- А вы кто такой? - спросил он.
- Дик Дженеро.
- Не слыхал о таком, - сказал Форбс.
- И я о вас никогда не слышал, - ответил Дженеро и глянул на Уиллиса в поисках поддержки.
- Так может, хотя бы об этом парне кто-нибудь слышал? Труп опознали? сухо осведомился Уиллис.
- Ну уж удостоверения личности он с собой точно не прихватил, заметил Фелпс и заржал.
- Разве что засунул его себе в задницу, - сказал Форбс и захохотал, вторя своему напарнику.
- Кто обнаружил тело? - спросил Уиллис.
- Смотритель дома.
- Может, сходите за ним, Дик?
- Конечно, - отозвался Дженеро.
- Терпеть не могу, когда вот так начинается день, - сказал Фелпс.
- Жуть, - сказал Форбс - За все утро я только и успел, что перехватить чашку кофе, - сказал Фелпс. - А тут на тебе! Просто мутит.
- Блевать хочется, - сказал Форбс.
- Должен же порядочный человек надеть на себя хоть что-нибудь, если уж он собирается прыгать с крыши, - сказал Фелпс.
- А почем вы знаете, что он прыгал с крыши? - спросил Уиллис.
- Ничего я не знаю. Я просто так говорю.
- А что же, по-вашему, он делал? - спросил Форбс. - Разгуливал себе как ни в чем не бывало по заднему двору в голом виде?
- Не знаю, - сказал Уиллис и пожал плечами.
- Нет, это явный попрыгунчик, - изрек Фелпс. Он окинул оценивающим взглядом заднюю стену здания. - Послушайте, а ведь вон то окно, пожалуй, выбито, не кажется ли вам?
- Какое? - А вон, на четвертом этаже разве оно не выбито?
- Похоже на то, - сказал Форбс.
- Еще бы не похоже, явно выбито, - сказал Фелпс.
- Хол, а вот и смотритель, - сказал Дженеро, приближаясь к ним в сопровождении старика. - Его зовут мистером Деннисоном и он работает здесь почти тридцать лет.
- Здравствуйте, мистер Деннисон. Я детектив Уиллис. Деннисон молча кивнул.
- Насколько я понимаю, тело было обнаружено вами?
- Правильно.
- И когда это было?
- Прямо перед тем, как я позвонил в полицию.
- А который был тогда час, мистер Деннисон?
- Чуть позже шести, я думаю.
- Знаете, кто это такой?
- Так ведь лица не видно, - сказал Деннисон.
- А мы перевернем его вам, как только медицинский эксперт сюда прибудет, - сказал Дженеро.
- Не надо мне ваших одолжений, - отозвался Деннисон.
В отличие от полицейских патрульной службы детективы сами составляют график своих дежурств. График этот утверждается затем их шефом и передается в управление. Поэтому расписание нередко подвергается изменениям в зависимости от настроения и фантазии самих детективов. Последние три месяца на основании не слишком убедительных доводов, что ночные смены труднее дневных, детективы 87-го участка работали, разбившись на две неравные по продолжительности смены: первая - с шести утра и до восьми вечера, а вторая - с восьми вечера и до шести утра. Таким образом, на дневную смену приходилось четырнадцать часов дежурств, а на ночную - десять. Однако в дневной смене работало больше народу, и это некоторым образом уравнивало нагрузку на одного человека. То обстоятельство, что кое-кому из работавших ночью иногда приходилось давать днем показания в судах или выполнять иные задания, никого особенно не беспокоило, и считалось, что такое расписание довольно справедливо. По крайней мере, на какой-то отрезок времени. Однако пройдет месяц или чуть больше, и кто-нибудь обязательно выступит с предложением пересмотреть расписание, и тогда они соберутся в комнате для допросов и решат попробовать нечто новое. И любое из принятых ими изменений будет считаться действительным, если, конечно, его утвердит шеф.
Однако, если хорошенько постараться, то можно обернуть в свою сторону любое расписание. Приходить на смену за пятнадцать минут до срока всегда считалось твердо установленной традицией, но имелся ряд способов избавиться от необходимости являться в участок без четверти шесть. Одним из таких способов, например, было выхлопотать себе задание сидеть в засаде на задах овощной лавки, которая, как известно, открывается не раньше половины седьмого.
Именно такую овощную лавку и обеспечил себе детектив Энди Паркер на это ясное октябрьское утро. Тот факт, что именно данную лавку грабили трижды средь бела дня за последний месяц, не играл для него сейчас особой роли. Было совершенно очевидно, что кто-то из детективов в любом случае должен устроить там засаду, и счастье Энди Паркера состояло в том, что этим детективом оказался именно он. Первое, что сделал Энди для налаживания отношений с хозяином лавки, заключалось в том, что он выбрал себе яблоко порумяней со стойки, выставленной снаружи. Хозяин, некий Сильвио Коррадини, обладавший весьма зорким для своих семидесяти двух лет зрением, заметил это мелкое правонарушение в тот самый момент, когда оно было совершено. Он уже собирался выбежать на тротуар и покарать грабителя, как вдруг обнаружил, что человек этот преспокойно направляется прямо к нему в лавку, да еще грызя по дороге похищенное яблоко. Тут-то Сильвио и сообразил, что человек этот не кто иной, как полицейский.
- Доброе утро, - сказал Паркер.
- Доброе утро, - ответил Сильвио. - Понравилось яблочко?
- Да-а, яблочко отличное, - сказал Паркер. - Огромное спасибо. - И он дружески улыбнулся. - Я детектив Паркер, - сказал он. - Мне поручено заняться этими вашими ограблениями.
- А куда делся прежний детектив?
- Ди Мазо? Он сейчас в отпуске.
- В октябре?
- Мы ведь не можем все вместе разъехаться летом по отпускам, как вы считаете? - сказал Паркер и снова улыбнулся. Он был огромным человеком в коричневых вельветовых брюках и выцветшей куртке. Он побрился сегодня перед тем, как позавтракать, но тем не менее умудрился выглядеть небритым. Он смачно надкусил яблоко, так, что даже сок потек по подбородку. Глядя на него, Сильвио подумал, что уж больно он смахивает на наемного убийцу из мафии.
- Леи э италиано? - спросил он.
- Что?
- Вы итальянец?
- Нет. А вы? - спросил Паркер и улыбнулся.
- Да, - ответил Сильвио. Он гордо расправил плечи. - Да, я итальянец.
- Ну вот и отлично, - сказал Паркер. - Вы всегда открываете лавку по воскресеньям?
- Что?
- Я говорю...
- Я держу ее открытой только до двенадцати часов и все, - сказал Сильвио и пожал плечами. - Сюда заходят люди, возвращаясь из церкви.
- Но закон этого не разрешает, вы знаете это?
- Никто никогда не имел ко мне претензий.
- Ну, если кто-то предпочитает не замечать время от времени некоторых вещей, это не означает, что они законны, - сказал Паркер. И он пристально поглядел в глаза Сильвио. - Но об этом мы потолкуем позже, ладно? А пока что, расскажите мне подробней об этих ваших ограблениях, о'кей?
Сильвио задумался. Он прекрасно знал, что это "потолкуем позже" станет ему в копеечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22