Он подергал за раму, но окно было двойным и закрытым на совесть. Степа тихо чертыхнулся, поправил прикрывавший лицо шарф и что есть силы врезал рукояткой револьвера по стеклу.
Через несколько секунд он был уже в комнате. Степа все-таки слегка порезался, но поранил не лицо, а руку, что было, конечно, несущественно. Соскочив на пол, он выхватил гранату и, одним прыжком добравшись до двери, распахнул ее.
Перед ним была еще одна комната, на этот раз освещенная. Посреди, испуганно оглядываясь — шум разбитого стекла, очевидно, все же привлек внимание, — стояли трое мужчин. Двое были явно офицерского вида, один даже не удосужился снять мундир, а третий — в очках, худой и тщедушный, — чем-то напомнил Степе его проводника-гимназиста. Во всяком случае, этот тип не был опасен.
— Ни с места, — выдохнул Косухин, и взмахнув гранатой, навел револьвер на человека в мундире. — Не двигаться, чердынь-калуга, а то всех положу, контра!
— Мы сдаемся, — после секундного молчания сказал тот, что был в мундире.
— Руки поднять! — вел далее Степа. Эй ты, в очках!
— Простите, вы мне? — с нотками возмущения поинтересовался тщедушный тип.
— Вам, вам! — усмехнулся Степа. — А ну-ка дуй в переднюю и отворяй дверь! И смотри: чуть что — стреляю!
Вскоре в парадную дверь уже входил стороживший на лестнице дружинник, а еще через минуту был открыт черный ход, и вся маленькая степина армия оказалась в сборе.
— Ну, а теперь выкладывай оружие! — распорядился Косухин. — Да живо, контра, пошевеливайся!
У задержанных оказались два револьвера и кортик. У тщедушного, как и думал Степа, оружия не нашлось.
— Ну и хорошо, — резюмировал Косухин. — Граждане, вы арестованы, как подозрительный элемент. Прошу документы.
— Так вы чека? — ни с того ни с сего удивился один из офицеров; тот, что был в штатском.
— А кто же еще? — в свою очередь поразился людской непонятливости Косухин. — Вы что, Красный Крест ждали?
— Мы думали, вы бандиты, — отрезал тот, что был в мундире. — А впрочем, особой разницы не вижу! Вот мои документы. Говорю сразу, никакого отношения к хозяевам ни я, ни мой товарищ не имеем. Мы просто постучались и нас приютили…
— Разберемся, — пообещал Степа, смертельно обиженный за столь нелестное сравнение. Он вдруг вспомнил, что в таких случаях полагается предъявлять мандат, но решил, что контра поверит ему и на слово.
У задержанных оказались офицерские книжки; один был капитаном, а второй — подполковником.
— Ну а ты что, тоже постучался? — поинтересовался Степа у тщедушного типа в очках.
— Как вы смеете говорить со мной таким тоном! — возмутился тот. — Извольте говорить мне «вы»!
Степа хотел было разобраться с наглым буржуем, но затем решил, что препирательство с таким типом ниже его революционного достоинства.
— Прошу предъявить документы, — предложил он. — И побыстрее, пожалуйста…
У очкастого типа обнаружилась большая бумага с печатями, из которой явствовало, что задержанный является студентом Петербургского университета, находящимся в Иркутске в командировке. Фамилия там тоже была, но Степа ее не запомнил.
— Собирайтесь, — велел он арестованным. — А я покуда комнаты осмотрю. Мало ли чего…
При этих словах тот, что был в мундире, переглянулся со студентом, и Степа понял, что дело тут нечисто.
— Кто еще есть в квартире? — поинтересовался он. — А ну, говорите сразу!
— Здесь племянница хозяина, — начал офицер. — Видите ли…
— Значит, племянница, — перебил его Степа тоном, не обещавшим неизвестной ему племяннице ничего доброго, но тут дверь, ведущая в соседнюю комнату, отворилась — и Косухин от удивления замолчал.
На пороге стояла девушка в длинном, не по росту, платье, концы которого волочились по полу. На голове у нее была накинута огромная малиновая шаль, а в руке девушка держала большую бумажную розу.
— У нас гости, господа! — воскликнула она, и большие темные глаза ее радостно загорелись. — Гости! Среди ночи! Это так романтично! Позвольте, я подарю эту розу…
Она подбежала к Степе и протянула ему бумажный цветок.
— Простите, — попытался вставить слово пораженный Косухин, но девушка, не слушая его, мгновенно пристроила розу на степину гимнастерку.
— Кто вы, рыцарь, пришедший из тьмы? — вопросила она.
— Мы из чека, барышня, — сообщил один из дружинников, не менее Степы удивленный происходящим.
— Чека? — воскликнула та. — А что такое — чека? В этом слове столько тайны…
С этими словами она положила руку на плечо Косухину, отчего тот почувствовал себя крайне неловко.
— Мы поддерживаем революционный порядок, — не особо внятно пояснил Степа, сообразив, наконец, кто перед ним.
— Она что, не в себе? — негромко поинтересовался он.
— Вы же видите? — пожал плечами один из офицеров. — Впрочем, вы и сами недалеко ушли.
Степа проигнорировал эту гнусную провокацию и смолчал. Между тем девушка удивленно посмотрела на Степу, рот ее округлился и она произнесла нечто среднее между «о» и «а».
— Так вы… — прошептала она, — так вы пришли из-за Шера? Вы нашли его? Скажи мне правду, вы нашли его?
— Вы о чем? — Степа огляделся по сторонам, рассчитывая увидеть поблизости этого неизвестного Шера.
— Это кот, — сообщил другой офицер. — У нее был кот… Во всяком случае, ей так кажется.
— Вы не нашли его, моего Шера! — с отчаянием воскликнула девушка. — О, мой Шер! Неужели вы не можете ничего сделать? Его так легко узнать — это мраморный табби, у него такая умная мордочка…
— Пошли, — вздохнул Степа. — Поищем вашего кота, барышня…
Степа боялся сумасшедших, но все же не мог не заметить, что бедная девушка красива, несмотря на свой нелепый наряд и странное, застывшее лицо. Он покачал головой и приказал арестованным выходить на улицу, а девушке велел запереть покрепче дверь и не открывать никому из незнакомых, особенно ночью. Напоследок Степа поговорил с дворником, и тот обещал приглядеть за больной, покуда не появятся родственники, обещавшие прибыть якобы со дня на день…

— Ну ты молодец, товарищ Косухин! — заявил довольный ночным походом Чудов. — Знатных лещей наловил! А чего девку не привел?
— Так она же больная! — удивился Степа. — Да и куда она из квартиры денется?
— Ну-ну, — заметил Пров Самсонович. — Я на твоем месте и ее захватил бы… Правило наше такое — брать всех, а там и разбираться. Учиться тебе нашему делу придется, товарищ Косухин! Ну ладно, завтра еще адресов подкину. Почистим пролетарский Иркутск от буржуйской нечисти!
— Мелочь это, — снисходительно хмыкнул Степа. — Вот если б Федоровича за жабры взять…
— Погодь, погодь, — пообещал Чудов. — И до него, союзничка, доберемся! Не уйдет, вражина…
Впрочем, «вражина»-Федорович мог пока что чувствовать себя в полной безопасности. Более того, именно Председатель Политцентра изрядно нарушил планы Прова Самсоновича относительно Степы. На следующее же утро невыспавшийся Косухин был направлен на позиции западнее Иркутска, чтобы подготовить их к неизбежным боям — каппелевцы приближались к городу. Целый день Степа руководил рытьем окопов, которые подчас приходилось попросту взрывать в заледенелой земле, пристреливал пулеметные точки и готовил минирование большого железнодорожного моста. Последнее, однако, не удалось за полным отсутствием как специалистов, так и взрывчатки. Приехавший к вечеру на осмотр позиций Федорович остался доволен и вполне серьезно предложил Степе возглавить этот оборонительный участок. В случае его согласия глава Политцентра обещал договориться с товарищем Чудовым. При этом вражина-эсер сделал кислое лицо, заметив, что его достойный союзник-большевик, похоже, слишком увлекся ловлей гимназисток в ночном Иркутске.
Степа хотел было прочитать туповатому эсеру лекцию о значении ВЧК — карающего меча революции — но сдержался. Ему очень хотелось остаться на боевых позициях. По молодости или по отмеченной Провом Самсоновичем политической наивности, Косухин все же предпочитал сходиться с врагами лицом к лицу. Образ несчастной девушки в малиновой шали, трогательно просившей его, представителя железной когорты большевиков, найти пропавшего кота, не выходил из головы. Больная оставалась одна в пустой квартире, посреди холодного, полного опасностей города. Впрочем, Степа отгонял от себя подобные мысли, явно несоответствовавшие серьезности переживаемого момента.
Косухин дал Федоровичу предварительное согласие, потребовав к завтрашнему же числу достать нужное количество взрывчатки и взрывное устройство. В этом случае он обещал удержать позицию даже против целых трех Каппелей. Федорович обещал, и довольный Степа направился к товарищу Чудову.
К удивлению Косухина, у кабинета Прова Самсоновича его остановил караул. Ни мандат, ни даже удостоверение, подписанное недобитым врагом революции Федоровичем не помогли. Степа всерьез обиделся на товарища по партии и хотел было идти восвояси, когда дверь отворилась и на пороге возник сам Пров Самсонович, услышавший учиненный Степой шум.
— А, товарищ Косухин, — загудел он, хлопая Степу огромной ручищей по плечу. — Заходь, заходь! Ты не обижайся, тут у нас разговор серьезный, вот я и велел не пущать! Ну, а ты, ясное дело, свой…
Несколько успокоенный этими словами Косухин шагнул внутрь и сразу же понял, что у товарища Чудова гости. Точнее, гость был один.
За столом сидел худощавый стройный мужчина в ладно сидевшей серой шинели. Его лицо — красивое, с тонкими, явно непролетарскими чертами вначале не особо понравилось Степе. Смущало и то, что цвет был какой-то странный — темно-красный, почти пунцовый. Холодные, бесцветные глаза смотрели на вошедшего внимательно, но, как показалось Степе, без малейших эмоций.
«Ишь, барин, — мельком подумалось Косухину. — И морда красная, не просыхает, видать…»
— Знакомься, Степан, — Пров Самсонович, чуть переваливаясь на ходу, вернулся к столу и стал взбираться на стул, стараясь не сбросить лежавших на нем папок. — Это товарищ Венцлав, командир 305-го полка.
Рука товарища Венцлава оказалась тонкой, но сильной и холодной, как лед. Степа, между тем, лихорадочно соображал вслух:
— 305-й? Это же Полк Бессмертных Красных героев!
— Точно, — прогудел Пров Самсонович. — Видал, кого к нам прислали! Уважают, значит…
Степа чуть не задохнулся от волнения. Весь Восточный фронт знал, что такое Полк Бессмертных Красных героев. Попасть туда мечтал каждый, но брали немногих. Не было еще такого боя, в котором бы 305-й отступил. Полк был надеждой и славой всей Рабоче-Крестьянской Красной армии.
— Я, значит, пойду, — заявил между тем Чудов, пресекая попытку Степы доложить о своих достижениях. — Дела у нас, товарищ Косухин, важнее важных…
— Идите, товарищ Чудов, — негромко, но властно распорядился товарищ Венцлав, и Косухин сразу же понял, что у большевиков Иркутска появился новый руководитель.
Пару минут они стояли молча. Венцлав смотрел куда-то в сторону, как бы не замечая Степы, а тот никак не решался заговорить с командиром легендарного полка. Наконец, Степа набрался смелости:
— Вы, товарищ Венцлав, прибыли в Иркутск вместе с полком?
— Нет, — не поворачивая головы ответил тот. — Полк сейчас в составе Пятой армии. Я добрался один, через тайгу. Впрочем, десятка два моих ребят прибудут позже…
Степа знал, что такое добираться через тайгу по такому морозу, и тут же зауважал товарища Венцлава еще больше. Он хотел выразить надежду, что славные бойцы 305-го помогут быстро разобраться с местным эсеровским гадючником, но внезапно товарищ Венцлав заговорил сам:
— Я беседовал с представителем Сиббюро, Степан Иванович. Там вами довольны. Я имею приказ о том, что вы переходите в полное мое подчинение.
— Так точно, — только и мог ответить Степа. Приказ Сиббюро был, конечно, во много раз важнее предложения Федоровича. Вдобавок к Степе чуть ли не впервые обращались по имени-отчеству.
— Я знаю, что вам предложили возглавить западный боевой участок, — продолжал Венцлав, по-прежнему глядя куда-то в сторону. — Не сомневаюсь, что вы бы справились отлично. Но речь сейчас идет о выполнении особого задания Совета Рабоче-крестьянской обороны. Ради этого я и прибыл в Иркутск.
Степа был поражен не столько важностью поручения, с которым прибыл товарищ Венцлав, сколько тем, откуда командир легендарного 305-го узнал о его разговоре с Федоровичем.
— Но вначале давайте кое-что уточним, — Венцлав медленно повернулся и поглядел прямо в глаза Степы, отчего тот сразу почувствовал себя неуютно. Взгляд Венцлава был холоден, и, казалось способен просветить Косухина насквозь. Степа хотел отвести глаза, но не решился.
— Вы — Косухин Степан Иванович, — продолжил Венцлав, а Степа сглотнул и кивнул головой. — Член партии с лета 18-го, воевали на Восточном фронте, за бои на Каме получили орден Красного Знамени…
Степа вновь кивнул. Если в разговоре с Чудовым упоминание об ордене наполнило его гордостью, то теперь ему стало почему-то совестно, будто он получил орден не по праву.
— С августа вы представитель Сиббюро, воевали в основном в окрестностях Черемхово и Иркутска. Значит, местность знаете хорошо…
— Я Иркутск совсем не знаю, — признался Степа. — А вот леса вокруг, это точно… Облазил.
— Хорошо, — резюмировал Венцлав. — А теперь слушайте внимательно…
Степа подобрался и весь превратился в слух. Товарищ Венцлав наконец-таки отвел свой взгляд, и Косухин сразу же почувствовал себя увереннее.
— Итак, слушайте, Степан Иванович…

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8