https://wodolei.ru/catalog/vanni/Appollo/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Мне нужно в спокойное место, чтобы, сам понимаешь, без огласки.
– Дело ясное, что дело темное, – хитро осклабился извозчик. – Есть хорошие нумера по троячку, а ежели хотите с удобствами, то по пятерочке, да мне желтенькую на водочку.
Цена в шесть рублей была грабительской, но извозчик сразу решал все мои ночные проблемы.
– Хорошо, поехали, – согласился я.
Извозчик хотел, было, помочь нам сесть, Я остановил его неуместный порыв и сам помог Татьяне Кирилловне подняться в экипаж. Когда мы устроились, он свистнул, чмокнул губами, и замерзшая лошадь с охотой поскакала по звучной под железными ободами колес брусчатке.
«Нумера» оказались поблизости, в десяти минутах езды от вокзала, Извозчик выхватил у меня узел с платьем «святого отрока» и сам отправился нас провожать, видимо, имея свой интерес с хозяином гостиницы. Мы вошли в обшарпанный вестибюль на первом этаже и по грязной, замусоренной лестнице поднялись на второй этаж, Наш чичероне постучал в дверь без таблички, которая тут же открылась, и мы очутились в помещении, напоминающем московскую коммунальную квартиру.
– Митрич, – обратился извозчик к странного вида мелкому, вертлявому человеку с закрученными усиками, – принимай постояльцев в генеральские нумера!
«Митрич» хитро осмотрел нас с Татьяной Кирилловной и пригласил следовать за собой. «Генеральский нумер» оказался тесной каморкой с низким потолком и кислым-запахом непонятного, но подозрительного происхождения.
– Я здесь не останусь, мне не нравится, – сказала Татьяна Кирилловна, с ужасом оглядывая нищую, порочную обстановку комнаты, состоящую из одной широкой кровати, застеленной пестрым ситцевым покрывалом.
– И правда, – поддержал ее я. – Ты бы нас за пять рублей еще под лестницу поселил.
– Так этот нумер-с за два рублика-то-с, – преданно заглядывая в глаза, затараторил человек с калужским выговором, для «деликатности» добавляя почти к каждому слову по паре лишних суффиксов. – А ежели-то вам-с чистые-с нумера-то-с, то пожалте-с в полулюкс.
– Веди, – сказал я.
Мы гуськом прошли за ним в «полулюкс».
– А люкс у вас есть? – уже сердито спросил я, оглядев небольшую комнатенку не только с большой кроватью, но еще и с умывальником.
– А как же-с, непременно-то-с, и люкс-то-с, и ко-ролевские-то-с, только они-то дороговаты-с, кусаются-то.
– Ладно, показывай, – сказал я, недовольный собственной дуростью. Попался, как лох, на первом же хитроване-извозчике.
Мы тем же порядком прошли в «королевский» номер. Был он, как и все здесь, дрянной, но после двухрублевого показался вполне приличным.
– У нас-то-с в ем самые что ни наесть-то титулованные особы-то-с останавливаются-с! – сообщил, умильно улыбаясь, вертлявый Митрич. – Чисто королевских-то кровей-с!
– Поди и Александр Македонский с Юлием Цезарем у вас бывали? – уважительно поинтересовался я.
– А как же-с, непременно-с, и Александр-то Васильевич и Юлий-то Иванович, сам-то принимал-с.
– Македонского звали Александр Филиппович, – поправил я Митрича.
– Виноват-с, запамятовал-то, точно Александр Филипыч. Оченно видный-с мужчина!
Татьяна Кирилловна засмеялась, а Митрич довольно закивал головой и сам рассыпался дробным – смешком.
– Сколько стоит номер? – спросил я.
– Пятьдесят-то рубликов-с, – скромно сообщил ЗДминистратор.
– Сколько?! – поразился я такой наглости. – Ты, братец, что, одурел?
– Для вас-то, ваше сиятельство, можно-с и уступочку сделать-с, рубликов пять-то уступлю-с.
– Спасибо, братец, мы поищем что-нибудь получше и подешевле.
– Это, зря-то, на улице ночь стоит, мало ли что-с, Неравен час, лихих людей повстречаете-то, вот и в га-зете-спишут-с!
– Чего пишут? – машинально интересовался я.
– Разбой-то описывают, самое страшное преступление-то двадцатого века, кровь в жилах стынет. Могу и до тридцати рубликов-с опустйть-то, но меньше ни-как-с нельзя, себе в убыток-то будет-с.
– А что за разбой? – спросил я, проигнорировав и тридцать рублей.
– Счас газету-с принесу-то, сами-то-с прочитае-те-с, – пообещал Митрич и выпорхнул из номера.
– Останемся? – спросил я у Татьяны Кирилловны, устало таращившей сонные глаза.
– Спать очень хочется, – виновато ответила она. Остаться, конечно, стоило, но не за такие несуразные деньги, что непременно, учитывая мое скромное платье, вызовет подозрения. Вернулся Митрич с газетой и начал тыкать мне в глаза большую статью под жирной шапкой:
«ЖУТКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ В МОСКОВСКОЙ ГУБЕРНИИ» с подзаголовком:
«Самое ужасное преступление XX века!». Я без особого интереса взял в руку слепой листок вечерней газеты и прочитал несколько строк сенсационной статьи:
«В Подольском уезде Московской губернии совершено жуткое и загадочное убийство. Наш собственный корреспондент посетил место преступления. Вот, что он рассказывает: „Четверо молодых людей из хороших семей отправились на загородную прогулку, которая оказалась для них роковой! Загадочные разбойники совершили беспримерное кровавое преступление, все четверо прекрасных юношей оказались зверски убитыми. Но самое ужасное случилось позже. Изверги, глумясь над телами безвинных жертв, погрузили тела убиенных в карету и отправили страшный груз в подарок родственникам покойных…“
Далее собственный корреспондент вечерней описывал красоты природы, оскверненные безжалостными убийцами, и стоил фантастические версии мотивов преступления.
– Ну и что, ты думаешь, что из-за этого преступления я стану платить за дешевый номер тридцать рублей? – поинтересовался я у Митрича, возвращая ему газету.
– Так я думаю-с, на улице ночь-то, мало ли чего не бывает, – с неопределенной угрозой ответил он, почти переставая употреблять живописные суффиксы. – Ежели, конечно, войти в положение, то и за четверта-ок-с…
– Червонец, – прервал я его, – и то от сердца отрываю.
– Меньше пятнадцати никак нельзя…
– Одиннадцать.
– Ладно, ни нашим, ни вашим, двенадцать рубликов барышня-то вон совсем осоловели-с…
Я посмотрел на дремлющую барышню и неохотно согласился:
– Будь по-твоему, режь меня без ножа, как те разбойники!
Довольный выгодной сделкой Митрич тут же покинул помещение, а Татьяна Кирилловна поинтересовалась сонным голосом:
– Какие разбойники?
– Да вон, какие-то разбойники зверски убили четверых прекрасных юношей.
– Какой ужас, – довольно равнодушно откликнулась девушка. – Молжно, я лягу?

Глава 8

Дом Ильи Ильича Поспелова, гимназического приятеля Александра Ивановича, располагался в Несвижском переулке за Хамовническими казармами, невдалеке от дома Льва Толстого.
– Зачем тебе было ездить в Ясную поляну? – спросил я Татьяну Кирилловну, когда мы на копеечном «ваньке» тряслись по брусчатому Хамовническому переулку. – Подкарауль Толстого, когда он пойдет по воду, и поговори с ним.
– Мне нужно было его в Ясной Поляне увидеть, – грустно ответила девушка. – В Москве он со мной, может быть, и разговаривать не захочет.
– А в Ясной Поляне захотел бы?
– Если бы я туда пешком пришла, да в пути претерпела, то непременно бы поговорил. А здесь кто я ему просто любопытная барышня.
В словах девушки был резон, и я не смог с ней не согласиться.
– Ну, просто на него посмотришь, и то память. Не так много людей смогут похвастаться, что видели, как Лев Толстой на санках воду возит.
– А вы откуда знаете про воду и санки?
– Читал где-то, – неопределенно ответил я, вспоад. иив, что читал об этом у Гиляровского.
«Собственный дом» отставного корнета Поспелова оказался приличным особняком, содержащемся в отменном порядке. Было около одиннадцати часов утра и наносить визит, по моему разумению, было уже можно. Мы с Татьяной Кирилловной ехали налегке, без ее узла с мужскими вещами, потому сразу отпустили извозчика.
Я подошел к двери и несколько раз крутанул ручку механического звонка. Через минуту она слегка приоткрылась, и в щель выглянуло полное, миловидное лицо женщины лет тридцати.
– Нам Илью Ильича, – сказал я.
– По какому делу? – не выходя наружу и не отворяя дверь, спросила она.
– С письмом от его приятеля.
– Давайте письмо.
Я просунул конверт в щель, после чего дверь тут же захлопнулась. Мы растерянно остались стоять на улице, как будто ждали милостыни. Положение сложилось довольно глупое, но тихий переулок был пуст, мы никому не мозолили глаза, и я решил терпеливо ждать развития событий. Они между тем развивались очень медленно. Прошло минут десять, как мы с Татьяной Кирилловной стояли столбами перед закрытыми дверьми, а про нас словно бы забыли.
– Это, по-моему, не очень учтиво, так принимать гостей, – не преминула сказать спутница, когда ей надоело разглядывать запертую дверь. – Может быть, нам лучше уйти?
Увы, уходить было некуда. Я очень рассчитывал на этого неведомого мне Поспелова, вернее, на его уединенный дом.
– Еще немного подождем, и снова позвоню, – успокоил я девушку.
Однако, больше мне звонить не пришлось, дверь сама широко раскрылась и обладательница приятного, полного лица, пригласила нас войти.
– Извольте подождать, – сказала она, пропуская нас через неотапливаемый тамбур в просторную прихожую, отделанную дубовыми панелями, – Илья Ильич сейчас встанут и вас примут.
Мы скромно присели на дубовую скамью с резной спинкой и еще минут десять провели в скучном ожидании. Наконец опять появилась давешняя женщина и пригласила нас пройти в гостиную. Все повторилось в точности, как и раньше, только теперь мы сидели не на скамейке, а в мягких кожаных креслах.
Гостиная оказалась элегантно обставлена стариной мебелью, содержащейся в прекрасном состоянии. Чувствовалось, что у хозяина достаточно средств и вкуса для комфортабельной, стильной жизни. Я понял, что именно такого комфорта мне не хватало в новой России. Все-таки русские баре умели красиво жить.
Наконец, когда я начал подозревать, что сейчас нас пригласят в следующее помещение и вновь попросят подождать, в гостиной появился сам хозяин. Илья Ильич оказался пожилым красавцем в тургеневском стиле, с роскошными седеющими волосами, ухоженными до совершенства бородой и усами, тщательно подбритыми щеками и умным, интеллигентным лицом. Выглядел он смущенно, что объяснилось тотчас как только он заговорил:
– Прошу великодушно извинить меня за то, что заставил вас так долго ждать. Я еще не вставал, когда Анна сказала, что меня ждут гости. Я никого утром не ждал и поздно проснулся,
Глядя на тщательно одетого Поспелова, я удивился, как он смог привести себя в такой совершенный вид за какие-то полчаса.
– Александр мне написал, что вам будет удобно некоторое время пожить у меня. Буду чрезвычайно рад, если вы скрасите мое одиночество. Дом у меня большой, и места предостаточно, надеюсь, что мои холостяцкие привычки не принесут вам неудобств,
От такой изысканной вежливости я даже слегка опешил.
– Простите великодушно, что мы своим появлением уже причинили вам неудобство, – начал я говорить в том же, что и он витиеватом стиле. – Александр Иванович, уповая на вашу доброту, решился побеспокоить вас и стеснить нашим присутствием. Позвольте рекомендовать вам Татьяну Кирилловну Раскину. По не зависящим от нас причинам моей спутнице и мне некоторое время необходимо прожить приватным образом…
В конце концов я начал путаться в изысканных оборотах и окончил вполне прозаически:
– Мы постараемся вас не беспокоить и при первой возможности найдем себе другое жилье…
– Не извольте беспокоиться, голубчик Василий Терентьевич, никакого неудобства вы мне не доставите, напротив, скрасите одиночество. Тем более, что я буду счастлив выполнить просьбу дорогого Шуры, и мне чрезвычайно приятно познакомиться с его молодыми друзьями, о которых он так тепло отзывается. Я живу одиноко, гости у меня бывают редко, и видеть таки приятные лица у себя дома для меня большая радость.
Похоже было на то, что нам с Поспеловым нескоро удастся выбраться из тенет взаимных комплиментов, поэтому я просто поклонился и постарался как можно приятнее улыбнуться. В этот момент в гостиную вплыла давешняя полнолицая красавица, и хозяин запнулся.
– Позвольте отрекомендовать вас моей домоправительнице и большому другу Анне Ивановне. Аннушка, эти господа какое-то время поживут у нас… По просьбе Шуры Крылова, моего гимназического товарища, ты его знаешь…
То, как просительно заговорил хозяин с домоправительницей, не оставляло сомнений, кто в его доме главный.
– Позвольте, Анна Ивановна, отрекомендоваться, – сказал я не без подхалимских ноток в голосе. – Василий Тимофеев Харлсон, а это моя жена Татьяна Кирилловна.
При слове «жена» девица Раскина стрельнула в мою сторону быстрым взглядом, как мне кажется, не оставшимся незамеченным Анной Ивановной.
– Что ж, пусть поживут, ежели им так заблагорассудилось, – согласилась домоправительница. – Только где их селить? В розовой комнате не топлено, а в голубой сами знаете.
– Может быть, в антресольной? – опять просительно спросил Илья Ильич. – Там тихо и покойно…
– Там же не убрано, – парировала хозяйское предложение домоправительница.
– Я могу и сам убрать, – предложил я, боясь, что проблема нашего размещения так никогда не решится,
– Еще чего, – воспротивилась такой возможности Анна Ивановна. – Не мужчинское это дело уборка, сама как-нибудь справлюсь. Вы тут посидите да поговорите, а я мигом.
– Очень строгая у меня Аннушка, – лукаво улыбаясь, сказал Илья Ильич, когда женщина вышла из комнаты. – Как что не по ней, тотчас требует расчет,
– Может быть, мне ей помочь, – предложила Татьяна Кирилловна. – Я, правда, умею убирать.
– Если только это вас не затруднит, и Аннушка согласится, я, право, не всегда понимаю логику ее поступков…
Раскина отправилась подлизываться к Аннушке, и та, поломавшись, согласилась принять помощь, и женщины надолго оставили нас с Ильей Ильичом одних,
Говорить нам пока было не о чем и, видимо, чтобы не сидеть молча, Поспелов начал рассказывать о своих совместных с Александром Ивановичем гимназических годах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38


А-П

П-Я